Онлайн чтение книги СЕГАРТ. Путь огня (Книга первая) SEGART. The fire's path (1 book)
3-8 (концовка)

Глен ощущал, как в нем рождались непосредственные движущие силы — уверенность и упорство. Он чувствовал единство с народом сеюи, и даже какой-то энтузиазм от того, что и он участник борьбы с прантами. И с каждым днем, с каждой неделей эти ощущения усиливались, крепли.

Теперь вечером, перед сном, они с Мэханом дрались в просторном зале с колонами на первом этаже крепости. А лучше сказать Глен осваивал боевые приемы сегартов, если бы они были людьми. От земных единоборств их отличало то, что в основном это были прыжки с любой позиции, разворот в разном направлении и умение сгруппироваться при приземлении, без явного разящего удара кулаком или ногой. Все это очень смахивало на капуэйро.

— Нет нужды кого-то бить, если есть слова, чтобы унять ссору. Это еще дети могут себе позволить такие вольности, — краширец шуточно помахал кулаками, — на то они еще и дети, — поучал его Мэхан голосом по интонации очень схожим дяди Сашиным. — А вот перед прантами нет смысла сдерживаться.

«Они бы точно подружились, — подумал Глен, смотря как сеюиц перекувыркнувшись в воздухе не хуже аса паркура, красиво приземлился в эффектную позу «Spider-Man». — Он такой взрослый. Очень взрослый. По-настоящему взрослый».

— Что? На сегодня довольно? Я тебя измотал? — Мэхан выпрямившись, направился к Глену. — Или еще хочешь?

— Нет, — землянин слегка улыбнулся, настолько слегка, что это с большой натяжкой можно было назвать улыбкой. — Но думаю на сегодня достаточно. Я весь вспотел. Хочу принять ванну.

— Тогда пошли, — Мэхан беззаботно махнул рукой в сторону лестницы, и они вместе двинулись с первого этажа на третий.

Жизнь — это не только воспоминания из прошлого, это больше о настоящем с еле уловимыми и неминуемыми спойлерами из недалекого будущего.

«Завтра мы поедем в Марсай, — размышлял Глен. — Ордэн уже собрал отряд. Поразительно как у них все слажено получается, и глазом не моргнешь, а они уже что-то делают, предпринимают. Не надо по несколько раз напоминать. Это не как нас в группе: пока договоришься, пока раскачаются. Если бы не группка-моргучка из активистов во главе старосты, мы бы еще долго раскачивались по поводу поездки к дольменам, но тут…»

Громкий шум, произведенный ударом мощной струи воды о дно ванны, вывел погруженного в свои мысли Зорин в реальность, и он, как очнувшийся после гипнотического сна, удивлено уставился на Мэхана, который увлечено крутил краны, настраивая нужную температуру. Деревянная лохань начала заполнятся мыльной водой.

— С-спасибо, — выдавил озадаченный Глен. — Я и сам бы смог. Не стоило так сильно утруждаться.

— Что делать? Утруждаться? — озадачено вопросил Мэхан, изогнувшись к юноше. — Я тоже буду купаться. Если ты об этом.

Страж, начал быстро расплетал косы в своей замысловатой прическе.

— Ты сам так заплетаешь? — сказал Глен, неотрывно смотря на ловкие пальцы краширца.

— Нет, — мотнул головой Мэхан, и волнистое золото из волос колыхнулось словно было живое. — Так красиво я не умею. Она мне их плетет.

— Она? — загорелые пальцы неловко дернули завязки на вороте, ослабляя узел. — Твоя тайная девушка из деревни? — Глен зорко следил за профилем Мэхана, потому и увидел, как легкая улыбка легла на губы краширца.

— Если и так все понятно, зачем спрашивать? — промурлыкал страж и нажал на лекрон.

Глен отвел смущенный взгляд. Да ему и не надо было на это смотреть. Он знал, что под черной в чешуйчатый узор тканью скрывается красивое, спортивное тело, с необыкновенного цвета кожей: алебастровой и приятно гладкой на ощупь. Глен неосознанно вспомнил, как он прикасался губами к такой же похожей коже, но на другом столь же сильном теле, и как получал от этого неземное удовольствие.

— Я принесу чем вытереться, — Глен резко развернулся и поспешил в кладовую.

Там царил матовый полумрак. Через круглое окошко под самым потолком просаживала свой свет полная луна. «Уже прошел целый месяц. Как летит время», — подивился землянин, рассматривая спутник Крашира, мирно повисший над Лаярдом.

Зорин подошел к полкам. На них стопками лежало много чего полезного: постельное белье, одежда, обувь, рулоны кожи, что-то связанное в квадратные тюки и то, что он и искал — полотенца. Подхватив парочку полотенец, он уже собирался вернуться к Мэхану, но не смог. В грудине внезапно защемило. Он, сдавив полотенца в руках, прижимая вещи, как родных, к солнечному сплетению, согнулся, приседая на корточки. То, что внезапно настигло Глена, было похоже на то, как будто в нутрии него несуществующие, фантомные, железные струны или нити одна за другой лопались, лопались и лопались, врезаясь от разрыва в плоть, принося режущие, бесконечные волны звенящей боли.

Зорин качнулся, заставляя себя выпрямиться. Но боль была нестерпимой! Меж ребер вновь с новой силой все невыносимо закололо, и Глена нагнуло снова.

— Юг! — с новым приступом непонятной боли вырвалось из землянина.

«Что я несу!» — удивился Глен, прикусывая нижнюю губу. Он еле сдержался, чтобы не завыть, и всадил со всего размаху кулаком в каменный пол.

— Черт! Черт! Черт! — сквозь зубы процедил землянин.

Резь пронзила все косточки кисти, вспышкой отозвавшись в локтевом сгибе, ручейком влилась в реку боли, что рождалась, затихала и снова рождалась в груди. Зорин с новой силой замычал.

— Глен? — позвал удивленный голос. — Что с тобой?

Кто-то подхватил его и пытался приподнять.

— Не надо, — вяло начал сопротивлялся землянин, скидывая настойчивые руки, — не трогайте меня. Со мной все в порядке. Я с тренировки и плохо пахну.

— Тогда пойдем в ванну, — сказал знакомый голос, просачиваемый к нему сквозь боль, как просачивается свет фанарика через завесу тумана. — Ты поранил руку? Дай заживлю.

— Нет! — Зорин толкнул от себя, насколько мог, человека, а сам отшатнулся к стеллажам. — Само пройдет. Это не существенно.

Боль, что покрыла его, внезапно схлынула, как и пришла. Глен, тяжело дыша, выпрямлялся, параллельно пытаясь рассмотреть носителя голоса. Силуэт мужчины мутной формой вырисовывался на желтом фоне проема двери. Его контур был не четким, как будто от краширца шел нестерпимый жар, заставляя воздух вокруг него дрожать.

— Глен, ты плачешь? — Эхан посмотрел на землянина жалостливым выражением, с каким бабушки смотрят на своих худощавых внуков.

«Стыдоба», — Зорин прижал полотенца к лицу, так крепко, что еще чуть-чуть и задохнулся бы. Похоже краширец тоже подумал об этом и рывком отодрал мягкую ткань от лица.

Землянин судорожно вздохнул, его рот скривился, кости ныли, легкие болели. Ломота, что совсем недавно сковывало всего его, прошла, и тело требовало снятия напряжение. Глен снова прикусил себе нижнюю губу, борясь с собой, только бы не закричать от затухающей отдачи этого болезненного ощущения.

— Кричи! — неожиданно заорал на него Эхан. — Не держи это в себе! Сколько можно себя мучить?! Я не понимаю?! Сколько ты будешь носить это в себе?! Выплесни!

И Глена прорвало!

Он заорал, проклиная все, до чего только мог дотянуться в своем отчаянье, плескавшееся в море неведомо откуда взявшейся нестерпимой боли. Проклинал себя — за свое любопытство, за свое безрассудство, за дольмен, за то, что лишился матери, дяди и друзей, потерял свой дом. Проклинал Югарта — за его поцелуи, за его слова, за его к нему близкое отношение, за его обман, за его предательство. Зачем-то припомнил и отца — Максимилиана. Проклинал Бога — за то, что создал такой неправильный и жестокий мир.

Весь ураган страстей, что бушевали в хрупком человеческом теле, вырвался наружу, сметая все на своем пути в губительных порывах криков, отчаянья, раздражения, заглушившие отголоски внезапной нахлынувшей боли.

Глен выдохся и затих.

Теперь только тихие всхлипы будоражили наступившую тишину.

— Я думал, что видел многое, но такого... — полушепотом проговорил Мэхан, стоя в дверном проеме.

Глен сидел в сгорбленной позе. Его дыхание было сбивчивым. Он не мог поднять головы. Стыд придавил его. Стыд того, что он только что наговорил, не подумавши, высказал все, что так в нем наболело Эхану, да еще и Мэхан все это слышал.

Зорин судорожно сжал полотенца и ждал неминуемого: «Сейчас. Вот сейчас они меня оба возненавидят».

— Глен, ты еще, сколько будешь так сидеть? — спросил Мэхан.

Землянин сделал вид, что не расслышал, сильнее сворачиваясь, как замороженная креветка, в тугое кольцо.

— О! Так ты еще глухим решили прикинуться? — взгляд Мэхан стал серьезный и пронизывающий. — Глен ты хоть что-то слышишь? — краширец повысил голос.

Зорин сглотнул и, просчитав до десяти и обратно, с вызовом поднял голову:

— Да, я все слышу.

— Слава, Сеи, — Мэхан отлепился от косяка, который подпирал и подошел к оцепеневшему кузену.

Мэхан уютно приобнял Эхана за плечи — так он обнимал брата с детства и лукаво спросил:

— А у тебя что брат? Паралич?

Эхан повернул к брату искаженное от сильного физического напряжения лицо, как будто он пробежал от Лаярда к Солнечному храму за одну ночь. В изумрудных глазах мелькнуло раздражение к легкому поведению кузена.

— Ты что не слышал, о чем сейчас говорил Глен?

— Везет же мне, — Мэхан криво улыбнулся. — Мне тоже пытаются приписать глухоту. Но, наверное, только мне суждено принести хорошие известия: Нет, с моими ушами все хорошо. И да, я все слышал.

Ты уже успокоился, Глен?

Зорин разглядывал болтающих братьев: «Они не злятся на меня? Хотя, может, они меня не поняли?»

— Там вода стынет, — Мэхан указал в коридор. — Нет, если вам нравится быть здесь, в полумраке, то я тоже составлю компанию. Но может, все же, ты выкупаешься, Глен?

Эхан внезапно скинул руку брата:

— Посмотри на него! Ему плохо! Наш брат страдает, а ты о купании толкуешь.

— Ну, — протянул Мэхан, — я не сведущ в таких делах, но если выбирать, как страдать, то выбрал бы в чистом виде.

Ненависть, которая мариновалась в душе Эхана, после шокирующего монолога землянина, прорвалась наружу:

— Нашел когда шутить! Мэхан, как в тебе только нашлись такие слова!

Эхан рванулся к Глену в попытке обнять его. Но Зорин оттолкнул ласку краширца:

— Не трогай меня, я не маленький.

Эхан не знал, что и делать, поэтому с отчаяньем обернулся за помощью к кузену, глазами спрашивая: Что мне делать?! Я не знаю, как помочь! На что Мэхан развел руками, продолжая невербальное общение: Что ты от меня хочешь? Я уже предлагал ванну, а вы отказались.

— Глен, тебе надо в теплую воду, — вздохнул Эхан, сгребать в охапку колючего Зорина. — Пойдем. Тепло тебя согреет, а вода расслабит.

Уже не сопротивляясь, землянин позволит Эхану довести себя до ванны. Он привычными движениями быстро скинул кроссовки и, не раздеваясь, погрузился во вспененную воду. Мыльные пузырьки весело защелкал по одежде, ткань, пропитавшись влагой, отяжелела, но Глену мало беспокоили все эти неудобства. Безразличие и невнятная пустота наполнила его до краев.

Эхан присел рядом. Он с опаской смотрел на отстраненное лицо землянина. Глен сидел, не шелохнувшись, прямо, и казалось, не дышал. Краширец упер подбородок на сложенные перед собой руки и грустно вздохнул.

— Любить очень трудно... и больно, — Эхан положил левую щеку на руки, смотря, как переливаются веселой радугой пузыри. — Не удивительно, что есть люди, которые ее не хотят испытывать. Вот мой отец ее тоже не хочет.

Глен чуть повернул голову в сторону говорившего.

— Да, — Эхан погрузил кончики пальцев правой руки в мыльную воду. — Рохак не любит нашу маму. Грустно, правда, Глен?

— Почему? — тихо спросил парень. — Она красивая, умная, приятная женщина.

— Не знаю, — пальцы стража вынырнули на поверхность с прилипшей горкой пены. — Странно, да? Мама само воплощение Любви, но он не смог полюбить ее. Папа любит меня и Далию. В этом я не сомневаюсь. Он добор со многими. У него приятный характера. А маму он уважает, но не более. Почему так происходит, Глен? Я не хочу испытать такое к своей Избранной…

— Никто не хочет, — пробормотал Зорин, смотря, как Эхан перетирает сквозь пальцы мыльный пшик.

— А ты все еще любишь его, Глен.

— Я его уже не люблю…

— Пусть так, — устало согласился Эхан, снова погружая ладонь в воду. — Но ты не можешь отрицать, что любовь между вами была. Он пошел ради тебя на ослушание Эйвана. Своего отца… Если бы не мое похищение. Если бы не выкуп. Если бы...

— Югарт захотел мне помочь вернутся на Землю, — Зорин перебил рассуждения краширца, приставая из ванны, — и посмотри, во что все это обернулось. А что было бы если «то». А что было бы если «сë». Мы снова лезем в эту «петлю». Осталось лишь затянуть ее потуже и перекрыть кислород, — вода струями стекала с Глена. Его взгляд полыхал гневом, что сеюиц даже отшатнулся от ванны. — Все эти глупые мысли и так продолжают паразитировать в моей голове. И это чертовски бесит! Эхан, это так бесит! Ты даже не представляешь на сколько! Мне кажется, и что еще немного, еще чуть-чуть, и я взорвусь. Я устал от всего этого! — Глен в раздражении раскинул руки. — Я не вывожу этого! Я — конченный человек. Оставьте меня в покое! И не травите мне душу!

— Итак, ванна не возымела на Глена нужного успокоительного эффекта, — подытожил спокойным голосом Мэхан, кидая чистую одежду для землянина на скамью. — Жаль, очень жаль. Она подавала большие надежды. Есть еще, какие идеи, Эхан, привести младшего брата в порядок?

— Я в порядке, — огрызнулся Глен, стягивая рубашку и отжимая ее над ванной. — Просто я больше ни хочу слышать ничего о Юге. И давайте сменим тему про любовные похождения вообще. Мне сейчас неприятно это обсуждать. Я понятно объясняю?

Землянину надоело стоять в воде, и он выбрался из ванной. С мокрых штанов на пол тут же натекла лужа, пропитывая плетеный, травяной коврик.

— Ты странно дышал, — Эхан присел на мраморный бордюр. Скрестив руки на груди, он недовольно насупился, смотря, как вытирается переодевающийся Глен. — Это было похоже на приступы, как у Югарта во время грозы. Как считаешь, Мэхан? Они ведь схожи?

— То, что сейчас со мной было, не как у него! — голос Глена вспенился. — У него все намного хуже! У Югарта — это панические атаки. А у меня — это впервые. Я не знаю, откуда на меня накатила эта внезапная боль. У меня такого никогда раньше не было. Я просто не смог ее контролировать и сдержать.

Землянин наклонил голову, прислушиваясь к телу. Оно больше не ныло, не болело и это удивляло.

— Сейчас со мной все хорошо, — вынес себе диагноз Глен. — Можно не беспокоиться.

— Мы это уже слышали, — в голосе Мэхан чувствовалось, что терпение стража иссекало, — много-много раз. Мой отреченный младший брат меня тоже в этом бесконечно уверял. Но сколько бы раз он это не говорил, только раскат грома приносил молнию, и он... Я думаю, все мы видели, что творилось с ним, — и страж многозначительно замолчал.

— Подождите, — оторопел Эхан. — Глен, ты все знаешь?! Ты уже видел приступы Югарта?

— Да, — вздохнул Глен, оправляя свежую рубашку. — И я знаю, почему они у него. Он мне все рассказал. Я знаю, что случилось с его родными. С его мамой. И я не понимаю, как после всего этого он остался с прантами. Да я бы лучше умер, чем был с теми, кто убил мою мать.

— Ты хочешь, чтобы Югарт умер? — вдруг спросил Мэхан.

— Нет, конечно! — выпалил в сердцах Глен и осекся, смотря на спросившего.

Между карими и серо-голубыми глазами пробежала искра. И Глен понял, что Мэхан его видит насквозь. И не только все видит, но и понимает его чувства к краснобровому, и самое главное — не осуждает.

— Я очень устал, парни. Честное слово. Давайте уже спать.

— Хочешь, я побуду с тобой, пока ты не уснешь? — Мэхан вопросительно воззрился на землянина.

— Если хочешь, и я побуду, — сразу подключился Эхан, вытиравший с пола лужи оставленные Гленом. — Я могу побыть с тобой всю ночь.

— Нет, не надо, — улыбнулся Зорин, и улыбка его была самая благодарная. — Все нормально. Вы лучшие. Но боюсь, я не усну, думая, что вы уставшие сидите и ждете, пока сон настигнет меня. Завтра мы едем в Марсай. Давайте хорошенько все отдохнем. Да обережет, Сея, наш сон.

— Да обережет, Сея наш сон, — последовал дружный отклик.