Онлайн чтение книги СЕГАРТ. Путь огня (Книга первая) SEGART. The fire's path (1 book)
2 - 7

«Какая красивая мелодия, - Глен замер. - Грустная, но красивая». Он неспешно спускаться по лестнице. Звуки неслись из-за двери кухни. Зорин остановился в нерешительности, прислушиваясь к дивному звучанию, доносившееся через приоткрытую щель створок. «Я не могу торчать здесь вечно», - землянин расширил вход и вошел.

За столом сидели трое: Эхан, Мэхан и Югарт. Бросив взгляд на стол, Глен понял, что снова пришел под конец завтрака, и тяжко вздохнул. Мелодия оборвалась, молодые стажи обернулись к двери.

- Ты запаздываешь, - с холодком сказал Мэхан, качнув полупустым  стаканом в его сторону. – Ничего, я займусь этим. А пока садись и поешь, - и рука стража указала на стул, перед которым уже стояли наполненные питьем кружка и едой тарелка.

Зорин послушно сел.

- Солнечного вам всем утра, - вполголоса проговорил землянин, ощущая странную атмосферу, повисшую над столом. – Что-то случилось?

Эхан, покосившись на кузена, придвинул к Глену тарелку с кашей:

- Ешь, а то и так практически остыло.

Югарт кашлянул и поспешно отпил из стакана. Мэхан даже не шелохнулся. Он сидел, откинувшись на спинку стула с равнодушным видом, скрестив на груди руки. «Не хотите рассказывать, - Глен зачерпнул ложкой кашу, - и не надо». На вкус каша была похожа на овсянку, а самой консистенцией на сильно переваренный рис. Зорин уже  запомнил название растения, из которого добывалось зерна, чтобы варить этот шедевр кулинарного искусства – прист. Из него же мололи муку.

Югарт, поднеся ко рту длинную трубку, снова заиграл.

- Как называется этот музыкальный инструмент, - Глен кивком указал на дудочку, схожую с флейтой.

- Сартан, - ответил за Югарта Эхан.

- Понятно, - Глен запихнул еще одну ложку в рот.

«Если бы не музыка, то точно в склепе сижу, - подумал Глен, вперив свой взгляд в тарелку. – Так сладкого хочется, до чертиков. Сейчас бы конфетку съесть или пирожное. А лучше торт». Зорин мечтательно закрыл глаза.

- Тоже впечатлен даром Югарта, - голос Эхана растормошил мысли Глена. – Чарующие звуки. Помогают успокоиться.

«Ага, я и смотрю, - Глен раскрыл глаза и скосился на Мэхана. - Одного уже успокаиваете».

- Почему ты не в духе, Мэхан? Что-то произошло в Солнечном храме? – спросил Зорин, поворачивая голову к сеюйцу.

Серо-голубые глаза испытывающе посмотрели на землянина.

- Не надо на меня так смотреть, - «Мне и краснобрового за глаза хватает», - Глен опустил свой взор в тарелку, зачерпывая ложкой теплую, бежевую гущу. – Я по природе своей наблюдательный. Ты и вчера вечером был сам не свой. Что-то же случилось? Я ведь прав? - землянин открыл рот и поглотил еду.

Мелодия резко оборвалась. Землянин из-под бровей посмотрел на остановившего игру музыканта. Тот с нескрываемым удивлением уставился на жующего юношу. Глен, неспешно проглотил еду, снова зачерпнул кашу и демонстративно отправил ее в рот, не прерывая зрительного контакта с Югартом.

Краширец отвел глаза и снова заиграл. Глен довольно улыбнулся в тарелку, и больше ни на кого не смотрел. Он ел не спеша, не ожидая, что ему дадут какой-то ответ на заданные вопросы. Ложка поднималась и снова опускалась в тарелку, уменьшая ее содержимое. Изредка Зорин бросал косые взгляды на Мэхана и не узнавал его. Перед ним сидел, как будто совершено другой человек: не кипящий энергией, поглощающий собой все пространство вокруг - Мэхан, а кто-то другой -  суровый и на редкость тихий.

Так ничего не дождавшись, Глен поскорее закинул в себя остатки сытного завтрака, больше глотая чем пережевывая, обстановка в кухне тяготила его. «И что я, в самом деле, загоняюсь. Сами разберутся, не маленькие» - решил для себя Зорин, отодвигая пустую тарелку.

- Прости, Мэхан, - загорелые пальцы вцепились за ручку кружки, – мне наверно не стоило лезть не в свое дело.

Осушив сосуд до конца, Глен с легким стуком вернул ее на стол.

 - Я сыт. Спасибо. Какие у кого на сегодня планы? – Глен быстро обежал глазами честную компанию за столом. - У меня, например, намечена парочка дел. Если никто не против, то я пошел.

- Я узнал, кто моя Избранная, - неожиданно произнес Мэхан.

Землянин замер, приводнявшись, над сиденьем. Голос сеюйца прозвучал грустно.

- Да? И кто же эта счастливица? – участливо спросил Глен, возвращаясь на место.

- Вайяна.

- Красивое имя, - вот и все что нашёл сказать Глен. – Но, ты не слишком рад, - подметил парень. - Разве она так… плоха? Вроде все жрицы красивы. По крайне мере, не уродины, это уж точно, -  прищурившись на левый глаз, Глен поискал в воспоминаниях впечатление от девушек в воздушных одеяниях, которых он мельком видел в храме.

- Разве все дело во внешности? – Мэхан громко вздохнул и впервые за утро усмехнулся. – А ты, Глен, как я погляжу, ведешься на красивое личико?

- Ну, - у Зорина словно камень с души упал, видя, как краширец возвращается в знакомое настроение, – с лица воду не пить, главное чтобы человек был хороший. Но, что плохого в том, если твоя Избранная будет красивой? Да и красота понятие растяжимое. Тут все относительно.

- Вайяна очень красива, - вклинился в разговор Эхан. - Умная, добрая, ласковая, с прекрасными глазами…

- Они все такие, Эхан, - Мэхан перебил брата. – Ты описываешь Глену каждую жрицу в храме. Глен, моей Избранной девять циклов.

- Через два Полнолуния будет десять, - подправил брата кузен. -  Тебе осталось подождать только два цикла, чтобы провести свадебный обряд. Дарун ждал дольше, но посмотри, как он счастлив.

- Чего? – опешил Глен, - Ты расстроился из-за того, что она тебя младше?

- Нет, конечно, - Мэхан нахмурился. - Мне возраст не важен.

- Тогда в чем проблема? – не понял Зорин.

- Да ни в чем, - Мэхан сердясь, подхватив свой локон, стал накручивать его на палец.

«Вылитый Ораф, - землянин оторопело взирал на краширца. – Вот истину говорят: от осинки не родятся апельсинки».

- Глен, - Эхан, бросил понимающий взгляд на брата, - мы сейчас с Мэханом идем на тренировку сегартов. Поговорим вечером. Я тебе все расскажу: как поживают мама и сестра, что нового в храме. Вчера как-то не вышло. Хорошо? Они спрашивали про тебя. Я передал, что с тобой все в порядке.

-Д-да, - Глен озадачено посмотрел на Эхана. – Не вопрос.

- Пошли, Мэхан, - Эхан похлопал кузена по плечу, - Эйван ждет.

- Да иду я, - страж неохотно приподнялся, - иду. А вы, молодняк, займитесь полезным делом, - наставительным тоном обратился он к Глену и Югарту.

 Землянин, подождав пока два сеюйца выйдут за дверь, промолвил:

- Как-то все странно. Это глупо расстраиваться только из-за того, что твоя потенциальная жена младше тебя на 4 года. В этом плане я не понимаю, Мэхана. Как думаешь, может она ему не понравилась больше внешне или характером? – Зорин повернулся к Югарту. – У каждого свои предпочтения, правильно? Вот  тебе какие нравятся?

«Мне нравишься – ты», - Югарт сильно сжал челюсти, чтобы слова не вырвались наружу.

- Я не понимаю о чем ты, - глухо выдавил из себя страж, опуская взор на сартан, что держал в руке.

- Да все ты понимаешь, - хитро сощурился Глен. – Смотри, как засмущался. Что, вспомнилась любимая жрица?

- Ничего мне не вспомнилось, - Югарт в разрежении встал, откладывая в сторону сартан. – Мне не нравятся жрицы. И иные девушки, - краширец со стуком поставил тарелку в тарелку и понес к мойке. -  Ты сейчас говоришь глупости. Несешь землянский бред.

- Ну что ты так завелся? – Глен стал помогать Югарту, убирать со стола. – Такое ощущение, что у вас это прям больная тема: моя Избранная. Жаль мне вас парни. Вам навязывают против воли жен. Но с другой стороны, - Зорин наблюдал, как Югарт открыв краны, регулирует воду, - у вас хоть выбор хороший. Даже у нас бытует поговорка: стерпится – слюбится. Но если честно, мне такой расклад не по душе. Хочу взаимных отношений, без принуждений, чтобы все было по любви. Понимаешь?

- Да, - Югарт взял протянутую тарелку из рук землянина и начал мыть ее. – Мне тоже хочется этого.

-  Вот видишь, - улыбнулся Глен Югарту. – Хоть в этом мы с тобой схожи.

Сердце небесного стража ускорило бег, а затем ударилось о ребра. «Схожи? -  краширец, смотрел на серьезное лицо землянина, вытиравшего посуду. – Сея, мы оба мужчины. Не понимаю, как и почему, но я хочу прикоснуться к нему, - он машинально протянул стакан Глену, - и только к нему. Другие меня не интересуют». Их глаза встретились, и Югарт прочел немой вопрос в земных: Почему ты так смотришь, что-то случилось?

- Может, поедем к деревне Кровис? Ты же хотел рисовать карту. Помнишь? – как можно спокойнее предложил сеюиц.

Он с трудом втянул воздух и с облегчением выдохнул, когда Глен ответил:

- Да, конечно. Хорошая мысль. Сейчас домоем и двинем.

 

«Черт! Не успели!» - дождь полоснул по Глену, обрушиваясь сплошной стеной. Он, поежившись, оглянулся, ища глазами краширца скакавшего  сзади. Сквозь грязную пелену дождя он еле различал совсем рядом размытый силуэт спутника. Темным костюмом небесного стража сливался с сумеречной мглой, его красные волосы, потускнели прибитые дождем. 

Капли безжалостно бомбардировали всадников и лошадей.  Шквалистый ветер налетал в спину, ударяя  натянутыми, как стальные нити, струями дождя. Намокшая ткань прилипла к телу, словно разлитый на столе клей, холодила кожу. Зубы Зорина начали выбивать мелкую дрожь: «Как же промозгло, аж противно! - Глен стиснул до скрипа челюсть. - Хорошо, что замок рядом».

Когда всадники въехали во двор цитадели, на Глене не осталось сухого места. «Вот это ливень! - Зорин, заведя Надежду в стойло, быстро распряг ее. - Я промок до трусов».

- На, поешь, красавица, - землянин подкинул корма в ясли. Надежда с охотой нагнулась к угощению, а Глен по-хозяйски стал смахивать холщевой тряпицей с боков и спины животного дождевые капли.

- Какая же ты у меня умница, - парень еще раз обошел кобылу и, убедившись, что вытер ее всю, вышел из денника.

- Хорошо, что мы были уже близко к дому, да, Югарт? – Глен, откидывая  мокрые пряди со лба, подошел  к краширцу, ждавшего его возле входа конюшни. - Здесь переждем или пробежимся до замка? – спросил Зорин, отжимая лишнюю воду с волос. - Я бы пробежался, все равно весь мокрый, хоть выжимай.

Яркая вспышка разорвала небо на части.  Молния, расщепляясь на множество ветвей, изгибистым древом вонзилась в шапку леса. Громыхнуло так, что на мгновение заложило уши.

- Вот это светопреставление! - выкрикнул возбуждённо Глен, - Ты это видел?!

Юноша повернулся к сеюйцу, и тут у него перехватило дыхание. Югарт смотрел вперёд не видящим взглядом. Его глаза остекленели и казались большими бездонными колодцами, в которых, рассыпаясь, исчезал весь мир, проваливался во всепоглощающий  холод  темно-синих пропастей.

- Что с тобой? - Глен не уверено тронул краширца за руку и почувствовал напряжение в теле сеюйца.

Раздался ещё один гром. Молния озарила под собой цитадель, конюшню, лес и оцепеневшего небесного стража.

«Что с ним?!» - паника всколыхнулась в Глене.

- Югарт! - Зорин, схватив краширца обеими руками, встряхнул его. - Югарт, очнись! Что с тобой?!

От толчка Глена сеюиц судорожно вздохнул, тело его затряслось, и новые раскат грома и вспышка молнии заставили стража согнуться пополам, как будто его сильно ударили под дых. Югарт судорожно сглатывал воздух, как рыба, которую выбросило на берег. Его трясло мелкой судорогой. Глен обуял ужас на грани обморока. Он видел, что парню плохо, но  ничего поделать не мог. Под ложечкой засосало, к горлу подкатил шипастый комок: «Соберись, Глен! Ты-то тут сам коньки не отбрось!»

- Югарт, - не своим голосом позвал землянин, - ты, что боишься грозы?

- Не смотри на меня, - с трудом шевеля губами, выдавил из себя краширец, восстанавливая дыхание. - Не хочу, чтобы меня видели таким...  Не хочу, чтобы ты видел меня таким...

По небу пронеслось эхо дальнего грома, и матовый всполох вновь озарил все вокруг. Глен ощутил, что Югарт стал заваливаться на бок.

- Так дело не пойдет! – Глен, решительно перекинул руку парня через свой затылок, свободной рукой подхватывая краширца, не давая ему в конец упасть, завертел головой: «Черт, где бы укрыться!» Землянин увидел, повозки,  стоявшие под навесом. «Там наверно должно быть чем вытереться, - Зорин, половчее перехватив Югарта, поволок сеюйца к ним. - Я мокрый как собака».

- Давай, шевели булками, - натужно пыхтел Глен, таща каменного краширца, еле передвигающего ноги. - Ну, же, не ленись! Сгибай коленки.  Отъелся тут на краширских харчах. Сколько в тебе килограмм? Сто? Как пить дать не меньше.

- Не смотри на меня... Не смотри... – бессвязно бормотал сеюиц. – Оставь меня…

«Ага, держи карман шире! Так тебя здесь и брошу, упрямый индюк!» - Глен сдвинул брови и подвёл Югарта к входу повозки:

- Помогай мне! А то завел шарманку: «Не смотри на меня. Не смотри на меня».  На кого хочу, на того и смотрю.

Зорин заглянул в одну из повозок – в ней ничего не было – она была девственно пуста. А вторая оказалась той, на которой они ездили в Солнечный храм.

- Милости прошу, - с натугой сказал Глен, бесцеремонно подталкивая сеюйца, перекинул непослушное тело через борт, - к нашему шалашу…

Они кубарем упали на сухой деревянный пол. Капли сильно барабанили по тенту, но брезентовая ткань выдерживала натиск грозы. Глен, отдышавшись, порылся в глубине повозки и придвинул к стражу  набитой соломой спальный матрас.

- Садись, - приказал Зорин. - Чем бы ещё накрыться?

- Я намочу его, - бесцветно прошелестел Югарт.

- Нашел о чем сейчас переживать, - в голосе Глена проскальзывало раздражение. -  Потом высушим. Черт! Ну, хоть что-то же здесь еще должно быть.

Югарт сидел с окаменевшим лицом, но уже на тюфяке. «Ладно. Хоть так», - скривился Глен, мельком взглянув на стража. Землянин, сняв рубашку, выжал ее прямо на пол: «Я сейчас околею от холода». Он, встряхнув ее, широким жестом бросил на ближайший ящик и принялся искать дальше. Глен, прикусив в отчаянье губу, перебирал в полутьме какие-то связанные тюки, ощупывая их, ища узлы, державшие веревки. Гром. Молния. При свете, что проник через полог, Глен увидел, прислоненное рядом упакованное одеяло и сдернул верёвку.

- Я нашел одеяло! - радостно выкрикнул Зорин, расплавляя находку.  - Мы спасены!

Быстрые  шаги. И  он предстал перед Югартом.

- А теперь, - потусторонним голосом молвил Глен,  - Махалай-бахалай-исчезай, - землянин, раскинув покрывало, смачно плюхнулся  рядом с сеюйцем, покрыл себя и парня с головой.

Стало совсем темно. Ткань приятно легла на холодную, мокрую кожу, согревая Глена. Он слышал лишь свое частое дыхание, но Югарт казалось, совсем не дышал. «Он хоть живой? - Зорин нащупал руку парня, скользнул по ней вниз, сжал ладонь краширца своей. - Слава Богу, теплый и вроде уже не дрожит...»

Под импровизированной палаткой звук дождя был практически не слышен.  Глен поежился. Его плечо плотнее прожалось к соседу. «Ого, - поразился Глен, - а он сухой!» Землянин свободной рукой коснулся груди краширца, и хаотично потрогал ее.

- Что ты делаешь? - хриплый голос Югарта напугал Глена, и он резко отдернул руку от рельефной ткани.

- Прости, я просто удивился, что ты уже весь сухой. Классная ткань.

- Лекрон, - тихо ответил Югарт, прочистив горло.

- Я бы тоже от такого не отказался. У меня все штаны мокрые, как из речки.

- Так сними их.

Глен разжал пальцы. Покрывало сползло с головы землянина оголяя плечи. Югарт, раскинув руки, подхватил края одеяла, чтобы оно полностью не упало на пол. Зорин  растеряно посмотрел в лицо краширца. Глаза Югарта сверкнули в темноте, как у кошки.

- Воздержусь, - сказал землянин, забирая протянутое одеялом из рук небесного стража, и плотнее завернулся в него.

Они замолчали. Звуки грома слышались уже в дали. Вспышки больше не озаряли небо. Гроза потихоньку уходила от Лаярда. Под одеялом было тепло и уютно. Глен согрелся.

- Знаешь, - начал Зорин, - я в детстве боялся темноты. Мне казалось, что как только приходит ночь под моей кроватью появляются монстры и хотят меня утащить к себе навсегда-навсегда. И я больше никогда не увижу ни мамы, ни дяди Саши, ни друзей, ни кого. Мне было очень страшно, - Глен хмыкнул, вспоминая маленького себя. - Я боялся ее до чёртиков. И если мне память не изменяет, где-то до тринадцати лет. Мне было страшно признаться, что я такой большой пацан, а боюсь темноты. Но боятся чего-то - это нормально. Кто-то боится пауков, кто-то змей, кто-то высоты, а я вот боюсь темноты. Не, сейчас не так сильно, как в детстве. Но если попаду в пещеру, или в туннель, или в малознакомое здание, – в горле Глена запершило, словно он сглотнул белого речного песка. - Я наверно испугаюсь, если  там будет очень темно.

Югарт покрыл ладонью пальцы Глена, придерживающие одеяло, и сжал их.

- Я не считаю, что боятся грозы это зазорно, - продолжал землянин, не отрывая растерянного взора от действий Югарта. - Я никому не расскажу, что сегодня было. У каждого есть свои слабости…

- Это не слабость, - гулко ответил Югарт. - Я не боюсь грозы.

«Да не уже ли? – удивление вперемешку с раздражением исказило лицо Глена, - А что же такое недавно было? Радость и счастье? Я думал, что ты умрёшь прямо у меня на руках, напыщенный индюк! Как же это называется? Панической атакой, кажется. Пойди, объясни этому неучу, что да как. Себе дороже выйдет».

- Да ты что, - проворчал Глен, - А почему ты дышать не мог? Я чуть сума не сошел! Разве это не из-за страха?

- Это из-за мамы, - Глен услышал тяжкий вздох Югарта.

- Из-за мамы?

- Да, - пальцы сжимавшие ладонь Глена дрогнули. - Молнии мне напоминают луч, который убил ее. Он очень похож на тот, что у прантов. Я не хотел, чтобы ты видел меня таким. Не хочу, чтобы ты видел меня слабым.

- Ты не слабый, - Глен понимающе смотрел на Югарта, - Это не слабость.

Страж больше не говорил, а Глен постеснялся продолжить разговор. Он медленно обвел глазами повозку. В ней пахло озоном, что принесла с собой внезапно набежавшая небесная стихия. Пальцы краширца все еще крепко сжимали его кисть. И когда Югарт заговорил, Глен чуть не свалился от неожиданности с матраса.

- Мне должно было исполниться через пару дней пять циклов, когда на мою деревню напали пранты... Они сожгли все дотла, – Глен неспешно повернул к краширцу лицо. – Семя Сеи начинает проявлять себя, когда стражу исполняется пять.

 Югарт говорил, не смотря на землянина. Его взгляд из-под пушистых ресниц был устремлен на узкую щель, через которую тянуло свежестью с улицы.

- Это мне рассказал Ораф. Я тогда не знал, что я небесный страж, как и все остальное. Я не знал, что моя мама – солнечная жрица. Мы почему-то не жили в Солнечном храме, а были в деревне Хаюне. Моя мама делала все тоже, что и все женщины в деревне: готовила, убиралась, полола огород, пела песни, шила одежду, плела. А я помогал ей, чем мог. Мой папа, как и все деревенские, ходил в поле, убирал сады, работал с камнем, ловил рыбу, - Югарт удручено вздохнул, переводя дыхание. - Я не знал, что он небесный страж, что он сегарт. Если бы не пранты, я наверно этого и не узнал бы.

- Почему твой отец не говорил, что он страж? – спросил Глен.

- Не знаю. Может я был мал. А потом спросить было уже не у кого, – Югарт, склоняя голову, прикусил согнутый указательный палец.

«Ему было около девяти лет, - быстро посчитав, прикинул в уме Зорин. – Странно, довольно большой ребенок, чтобы можно было понять, что твои  родители не обычные сеюйцы. Эти сегарты-стражи живут в крепости - не в деревне».

- А у этих стражей, - Глен кивнул подбородком на вход из повозки, – не пробовал узнать?

- Эйван сказал, что моя мать считалась погибшей еще со времен разрушения Саярда. Они сами поразились, что мы жили в Хаюне.

- А Юивия? – Глен допытывал сеюйца. – Она же может все посмотреть? Меня же она как-то сканировала.

 - Да, Верховная жрица тоже самое сделала и со мной, - Югарт отпустил руку Глена и, расправив плечи, выпрямился в полный рост. – А потом меня вплели в Древо Сеюи…

- Тебя? Ты разве не был вплетен с рождения? – Глен не верил своим ушам. – То есть, это как?

- Я сам удивляюсь: как? - Югарт, наклоняя голову, скрутил свои локоны в жгут, выжимая. – Но я  - сегарт. У меня нет кровной сестры. И у меня красные волосы. И никто не знает, почему это так.

Глен сидел в полной задумчивости, как громом пораженный. Югарт встряхнул волосы, и пару капель упали на щеки Глена. Зорин, встрепенувшись,  посмотрел на краширца снизу вверх и вымолвил:

- Это немного странно. Не находишь?

Югарт рассеянно огляделся и присел на блажащий ящик, развернувшись полуоборотом  к Глену:

- Почему?

- Посуди сам, – вслух стал рассуждать Глен. – Где сейчас живут все стражи?

- В Лаярде и Реярде.

- А кто-нибудь живет с женой-жрицей в какой-нибудь деревне?

- Так нельзя, - качнул головой краширец. – Это запрещено. Мы должны быть наготове, вдруг случится атака прантов. Мы должны суметь отразить удар. Сегарты всегда были в цитаделях, когда их начали строить. Таков наказ Сеи.

- Вот видишь. Так почему же твои родители ослушались?  – подвел черту Зорин, пытливо смотря на краширца.

Югарт, стрельнув хмурым взором в Глена, сжал губы в тонкую линию, молчал.

Пауза нагнеталась.  

- Я не понимаю, к чему ты все это ведешь? – в раздражение сказал краширец, прерывая тишину.

- Не к чему, - насупился Глен, ему не понравился тон Югарта.

В безмолвие, повисшем между ними, было слышно, как дождь мерно постукивал по натяжному тенту.

- Возможно, твои родители так сильно любили друг друга, что убежали жить вместе, – ни с того ни с сего заговорил Глен. – Может они не были Избранными, но все равно хотели быть вместе. Ну, в том смысле, что ваше Древо их не сделало едиными Избранными. Если я правильно понимаю ваши законы, - землянин смутился, но продолжил. - Если не совпали по показателям вашей Юи, то людям нельзя жениться. Это история чем-то схожа на Шекспировских Ромео и Джульетту.

- На кого? – удивленно спросил сеюиц.

- Слово - пьеса тебе ни о чем не говорит? – тяжко вздохнул землянин. – Я понимаю, что наши культуры разные, и ты вряд ли знаешь, что такое театр. – Глен словил на себе скептический взгляд молодого мужчины. – Просто выслушай. Хорошо? Любовные отношения строятся в основном одинаково везде. Как и доброта, злость, осознание голода, жажды или боли - это незыблемые естественные аксиомы жизни. Они непоколебимы, как физические законы природы. Так о чем я? – Глен чуть нахмурился. – А! – он звонко щелкнул пальцами. – Запретная любовь. Супротив законам общества. Например, в моей религии за ошибки родителей – огребают дети. И то, что у тебя красные волосы и нет близнеца-сестры, это возможно от того, что твои родители ослушались традиций и соединились вопреки всему. Так что, твои волосы можно считать за  символ любви между твоими мамой и папой.

«Как тебе такой вариант событий?» - читалось в горящих глазах землянина.

- У русских, - Глен приосанился, - красный цвет – цвет страсти, цвет жизни, цвет крови, цвет любви.  Так что твои волосы – это как символ страсти вспыхнувшей между твоими родителями. Они, я бы сказал, были революционерами, пошли против старых устоев. И все - ради любви. Ты дитя любви – Югарт. И я бы, на твоем месте, не стеснялся своих волос. А еще красный равно красота. А у тебя красивые волосы, честное слово. Клянусь самим Богом, – Зорин быстро перекрестился, разглядывая парня: «Да и в целом он тоже …» Глен почувствовал, как щеки наливаются жаром.

- Ты, правда, так считаешь? – тихо спросил Югарт с надеждой в голосе.

- Абсолютно! С чего мне врать тебе?

«Мне хочется, чтобы все то, что ты сейчас сказал – было бы на самом деле, - Югарт рассматривал Зорина, медленно скользя по нему взглядом, опускаясь от макушки до самых стоп. – Мне стало спокойно от твоих слов. Может тебя мне послали сами Юя и Сея, – улыбка облегчения коснулась губ краширца. – Наверно Мэхан все же прав – ты хранитель – Глен. И я рад, что сегодня позвал тебя прогуляться со мной. И я рад, что была гроза».

Неожиданно раздалось негромкое урчание. Югарт озадачено вскинул подбородок.

- Это у меня, - раздосадовано проговорил Глен. – Не обращай внимания.

Югарт спрыгнул с ящика:

- Пошли. Тебе надо поесть.

- Можно, - Глен неуклюже привстал, путаясь в своем коконе. – Вроде дождик поутих, - он выпростал руку из-под одеяла и схватил еще сырую рубашку. - Гоу, на поиски пропитания, мой храбрый пират! – бодро выкрикнул Зорин, потрясая рубашкой, как знаменем. – Нас ждут несметные сокровища! Горы хлеба и реки мосса! Свистать всех наверх!

Югарт расхохотался. Набежавшая ниоткуда волна ликования, бодрящим потоком ударив в спину Зорина, разлилась по всему телу. Он с радостным удивлением смотрел на широко улыбающегося краширца, который  откинув царственным жестом полог повозки, приглашал Глена выйти наружу.