Онлайн чтение книги СЕГАРТ. Путь огня (Книга первая) SEGART. The fire's path (1 book)
3 - 13

- … и мы спасли всех живых существ, положив конец Великому потопу. Хони спасена, - гремело в воздухе. – Жизнь на планете расцветет вновь. Предназначению прогасартов ничего не угрожает! Отступник понесет должное наказание! Во имя Хони, во имя моего отца, отдавший свой светоч для развития планеты!

Монстр слушал глас, закрыв глаза. Ему не надо было смотреть на церемонию Очищения, он и так знал чем все кончиться. Он слушал свой приговор как из области кромешной пустоты.

Внезапно произошел чудовищный удар, прогасарта распластало по земле. Крылья, безвольно раскинувшись, открыли истерзанное в пытках тело.

- Для тебя это дело привычное, не слушать что говорят, отступник Шедарум, - прорычал громадный зверь с уступа.

Золотые когти сильнее уперлись в каменистую твердь. Шедарум оскалившись, медленно приподнялся.  Пасть раскрылась, оголяя острый ряд зубов с угрожающе выпирающимися клыками, блестя белой полосой на черном покрове зверя. Гигант коварно усмехнулся, буравя взглядом присутствующих.

- Мы сотрем все воспоминание о тебе, - продолжил обвинитель, вытянув свою сильную шею вперед, и золотая чешуя блеснула в лучах светила пробивавшихся сквозь сгущающие тучи, – если ты не покаешься. Покайся, Шедарум! Стань снова единым целым со своим народом, со своей семьей, со своей совестью. Изринь из себя безумство! Возроди в своем сердце целомудрие!

Великан покачал головой, и его гибкие, длинные рога качнулись, с легким свистом рассекая воздух.

- Ты же знаешь, что тебя ожидает, - гулко напомнил ему соплеменник.

- Знаю, - кивнул преступник. - Но ты не запугаешь меня! – вдруг ощетинился Шедарум. – Пусть я и ничтожный для вас! Пусть я отступник! Но жажда что во мне - не иссякнет. И когда бы ты не взглянул на меня, кровный брат, для тебя я останусь оскверненным, но не сломленным. Ведь так? Ведь так, Суир?

Долина погрузилась в звенящую тишину. Всполохи от розово-малиновых молний из прорывов фиолетовых облаков проносились по лесу жгутов-рогов. Шедарум медленно обвел этот лес. Ему казалось, что рога множились, сливались друг с другом, исчезали один в другом и появлялись снова. Бесчисленные, множество рогов собратьев струились во все стороны, скрещивались и расходились, как многочисленные ручьи, текущие в бесконечность.

Он опять закрыл глаза. Скоро начнется ритуал изгнания - Искупление. В тело хлынет боль, ничем не схожая. Боль - сильнее, чем скручивание или ломание суставов, сильнее, чем перебивание хребта, сильнее, чем любая смертельная травма. Но страшнее боли был страх. Страх живого погребения. У прогасартов нет смерти. Умереть можно лишь, отдав светоч в ядро безжизненной планеты, оживляя мертвый мир. Прогасарт делает это осознано, порождая и питая энергией своей души новую жизнь, новую надежду, новое будущее. Но Шедаруму предстояло пройти этот путь насильственно, дабы искупить грех.

- Я не буду попрошайничать, - прорычал сквозь зубы Шедарум. – Я не буду просить о снохождении. Я не буду просить о спасение. Ибо ваша помощь – обман. Ваша милость – ложь! Нет в ней силы, нет в ней правды, нет в ней милосердия.

- Покайся! Покайся, мой младший брат! – потребовал Суир. - Ты ослеплен, Шедарум. Ты ослеплен жестокостью. Ты хочешь разрушения, того, что не твое по праву. Опомнись, брат! Ты пытался уничтожить детей Хони и саму жизнь на Хони. Проси покаяния за злодеяние, и оно придет к тебе!

- Такого не случится! Мне больше не страшно! Ты подвел меня к порогу смерти, я чую ее дыхание, она пришла за мной.

- Ты сам пришел к ней! – зарычал зверь. – Покайся! Прими шанс исцеления! Не гневи свой народ!

- Разве высшее сущее стремится умереть? – Шедарум раздраженно прищелкнул языком. – Я раскрыл перед вами все свои мысли и планы, даже те, что стыдно было показывать. Оголил каждую светлую и порочную сторону. Вдребезги разбил свою связь с семьей… Так почему же не во мне, а в тебе кипит гнев? – зрачок монстра сузился в тонкую щель. -  Почему в тебе бушует обида, мой старший брат?

Суир молчал, величественно возвышаясь над преступником. Его янтарная шерсть каскадом стелилась по спине, вздыбливаясь от каждого порыва начинающейся бури. Края плотно прижатых к телу крыльев слегка дрожали, чуя надвигающую мощь стихии и то, что уже предрешено -  его кровный брат сегодня физически умрет, лишится своего тела.

- Разве ты не ощущаешь это? – вкрадчиво зашипел Шедарум, умоляюще смотря на морду Суира. – Разве я не принес благо? Кто заставил прогасартов озарять светом разума иных живых существ, одаривать их, служить им? Мы скованы устаревшими наказами. Эти глупые табу лишают нас свободы! Истинного возвышения! Разве ты сам хочешь довольствоваться лишь тем, что мы приносим себя в жертву? В жертву для чего? Для кого? Они не достойны светоча! Примитивные, хилые, жалкие… смертные.

- Они не жалкие, они слабые, - откликнулся Суир. – А сильный помогает слабым.

- Они грязны в мыслях! – возопил Шедарум. – Порочны! Что им не дай, они извращают это своим недоразвитым умом!

- Таков путь. Таков баланс. Ты должен понять и принять это.

- Кто учредил этот незыблемый баланс? Кто опутал нас оковами? Кто заставил нас, НАС, делится знаниями с недоразвитыми существами? Пусть будут ввергнуты в кромешную тьму, недостойные! Смерть! Смерть нечестивым!

Послышался грохот. Столб тумана стал шире и гуще, наполняя Священную пещеру клубами розовых воскурений. Шахтар, раскинув руки, затрепетала всем телом. Ее косы колебались, ткань одежды волновалась, к шипению, вырывающемуся из узкой прорези рта, примешалось тихое бренчание золотых браслетов.

Фетари невольно отшатнулась от края кратера. Тело Шахтар затряслось с новой силой. Ее тень, дробясь на множество теней, бешено заплясала по стенам, искривляясь, вытягиваясь,  создавая хоровод неистово беснующихся призрачный женщин.

Вдруг огненная жрица замерла. Руки высоко взметнулись вверх, простирая растопыренные пальцы к клубящемуся перед ней туманному кокону. В коконе был сокрыт человек – Югарт. Из старческой глотки вырвался протяжный то ли крик, то ли стон.

Малиновая субстанция заклубилась сильнее, закручиваясь внутри себя воронками маленьких смерчей.

- Смерть, - зашипела не своим голосом Шахтар. – Смерть нечестивым…. Смерть осквернителям… Узрите мою мощь! Шедарум… Великий Огонь… Шедарум… Великий Огонь…

- Смерть! – воззвали хором стоящие на почтительном расстояние от Первой жрицы Ротус с радогартами. – Смерть нечестивым! Смерть осквернителям! Во славу Великого Огня!

«Может я ошибся и выбрал не ту жрицу? – задумался Эхан. Он не понимал, каким образом эта ненавязчивая ласка сестры, сейчас ощущалось им одновременно и успокаивающей, и удушающей.  – Мне надо было попросить Сарию или Таглису. Любую другую… не Мию... не родную… Но я не хочу, чтобы то, что скажу, разлетелось по всему храму. Мия не будет обсуждать это с другими, она меня поймет. Я могу довериться ей», – размышлял про себя юноша, безропотно принимая нежность от кузины, как и полагается небесному стражу принимать все, что исходит от солнечной жрицы. Этому его приучали с детства: жрица несет в себе Истинную Любовь, а небесный страж охраняет носительницу Любви – союз Избранных. И благодаря этому союзу, только жрица может исцелить душу стража, унять горе, терзающее его сердце, усыпить злость, одарить радостью. Так было до рождения Эхана, так будет и после его ухода в Колыбель Жизни. Поэтому он, повинуясь наставлениям Всемилостивой Юи, сам пришел со своей тоской к одной из солнечных жриц – к сестре Мэхана, чтобы она выслушала его  и излечила. И Мия внимательно слушала, а потом, дождавшись, когда страж закончит, начала поглаживать его плечи, предплечья, приговаривая:

-  Я все понимаю. Я все чувствую.  Не ты один не можешь завладеть вниманием Мэхана, брат. Вайяне тоже нелегко. Мама пыталась поговорить с ним, но все ее варки возвращались без обратного послания. Я не узнаю брата. Он никогда так не поступал. Подготовка к защите деревень так сильно поглощает его?

- Нет. Не знаю, - выдохнул страж, понурив голову. - Они с Гленом все время вместе. Я сопроводил Далию домой. А Мэхан не пожелал навестить ни тебя, ни Лию, ни Вайяну… Он поглощен арбалетами. Каждый день в Марсае, и ночует там же.

-  И Глен тоже ночует там? - задумчиво протянула Мия.

- Иногда. Они всегда вместе. Понимаешь? Мэхан и Глен. Мне  одиноко, Мия, - страж ниже склонился перед жрицей, и девушка начала нежно расчесывать белоснежные волосы. -  После того как меня схватили, - Эхан весь затрясся. - А потом и Югарт, - белесые брови сошлись угрожающе на переносице, рисую непреклонную чёрточку на лице краширца. - Все это давит на меня. Мне тяжело. Невыносимо тяжело.

- Понимаю, - пальцы Мии скользнули по мужским рукам вниз и погладили напряженные кулаки кузена. – Мне знакомо это чувство.

Эхан поднял обескураженное лицо, вглядываясь в глаза, точно такие же, как у Мэхана, но полные любви и понимания.

- Тебе?

- Да, - краширка смущено отвела взгляд. – И я бываю одинокой, Эхан. И мне бывает грустно. Тоскливо, - она приложила руку к груди. – Больно. Люди испытывают разные чувства и не всегда они приятны. И это тоже нормально.

Сеюиц задумался, смотря на свою родственницу. Он вспомнил, разговор с Гленом, случайный.

Землянин вернулся из Марсая в Лаярд. Эхан увидел, как открылись ворота, запуская всадника, и побежал на встречу.

- А где Мэхан? – удивился Эхан. – Он же был с тобой. Что-то случилось? Пранты?

- Нет-нет, -  тут же заспешил успокоить сеюйца Зорин. – С Мэханом все в порядке, и прантов (слава тебе, Господи) нет. Он остался в Марсае. Решил переночевать там.

- А ты? – зачем-то спросил страж.

- А я захотел здесь. Ты не рад меня видеть?

Глен напустил на себя разочарованный вид.

- Нет! – быстро спохватившись затараторил Эхан. – Нет, конечно. Я рад, что ты здесь. Что ты дома. Завтра я уезжаю в Солнечный храм. Поедешь со мной? Повидаем маму, проводим сестру.

«Она мне не мать, - Глен нервно сжал губы и провел рукой по непослушным, уже довольно длинно отросшим волосам. – Эта женщина исковеркала ему память. Не хочу ее видеть. Не сейчас».

- Я останусь в Лаярде, - ответил Глен, не смотря на Эхана. – Мне нет смысла ехать в Солнечный храм.  Здесь много работы. Ты и сам знаешь. Надо обучать людей. В любое время может случиться нападение. Я не доверяю этим… дорам.

Эхан хоть и кивал в согласии Глену, но был не доволен, что младший брат не поедет с ним. Он хотел, но не смог найти в себе силы вразумить Глена, убедить в обратном. И вот сейчас, разговаривая с Мией в саду, осознал, что, как и говорил Мэхан, он не понимает землянина, ни его мыслей, ни его чувств. «Ни его горя», - подытожил свои думы страж.

- Я так глуп, - не то спросил, не то сам себе ответил Эхан.

- О чем ты? – встрепенулась Мия.

- Я не понимаю ни Глена, - пробормотал сеюиц, – ни Мэхана, ни Югарта. Мия, разве я так глуп? Почему мне не досталось хоть толика прозорливости от Орафа, он же кровный брат моего отца. Почему Всемилостивая Юи не даровала мне проницательности, чтобы понимать людей? Я так жалок.

Молодой человек тяжко выдохнул.

- Ты не глуп, Эхан, - Мия положила свои руки на плечи небесного стража. – Ты умен, уверяю тебя. Вселюбящая Юи осветила тебя всем, чем нужно. Ты очень добрый. И из-за твоей доброты, из-за того что ты желаешь всем добра и счастья, тебе трудно принять и осознать, что люди могут нести в себе горе, печаль, боль, страдание. Поступать не так, как ты ждешь. Не переживай, скоро и ты дозреешь до просветления. Не сегодня так завтра, - голос Мии зажурчал тихим ручейком, распевая слова, - не завтра так потом… месяц пройдет и все придет…

- Вот и Мэхан говорит, что мне надо взрослеть.

- Всем надо, Эхан, - добродушно рассмеялась краширка, ободряюще пожимая ладони кузена.

Приятный тихий смех Мии, освежил сеюйца, наполни надеждой. Он в нежданном порыве обнял деву и крепко прижал к себе.

- Спасибо тебе, сестра. Спасибо, что выслушала. Поддержала.

- Вот и чудесно. Я рада, что помогла тебе, мой любимый брат, - улыбнулась жрица, отвечая взаимность на объятья Эхана. – А теперь, - она, ловко выскользнув из хватки, потянула кузена за собой, - пойдем, полюбуемся на цветения роффаах. Их бутоны вот-вот уже должны лопнуть. Будет что рассказать в Лаярде.