Онлайн чтение книги СЕГАРТ. Путь огня (Книга первая) SEGART. The fire's path (1 book)
2 - 18

- Мне придется сегодня это стирать, - краширец сдернул с землянина одеяло.

- Кто ж так будет-то, а? – застонал Глен и повернулся на другой бок, зарываясь лицом в подушку.

Утреннее солнце весело освещало комнату, кровать и обнаженного юношу на ней.

– Солнечного утра, Глен, - Югарт, стянув с одеяла пододеяльник, бросил его в ноги к парню все еще лежавшего на кровати. -  Вставай. Все позавтракали кроме тебя.

Зорин подполз к краю постели и нагнулся к валявшимся на полу штанам. «Интересно, он теперь всегда так «бодро» будет меня будить? – Глен одевался, смотря, как сеюиц ловко снимает простынь, стягивает наволочку с подушки. – Ну, это по крайне мере лучше, чем сваливать без слов в никуда…» - и парень удрученно вздохнул.

- Я займусь этим, - Югарт продемонстрировал увесистый куль. - А ты иди, поешь, - он застыл напротив Глена, смотря глаза в глаза. -  Мэхан обещал прийти будить тебя, - его рот растянулся в довольной улыбке, – но я успел первым.

Рука краширца потянулась к Глену.

- Глен! - из коридора раздался голос Мэхана. – Вставай!.. Ты где?!

«Черт! – Зорин метнул настороженный взгляд в приоткрытую дверь. – Еще увидит нас вместе». Он оттолкнув руку Югарта, выбежал из опочивальни.

Глен еле сдерживал себя, чтобы не побежать. Зорин знал, где искать Югарта. Он уже видел ряды деревянных столбов с натянутыми между ними чуть поддергивающимися  веревками. Эту часть крепости, зажатую между огородом и тренировочным плацем, небесные стражи именовали  «Сушильня». Именно сюда вывешивают все постиранное белье.

 «Он  должен быть где-то здесь, - Глен прищурился, осматривая территорию, утопавшую в лучах палящего солнца. - Где же ты, хозяйственный мой?»

Он приставил ладонь козырьком ко лбу, стараясь лучше разглядеть знакомую фигуру в черном облегающем комбинезоне с развивающим по ветру красным водопадом волос. Югарт не спеша растягивал по веревке, простынь.

«На этом мы оставили недавно следы нашего преступления… - Глен ласково прошелся, едва касаясь, пальцами по вкусно пахнущей душистым мылом ткани, и, приподняв подол темно-зеленого пододеяльника, нырнул под вывешенным полотнищем. Он приблизился к небесному стражу, замерев от него на расстоянии вытянутой руки.

 - Чудесная погодка, не находишь? - проговорил Глен, со странной смесью смущения и бравады. - Просто идеальный день, для того, чтобы куда-нибудь улизнуть из Лаярда и покататься по округе...

Югарт подозрительно покосился на Глена, плотнее сжал губы. Не вымолвив ни слова, сеюиц подхватил мокрую вещь из корзины и, перекинув через веревку, стал с усердием распрямлять ее. «Все еще злится за утро? – Глен тяжело вздохнув, наклонился к ближайшей корзине, где скрючившись тугими колбасками, лежало стираное белье. – Но я его оттолкнул не специально. Меньше будет руки распускать».

- Мне кажется, - Зорин, выудив свою рубашку, стряхнул ее, и повесил рядом с простыней, - ты меня не расслышал, - Глен повернул голову к стражу. - Или не понял.

- Я все слышал, - Югарт неутомимо продолжал свою работу. - Мы поедем, но позже. Ближе к вечеру. Сейчас жарко.

«Слава Богу, кажется, не злится», - мысленно, осенив себя крестом, порадовался Зорин.

Порыв ветра, и белая ткань, волнообразно разрезая воздух, разделила краширца с земляниным.

- Нет, не потом – сейчас, - Глен, придержав край разбушевавшейся полусухой материи,  высунулся из-за простыни, и, наклонив голову на бок, с нажимом произнес - Надо сейчас. И точка.

- А причина? – удивлено вскинул бровь сеюиц.

- Ну, - протянул Глен, - если тебе так нужна причина сейчас какую-нибудь организуем...

Зорин поцеловал Югарта в щеку.

-  Такая сойдет? - усмехнулся землянин, нагло таращась в глаза краширца.

- Сойдет, - улыбка озарила лицо Югарт. - Но надо докончить начатое, - и он жестом указал на мокрые вещи.

Глен, без каких либо препирательств, снова наклонился к корзине, и, не глядя, взял из нее скрученный в жгут ткань.

- Ну, вот и договорились. – Зорин довольно цокнул языком. - Доделаем и поедем. – и встряхнув наволочку, прикрепил  ее на свободную веревку.

 «Я солгу себе, если скажу что мне не радостно, - Югарт, украдкой поглядывал на юношу, тихо намурлыкивающий себе веселый мотив под нос.  - Это первый раз, когда он сам предлагает с ним погулять. Что он задумал? Я не понимаю. Как же его трудно понимать, – обреченно выдохнул стаж, наклоняясь к корзине. - Он меня поцеловал, - краширец ощутил жар в том месте, куда прикоснулся Глен, и зарылся лицом во влажное полотенце. – Сея, помоги мне! Я боюсь, что он передумает быть со мной. Я боюсь, что он не воспринимает все это серьезно. Мы оба мужчины. Он - не женщина, не жрица. Но все равно он притягивает меня. Все мои мысли только о тебе, Глен. Я не хочу, чтобы то, что есть между нами - пропало, исчезло, разрушилось. Я боюсь, что это мне только снится. Что, если я проснусь, а этого  всего не было?.. Ничего не было... Никогда не было…»

- Юг, я закончил! - Глен, уперев руки в бока,  довольно оглядывал свой труд. – Может, уже двинем?

Югарт приподнял лицо. Васильковые глаза, не мигая, уставились на землянина над текстильной долиной, сплошь покрытою пушистыми ворсинками.

- Юг? Это ты так меня назвал? – слова Югарта донеслись гулко из-за мокрой ткани.

- Ну, да, - Глен надавил раскрытой ладонью на надувшийся, как парус, пододеяльник, и, повернув голову к стражу, улыбнулся. – Юг – это Югарт. Сокращено.

- Меня так никто не зовет. Мое имя - Югарт. Его мне дала мама.

Глен не понимающим взглядом смотрел на краширца:

- Разве мама не звала тебя сокращенно, уменьшительно или ласкательно?

- Нет.

- То есть тебя кроме как – Югарт – никто не называл раньше? – потрясенно спросил Глен. - То есть я первый, кто зовет тебя - Югом?

Страж, утверждено кивнув, уткнулся лицом в полотенце.

- Тебе не понравилось?

Югарт отрицательно замотал головой, не отрывая полотенце от лица.

- Тогда я так буду звать тебя, - сказал Глен, - когда мы наедине. Это будет наш секрет.

Зорин с удивлением отметил, как нежно порозовели кончики ушей краширца.

- А у тебя? – глухой голос Югарта раздался из-за полотенца. - Как ты звучишь сокращенно?

- С моим именем туго, - Глен озадаченно провел рукой по вихрям. – Мое имя короткое. Всего четыре  буквы,  - он показал сеюйцу растопыренную левую ладонь с загнутым большим пальцем. – Боже! Ради всего святого, Юг, отлепи уже лицо от полотенца, – землянин слегка потормошил за руки краширца. - Что там сокращать? Но мама и дядя звали меня Гленкой или Гленушкой. - Глен отвел взгляд в сторону, под пристальным взором краширца. - Я, - он запнулся, его лицо засверкало, как спелое яблочко,  - не могу себе представить, что ты меня будешь звать Гленушкой.

- Гленушка, -  с элегантной хрипотцой произнес страж.

- Прекрати! - Глен, вплотную подскочил к Югарту и зажал ему рот. - Не надо! Не произноси! Это так смущает.

Губы Югарта растянулись в улыбке, и страж провел языком по внутренней ладони Глена.

- Эй! - Зорин отдернул руку, - Ты чего лижешься?

Югарт схватил Глена и притянул к себе, обнимая крепко-крепко.

- Перестань, ко мне липнуть! - Глен заерзал  в руках краширца. – Дышать трудно! Если все доделали, лучше пошли отсюда.

Югарт ослабил схватку, но землянина не выпустил.

- Юг, - карие глаза серьезно посмотрели в синие, - не заставляй меня злиться.

Руки, облаченные в черную змеиную чешую, мгновенно разжались, бессильно повисая вдоль тела.

- Прости, - невнятно пробубнил краширец.

Глен не сильно толкнул сеюйца в грудь, отстраняясь.

- Держи дистанцию, - Зорин, видя расстроенное лицо любимого, чуть помедлив, добавил: – Подожди немного и пообжимаемся всласть. Ты знаешь в округе какое-нибудь уединенное место?  Я-то здесь полный профан.

«Жаль, я так и не запомнил их карту», - с грустью подумал Зорин.

- Да, знаю, - глаза сеюйца загорелись.  Он схватил Глена за руку и потянул в сторону конюшни. - Пойдем!

Это место было похоже на настоящий рай.

Глену казалось, что он открыл самый дорогой туристический буклет по тропическим странам и на развороте увидел –  безграничную заводь реки, словно море разлившуюся до ослепительной белосахарной полосы пляжа, окантованную по бокам снежными, скалистыми стенами из известняка, глубоко врезающимися в воду. Волны с мерным плеском лениво набегали, облизывая пологий берег своими синими, широкими, крупно-ребристыми языками.

- Как же тут красиво! - Глен не мог сдержать свой восторг.

- Нравится?

- Очень!

Югарт, довольно кивнув, спрыгнул с Мести, Зорин последовал его примеру.

- Тут можно купаться?

Краширец с непониманием уставился на землянина, отправляя лошадь свободно пастись, под защитную сень деревьев.

- В реке водятся хищники? Крокодилы или еще кто?

- А, ты про это, - Югарт отрицательно замотал головой. – Нет, в воду заходить безопасно. А кто такие крокодилы?

- Ну, это такие страшные животные, - Глен увидел на песке палку и, нагнувшись, стал вычерчивать крокодила. – Примерно он выглядит так. У него длинное, сильное тело. Самое опасное - это вытянутая пасть и острые зубы. Он похож на плавучее бревно… Подкрадывается и утаскивает жертву в воду. Топит и пожирает. Крокодил. – Зорин дорисовал короткие ножки и посмотрел на стоявшего рядом Югарта.

- Хммм, на таких ногах далеко не убежишь.

- А ему не надо бегать. Он больше плавает и охотится из засады на любого, кто хочет подойти к воде, чтобы попить или перебраться на другую сторону.

- И как вы от него обороняетесь?

- Если честно – бес понятия, - Зорин выпрямился, смотря на свое творение. – В Африке на него не охотятся. Слишком опасен. А там где живу я, его, слава Богу, нет. В моей местности из опасных только гадюку встретишь или бешенную собаку. Кстати, а тут водятся ядовитые змеи? – и юноша показал рукой волнистое движение ползучего примыкающего.

- Змеи? Я впервые слышу такое название.

Глен вздохнул и, снова, нагнувшись, схематично нарисовал змею.

- Вот такое тут водится? - он ткнул на песок, где неровной линией был выведен в самой своей начальной стадии головастик с очень толстым и длинным хвостом. - Так выглядит змея на моей планете. Есть еще с капюшоном.

Глен дорисовал два широких полукруга по бокам головы, словно у «головастика» выросли большие уши или он отъел очень пухлые щеки.

– Таких змей называю кобрами. Они очень ядовитые, - Зорина всего передернуло.

- Нет, таких существ я никогда не видел. У нас нет ядовитых животных.

- На ваше счастье, - пробормотал Глен. Подошва кроссовки, беспощадно, проехалась по земле, стирая рисунок змеи.

А дальше началось веселье!

Глен понесся к воде, скидывая на бегу все, что только на нем было: кроссовки, рубашку, штаны. Глен с гиканьем  вбежал в искрящуюся под солнцем воду. Молодое тело врезалось в прохладные, прозрачные, как слеза, волны, создавая разорванные к верху стены из разлетающихся брызг.

Стопы прошлись по гладким придонным камням и, оттолкнувшись, заработали, взбивая пенную дорожку позади себя. Глен поплыл.

Солнце палило с вышины, купаясь в небесном океане; впереди тонкой, еле различимой ниткой, виднелся противоположный берег, который (как не греб Глен) ни на сантиметр не увеличивался.

Зорин, выдохшись, перевернулся на спину, раскинув конечности, как большая морская звезда, счастливо улыбаясь, покоился на натянутой глади реки, испещренной тысячами крапинок золотистого света, отдаваясь на волю течению.

- А ты хорошо плаваешь, - голова Югарта вынырнула  совсем рядом.

- Еще бы, - хмыкнул довольно Глен. – все детство в бассейне и на море провел. На море плавать проще, там соленая вода. Лучше держит.  Поплыли к берегу?

Они, смеясь и дурачась, выплыли на отмель.

Глен, хохоча, оросил фонтаном и без того мокрого с головы до ног Югарта. Тот, отфыркиваясь, не уступал противнику, обдавая Глена мощным гейзером холодных брызг.

Парни выбежали на пляж.

Ветер приятно холодил мокрую кожу, с волос сползали, как ленивые жуки, капли и мерно падали, зарываясь в песчаную крошку. Глен рухнул животом на прогретый солнцем песок, блаженно подставляясь ласковым лучам светила. Рядом слева с легким шумом приземлило еще одно тело, вытянув свои ноги к воде, мерно плескавшейся в паре метре от молодых людей.

Глен опустив подбородок на скрещенные руки, рассматривал мелкие частички песка, что стелились перед ним колючим ковром.

 «Я не понимаю! Почему он выбрал меня? - Зорин зажмурил глаза. - Что греха таить они красивые, - Глен видел, как девушки на свадьбе смотрели на небесных стражей, и от него не утаилось обожание в их  искрящихся глазах. – А ты красивее всех, Юг!»

Глен посмотрел прищуренными глазами на свои руки. Мелкие, черные, прозрачные, как соль, но в большей своей массе белые крупинки обсыпали нижний край его кожи, цепляясь за волоски.

«Ты пользуешься популярностью, - память Глена возродила, как краширки смотрели на красноволосого парня. – И что бы ты там мне не говорил, - Зорин поджал губу, – не плел, тобой интересуются. Я конечно и сам не урод, но все же…  Чем я тебя зацепил? Своим лицом? Только этим?»

Глен повернулся к соседу, кладя щеку на сложенные поленницей руки.

- Ей, Юг, - позвал землянин. – Почему я тебе понравился?

Влажные волосы проехались по земле, вбирая в себя песок, страж повернул лицо к Глену. Темно-синие глаза озадаченно посмотрели на землянина.

- Мне просто хочется знать, - Глен приподнялся на локтях, - чем я привлек тебя? – загорелые пальцы растопырились, оставляя канавки на песке. – Это глупое любопытство… Если не хочешь, можешь не отвечать.

«Хуже не придумаешь! Я веду себя не лучше малолетних девчонок, - Глен отвел взгляд от стража и прикусил нижнюю губу. – Никогда бы не подумал, что спрошу такое у парня. Я – лох».

- Не знаю, - Югарт уставился на грудь Глена, где песок неровным кружевом прилип к коже. – Я никогда не думал почему…

Глен вздохнул и, сдвинув ладони, собрал перед собой горку рассыпчатого и нагретого песка, его ноги нервно побили по земле.

- Я не знаю почему, - Югарт, повернувшись на бок, приподнялся на локте, всматриваясь в профиль Глена, - но я знаю от чего.

Зорин резко вскинул голову и зорко посмотрел в синие омуты глаз сеюйца.

– Ты всегда в моих мыслях, Глен, - иссиние глаза гипнотизировали карии. – Как только просыпаюсь - хочу видеть тебя. Я, - Югарт протянул руку, накрывая пальцы Глена. – с ума сходил, как хотел дотронуться до тебя. Ты так меня всего измучил, - хмыкнул краширец, поглаживая сжатую ладонь , - что даже не верится, что я вот так запросто сейчас касаюсь тебя.

«Измучил? – оторопел Глен. – Это я тебя измучил?! Да ты лапал и лапаешь меня при первой возможности! – его глаза сузились. – Хочу подразнить его!»

Зорин извернулся и лег на спину, раскрывая перед Югартом свое голое тело:

- Так в чем дело? Касайся…

- А?- озадаченный взгляд краширца скользил по обнаженному телу слегка присыпанным белым речным песком.

«Мучайся! Мучайся! Мучайся!» – Зорин с наслаждением садиста смотрел, как замерла в нерешительности на полпути к нему в воздухе рука стража.

- Ты весь в песке… - голос не слушался Югарта.

- И что? – как можно равнодушнее ответил парень. – Мама в детстве не учила, сдувать песок?

«Бля, Глен, ты играешь с огнем! - Зорин готов был проглотить свой длинный, болтливый язык. – Но как же меня бесит, что  он спокойный, как удав, лишь я один веду себя как влюбленный дурак!»

- Сдуть? Можно? Ты разрешаешь?

Глен повернул голову к стражу, его рука потянулась к Югарту. Ухватившись за локон и накрутив мокрую прядь на указательный палец, она слегка дернула за волосы.

- Да, - с придыханием вымолвил Глен. – Тебе можно все… Или ты всегда будешь у меня это спрашивать?

- Буду, - серьезно сказал Югарт. Краширец, поджав под себя ноги, сел перед Гленом, заслоняя его от солнца. – Потому что тебе это не всегда нравится.

- С чего ты решил, что мне не нравится?

- Но, когда я обнял тебя сегодня возле Сушильни, - Югарт навис над лицом Глена. – Ты сказал держать дистанцию.

«Началось, - Зорин закрыл лицо ладонями и сдавлено застонал. – Как можно не понимать таких простых вещей».

- Нам не стоит обниматься там, где другие могут нас увидеть, - Глен отвел руки от лица. – Это не для чужих глаз. Понимаешь? Будем делать это когда мы только один на один. Согласен?

Югарт кивнул и, наклонившись как можно ближе к груди землянина, подул, неторопливо спускаясь к пупку. Колкие песчинки, подсохшие на коже нежно-бронзового цвета, покатились под воздушными потоками, приятно царапая, порождая множество мурашек на Глене.

«Черт! Как же приятно!» -  Зорин судорожно вцепился в руку стража.

- Юг. Поцелуй меня, - попросил Глен. – Пожалуйста…

- Куда именно? – длинные, фарфоровые пальцы дотронулись до живота юноши, стряхивая последние каменные частички. – Сюда? – пальцы, едва касаясь кожи, стали медленно подниматься выше. – Может сюда?.. – Югарт обвел по кругу возбужденный сосок Глена. -  Или сюда?.. –указательный палец замер на кадыке землянина.

- Куда хочешь…

И Югарт жадно припал к губам Глена.

«Так и думал, - Зорина не мог сдержаться, и его рот растянулся в улыбке. – Губы. Другого и ожидать было трудно».

Сеюиц хотел, уже было, отстраниться, но парень, придержав его за шею, властно притянул к себе, открывая все еще прибывавший в радости рот.

Глен нежно пробежался языком по губам краширца и углубился внутрь, там, где было тепло, мягко и до щемящей боли сладко от соприкосновений с языком Югарта. Внутри Глена все сдавило от ноющего предвкушения чего-то большего, волнующего и запретного, как из желудка послышалось угрожающее урчание. «Да что так не вовремя-то?!» – обозлился на самого себя Глен, сильнее вцепляясь в Югарта.

Но страж, заворочался, высвобождаясь из схватки Глена, с силой разрывая поцелуй с землянином.

 - Ты голоден, - скорее утверждал, а не спрашивал краширец.

- Нет, - возразил Зорин, но как назло из живота снова послышалось укоризненное ворчание. - Ну, если только самую малость. У меня растущий организм. Наверно время обеда подошло.

«Надо что-то было прихватить из замка на перекус. Я не ожидал, что сюда так долго добираться, - Глен, присев, потянулся к брюкам, небрежно брошенным неподалеку. – Придется возвращаться. Все свидание насмарку».

- Ну, что? Будем возвращаться? – Зорин ловко всунул ноги в штанины, - Прости. Я планировал весь день провести с тобой наедине, - уже стоя Глен пытался справиться с завязками, но пальцы слушались плохо. – Правда. Жаль, что так вышло. Ты наверно тоже проголодался?

- Ты хочешь вернуться в Лаярд?

- Выбора нет. Я хочу есть,– Глен с потаенной грустью смотрел, как быстро стаж облачился в свой комбинезон. - А ты разве не хочешь?

- Мы можем поесть тут. Пошли. Поможешь.

Краширец направился в сторону леса.

Быстро зашнуровав кроссовки, Глену не оставалось выбора, как только последовать за ним.

Общими усилиями, они принесли приличную охапку хвороста. Югарт умело разложил костер, засунув в него, растеребив, ничейное птичье гнездо, полное старого слежалого пуха, которое они нашли в самом центре колючего куста. Сбегав к скалам, сеюиц вернулся с двумя гладкими камнями, и ловкими движениями высек из них искру. Сухой пух вспыхнул мгновенно, все гнездо обхватило огнем, создавая приятное потрескивание.

- Я принесу рыбу. Присмотри за костром, – повелел Югарт и ушел, опять в сторону скал, врезающие откосные белые стены в зыбкую гладь затона.

Глен с минуту постоял в нерешительности, провожая фигуру стража, и оглядевшись, стал носить камни, окружая ими их незатейливый костерок. Он побродил по округе, не углубляясь далеко в лес, и приволок небольшой ствол, так удачно попавшийся в его поле зрения. Зорин, сходив к лошадям, принес фляги и аккуратно примостил их в тень импровизированного сидения, стал ждать Югарта, выводя на песке странные узоры, тонким прутиком.

- Ты их сам поймал? Голыми руками?! Потрясающе! – Глен подбежал на встречу к стражу, несшему на палках двух распотрошенных рыбин в локоть длиной, и не верил своим глазам. – Ты точно не супермен? Этому вас учат в стражах?

- Нет, - покачал головой Югарт, польщенный похвалой Глена. – Этому меня научил мой папа.

Югарт, присев на корточки возле костра, втыкнул палки как можно глубже в песок. Он наклонил  к языкам пламени тушки таким образом, чтобы рыба могла пропечься, не сгорев.

- Я же раньше до пяти циклов жил в деревне. И как все деревенские умею добыть себе пищу в лесу и в реке. Я же не знал, что буду небесным стражем.

«Да, он мне это уже рассказывал…» - Глен сел на бревно.

- Присаживайся, - Зорин похлопал ладонью по шероховатой коре рядом с собой, - в ногах правды нет. А что ты еще делал в деревне?

- Многое, - Югарт неспешно присел рядом с землянином, и Глен еще раз поразился его грациозности. – Помогал маме. Убирался по дому. Полол грядки. Ходил с папой на рыбалку. Изредка он брал меня по ягоды в лес. Я мало общался с деревенскими. Мама не хотела, чтобы дети смеялись над моими волосами, – Югарт, скрутив локоны в тугой жгут, перекинул на плечо подальше от Глена.  – Сколько себя помню, я всегда был с мамой.

- Не надо, - Зорин, протянув к краширцу руку, расправил волосы парня, рассыпая их обратно по спине, - не прячь. Мне они нравятся. Они красивые.

Югарт с благодарностью посмотрел на любимого и, взяв его ладонь в свою, переплел белесые пальцы со смуглыми.

«Как же ему нравится трогать меня, - Зорин ощутил, как тепло удовлетворения разлилось по душе. – Просто хлебом не корми, а дай за ручки подержаться».

- Мы жили в домике ближе к изгороди, впритык к лесу, - продолжил краширец, смотря на костер. - Маме там очень нравилось. У нас был красивый небольшой садик сзади дома. Мама на закате садилась там, среди цветов и пела. У нее был удивительно пленяющий голос, совсем как у тебя, Глен, - темно-синие глаза потеплели, окунаясь в приятные воспоминания. – А папа играл на сартане. Там мы проводили каждый погожий вечер…

- Это твой папа научил тебя играть на нем?

- Да…

- Продолжай, - Глен ласково погладил большим пальцем тыльную сторону ладони краширца.

- Моя мама очень любила природу и все живое, что окружало ее. Особенно наш  лес. Она часто говорила, что лес - наш дом и великий дар Всемилостивой Юи, дающий все, что нужно сеюйцам. Что лес спасет нас от всех несчастий и бед, укроет от всего, чтобы не пришло к нам. Но от прантов, - Югарт сильно стиснул руку Глена, - он почему-то не спас…

- А как ты жил в Лаярде? – Глен попытался перевести разговор на другую тему. – Расскажи, как ты попал туда. Чему тебя учили стражи?

- Меня нашли в сожженной деревне Хаюне и привезли в цитадель, - языки пламени отражались неровными вспышками в глазах краширца. - Старшие стражи тогда не знали, что во мне есть семя Сеи. Им об этом поведала Юивия, когда мы побывали в Солнечном храме. Потом меня вплели в Древо, а по возвращению в Лаярд вживили лекрон, - краширец прикоснулся к бляхе на груди, - и начали учить им пользоваться.

- Это не больно, – спросил Глен, смотря, как Югарт аккуратно наклонил рыбу к затухающему огню, – носить лекрон?

- А септарис? – в свою очередь спросил страж. – Тебе больно его носить?

- Я его не чувствую, - Зорин пальцами прошелся по инородному предмету на правом виске. – Даже забываю, что он у меня есть.

- Вот и с лекроном также, - ответил сеюиц, возвращаясь на место рядом с Гленом. -  У меня сперва не получалось полностью облачится, но в конце концов я этому научился, - продолжил прерванный рассказ краширец. – Я не знаю, что тебе еще рассказать. Все было одинаково. Один день сменялся другим. Меня вместе с младшими братьями обучали старшие. Мэхан без конца смеялся надо мной, вечно что-то устраивал. Если заметил, он всегда не прочь найти над кем испытать свои шутки. А они у него глупые. Что тогда, что сейчас.

Югарт скривил губы, вспоминая стычки с Мэханом.

Глен дипломатично смолчал и выразил всем своим видом, как сочувствует чувствам рассказчика.

- Когда ты впервые превратился в сегарта? – Зорин перевел разговор в другое русло. – Было страшно?

- Нет, - спокойным голосом продолжил страж, беря ладонь Глена в свою. – Мне сперва показали, как перевоплощаются старшие. А я должен был повторить за ними. Это конечно еще, то зрелище, - Югарт прижал, зажатую в свои ладони руку Глена к щеке, и потерся об нее, - видеть двух огромных сегартов загородивших небо, возвышающиеся в нескольких шагах перед тобой неприступной скалой, и понимать, что и тебе суждено быть таким.

- Понятно, - хмыкнул Глен. – А я, когда в первый раз увидел сегарта Эхана, подумал, что этот монстр его сожрал и пришел по мою душу. Было очень страшно. Я даже убежать не смог - ноги не слушались.

- А сейчас? – Югарт повернулся к Глену. – Ты боишься их?

- Их? Сегартов? – уточнил Зорин.

Краширец утвердительно кивнул одними глазами.

- Нет, - землянин отвел взгляд, принимаясь смущено ковырять большим пальцем стопы рыхлый песок. – Я еще тогда перестал. Вы не обычные, но не страшные. Я это понимаю.

Они замолчали. Глен придвинулся ближе к Югарту. Их плечи соприкоснулись, и Зорин потянул сцепленные в замок руки к себе.

- Что еще ты делал в Лаярде? Только обучался пользоваться лекроном и оборачиваться сегартом?

- Нет, конечно, - улыбнулся Югарт парню, - Ты сам все видел, как и что мы делаем. Рохак научил меня готовить, Ораф читать и писать. Эйван тренировкам. Дарун кататься верхом. Мы и тебя также обучаем. Ты все умеешь делать как мы, только в тебе нет семени Сеи.

- Понятно…

Они еще немного помолчали.

- Юг, а как тебе в образе сегарта? – спросил Глен. Краширец непонимающе уставился на землянина. – Ну, как это ощущать себя огромным зверем?

Глен, опустив взгляд, прочертил на песке кончиком стопы прямую линию:

– Глупый вопрос, да? Можешь не говорить, если не хочешь…

- Ты хочешь знать, что я чувствую? – поразился Югарт.

Глен, не доведя еще одну линию под первой, вскинул голову. Он, не мигая, минуту смотрел стражу в лицо, а потом утвердительно кивнул.

- Я чувствую, что мое тело становиться очень большим, - краширец с интересом и нескрываемым обожанием наблюдал, как Глен сосредоточенно ловит каждое его слово. – Земля становится слишком далеко. На миг это пугает, а потом привыкаешь. А дальше все как обычно. Быстро бежишь, громко дышишь, - сеюиц посмотрел на костер. - Я не сильно ощущаю разницу между тем, когда я - человек или когда я - сегарт. И так и так, я хочу есть, пить, спать. Я так же чувствую боль, холод, жару, – Югарт наклонился и повернул палки с рыбами так, что их закопченные плавники четко уставились в сторону Глена. – Одно я знаю наверняка, что в сегарте, я намного сильнее, чем в человеческом теле и мне это - нравиться…

- Н-нравиться? – оторопело спросил Зорин.

- Да, - кивнул Югарт. – Ты не боишься видеть меня таким?

- Каким? – рассмеялся Глен, - Хвастающимся перед своим парнем? – юноша с грубой нежность растормошил красные волосы. – Не смеши мои коленки. Но и не слишком зазнавайся, - нравоучительно погрозил пальцем землянин счастливому краширцу. – Запомни, ты для меня в первую очередь Югарт, а потом уже сегарт, - Зорин начал загибать пальцы, - любовник, небесный страж, сводный брат, сеюиц, краширец, инопланетянин и так по накатанной.

Они снова замолчали.

Глен прислушивался к звукам из леса, к мерному плеску реки, и ему не хотелось никуда уходить из этого уютного, укромного уголка Крашира, в который привел его Югарт. «Пусть это место будет нашим. И только нашим», – решил для себя землянин, крепче сжимая ладонь любимого в своей.

- Вроде уже готово, - Югарт протянул Глену рыбу.– Снимай кожуру и ешь. Не обожгись только.

- Спасибо. Вкусно пахнет, - Глен вздохнул жар, исходящий от блюда. - Приятного нам аппетита.

Поев, и еще раз вдоволь накупавшись, Глен испытывал неподкупную окрыленость во всем теле, блажено валялся на пляже. Позже Югарт принес из лесу, какие-то ягоды по форме напоминавшие голубику, но сытные и не сильно сладкие, что прекрасно подкрепили им силы.

«Даже не знаю, чтобы я делал без него, - в задумчивости Глен смотрел, как парень, засыпает песком дотлевшие угли костра. – Если бы я очнулся не у них в Лаярде, а где-нибудь  в лесу, то вряд ли бы выжил».

Солнце, беззаботно прокатившись весь день по небу, неумолимо стремилось упасть за поддернутый кучеряво-розовыми облаками горизонт. Закатные лучи золотили мелкую рябь реки, топя в своих апельсиновых бликах узкую полосу чуть различимого противоположного берега, создавая иллюзию бесконечного моря. В мутно-сумеречном небе носились, бесшумно пикируя к самой воде, непонятно откуда взявшиеся птицы в бело-голубом оперение. Если бы не окрас, то Глен мог отдать голову на отсечение, что это были земные стрижи или береговушки.

- Как же тут хорошо, - Зорин сел на песок рядом с сеюйцем, приобнимая молодого мужчину за талию, кладя голову тому на плечо. – Спокойно… Не находишь?

- Мне спокойно там, где есть ты, - ответил Югарт, взаимно склоняясь к Глену. – А место не важно, даже если это будут топкие болота севера.

- Это самое гиблое место у вас на планете?

- Это самое дальнее место, которое я знаю. Когда я уехал в Реярд, мне, было, тяжело находится столь далеко от тебя. Но я не мог не ехать. У меня есть долг перед небесными стражами, перед моим народом, перед Сеей.

- Угу, - выдохнул Глен, сильнее прижимаясь к парню.

- Знаешь, я ни с кем еще не говорил о своей семье. Никому не рассказывал о своей жизни. Только ты захотел узнать меня. Глен, - Югарт заглянул Зорину в глаза, - ты часто думал обо мне, пока я был в Реярде?

«Боже, ну я же сказал тебе, что скучал, - Глен криво закусил нижнюю губу. – Зачем, заставлять меня снова все это проговаривать?  Хочешь видеть мое смущение и неловкость? Хочу быть для тебя крутым парнем, Юг, а не сопляком, льющим горючие слезы оттого, что тебя не было в крепости пару дней... Я сейчас здесь, с тобой. Господи, что же тебе от меня еще надо, ненасытный краширец?!»

- Глен, - сеюиц чуть толкнул плечом парня, заставляя Зорина взглянуть на него. – О чем задумался?

- Да, так… Глупые мысли… Это не так уж и важно, не бери в голову.

- Даже если это мысли глупые, хочу чтобы они были только обо мне, - темно-синие глаза вбирали в себя карии.

«Да ты и так в них, чудной придурок», - губы Зорина сами поползли в улыбку.

- Я серьезно, Глен.  Хочу, чтобы только я был в твоих мыслях!

- Тебе пообещать это?

- Если можешь, поклянись мне.

- На мизинчиках? – Глен хитро прищурился.

- Это как?

Зорин ловко подцепил правый мизинец краширца своим и сжал его:

- Клянусь. Теперь твоя очередь. Обещай мне, что перестанешь командовать мной. Ну, правда, сколько можно. Я взрослый человек и вправе решать, как мне поступать.

- Когда это я командовал тобой?

- Да всегда, - Глен поморщился. – Ладно, забей, можешь мне ничего не обещать. Вдруг нарушишь, и это подорвет твою репутацию небесного стража. Мне достаточно, того что ты рядом.

- И почему ты такой милый, Глен?

- Я не милый – Глен не больно, но ощутимо толкнул Югарта в бок.

- Ох, действительно, - преувеличено скривился Югарт, имитирую нестерпимую боль там, куда ткнул Глен, -  сейчас уже нет.

- Что? Так значит я не милый?! Ну, держись!

Глен накинулся на краширца и, повалив его на землю, начал с усердием щекотать.

- Не надо, Глен, - Югарт, извиваясь, хохоча, отбивался от парня. - Что ты делаешь? Сжалься, это неприятно.

- Скажи что я милый!

- Ты милый!!!

- Скажи что я крутой!

- Ты (беспонятия, зачем тебе это, но раз ты хочешь) то крутой. Очень крутой!

- Фух, - Глен отклеился от стража, выпуская смеющегося сеюйца на свободу, и встал, переводя дыхание. – То, то же. Знай, наших! А то придумал: то милый, то не милый. 

- Глен, иди ко мне, - Югарт раскрыл свои объятья для юноши. – Давай еще посидим вместе.

 Зорин с минуту задумчиво посмотрел на стража и, ничего не сказав, не спеша направился к реке. Остановившись в паре шагов от кромки воды, Глен замер, оглядывая бесконечный простор, открывающийся взору и, потянув шею направо и налево, прочистив горло, вздохнув полной грудью - запел:

Что так сердце, что так сердце растревожено,
Словно ветром тронуло струну.
О любви немало песен сложено.
Я спою тебе, спою еще одну.

О любви немало песен сложено.
Я спою тебе, спою еще одну.

Эту песню он знал хорошо, еще со времен обучения в школе. Все три девятых класса учили ее в честь сорокалетнего юбилея родной школы.

Толпа пятнадцатилетних подростков в самом соку пубертата хором пели, разучивая ее в актовом зале, давя натруженными легкими на свои ломающиеся голосовые связки, и параллельно на последние нервы Инессы  Эрастовны.

Девчонки старались от души. Их нежные голоса вплетались в хор парней, которые из кожи вон лезли, стараясь как бы извращенней ущипнуть товарища, стремясь тем самым разрядить серьезность обстановки, ловя в бонус - внимание одноклассниц.

Солировал, конечно – Глен.

Он был не против, сама песня ему нравилась, и его голос «прекрасно отражал нужное настроение», как выразил свое веское мнение Павел Григорьевич – новый директор школы, когда посетил десятую по счету репетицию, на которую его отважилась допустить учительница по музыке.

По дорожкам, где не раз ходили оба мы.
Я брожу, мечтая и любя.
Даже солнце светит по-особому,
С той минуты как увидел я тебя.

Глену казалось, что он не вспомнит всех слов, не вытянет ноты, собьет мотив, но самому Богу было угодно, чтобы песня лились и лились лучезарным потоком в небо, заискрившееся первыми крохотными звездочками.

Все преграды я могу пройти без робости,
В спор вступлю с невзгодою любой.
Укажи мне только лишь на глобусе
Место скорого свидания с тобой.

Укажи мне только лишь на глобусе
Место скорого свидания с тобой.

Неслось над притихшей, потемневшей, зеркалившей в себе вечернее небо, рекой.

Через горы я пройду, дорогой смелою,
Поднимусь на крыльях в синеву,
И отныне все, что я ни сделаю,
Светлым именем твоим я назову…

Посажу я на земле сады весенние,
Зашумят они по всей стране,
А когда придет пора цветения,
Пусть они тебе расскажут обо мне.

А когда придет пора цветения,
Пусть они тебе расскажут обо мне…

Допев последний куплет, певец затих, ловя мерный всплеск, неторопливо бегущих вперед волн.

«Они должны вливаться в море, на худой конец в озеро. Хоть куда-нибудь, но должны? - подумалось Зорину. – Не под землю же они утекают, – прошелестел в ушах, откликаясь на вопрос землянина, странный шепоток. Глен закрыл глаза, нервно прикусывая губу. - Хотя, на этой планете, где есть пранты, сегарты, Древо Сеюи, солнечные жрицы, я не удивлюсь, что все реки тут закольцованы…»

- Это было чарующе, Глен, - щекочущий баритон Югарта заставил сердце землянина переполниться чувствами. – Твой голос проникает в самое сердце… Моей маме, эта песня, понравилась бы... 

- Расскажи мне о ней, о своей маме, – Зорин смахнул украдкой подступившие слезы. Он повернулся к небесному стражу, не слышно подошедший к нему во время духовного изливания Глена. - Какой она была?

- Это было так давно, что мне трудно вспомнить ее, - глаза краширца  затянуло поволокой. - Эйван говорит, что я похож на маму, у меня ее глаза, ее лицо... Я пытаюсь не забыть ее руки, как она обнимала меня, ее голос, как она пела мне, - Югарт нахмурился,  крепко сжимая кулаки. - Но стоит мне закрыть глаза и вспомнить маму, я вижу ее всю в огне.... И этих проклятых тварей кружащихся над деревней... Но я  не могу вспомнить своего отца… Как он выглядел,  - краширец  упал на колени, обхватывая голову руками.  – Он… Мне...  

Парень силился вспомнить, но не мог. Образ отца зиял пустотой.

- Я скучаю по ним! – не выдержав, заорал Югарт, выпуская свою боль наружу. - Почему пранты напали на мою деревню?! ПОЧЕМУ?! Я все бы отдал! ВСЕ! Лишь бы мама была жива!

У Глена защемило в груди. Он обнял краширца, чувствуя, как горький  комок подкатывает к горлу, как слезы наворачиваются на глаза. «И что тут скажешь?!» - Глен, поглаживал, сотрясающую спину стража.

- Твоя мама, смотрит сейчас с небес и радуется, что ты жив, Юг. Что пранты не убили ее сына.  Любая мать счастлива, когда ее ребенок жив и здоров,  - Глен отер набежавшие слезы, крепче прижимая к себе краширца. - А моя... А моя мама, наверно, думает, что я умер...

Югарт окаменел под руками Зорина. Он медленно поднял голову, устремляя на Глена потерянный взгляд.

- Я не думал об этом, - темно-синие глаза, полные сочувствия и потаенной грусти, смотрели на юношу. - Прости меня, Глен. Прости, я не подумал о твоей маме...

- Ты и не должен был, - Глен отер глаза. - Не ты же, а я полез в этот, будь он тысячу раз проклят, гребанный дольмен.

«Он скучает по матери, - страж почувствовал, как руки любимого обняли крепче,  слышал, как неспокойно колотиться  сердце Глена, как теплое дыхание землянина щекочет кожу на шее. - Он хочет домой. Он жалеет, что попал сюда? - в груди  краширца нестерпимо заболело, как будто сгрот сдавил сердце своими мощными лапам, с невыносимой  болью впиваясь когтями в пульсирующую со стуком мышцу, запрятанную Юи от всего мира под защиту ребер. – Помоги мне, Сея! Я не вынесу, если Глен будет и дальше скучать по родной Земле. Он не хочет быть здесь? Со мной?».

- Давай вернемся домой, Юг, - Глен ласково похлопал краширца по спине. – Уже стемнело, пора возвращаться в Лаярд…

Они ехали обратно рядом,  так близко, насколько это было возможно. Глен смотрел, как  в темно-фиолетовом бархатном небе подмигивают звезды. Воздух был свеж без единого дуновения ветерка.

«Никогда бы не подумал, что и в такой глуши можно сделать отличное свидание, - удовлетворено размышлял  Глен, но, в сознание всплыл последний разговор, скорченный от горестных воспоминаний Югарт. Зорин обреченно вздохнул -  Всегда  идеально никогда не бывает».

- Слышишь? - Югарт, нагнувшись  к Глену, схватился за поводья и потянул, притормаживая Месть и Надежду.

Глен насторожил слух.

Совсем рядом, негромко, мелодично запела птица. Ее свист замер, как будто скрытая в ветвях певунья тоже прислушивалась: кто это едет по дороге в столь поздний час?

Немного погодя, песня возобновилась, но тут же к запевале присоединились еще несколько голосов. Они дружно заливались, нежно и протянуто, тоня вдруг в друге, качаясь и ныряя в волнах своего божественного пения.

- Звонки, - тихо проговорил сеюиц, все, также наклонившись к землянину. - Помнишь?  Такие красненькие, маленькие птички, которые мы видели по дороге в Марсай, когда поехали выбирать тебе Надежду.

Глен кивнул.

«И как мне не помнить этого? В тот день, ты, впервые обнял  меня. На дереве, - Глен ощутил, как краснеет. -  А я хотел укусить тебя за шею. Совсем больной был».  Глен возбуждено прикусил нижнюю губу.

Пение стелилось вокруг, покрывая пространство сказочными звуками.

Землянин накрыл рукой ладонь стража – широкую, теплую, надежную - сплетаясь с пальцами Югарта, и  сжал ее.

Краширец вопросительно посмотрел на Глена.

«Кто бы знал, - Зорин потянулся к небесному стражу и их губы соединились, - что я встречу тебя, Юг. Кто бы знал, что ты западешь в мое сердце... Что я влюблюсь в тебя».