Онлайн чтение книги СЕГАРТ. Путь огня (Книга первая) SEGART. The fire's path (1 book)
2 - 13

Югарт изнемогал. Он определенно чувствовал себя странным. После возвращения из храма в Лаярд контакты с Гленом снизились, и в итоге практически сошли на нет. О! Как же это раздражало и мучило его.

Они виделись только во время еды, иногда сталкивались на тренировочной площадке, а если пересекались в конюшне или в коридорах, на лестницах, то все сводилось к переглядыванию и паре незначительных, оброненных друг другу фраз.

Югарт грустным взором провожал землянин, не смея нарушить невидимую границу которую установил своим поведением Глен.

Но краширец не сдавался. Он снова и снова искал контакты с Зориным, но разговоры почему-то  не клеились.

Общение Глена свелось большей части с Эханом и Мэханом. «Но больше с  Мэханом, - зачем-то подметил для себя Югарт, когда Глен снова оживлённо спорил с его старшим братом о каких-то землянских понятиях, которые ему были нечем не интересны. А когда парни дружно смеялись, их голоса наждачной бумагой прохаживались по душе стража, и Югарт старался, как можно скорее, скрыться из диапазона их взаимного веселья.

Но это не единственное, что  приносило смуту  в его сердце - Глен больше не пел. Югарт скучал по голосу юноши, по его тембру, по странным незнакомым мотивам, льющиеся из уст земного певца в краширское небо.

После долгих препирательств с самим собой и небольшого разговора по душам с Рохаком, Югарт решил отпустить от себя Глена. А скорее не самого Глена, а то, что вызывал в нём Глен.

После сбора сока сесии, приняв от Верховной жрицы положенную ему от богов долю Любви и испив её до дна, небесный страж испытал невероятное успокоение и временное облегчение.

Наконец-то его ночи стали спокойней. Глен перестал являться во снах. Не возможно с уверенностью сказать, радовался Югарт такому повороту событий или нет. Трудно было сказать точно, наверняка, но иллюзия этого спокойствия приносила ему обманчивое счастье и душевную стабильность, то, что он так ценил, после гибели родителей, и потерял после поцелуя на Небесном озере, которым наградил его землянин. До одного происшествия.

Югарт в тот день мыл посуду после обеда, а Глен помогал, поднося тарелки и приборы со стола. Они действовали сподручно, в полной тишине. Зорин максимально делал вид, что все в порядке, хотя ладони его вспотели, а сердце бешено колотилось, когда краширец брал из его рук очередную тарелку или кружку.  Он зорко следил за тем, прикоснутся ли эти красивые, длинные, белые пальца к нему или нет. Но Югарт ловко брал протянутые предметы, даже не смотря на настороженного Зорина. И все закончилось бы на уборке, если бы  у землянина вдруг неожиданно не выскользнула кружка из рук.

Звук бьющейся  керамики об каменный пол вырвал испуганный вскрик из Глена. Зорин присел и торопливо начал собирать осколки. Он старался всё сделать быстро, впопыхах,  и один из осколков глубоко поранил его.

- Угхх! - Зорин присосался к месту пореза, пытаясь остановить кровь, но она всё текла и текла, как только губы юноши отлеплялись от раны. - Зеленку бы сюда.

- Может, ещё лист айфы побежим искать? - Югарт, самовольно взяв ладонь, бережно повернул ее для лучшего обзора пореза. - Он глубокий. Потерпи. Я помогу.

И чёрная ткань, заструившись вверх, заволокла пальцы краширца, а заодно и кожу землянина.

- Не болит? - спросил Югарт, смотря на прокусанную губу Глена.

- Уже нет, - тихо ответил парень.

Сердце Югарта забилось чаще, когда Глен, приподняв голову, посмотрел на него. Карие глаза - такие тёмные, казалось, в них нет зрачков - затягивали сеюйца, топя его в своей бездне. «Они прекрасны», - тело Югарта качнулось в сторону Глена, как будто в юноше был спрятан магнит, притягивающий себе небесного стража. Магнит, который не давал Югарту не думать о Глене. Магнит, который заставлял искать встреч с Гленом. Магнит, удерживающий его радом с Гленом. Магнит мешавший вытолкнуть чувства к землянину, которые страж всеми силами подавлял в себе. «Но это не возможно, - Югарт без стеснения смотрел на чуть приоткрытый рот землянина. - Как можно забыть наши поцелуи? Как можно забыть тебя? Сея, помоги мне!» Кровь усилено заколотилась в венах сеюйца. Югарт сильнее сжал челюсть, сдерживая себя.

Глен терпеливо ждал окончания лечения. Он не пытался вырвать руку. «Глупо и бессмысленно, - его взор блуждал по лицу Югарта. - Ну не надо так смотреть на меня? Я же виду что ты о чём-то хочешь спросить».

- Тебе от меня что-то нужно? - решил помочь Зорин краширцу.

Страж в недоумении уставился на Глена, и еле заметно в отрицании качнул головой.

- Просто, ты так поглядываешь на меня. Вот я и подумал...

- Прости, - тихий, ломкий голос Югарта удивил Глена.

Юноша обескуражено уставился на небесного стража: «Он извиняется?».

- За что? - Глен словил новый пристальный взгляд от Югарта и пояснил. - Ты сейчас извинился. Я не понял за что?

Югарт ничего не сказал, разжал пальцы. Его костюм принимал привычные границы.  Глен повертел ладонью пред собой, разглядывая здоровую кожу без единого намека на порез, и улыбнулся:

- Спасибо. Ты опять помог мне. Могу я чем-то отблагодарить?

Югарт молчал, изучая внимательно пол.

- Эй, я вообще-то к тебе обратился: могу, чем-нибудь отблагодарить, тебя? – немного  обидевшись, Глен легонько толкнул стража. - Послушай, я стараюсь быть культурным.  Можно хотя бы отвечать на вопросы? Понимаю, что от вашего высочества, я прошу слишком много, но пора уже снять свою корона и положить на антресоль. Так трудно говорит с человеком по человечески? - и Глен раздраженно цокнул языком.

- Ты опять сказал что-то не понятное, - Югарт поднял голову. - Корона, антресоль... Как можно понимать твою речь, если она усеяна такими словами, как дно ручья усеяно острыми камнями. Сглаживай её, и тогда мне будет проще понимать тебя 

От удивления Глен прикусил язык: «А он, оказывается, может красиво изъясняться. Да ты ещё та тёмная лошадка, мой краснобровый друг».

- Я стараюсь, как могу. Уж прости, но я тут и года ни прожил. Знаешь, в моём народе бытует поговорка: чтобы узнать человека с ним надо съесть пуд соли. Я, когда был маленький, думал что «пуд соли» подразумевает невзгоды и тяжбы, мол, надо с человеком пройти через очень трудное испытание и тогда будешь лучше и его понимать. Знаешь, есть такое понятие «насолить» -  повредить, причинить увечье, напакостить. Но потом дядя мне разъяснил, что «пул соли» - это примерное количество соли, что съедает человек за год. Вот и сводится всё к тому, чтобы понять человека надо с ним подольше пожить. Так что мотай на ус. Мы поймем друг друга, если не сейчас, то по прошествии года... цикла. Is that clear? – зачем-то закончил свой монолог по-английски Зорин.

«И зачем я в конце так сказал?» – удивился сам себе землянин. Но сделанного не воротишь. Глен выжидающе смотрел на Югарта. Он ждал решение от краширца, без страха, уже мысленно утешая себя, что и на этот раз Югарт скажет: «Глен, ты опять говорит непонятные, бредовые вещи». Но ответ небесного стража  был непредсказуем:

- Глен, составь мне компанию. Проедемся на лошадях. Пожалуйста.

Просьба так удивила Глена, что он только и смог, что кивнуть головой, выдавливая смущенное:

- Д-да...

И как само собой разумеющееся Глен последовал за Югартом.

 

Краширец поднял вверх  руку - знак остановиться. Глен затормозил Надежду и медленно подъехал к сеюйцу.

Перед ними был глубокий, неширокий овраг, по дну которого бесшумно извивался тонкой лентой ручеек. Югарт повернулся к Глену и, указав на группку кустарников, висящих у края обрыва на честном слове, сказал:

- Там начинается спуск вниз. Тропа.

И больше не вымолвив ни единого слова, спрыгнув с Мести, направился к ним.

- А нам обязательно спускается вниз? – Глен, оробело, смотрел, как скрылся за листьями спутник. Ответа не последовало и землянину  оставалось только присоединиться к сеюйцу.

Глен во всех деталях нарисовал в своём воображении как он, срываясь, летит по обрывистым стенам оврага, а за ним шлейфом несутся со смачным шорохом комья земли. Вот он лежит ничком на устланной неровностями земле, весь ушибленный, без единого живого места на теле, рядом плещется ручей, и только один глоток излечит всё его раны, но нет сил доползти до воды, нет сил протянуть руку к спасительной влаге. И не успев вкусить до конца яд своих вымышленных мучений, Глен уже был внизу.

Обрыв был крут, но спуск вышел быстрым и безопасным.

Зорин стоял на дне оврага, задрав голову. На ярко-синем небе вырисовывались темные силуэты лошадей, вытягивающие с любопытством морды, стараясь разглядеть своих хозяев. Глен приветливо помахал им. Надежда отозвалась тихим ржанием.

- Сюда, - Югарт поманил его вправо, там, где склон сильно выпирал к ручью, практически нависая над ним.

Глен осторожно подошёл к стражу, погружаясь в тень отвесной стены. В отличие от остального бурого ландшафта оврага, стена была вся испещрена в причудливых, неоднородных слоях насыщенно-оранжевого цвета.

Зорин коснулся необычной земли. Прохладная плотная поверхность, не посыпалась под натиском инородного воздействия. Глен слегка поскреб её, как чешут кошке за ушком. Под ногти забилась оранжевая, липкая крошкой.

- Что это?

- Глина.

- Что, правда?

Югарт не ответил. Он наклонился, взял заостренный камень и двумя уверенными ударами отколол с его помощью шматок рыжего минерала.

- Посмотри сам, -  сказал он, протягивая шмат Глену.

В нерешительности, Зорин взял глину, и  покрутил её в руках, рассматривая замысловатый пористый рисунок.

- Ты сам нашел это место? - Глен осознавал, глупо прозвучал вопрос, и ответ будет однозначно положительным, но он терялся в догадках, зачем Югарт привез его именно сюда и показывает ему глину, а спросить напрямую и хотелось, и не хотелось.

Так и не дождавшись ответа, Глен подбросил пару раз оранжевый минерал в руке и окинул взором масштабы залежи осадочной породы.

- Интересно, как он образовался? Тут же нет поблизости никакой большой реки. Что его могло так вымыть.

-  Скорее всего, он образовался с тех времен, когда земля пела, - ответил Югарт.

- Пела? – удивлено переспросил Зорин.

Югарт утвердительно кивнул.

- В смысле? – не понял Глен. – Как давно?

- Я не знаю. Это было на заре первых песен. Пело все: и небо, и земля, и деревья. Так рассказывал Ораф.

- А звери по-человечьи случайно не разговаривали?

- Нет. Я про такое не слышал. И в записях такого не упоминается.

Глен растерянно почесал затылок: «Ох уж мне их сказочки…»

- Зачем мы здесь? – сдаваясь на волю своему любопытству, спросил Глен. - Просто посмотреть на глину? Необычная она. Цвет прикольный -  оранжевый. На земле глина в основном белая или коричневая, есть и красная. А такой цвет вижу впервые.

- Этот овраг не отмечен на карте, - спокойно ответил Югарт.

И тут Зорин всё понял. Он окинул своим озадаченный взгляд весь овраг, а потом опять на краширца:

-Так это из-за карты? Хочешь, чтобы я закончил её?

- Если ты сам всё ещё хочешь, - Югарт упер руки в бока. - Я обещал и свое слово держу. Пойдем, осмотришься, - и он рассёк воздух справа налево.

Зорин быстро, при поддержке Югарта, обследовал географический объект. Он оказался небольшим, по прикидкам Глена где-то 40 метров в длину и 10 в ширину, ну может чуть побольше. По центру его пролегал не глубокий ручей. Он бил родничком из-под земли у самого начало оврага и стекал дальше в конец, где овраг пологим склоном сливался с равниной. По сути, этот природный объект смотрелся, как уродливый шрам на гладкой  поверхности долины. «Даже их планета не идеальна, - подумалось Зорину. - Да где можно встретить идеальный мир, Глен? Если только в кино или в книгах».

Землянин присел на корточки возле ручья. В руке он всё ещё сжимал глину данную ему Югартом. С минуту он задумчиво всматривался в свое искаженное отражение, а потом опустил глину в воду. Контраст температур обжёг пальцы - вода была ледянющая. Сразу захотелось выдернуть из ручья руку, но юноша, прикусив губу, начал терпеливо увлажнять липкую субстанцию. Мутная струйка насыщенного апельсинового цвета потекла по течению. Почувствовав, что бесформенная, мелкозернистая смесь неохотно, но  постепенно стала приобретать пластичность,  Глен вынул руки из воды.

Он разломил кусок пополам. Часть положил рядом, а вторую  стал усиленно мять пальцами.

- Что ты делаешь? – спросил краширец. Он стоял сзади и, нависая над землянином, с интересом смотрел на действия Глена.

- Хмм, думаю, этого хвати, - сказал Глен, проминая глину пальцами, оставляя в ней не глубокие отметины.

Он выпрямился и повернулся к краширцу.

- Дай свою руку, - потребовал Зорин.

Югарт без промедления протянул раскрытую ладонь. Землянин опустил на её смоченную глину. Размякший бесформенный, оранжевый комок сразу же оставил следы на белой коже, окрашивая линии и бороздки, подчеркивая природные впадинки и изгибы. Этот контраст рыжей глины на белоснежной коже заставил Глена усомниться в правильности своего решении: «Руки, как у аристократа. Такое ощущение, что я специально испачкал их».

Зорин  бросил быстрый взгляд на сеюйца. Югарт безотрывно смотрел на глину и ждал. «Ладно. Поехали», - парень начал долго и старательно прокатывать глину по ладони краширца. 

- Сейчас я пытаюсь придать форму глине, - пояснял свои действия Глен. -  И если вот так долго скатывать, то получится шар. Понятно?

Неожиданная неловкость накрыла  Югарта. Он чувствовал давление пальцев Глена через этот липкий комок на  поверхность своей ладони, и это непонятным образом волновало его. Краширец  старался не смотреть на юношу, вперив взгляд на липкую глину постепенно становящуюся круглой.

- Теперь попробуй сам, - Зорин убрал руку. – Докатай ее в шар.

Югарт стал неуклюжими движениями сминать глину. Глен, ещё немного посмотрев на действия краширца, поднял оставшийся кусок и  начал скатывать следующий колобок. Доставшаяся ему часть была тверже, неподатливей, более липкой. Вскоре и его кожа окрасилась в яркий цвет, как будто он долго тер на терке морковь. От напряжения побаливали ладони, но Глен не сдавался, он все мял и мял, сглаживая все шероховатости, придавая нужную форму.

- Так достаточно? - Югарт показал свою сферу.

- Да, - кивнул Глен. - Можно?

Зорин, не дождавшись ответа, взял шарик из рук стража и слепил со своим. Присев, он стал оглядываться. Его пальцы, как слепые, скользили по земле, а наткнувшись на сухие колючки, стали подбирать их и втыкать в  разнобой в макушку верхнего шара.

Югарт, присев рядом, продолжал внимательно следить за юношей. Глен тем временем вдавливал в глину два чёрных небольших камешка, обозначая  «лицо».

- Что ты делаешь? - не выдержав, спросил Югарт. – Странный зверек. Это рога?

- Это волосы, - Глен развернул нечто к  Югарту для лучшего обзора. - Это не зверек, а снеговик.

- Снеговик?

- Да, - и землянин ласково улыбнулся, смотря на страшное существо в своих руках. – Довольно прикольный получился. Как выходец из Ада. Из снега он вышел бы посимпатичнее и больше. Я таких лепил в детстве. С себя ростом и из трёх шаров. А если удавалось утащить из дома морковку для  носа, то выходил самый крутой снеговик во всём районе.

Небесный страж изумлённо смотрел на парня. Он ещё никогда не видел такой нежной улыбки у Глена. И его странный рассказ о снеговике не столь поразил краширца, сколько полный теплоты взгляд, с которым смотрел на снеговика землянин.

- У вас выпадает снег, Югарт. Есть ли зима?

- Зима? – эхом произнёс страж, все так же смотря на землянина.

- Зима – это когда очень-преочень  холодно, деревья сбрасывают листья, многие звери впадают в спячку и идёт снег.

- Куда падают?

- Не падают, а впадают. То есть, как бы засыпают надолго. На 3-4 месяца, примерно.

- У нас такого не бывает.

- Не засыпают или нет сильного холода?

- И то и другое.

- То есть всегда тепло как сейчас?

Югарт утвердительно кивнул.

- Понятно. А на севере так же?

- На севере также. Везде все одинаково.

- Там где я жил было по-другому, - Глен сломал тонкую веточку пополам и воткнул две палочки в нижнюю сферу, обращая деревянные «ручки» концами вверх. – У нас есть и весна, и зима, и лето - как вот сейчас, и осень. Времена года. Времена цикла.

- Ты говоришь странные вещи, Глен.

- Это для тебя они странные, -  землянина задели слова краширца. - Но и в вашем мире для меня много есть чего не понятного. А прикинь, где-то и на вашей планете есть снег. Точно! - пальцы издали липкий звук. - В горах! На пиках в горах должен быть снег. Только они должны быть высокими, более 1000 километров. Не те, что в Солнечном храме. А выше. Намного выше. У вас есть такие?

- Я не видел, - Югарт  нахмурился. - Если только в горах Шрама могут быть такие.

- Где? – Глен полностью развернулся к краширцу.

- За пустыней Скорби тянутся нескончаемой полосой горная гряда Шрам от юга и до севера. Это высокие горы. Их довольно хорошо видно, если на 30 крэтов углубится в пустыню.  Там по поверьям гнездятся пранты.

Глен шумно сглотнул. Он ждал, что краширец продолжит разговор, но Югарт в задумчивости склонил голову, смотрел на снеговика.

- Что ты будешь с ним делать?

- Не знаю, - Зорин повертел лоснящуюся на солнце, как масло, фигурку. - Выкидывать жалко. Наверно оставлю себе. Кушать же не просит.

- Отдай его мне, - вдруг попросил Югарт. - Пожалуйста, - поспешно добавил он, видя, как взметнулась вверх брови землянина. - Если он тебе не нужен.

Глен удивлено уставился на сеюйца.

- Можно мне его забрать? – повторил свою просьбу Югарт глубоким, ровным, тёплым голосом. - Могу я забрать сне...снеговика?

Зорин, в лёгком замешательстве, не уверено протянул глиняную игрушку краширцу:

- Если хочешь - бери...

- Ты мне его даришь? Точно могу забрать?

- Да, - юноша качнул рукой в сторону краширца. - Дарю. Забирай.

- Благодарю, - страж бережно принял подарок. - Глен, - уголки его губ изогнулись в улыбке. - «Это можно считать особым подарком от него?», - я буду хранить его, как самый ценный дар.

- Да он страшён, как столбы после бомбёжки, - смутился  Глен. - Я не мастер лепки. Так что...

- Позволь мне иметь собственное суждение, - Югарт встал. Не отрывая глаз от снеговика, он направился туда, где они оставили лошадей. – Посмотри внимательнее,  - обратился страж к догнавшему Глену. - Это творение по-своему красиво. Я ни разу не лепил из глины. Мне это понравилось.

- Из пластилина было бы проще и вышло бы опрятнее, - пожал плечами Зорин. - А у вас есть гончары? – внезапно спросил Глен, заглядывая в счастливое лицо сеюйца

- Гончары? - Югарт озадаченно покосился на Глена. - Что это?

- Не что, а кто. Так называют людей, что лепят из глины. У вас же много керамических тарелок, кувшинов, кружек. Керамика это же обожженная глина. Разве нет? Кто их лепит? - Глен саркастически ухмыльнулся. - Не боги же их лепят и обжигают?

- Боги не лепят и не обжигают, - глухо проговорил Югарт. - Всю посуду делают в деревнях или в храме. Кружки, из которых мы пьем, изготовила Лия.

- Лия? - поразился Глен. - Она это сделала?

- Да, - кивнул страж. - И рубашка, что сейчас на тебе - сшита жрицами, - он, остановив землянина, повел рукой по широкому вырезу горловины. -  Этот орнамент вышила Мия, - подушечки пальцев слегка, черканувши, коснулись левой ключицы, выпиравшей над окантовкой ворота. - Она лучшая в таком мастерстве. Все твои рубашки вышиты ею.

Глен вздрогнул:

- Щекотно…

Их взгляды встретились.  Югарт поспешно убрал руку. Глен смущено отвел глаза.

Они в неловкой тишине дошли до лошадей.

Месть громко заржала, заприметив хозяина. Она начала радостно пританцовывать задними ногами,  предвкушая прогулку. Животное порядком измаялось в отсутствии хозяина - об этом свидетельствовала утоптанная под копытами трава. Сеюиц дёрнул за поводья, кобыла послушно повернулась, подставляя шелковистый бок. «Не терпеливая, как ртуть», - землянин опасливо покосился на лошадь, подходя к Югарту.

- Давай подержу снеговика, - предложил Глен. - Ты садись, а я тебе его подам.

- Зачем? - удивился краширец.

- Ну, ты его можешь смять, когда будешь садиться, - Глен кивнул подбородком на руку стража, что сжимала игрушку.

- Не сомну, - Югарт наклонился к юноше. - Обещаю тебе. Я буду с ним предельно аккуратен, - в синих глазах вспыхнули искорки, - и нежен, - шепотом добавил страж.

Последнее слово тёплым дыханием прошлось по щеке Глена. Губы краширца практически коснулись его уха. Волна неловкости понеслась от макушки до пяток, побуждая землянина сорваться с места.

Если раньше Зорину казалось, что он не до конца понимает смысл слов Югарта, то сейчас, смотря в пристальные глаза небесного стража, убедился в этом окончательно. Немногословный, собранный, в отличие от импульсивного Глена, Югарт являлся эталоном стабильности и уравновешенности. И все эти качества небесного стража почему-то очень сильно нравились Глену и одновременно бесили. Но не это толкало в смятение Глена, а непонятные «шутки» Югарта, вот такие как сейчас – его фирменные приколы. «Если это, конечно, можно назвать  приколами», - подумал Глен, отшатываясь  от стража.

Ноги сами понесли землянина к Надежде. «Боже, что он говорит?! Что он творит?! - кровь усиленными толчками отдавалась в ушах. - Что я творю?! Успокойся, Глен! Просто успокойся! – и усевшись, Глен с любопытством и опаской покосился на Югарт. - Это не флирт! Он не флиртует с тобой! Он же обещал не делать этого!»

«Чего не «этого»? – знакомый шепоток ворвался в натянутые, как струны, мысли Глена. - Он не уточнял, что «это» будет». Зубы больно врезались в нижнюю губу. «Он толковал про поцелуй? Или танец? А? - тоненький шипящий голос гнул своё. - Ведь дыма без огня не бывает, так ведь говорят?»

- Так, - вырвалось с выдохом из лёгких. - Я ищу проблем там, где их нет, - раздражённо пробурчал Зорин, - и быть не должно. – «Боже. Это уже начинает походить на паранойю».

Глен устало провел ладонными по лицу, слегка похлопав себя по щекам для бодрости.

- Ты себя нормально чувствуешь? - Югарт подъехал к нему, держась одной рукой за упряжь, а второй сжимая подарок землянина. – Э-э-э. Глен, твое лицо. Оно…

- Что?

- Твои руки, - Югарт поднял свою ладонь, - они оранжевые, как у меня. А теперь у тебя и на лице…

Глен взглянул на свои испачканные ладони.

- А, понятно, - он нервно хохотнул. – Да все нормально, - юноша небрежно отерся рукавом. - Не обращай внимания. Поехали скорее домой.

И Глен слегка ударив пятками, припустил Надежду вскачь. Она от такой нежданной дерзости седока, раздраженно взметнула гривой, но, подчиняясь сильной руке хозяина, поскакала по лесной дороге, ведущей на север.

«Домой! Домой! Хочу домой! -  глаза землянина нездоровым огнём блестели из-под нахмуренных бровей. - Хочу упасть на кровать и заснуть. Нет, сперва умоюсь, а потом в кровать. Я наверно устал! Просто устал! А как иначе? Это от усталости меня одолевают странные мысли».

- Но-о! - Глен взметнул поводом, задавая лошади ещё больший темп. - Н-Но-о-о! Пошла, родимая! Пошла!

Надежде не требовалось повторять команду дважды. Лошадь сменила рысь на галоп. Плотная струя воздуха ударила в грудь и в лицо. Ветер засвистел в ушах, взлохмачивая и холодя у самых корней непослушные волосы.

Землянин  не сводил глаз с быстро меняющего пейзажа. Несущиеся по бокам гряды деревьев и кустов кончились. Всадники выехали на бескрайний простор дикого поля.

Насколько хватало глаз, тянулась степь, засаженная прихотливым беспорядком разнотравья. Тонкие полосы и яркие островки цветов терялись в буйстве (с голубоватым оттенком) зелени.

- Эге-ге-е-е-ей! - неожиданно для себя закричал землянин.

Его звонкий, чистый голос пронёсся над полем и стих. Глен улыбнулся, прислушиваясь таившемуся где-то в нутрии него озорству. Он чуть сбавил скорость и, распрямившись, заорал:

- Эгей! Эге-ге-ге-гей!!!

Волна адреналина накрыла его. Захотелось бросить поводья и проскакать, раскинув руки, зачерпывая упругий воздух, пропустить сквозь пальцы свободу, ощутить свободу. Ту пьянящую свободу кою он словил, когда еще мелким пацаном на велосипеде мчался наперегонки с ребятами по кривым дорожкам лесопарка и был впереди всех. Но голос разума запретил это. «Глен, Надежда, не велосипед, - знакомый шепот ворвался в его мысли. - Хочется шею сломать? – ноги сильно сжали бока животного. - Угомонись и сбавь скорость».

Словно услышав его мысли, кобыла начала сбавлять темп. С всадником поравнялся Югарт. Он озадаченно всматривался в лицо Глена, но не найдя в нём чего-то  подозрительного, выкрикнул:

- Едем в Лаярд. И не пугай лошадь.

Глену ужасно захотелось показать стражу язык и сказать, что, мол, не твоего большого ума дело, куда мне ехать и как себя вести. «Господи, - Глен плотнее сжал губы, и коротко кивнул стражу, - это будет выглядеть так по-детски нелепо. Но как же он меня бесит своей правильностью! Так и хочется еще раз увидеть, когда он беспомощен и растерян!»

Югарт дал знак Зорину следовать за ним и, направив Месть налево, стал выискивать нужную утопающую в море травы тропу.

- Когда-нибудь, - процедил сквозь зубы Глен, сверля спину сеюйца, маячащую перед ним в такт лёгкой рыси, - я покомандую  тобой. Как пить дать. Не ты, а я буду играть первую скрипку. Ты сам захочешь, чтобы я приказал тебе что-нибудь сделать. И ты с удовольствием выполнишь это.

Краширец обернулся. Его строгий взгляд скользнул по Глену. Зорин постарался придать лицу максимально невинное выражение и сосредоточился на езде.

«Хорошо ему, он у себя дома, - работа мощных мышц Надёжды дарила уверенность, вытесняла раздражение из Зорина, успокаивала. - Будь я на Земле, а он у меня в гостях, я наверно бы так же указывал, как себя вести, куда ходит, что и как делать. Но как же я устаю от такого контроля. Может быть потом, когда обпривыкнусь тут, все станет попроще? Стабильнее». 

И снова щемящая волна тоски по дому, по семье обволокла Глена. Тело напряглось, как взведенная пружина. Он встряхнул головой, изгоняя не прошеную боль из голвы, из сердца, из души, и поспешил туда, куда направлял его краширец, туда, где есть его настоящие, где будет его будущее, но не было его прошлого.