Онлайн чтение книги СЕГАРТ. Путь огня (Книга первая) SEGART. The fire's path (1 book)
3 - 4

Глен тяжко вздохнул. За большим круглым столом чинно сидели  солнечные жрицы и небесные стражи - это и был (пугавший землянина) - Сакральный совет. Если раньше воображения Глена рисовало этакое торжественное вече или помпезный пленум, на худой конец что-то похожее на симпозиум или хотя бы на консилиум, но теперь Зорин видел иное - обычное собрание взрослых людей: пять мужчин, семь женщин и он.

Голоса сеюйцев звучали спокойно и ровно, в их высказываниях не было озлобленности - словно дикторы программы новостей обозревали давно всем известные факты. Эти люди в который раз говорили о Саярде, о проступке Глена, Эхана и Югарта – посещения без разрешения пустыни, пленение и возвращения Эхана, зачем-то вспомнили деревню Хаюне, снова обсудили предательство Югарта и дальнейшие планы по  защите деревень.

Глену все это сильно напоминало гремучий сплав обсуждения его группы: куда поехать отметить окончание первого курса в универе, и домашнего совета: какие обои будем клеить в каждой комнате. «Гонение по кругу одного и того же», - Глен нервно перебирал ногтем большого пальца подушечки флангов пальцев правой руки, нажимая так, что в  них рождался вспых боли. Да, в самом воздухе витало предчувствие непоправимого, и всё что сейчас звучало в зале – была прелюдией к основному важному действу, но Глен чувствовал, что взрослые не спешат к его выполнению. «Пора уже разрабатывать план спасения-сражения, а они все тянут и тянут кота за яйца», - подумал Глен, снова перебирая палец за пальцем.

«Сколько еще продлится это заседание? – Зорин на рефлексах поискал на стенах часы, но их не было. Да и не могло не быть. Даже окон не было в этом похожее на склеп помещение с куполообразной крышей, на удивление без привычных переплетения веток на потолке. Глухие стены были украшены волнистым орнаментом из выпуклых пластинок змеиной чешуи. С потолка над столом свешивались круглые светильники, разливая свой теплый желтый свет, затеняя углы. 

Глену надоело сидеть, как истукан. Хотелось встать и размяться, а, на ходой конец, хотя бы потянутся. Но все сидели в неподвижных позах, и Глен не мог вести себя неподобающе, тем более при дамах. Юноша нерешительно облокотил локти на стол, подперев лоб кистями, и прикрыл глаза. Голоса убаюкивали. Сознание туманилось. 

Зорину пригрезилась широкая дорога, лежащая в пугающей своей бескрайней белизною пустоте. Ровный, вылизанный до гладкости путь без опознавательных знаков, без разметок и конца. Встань и иди по нему, что может быть проще? Но страшно было встать на сверкавшую непорочной белизной дорогу и грязнить ее своими следами. Страшно было сделать шаг по полированной поверхности, ибо над ней, как лезвие гильотины,  нависала перспектива ошибиться и упасть, грохнуться, уронить свое тело, ушибиться и, в конце концов, убиться, оскверняя ее еще больше.

«Разве они не видят того, что вижу я? – Глен поднял веки. - Может их так же пугает то же что и меня?  - он в задумчивости переводил взор с одного присутствующего на другого. –– Неизбежность».

Глен глубоко вздохнул и, посчитав про себя до дести, медленно выдохнул. Он дождался паузы и тихо, но твердо произнес:

- Люди из деревни должны сражаться сами.

Все в комнате замерли. Землян почувствовал, как в одном порыве глаза краширцев устремились на него.

- То, что помогало раньше, - Глен посмотрел на Юивию, - уже не действует, так как вы хотите. Я,-  он чуть помедлил, - видел другое. У нас на Земле всегда были войны. Много войн.  И все эти войны были между людьми, - горло сдавило, но юноша, чуть кашлянув, продолжил: - между народами.

Напряжение в зале стояло такое, что если бы упала ложка, то ее металлический звук от удара об пол произвел бы эффект разорвавшиеся бомбы.

- Целые народы, - продолжил Глен, подбодрившись вниманием слушателей, - нападали друг на друга. Армии сметали города с лица земли, повергая в небытие целые страны. Но человек не может сидеть и спокойно ждать смерти. Он берет дубину,  нож, лук, вилы, - Глен посмотрел на Эйвана, - и идет воевать, - он перевел взор на Орафа, - оберегать,  - взгляд землянина встретился с Даруном, - защищать свою родину, - Зорин вернулся к глазам Юивии, - свою семью, свое будущее. Вам придется дать людям оружие, если хотите чтобы ваш народ выжил и жил на этой планет. Это неизбежно и вы это понимаете.

- Глен, - начал было Ораф, но Эйван жестом остановил его.

- Ты тут не давно, сын мой, - холодный голос главного стража резал наэлектролизованный воздух, как нож, - и не понимаешь, что сегарты единственные - кто могут дать отпор прантам. Единственные - кто смогут защитить народ сеюи. Это дар Божественного Сеи по воле Всемилостивой Юи.

- Да, я недавно здесь, отец. - Глен сделал нажим на слово «отец» и  хмуро посмотрел на краширца. - Но я заметил, что сегартов мало, - сердце землянина сжалось, в голове пронеслось: «А из-за меня на одного стало еще меньше». – Есть более эффективные оружия против дорийских «драконов».

- И какие же? - полюбопытствовала одна из жриц.

- Пистолет, -  Глен начал загибать по одному пальцу, - пушки, ракеты, ружья, лазеры, винтовки, катапульты, бомбы. Все, что может уничтожить противника на расстоянии. – «Почему вы еще не придумали это?! Не изобрели? Вы же можете! Вы чертовски умные! Почему у вас нет такого оружия?!» - так и рвалось из юноши, но он сдержал себя и выдал другое. - Я понимаю, может до пушки додуматься сложно, но почему не пытаться соорудить лук и стрелы? Мэхан, - Зорин простер в его сторону руку, - ты же придумал дартс. Ты как-то сообразил метить острые предметы в цель. Прант – цель. Он живой. Повреди его органы, и он умрет. У всего живого так. Ты же читал Фэрея? Разве я не прав?

- Кротус, - тихо поправил Мэхан, ошарашено таращась на Глена. – Я изобрел – кротус, а не дартс. И он не для убийства.

Такого возбужденного землянина он еще не видел. «Впервые он меня пугает!» - серо-голубые глаза пожирали лицо Глена, на котором смешались недоумение с примесью решимости.

- Кузнецы не смогут выковать и половину того, что ты сейчас назвал, - Юивия медленно поднялась со стула. – Они не всесильны. А без нашего руководства мало что могут сделать сами. Ты же понимаешь, Глен, что на изготовление, а особенно из железа, надо много времени, и потребуется месяцы, а то и циклы,  чтобы изготовить то, что ты говоришь. И на Земле, все делалось не сразу, ведь так?

«Она абсолютно права!» - Глен раздосадовано прикусил нижнюю губу.

- Но можно что-то попроще, - не сдавался землянин. – Не обязательно пистолет или пушку. Можно лук, копье, какой-то метательный аппарат, - парень щелкнул сухими пальцами. - Арбалет! Юивия, создать можно арбалет!

Глен со стуком отодвинул свой стул и, быстро огибая стол, направился к своей названной матери. Эйван хотел было вскочить с места, но Ораф придержал его.

- Прошу, - Зорин схватил руки Верховной жрицы и прижал к своей голове. – Прошу, посмотрите, как он выглядит. Пожалуйста, посмотрите. Я попробую вспомнить и катапульту.

Глен с мольбой заглядывал в огромные зеленые очи краширки.

- Пожалуйста. Прошу, спасите свой народ, - упрашивал  Глен: «Как мне до нее достучатся?!» – Мама, разве он… - голос его сорвался, - наш народ не заслуживает спасения?

Белые пальцы дрогнули, Верховная жрица печально качнула в отрицании головой.

- Оружие опасно, сын мой, - в глазах жрицы читалась скорбь. – Оно принесет бесконечное зло сюда - на Крашир, как принесло гибель и вражду в твой мир. Древо Сеюи показало мне, что такое убийство людей. Я все видела. Это ужасно… - тихие слезы потекли из глаз Юивии.

Глен не ожидал таких слов от Верховной жрицы. Он чувствовал, как густеет и наливается напряжением пространство в помещение.

На мгновение Зорину захотелось, как в японском аниме, перевернуть с озлоблением этот большой, круглый стол. Чтобы звук удара дерева об пол разнёс в дребезги эту невыносимую, затянувшуюся паузу, пропитанной тревогой, заставляя тело цепенеть. Глен мечтал, чтобы это ощущение скованности от расползающихся, перепуганных, отравляющих душу мыслей о прантах, о войне, о неминуемой гибели исчезло из его головы. Хотелось никогда ничего этого не осознавать, не знать, не быть здесь. 

Глен пристально смотрел на опечаленную женщину перед ним. «Я же предложил вам классную идею! Я дам то, что надо! - бурлило в нем. - Что вам ещё надо? Что вам ещё надо, если смерть уже стучится в окно?! О чем тут можно думать? Слезами – горю не поможешь, тут либо пан, либо – пропал». Но разве можно было сказать такое сейчас, да еще людям незнающим, что такое преступление, убийство ближнего? Которые не ожидали предательства от такого же человека, как и они. И Глен, собрав всю волю в кулак, включил режим дипломата-стратега.

- Зло уже здесь, - проговорил юноша, не отпуская ладоней жрицы. - Это пранты, это доры, – слава повисали в перенапряженном безмолвии, как в желейной подстилке. – Убить можно и голыми руками, тут не обязательно иметь оружие. Но если вы не дадите людям шанс и выбор, то потом уже будет все равно, так как не будет никого, кому можно принести  эту гибель.

Юивия устало закрыла веки. Стало очень тихо. Никто не осмелился вымолвить ни слова. Серые, голубые, зеленые, серо-голубые глаза были устремлены на Глена и Верховную жрицу. «Без ее решения, без ее согласия, ничто не выйдет, - землянин  неотрывно смотрел, как под тонкой (словно лепесток пепельной розы) кожей движется бугорок глаза. – Господи, снисподобь ее на это, дай людям шанс выжить!»

- Хорошо, - Глен радостно вздохнул, когда глаза жрицы, испещренные в мелких розово-мигающих крапинках, медленно открылись. – Может ты был послан нам Вселюбящей Юей для спасения, - голос женщины изменился, примешивая в себя гортанные нотки. - Смерть пришла к нашему народу из пустыни и название ей – доры. Так пусть спасение наше придет с планеты Земли и название ему – арбалет.

Юивия глубже запустила пальцы в темную шевелюру, сжимая голову Глена, так сильно, что он замычал. «Почему снова так больно?!» – и это было последнее, о чем успел подумать Зорин, прежде чем потолок и стены надвинулись на него.

Его обступила густая, страшная в своей неосязаемости тьма. Он не видел ни комнаты, ни Юивия, ни краширцев, ни кого. В одночасье множество иголок одновременно пронзили череп, погружаясь все глубже и глубже, обжигая все внутри до нестерпимой боли. Казалось, голову сунули в жерло печи, где душно и нестерпимо жарко. Но так было только с головой, все остальное тело окатило холодом, как будто кожу мгновенно покрыли ровным слоем инея, как коркой, образуя защитный панцирь хрупкого льда. Глену нестерпимо захотелось выкрикнуть: «Не надо! Прекратите! Больно!», но язык не слушался, он камнем лежал во рту и был до такой степени неподвижен, что Зорину подумалось, что его там и вовсе нет. Паника охватила юношу. «Я умру здесь! – Глен хотел пошевелить пальцами, но не мог сделать и этого, и тут он осознал, что и тела не было. Ничего не было! Кроме его души, сознания, нейронных импульсов в сгустке энергии, которую он осознавал как себя.

И тут он узрел его! Прямо перед ним возник арбалет, точно такой же который он помнил по рисунку в учебнике истории. На миг Глену подумалось: «И это последнее что я увижу перед смертью?», как перед глазами потекли друг за другом кадры из какого-то исторического кино, где средневековый воин вскидывает орудие на плечо, целясь, выпустил стрелу, еще какой-то человек, падающий от удара, крупным планом уродливая морда орка. «Властелин колец!» - узнал шедевр Глен.  Но фильм не заканчивался, новый кадр: эльфа натягивающий тетиву красивого боевого лука, звук срывающейся тетивы, но клубящаяся волна дыма заволокла персонаж, поглощая храброго лучника…

Покачнувшись, Зорин упал в объятья Юивии. Она придавленная телом молодого мужчины опустилась на стул, голова Глена легла ей на грудь. Жрица придержала свою обремененную ношу, не давая юноше скатиться полностью на пол.

- Мальчик мой, - шептала женщина, нежно гладя темные курчавые волосы. – Бедное дитя…Что ты только не видел на своей Земле. Какие ужасные создания обитают на твоей планете…

- Мама, - Эхан подбежал к матери. – Мама, позволь, - он протянул руки к Глену. – Позволь взять его.

Невидящие глазницы, наполненные малиновым свечением, блеснули на Эхана, а тонкие пальцы судорожно сжались, хищно вонзаясь в мышцы Глена.

- Мама, - мягко позвал Эхан, уверено прикасаясь к напряженным ладоням. – Мама, дай мне взять у тебя Глена. Тебе наверно тяжело его держать.

Малиновая поволока начала рассеиваться, оголяя изумрудную радужку глаза.  Верховная жрица встрепенулась, как от глубокого сна.

- Да, - проговорила она севшим голосом, передавая Зорина Эхану, - Спасибо, сын мой.

Страж, подхватив бесчувственного землянина, вынес его из зала.

Юивия потерла вески. К ней подошла одна из жриц и протянула с почтением кружевной платок. Верховная жрица в вопрошании уставилась на нее.

- У тебя текут слезы, сестра,  - голос краширки разрушил немое не понимание.

Юивия прикоснулась к щекам, они были мокрые: «Это все от тех ужасных видений. Как тяжело погружаться в его мысли. Бесконечная чаща с провалами, буреломами и ловушками…»

- Благодарю…

Юивии поднесли стакан воды. Все, молча, ждали ее речи.

- Мы сделаем арбалет, - устало начала Юивия, поставив полупустой стакан на стол. – Его механизм  не так труден в изготовлении. Без сомнения кузнецы справятся. Еще понадобятся резчики по дереву. Мы не дадим нашему народу быть уничтоженными прантами… дорами. Гарта, Улиста, мы спустимся к Древу Сеюи. Возьмите пишущиеся принадлежности для работы – ночь будет долгой. Ораф, - она перевела свой взор с сеюек на хранителя песен. – Приведи к завтрашнему кузнецов и резчиков из деревень Черда и Риисат. Дарун спроси в Эби деревенскую сестру Адси, она лучше всех владеет искусством создание нитей, да осветит ее дар Всемилостивая Юи. Мэхан, ты отправишься в Реярд, отвезешь мое поручение. Все остальные свободны. Да помогут нам Всемилостивая Юи и Божественный Сея.

Деревянные ножки с сильным скрежетом прошлись по мраморному  полу, люди встали из-за стола.

- Эйван, - позвала Юивия.

- Да, Юивия, - Эйван приблизился к жрице.

- А ты, - она положила свою руку на грудь стража, где под тканью лекрона гулко билось сердце, - побудь со своим сыном. Узнай у него все о войне. Расспроси обо всем, что поможет нам обезопасить деревни.

Небесный страж в почтении склонился перед краширкой.

- Ты хороший отец, Эйван. Не думай, что Югарт поступил так только из-за того, что ты его таким воспитал. Мы все, так или иначе, участны в этом, - сказала напоследок женщина и направилась к выходу.