Онлайн чтение книги СЕГАРТ. Путь огня (Книга первая) SEGART. The fire's path (1 book)
1 - 8

Иголка медленно утапливалась в натянутую белизну ткани, зажатой между двумя обручами, таща за собой длинный зеленый хвост нити.

- Ах, мой милый Ораф, - грустно вздохнула вышивальщица, обращая свой взор в окно на простирающуюся бесконечную равнину, на широкое полотно земли в отметинах сине-матовых теней от курчавых облаков,  солнечных русел рек по зеленой траве, пленяющее своей необъятностью, своим простором, своей свободой.

- Как лучи солнца касаются нежных лепестков желтых мафф, - тонкий розовый язык в оранжевом клюве птицы, подергиваясь, изгибаясь, старательно выводил каждое слово.

Птица, слетев с жердочки, села на подлокотник кресла краширки. Пальцы женщины замерли над вышивкой.

- Так и я хочу коснуться твоих золотистых волос, моя любимая Лия, - скрипучий голос закончил фразу. Птица, склонив голову на бок, закрыв черные глаза-бусины, затянула невнятное гуление.

- Молодец, Него, - женские пальцы нежно погладили голову птице,  стараясь не задеть септарис, что поблескивал в иссиня-черных перьях. – Хорошая птичка. Хороший варк.

- А я? – тихий голос Орафа, входящего в комнату, прервал идиллию между птицей и женщиной. - Я тоже хорошая птичка?

- Ораф! – женщина вскочила из кресла, пяльцы упали на пол. – Ораф, ты приехал!

- Любовь моя, - хранитель нежно стискивал возлюбленную в объятьях. -  Лия, моя милая, Лия, – нежно шептал он, зарываясь лицом в ее платиновые косы на макушке.

- Ораф, - томно выдыхала женщина, - Ораф…

- Небо плачет каждую ночь со мною, роняя звезды от тоски по тебе, - расправив крылья, зашелся варк.

- Уже не плачет, - хмыкнул Ораф, не отпуская любимую жену из плена своих рук.

Лия, уткнувшись лицом в черную рельефную ткань на груди, крепко обхватила стража, не понимая, от смеха или от плача сотрясаются ее руки, обнимающие Орафа – ее защитника, ее возлюбленного, Избранного, данного ей в таинстве ритуала Юи под древние песни сестер-жриц.

Их губы встретились. Казалось, время остановилось, поглощенное неиссякаемой близостью двух душ, двух родных людей - мужчины и женщины - таких разных и таких схожих в своем трепетном проявлении любви.

- Надолго? – полный надежды взгляд Лии скользнул по лицу Орафа.

- На два дня, - Ораф поочередно целовал ее хрупкие длинные пальцы. - Но если бы я мог, то остался навсегда, с тобой… - губы хранителя прикоснулись к раскрасневшимся от первого поцелуя губам любимой.

- Мало, - Лия склонила голову на бок, ее серые, с нежно лиловым  окаймлением по радужке глаза не могли налюбоваться чертами хранителя. -  Я все понимаю, Ораф. Юивия нам рассказывала про губительные вибрации, что посылает ей Юи, – она стиснула руки любимого. – Мне страшно, Ораф. Я боюсь за деревни.

- Мы защитим их, - их взгляды тонули в друг друге. – И деревни, и жриц, и детей, и тебя.

- Я знаю, милый, - краширка крепко прижалась к стражу. – Но это так страшно. Ты же помнишь? А что если все снова повторится, как и пять циклов назад…

- Но мы их прогнали, - ладони Орафа успокаивающе скользнули по спине Лии. – А многих убили.

- Но Батрис, - с отчаяньем покачала головой жрица, - и Селаия, - голос Лии наполнился горем и слезами. - Твой брат и наша сестра. Они погибли, Ораф! Они погибли, как и все жители Хаюне! – она небольно, но все же ощутимо ударила кулаками в грудь хранителя.

- Но Югарт жив. Сын Селаии выжил, Лия, - мужские руки заключили жрицу в объятия, и она замерла, убаюканная надежностью стража. - Никогда такого раньше не бывало. Пранты не отпускают сеюйцев, – бархатный  голос Орафа пропитывался холодом,  - а тем более, таких как мы, – голубые глаза потемнели от растущей в сеюйце злости. - Эти огненные твари ищут нас, преследуют наш народ, пока не сожгут.

- Да, - тихо произнесла краширка, закрывая глаза, еще сильнее прижимаясь к стражу, - и красных волос тоже никогда не бывало у сеюйцев.

- Да, - задумчиво протянул Ораф, пропуская жемчужные локоны возлюбленной через свои пальцы. - Такого у сеюйцев еще не бывало, – пробормотал он, проваливаясь в нерадостные воспоминания.

Ораф не верил своим глазам! Он протер их и вновь посмотрел на север, вглядываясь в неровную границу леса, сливающуюся на горизонте с быстро темнеющим небом.  «Лучше в серксис!» - Ораф припал к окуляру трубы. Ошибки быть не могло – тонкой клубящейся струйкой черный дым поднимался над деревьями.

- Эйван! - Ораф кубарем влетел в зал библиотеки. - Эйван, на севере пожар!

- Пожар? – Эйван поднял полный недоумения взгляд от рукописи.

-  Дым! – Ораф оперся на стул, стараясь восстановить сбивчивое дыхание. – Над лесом. Север. Я видел. В серксис. 

- Пранты?! – вскочил небесный страж.

- Больше некому, - голубые глаза, не мигая, смотрели в серые. - Надо проверить!

- Иди к Даруна, седлайте лошадей, - повелел главный страж, направляясь к выходу. – Предупрежу Рохака, он останется с мальчиками.

Три фигуры мчались по тракту. Три лошадиные тени скользили по стволам, теряясь в зарослях темнеющего леса. Трое седоков в черных комбинезонах, стискивая поводья, погоняли коней. Их напряженные лица -  суровы, взгляд - холоднее стали.

Дорога уходила направо. Всадники, затормозив, свернули с нее на извилистую тропу, что змеилась прямо, уводя их все дальше на север, все глубже в лес.

Корни деревьев непрошенно выступали из-под земли, грозя подставить подножку разгоряченным коням, мешали ускорить их бег. «Мы поломаем лошадям все ноги, - Эйван обернулся, всматриваясь в решительные лица товарищей, – если заставим скакать быстрее».

- Ораф, -  перекрикивая топот, обратился Эйван к хранителю. - Какая деревня может там быть?

- Ближе только Хаюне, - отозвался хранитель, - дальше - Триста.

- Может они просто жгут лес? – вклинился в разговор бас Даруна. – Расширяют пустыню.

- Тогда бы они начали жечь опушку леса, а не глубь, - возразил Ораф.

Эйван смолчал: «Кто поймет этих тварей? Сколько их на сей раз? Три? Шесть? Больше? А Реярд? Они видели пожар?»

- Эйван, - голос Орафа выдернул его из раздумий, - как думаешь, с Реярда видели дым?

- Если видели, - отрывисто крикнул главный страж, - нам все равно надо поспешить к ним на выручку. Если еще нет, - он окинул темно-синее небо, выдавливающее на себе первые звезды, - то ты, Дарун, поскачешь известить их.

Краем глаза Эйван видел, как Дарун что-то хотел сказать, но передумал, мрачно понукая Луча.

- Мы справимся с Орафом, Дарун, - сказал страж собрату. - А ты приведешь помощь из Реярда. Это важнее.

- Как скажешь, - буркнул Дарун, но Эйван не сомневался, что приказ будет исполнен.

Лес расступился. Широкое поле раскинулось перед ними, и стражи узрели цель своей бешеной скачки – над черной грядой дальнего леса поднимался дым. Ветер стелил его на запад, стараясь прижать как можно ближе к кронам деревьев его буйное тело, но он, непослушно изгибаясь, тянулся вверх, черня небо, заволакивая звезды.

Стражи понеслись по полю в направлении пожара, ощущая тонкий горьковатый запах гари. Лошади испуганно заржали, по их взмыленным телам пробежала дрожь. Животные чуяли опасность, чуяли гибель, что несет в себе огонь, чуяли смерть.

- Дальше пойдем без них, - мрачно бросил Эйван, спрыгивая с коня первым.

Он подвел его к росшему поблизости дереву у кромки леса и затянул поводья на стволе так, что от двух сильных рывков Ветер смог самостоятельно освободиться и убежать в случае опасности. Луча и Цикла краширцы привязали аналогично. Животные  недовольно фыркали, переминаясь на одном месте, провожая большими лиловыми глазами своих хозяев, убегающих в чащу леса.

Впереди сквозь листву мерцало зарево пожара. Смрад горелого мяса ударил в ноздри, едкий дым продирал горло. Эйван выбежал первым из-под сени деревьев. Отчаянье и свирепость обуяли его, пригвождая к земле, не давая ступить и шагу. Перед ним лежали, потрескивая в затухающем пламени, разрушенные дома, испуская последние вздохи своего зловонного, серого дыхания в предсмертной агонии. «Мы пришли слишком поздно?! – Эйван пожирал глазами руины, которые еще этим днем при свете Всемилостивой Юи были деревней Хаюне.

Скрипучий, леденящий до ужаса крик пранта разрезал тишину. Эйван вскинул голову. Прант падал на него камнем. Его разинутый клюв черным провалом нависал над стражем. Ослепительный луч пронзил мрак ночи. Эйван почувствовал сильный удар по ребрам и кубарем покатился по земле. Он увидел, как в праксере от него мелькнул стальной хвост сегарта. Раздался вой боли! Дарун, подставляя свой бок, прикрывал Эйвана.

- Хватит лежать! – Ораф пробежал мимо. - Их только два! Убьем их!

Эйван нажал на лекрон. Длинный, малахитового цвета хвост его сегарта стегнул пранта, извергавшего столб света на Даруна. Прант клацнул клювом, желтые глаза сверкнули, выискивая обидчика. Отработанным движением Эйван мотнул мордой, его гибкие как жгуты рога со свистом рассекли воздух, врезаясь в кожаное крыло огненной птицы, рвя его на лоскуты. Прант взмыл в небо, уклоняясь от атаки. «Дарун!» – обернувшись, главный страж увидел обугленный бок товарища - чешуя потрескалась, обнажая полосы нежной плоти. Сегарт тяжело дышал, пытаясь приподняться на лапы, с оскаленных зубов стекала слюна. Его кожа на обожженном участке лопалась, раны сочились алой кровью. В отсветах пламени метнулась черная крылатая тень. Эйван изогнулся и глухо зарычал, его серые глаза искали противника.

Ораф взобрался на высокую кучу досок и камней, в которую превратился дом кого-то из жителей Хаюне . Он выжидающе принял боевую стойку. «Человек скорее привлечет их, чем сегарт. Только бы не упустить!», - твердил себе Ораф, касаясь пальцами лекрона. Черная одежда исчезала, обнажая тело краширца. Холодная упругая волна воздуха обдала кожу. Хранитель не увидел, а скорее почувствовал приближение крылатой твари. «Сейчас!» - медные когти вонзились в аспидную спину пранта. Ораф, используя свой вес, повалил заклятого врага, распластывая его по земле. Птица открыла клюв, и ближайшая трава вспыхнула огненной полосой. Прант задергался под лапами хранителя, пытаясь, повернув голову, ударить смертельным лучом сегарта. Мощная бурая лапа начиненная медными когтями вдавилась в шею пранта.  Зубы стража вонзились в ненавистное тело, ломая с хрустом позвонки.

«Вот он где! - Эйван следил за прантом, огненной смертью кружившим над ним и Даруном. - Что задумала эта мерзкая тварь?!»

Дарун гортанно зарычал, его жемчужная грива встала дыбом. Он подобрал хвост, освобождая товарищу место для атаки. Эйван сперва поднялся на задние лапы, а затем рухнув на все четыре, издал угрожающий рев. 

Небо вспыхивало от света, испускаемого лучом прантом. Верхушки деревьев, соприкасаясь с огнем, загорались как факелы. Прант протяжно взывал, беснуясь   в бессильной злобе – его луч был короток и не доставал до стражей.

«Спустись, - мысленно уговаривал Эйван крылатую тварь, - ниже. Еще ниже».

Но прант не спешил снижаться. Он парил в небе, кренясь на разодранное крыло, уходя с каждым кругом все выше и выше. Издав последний крик, он повернул на запад и полетел в свое логово, спрятанное  где-то в сердце проклятой пустыни Скорби.

- Вроде эти были последние, - выдохнул Ораф, подходя к Эйвану и сегарту. - Как ты, Дарун? - рука хранителя чуть коснулась серебряной чешуи зверя.

Сегарт оскалился, глухой рокот застрял в его глотке. Ораф нахмурился.

– Тебе надо принять обличье человека. Лекрон хотя бы покроет ожоги и остановит кровь.

- Тогда останься с ним, – Эйван смотрел, как хранитель поддерживает Даруна, по которому,  обволакиваясь, змеилась черная ткань, затягивая тело в комбинезон. – Я осмотрю деревню.

- Ты думаешь, - Ораф запнулся, - кто-то смог уцелеть?

Главный страж не ответил.

Эйван  шел один по пустынной улице, освещенной  заревом сгоравших строений, меж которых в хаотичном безумии лежали тела людей – обугленных и исковерканных. Страж уже не первый раз видел работу прантов, их дикость, жестокость, беспощадность, с которой они уничтожали  братьев и сестер его народа. Он заметил между руин мертвую тушу пранта с переломанными, неестественно вздымающимися вверх крыльями, придавленную бревнами от стены стоявшего вблизи покореженного дома. «Здесь был сегарт?!» - Эйван обеспокоенно стал озираться в поиске, не зная, что именно  искать, или скорее страшась того, что он может увидеть посреди разрушенной деревни.

Обогнув еще один холм из обломков дома, он увидел его. Синяя чешуя могучего зверя поблескивала в отсветах ближайшего пожара и казалось, что зверь спит, греясь в тепле костра, если бы не широкая лужа крови, растекшаяся из разодранного брюха животного. «Синий? – Эйван не верил своим глазам. – Батрис?!» Он бросился к сегарту, но что-то закопошилось слева возле свалки обломков, скрытых тенью, недалеко от мертвого тела поверженного собрата. Эйван метнулся в ту сторону, замахиваясь для удара. «Дитя?» - страж неуклюже приземлился в паре шагов от ребенка.

- Кто ты?! – крикнул Эйван, делая стремительный выпад вперед.

Детский испуганный вскрик, и мальчик забился в руках мужчины, пытаясь вырваться на свободу.

- Спокойно! – Эйван скрутил ребенка. – Хватит брыкаться. Как тебя зовут?

Ребенок мгновенно замер. Эйван слышал, как беспокойно бьется маленькое сердце. Убедившись, что малец не собирается больше брыкаться,  краширец  осторожно поставил его на землю, не выпуская из рук.

- Где твоя семья? – спросил Эйван, напряженно взирая на макушку коротко стриженных красных волос. – Где твои родные? Кто-нибудь еще выжил? – он ощутимо встряхнул мальчишку за плечи. – Отвечай! Что молчишь?! Посмотри на меня!

- Мама, - хрипло выдавил мальчик, и поднял лицо. - Они… Они сожгли маму…

Небесный страж смотрели в остекленевшие детские глаза. Мальчик, подняв руку, указал на сегарта:

- Папа… Папа тоже умер.

- Что?! -  Эйван обернулся на зверя, не веря своим ушам. – Это твой отец?

- Да, - слезы бесшумно текли по щекам маленького сеюйца. – Страшные птицы набросились на папу…

- Кто была твоя мать?! – Эйван сжал плечи ребенка так, что тот скривился от боли. - Кто твоя мать?!

Мальчик испуганно смотрел на стража и молчал.

- Как ее зовут?! – руки Эйвана трясли ребенка. – Имя! Скажи ее имя!

- Селаия, - прохрипел мальчик.

- Не может быть, - сеюиц бессильно упал на колени и уткнулся лбом в плечо ребенка. – Селаия, - прошептал он. – Не может быть…