Онлайн чтение книги СЕГАРТ. Путь огня (Книга первая) SEGART. The fire's path (1 book)
2 - 1

- Ты все понял, Глен? – Дарун пристально смотрел на Зорина.

- Да, - Глен кивнул стражу.

- И помни, Луч не любит когда его пытаются обойти слева, - басовито протянул страж, подходя к деннику своего любимца. – Да, Луч? Но ты не обидишь Глена?

Конь фыркнул, утыкаясь в ладонь хозяина.

- Хороший, мальчик, - Дарун ласково похлопал по шее лошадь и направился к выходу.

Глен проводил взглядом сеюйца, пока тот не исчез за проемом двери  и, вздохнув, посмотрел на Луча. Конь, изогнув красивую, сильную шею, внимательно следил за земляниным своим большим лиловым глазом. Глену померещилось, что он хитро улыбается. «Затих. Помнит, зараза, - Зорин не доверял спокойствию этой лошадки, еще два дня назад этот краширский скакун больно цапнул его за ногу. - А все начиналось так безобидно».

Вернувшись с Синего озера, Глен чувствовал себя сверхчеловеком, этаким баловнем судьбы. Не каждому посчастливится попасть на чужую планету, столкнутся с оборотнями (да не просто с верфольфами, а кем-то неизвестными, необыкновенно громадными, змеиноподобными и сильными), которые не растерзали тебя, да еще принимаю, а скорее вплетают в  свою семью, в свой народ. Перед глазами Глена встала воспоминанием, минувших дней, пугающая картина - розовая субстанция, бьющаяся с бешеной пульсацией о стекло Древа Сеюи. Глен не раз спрашивал, потом, себя: «Почему я так этого испугался? Они-то все были спокойны». Зорин помнил ровный взгляд Эйвана, одухотворенные лица  жриц, как будто они смотрели на что-то родное, желанное и всеобъемлющее, одновременно несущее в себе умиротворение, заботу, защиту и любовь.

  Глен взял грабли и начал не спеша сгребать старую, сухую траву из стойла Цикла. «Ты один из самых спокойных», - Глен кончиками пальцев прикоснулся к спине коня, ласково поглаживая щетину, ощущая мощь и тепло узловатых мышц.

За шесть дней, что он провел в конюшне, где Дарун учил его обращаться с лошадьми, заботится о них, приглядываться к их повадкам,  Глен  немного приноровился и запомнил нрав каждого животного. Цикл, Заря, Свобода – эти три лошадки были самыми покладистыми, на них Зорин оттачивал последовательность седловки.

- Потуже, - командовал землянином Дарун. – Просунь под вилкой седла два пальца. А то натрешь ей бока.

Глен, сжимал зубы и старался делать все, как учил сеюиц. Пальцы с непривычки ныли, седло кренилось. Страж подходил и без нареканий исправлял огрехи ученика.

- Ничего, вот тут подтяни, - подбадривал учитель. – Следи, чтобы подпруга прилегала плотно, но не слишком туго.

Глен кивал, мысленно извинялся перед Зарей и ее хозяином – Эханом. Лошадь терпела, немного переступая ногами.

-  Я бы дал тебя сахарок, - шептал Глен кобыле, поглаживая ее шею, - Но здесь такого лакомства нет.

Лошадь, слушая голос Глена, одобрительно фыркала, и Зорин старался изо всех сил не ложать при затягивании хвостика подпруги за переднее кольцо седла.

Как потом выяснилось, что к Лучу, Ветру, Восходу стоило подходить осторожно, эти кони были с норовом, и признавали только своих хозяев или Даруна. И как заведующий конюшней не убеждал его, что ко всем животным можно найти подход, Глен был твердо уверен, что к этой троице лучше лишний раз не приближаться, а от Луча вообще держаться - чем дальше, тем лучше, окрестив его (втайне от Даруна) за умение укусить при любых обстоятельствах – Зубоскал.

Две кобылки Заря и Свобода (ею владел Рохак) не доставляли Глену больших хлопот, они тихо отходили в сторону, когда Зорин убирался в их денниках, безропотно подставляли бока под щетку и терпели неуклюжие движения землянина. Глен любовно называл их «девочки» и «подружки», каждый раз вспоминая строки стихотворения «Мы с Тамарой ходим парой». Чего не скажешь о Мести, это была лошадь Югарта, и Зорину казалось, что каким-то образом часть непростого характера краширца передалась кобыле. Глядя на ее внешнее спокойствие, не скажешь, что она способна что-то отчебучить, но в первый же день, когда Дарун объяснял Глену как чистить лошадей, этой спесивой даме не понравилось прикосновения щетки в руке Зорина и, вскинув голову, она попыталась брыкнуть Глена, занося на бок свои длинные ноги. Зорин не понял, как увернулся от копыт, вжимаясь всем телом в стену. Он старался как можно медленнее, не совершая резких движений, обогнуть озлобившуюся лошадь, которая не сводила с него своих пристальных (цвета спелой сливы) глаз.  Глен, молил Бога, чтоб она не догадалась прыгнуть к нему и ударить передними ногами. Но Месть лишь громко заржала, когда Зорин уже вываливался из треклятого стойла. На ее призыв тотчас же откликнулся Луч, запертый через пару отгородок.

- Муж и жена – одна Сатана, - процедил Глен сквозь зубы, медленно сползая на земляной пол.

Так что, заходя этим утром в конюшню. Глен уже прикидывал  порядок уборки в стойлах, не ожидая ничего хорошего кроме очередной каверзы от сладкой парочки – Луча и Мести.

Поэтому, набравшись решимости у Цикла, он повернулся к деннику Зубоскала. «Глаза боятся, а руки делаю», - Зорин решительно направился к стойлу Луча.

- Кошелек или жизнь? – как можно спокойней спросил Глен коня, мирно стоящего у дальней стены.

Не дождавшись ответа, он не спеша начал граблями сволакивать прелую солому,  гоня травяную волну к выходу. Работа закипела, и Зорин, немного расслабившись, замурлыкал себе поднос Kryptonite…

  - Я ее полюбил, за ее красоту, за большие глаза, за золотую косу, - пел Глен, четвертую по счету песню, - а ей нужен танкист, в шлеме и в галифе. А ей нужен танкист, косая сажень в плече…

Он оперся на грабли и посмотрел во внимательные глаза Свободы.

- И шо? И шо вы думаете, она сказала? – Зорин спародировал голос солиста группы «Жуки».

Лошадь передернула ушами, и Глен с чувством продолжил, орудуя граблями:

- Да у тебя же мама педагог, да у тебя же папа пианист, да у тебя же все наоборот, какой ты нафиг танкист!

- Тан-кис-т, – раздался певучий голос Мэхан. Зорин обернулся на звук в сторону выхода.

Сеюиц стоял нога за ногу, подпирая  плечом косяк входной двери:

 – Солнечного утра, Глен. Дарун сказал, что ты здесь.

- Солнечного, - землянин кивнул краширцу.

Глен завтракал сегодня в компании Рохака и Даруна, остальных стражей он еще не видел. «Он меня искал? Интересно зачем?» – Зорин смотрел, как Мэхан, лениво выпрямившись, оперся руками на верхний наличник входа, и не заметил, как Свобода, протянув к нему свою морду, захватив губами мягкие волосы, стала их пожевывать.

-ЭЙ! – Глен нервно отодвинулся от лошади. – Не ешь это.

- Да, ты, лакомый кусочек, - хохотнул Мэхан, отлепляясь от бруса.

«Ага, - фыркнул Глен, давя смешок, - медок-сахарок».

- Кто такой танкист? - Мэхан вошел в денник и положил руку на дверцу стойла.

- Солдат, - не задумываясь, выпалил Глен, но видя не понимание краширца, добавил: – Военный, точно как вы парни, защищает родину, свой народ.

- Танкист, - Мэхан смаковал это новое слово.

Глен крутанул грабли и вернулся к ритмичному сгребанию сена.

- А фиг? – разорвал вопрос тишину, наполняемую только шуршанием сухой травы по полу.

От неожиданности Зорин прыснул.

- Прости, прости, - Глен старался скрыть улыбку, но она все лезла и лезла на губы. – Не «фиг», а «нафиг». Это трудно объяснить. Не переводимый русский фольклор. Тут сам смысл в песне. Парень влюбился в девушку, а она не захотела с ним встречаться, потому что он типа не крутой, не танкист.

Зорин притулил грабли к стене и затормошил свои волосы, пытаясь собраться с мыслями.

- Как бы лучше объяснить, что такое крутой, - Глен глубоко вздохнул и тяжко посмотрел на ожидавшего ответа сеюйца. – Проще сказать, кто не крутой. Нет у него тачки, машины на четырех колесах, что-то вроде навороченной, дорогой повозки, что-то мощное и необычное, - он сухо щелкнул пальцами. – Типа как сегарт! Чтобы катать ее на нем. Понятно?

- Зачем?

- Что зачем?

- Катать  ее, - Мэхан развел руками. – Для этого есть лошади, а не сегарты. Сегарты – это дар Сеи, его защита, он не для развлечения.

«Да? – Глен прикусил язык. – А меня Эхан катал…»

- То, что ты в тот раз ехал на Эхане, - Мэхан как будто прочел мысли землянина. – Это большое исключение. Это ты его попросил?

- Нет, - сказал Глен, протягивая руку за граблям. – Он сам предложил.

- Эхан, добрый, - кивнул страж, соглашаясь со словами Глена. – Таков наш Эхан.

«Да, с этим не поспоришь», - Глен машинально махал руками, крепко держа деревянную ручку граблей. С того самого утра, как Глен упал с медного сегарта, и еще весь следующий день, Эхан ходил за ним как приклеенный. Зорин сперва решил, что это из-за чувства вины, но оказалось, Эхан заботился о нем: подсказывал, показывал, помогал, чем мог, чтоб Глену было не так неловко у стражей. Другие тоже старались, чтоб землянин не чувствовал себя чужим: и Рохак, и Дарун, и Ораф, и Мэхан, и Эйван, и даже немногословный Югарт, все небесные стражи ненавязчиво втягивали его в незатейливую жизнь крепости. И Зорин, потихоньку привыкая, свыкался с мыслью, что цитадель становится его домом.

- Да, Эхан отличный парень, - ответил Зорин, не обращаясь к кому-то конкретно. – Хороший друг.

- Он тебе брат, - Глен почувствовал нравоучительный тон в словах Мэхана. – Помни, что у вас теперь одна мать -  Юивия. Он тебе не просто брат-сеюиц, он тебе еще ближе - кровный. Понятно?

Глен не знал что на это ответить и просто кивнул. Они замолчали.

  - Я ее полюбил, за ее красоту, за большие глаза, за золотую косу, - через какое-то время тихо затянул прерванную песню Зорин, продолжая усердно убираться в стойле. – Я три ночи не спал, кругом шла голова, а в ответ получал одни и те же слова…

Глен глубоко вздохнул, готовясь к припеву:

- Да у тебя же мама педагог, да у тебя же папа пианист, да у тебя же все наоборот, какой ты нафиг танкист!

- Жестокая девушка, - Мэхан, надев рукавицы, раскидывал свежее сено по вычищенным стойлам.

- Да, и такие встречаются, - Глен выпрямился, утирая со лба капельки пота.

- И все из-за того, что ее не покатали на сегарте? – произнес задумчиво Мэхан.

- Возможно, - дипломатично ответил Глен. – А если бы тебе девушка нравилась, разве ты, - Зорин запнулся, но, собравшись с духом, спросил. – Разве, ты, не прокатил бы ее на себе?

«Ой! – Глен быстро прикрыл рукой рот. – Прозвучало как-то двусмысленно». Стараясь скрыть смущение, он нагнулся к задней ноге Свободы, поднимая ее для осмотра копыта, как учил Дарун.

- Мы еще ни одну девушку не катали, - Мэхан заглянул в стойло, где был Глен. – Хотя… - он задумался. – Интересно, а они бы согласились? - проговорил страж, уходя в свои размышления.

- Кого вы собираетесь катать? – звонкий голос Эхана разнесся по проходу конюшни. – Глен, ты уже закончил работу?

- Да вот, - Мэхан вынырнул из размышлений, оборачиваясь к брату. – Глен предлагает покатать жриц на сегартах. Говорит, девушкам это нравится.

- Не правда! – выпалил Глен. – Я такого не говорил! Я пел!

- Пел? – Эхан удивлено уставился на Зорина.

- Вот-вот, - Мэхан лукаво подмигнул кузену, – пел. Про золотоволосую красавицу мечтающую прокатится на сегарте.

- Я не про это пел, - Зорин стиснул древко грабель. – Не слушай его, Эхан. Он всю песню переврал.

- Может, Глен, - Эхан попытался усмирить спорщиков, -  тогда ты еще раз споешь ее? Для меня.

- Я… - Глену что-то уже расхотелось петь, но, пересилив себя,  начал снова. - Я ее полюбил, за ее красоту…

Чуть склонив голову на бок, Эхан внимательно слушал землянина, скрестив руки на груди. Глен прервался, переводя дыхание для второго куплета, но петь не смог -  в стойло заглянул Югарт.

- Что вы тут делаете? – Югарт обвел взглядом столпившихся в деннике людей. – Что за песня?

- Югарт, - Эхан укоризненно посмотрел на краширца, - ты прервал Глена.

- Это, - Югарт узвиняюще посмотрел на Глена, - это был не конец?

Зорин отрицательно мотнул головой.

- Глен, - Мэхан подошел к Югарту и, встав с ним рядом, преиобнял того за плечи, – предлагает покатать  жриц на сегартах.

- Что? – опешил Югарт.

«Опять двадцать пять, - Зорин удрученно вздохнул, опираясь на грабли, и воздел глаза к потолку. – Неугомонный».

- Да-да-да, - продолжал Мэхан елейным голосом, - Мы тут вслушиваемся и решаем, кому это можно предложить. Потому что в песне – это Избранная, - в тоне сеюйца проскользнула ирония, – и нам-то они еще не известны. Но, - Мэхан наивно заглянули в лицо собрата, - как думаешь, вот ты Югарт смог бы кого-нибудь покатать?

«А что ты на меня смотришь? – Глена внутренне передернуло от тяжелого взгляда Югарта обращенного на него. – Я-то тут причем?»

- Может, Фэйту? – продолжал Мэхан, не выпуская стража из своих объятий. – Думаю, она бы лучилась от счастья, прокати ее братик Югарт.

- Ты говоришь чушь, - Югарт дернул плечом, скидывая руку Мэхана. – Она ребенок, ей только-только исполнится четыре цикла. Свалится и убьется. Сам катай, - он что-то прикинул в уме. – Мию, думаю, сестра тебе не откажет.

- Да, - Мэхан обхватил подбородок, принимая позу мыслителя. - Да, Мия мне не откажет.

- В песне поется о возлюбленной, - напомнил Глен, включаясь в занятный разговор. – Сестер катать нельзя.

- Точно, - вклинился Эхан, - ты можешь тогда покатать Далию, Мэхан.

- Нет, - щелкнул пальцами Глен. – Родственников тоже нельзя. Тогда  теряется сам смысл катания?

- Смысл? – удивился Эхан.- А в чем он?

- А в том, - поучительно проговорил Зорин, - Что потом можно с ней поцеловаться.

  Повисла нежданная тишина.

- Что я такого сказал? – землянин обводил глазами замерших, как громом пораженные, краширцев. – Что вы на меня так уставились?

- То есть после катания, надо ее поцеловать? – изумленным голосом спросил Мэхан. – Это такой земной свадебный обряд?

- Какой обряд? – хохотнул Глен. - Просто поцелуй.

- Прос-то по-це-луй? - Мэхан отчеканил каждый слог, потирая свои виски. – Братья, я, кажется, немного начинаю понимать, – он посмотрел на потрясенные лица Эхана и Югарта. - Глен, - сеюиц обратился к землянину, - мы не можем просто так поцеловать девушку, если она не наша Избранная. Даже если это плата за катание на сегарте.

- Это не плата, - грубо ответил Зорин. – Это любовь. Что тут не понятного? Вот вы разве никого не любили?

Глен всматривался поочередно в серо-голубые, темно-синие, изумрудно-зеленые глаза стражей.

- Мы любим свой народ, - сказал Эхан. - Любим и оберегаем.

- Это понятно, - Глен махнул рукой.

«Черт, прозвучало как-то грубо», - пронеслось в мыслях Зорина.

- Это очень хорошо, - поправился Глен. – Но любовь к девушке, не к родственникам, не к народу, не братьям, не к друзьям – это другое. Вы что монахи?

- Монахи? – тихо сбросил Югарт.

- Да. Это мужчины, которые отказались от женщин, - землянин быстро отвел глаза, когда его взор столкнулся с пристальный взгляд Югарта. - Они не могут жениться, детей рожать и целоваться. У вас так же?

«Глен, если уж начал, так куй железо до конца», - Зорин стиснул кулаки:

- Еще скажите, что и с женщиной этого не делали?

- Нет, - ответил Мэхан, - нет, дети будут, а насчет любви - это еще не известно.

- Не понял… Это вообще как? – вытянулось лицо у землянина.

- А вот так, - расхохотался Мэхан, его позабавило замешательство Зорина. – Глен, видел бы ты себя, ну и лицо.

Отсмеявшись, он продолжил:

– У стражей есть Избранная - жрица, она и будет матерью их детей.

- Ну вот! Это и есть любимая, - обрадовался Зорин.

- Нет, - мотнул головой Мэхан и посмотрел на кузена. – Не любимая. Не всегда так происходит.

- Да, - понуро ответил Эхан, опуская глаза в пол, - не всегда.

- То есть, у вас - Глен хотел сказать «секс», но вовремя спохватился, – женитьба без любви?

- Угу, - Мэхан, потрепал гриву Свободы, - Мы соединяемся со жрицами, что бы были дети – солнечные жрицы и сегарты. Это наш долг, наше предназначение, что бы дар Сеи продолжал быть с народом сеюи.

- То есть, - Глен ошарашено смотрел на собеседника, – вас заставляют? Без любви?

- Мне не нравится это слово - заставляют, - рот Мэхана брезгливо скривился. – Но в чем-то это так и есть. И почему без любви?  Мой отец полюбил мою мать, а она – его. Есть исключения – любовь так и не приходит в сердца, но – Мэхан переглянулся с Эхана, - соединенные жрица и страж уважают друг друга, оберегают, ценят, заботятся. Скоро я узнаю свою Избранную, - равнодушным тоном продолжал краширец. -  И это будет одна из юных жриц в Солнечном храме.

- Ты еще не знаешь? – Глен подивился своему наглому вопросу. – Прости, я не хотел это говорить. Это личное…

- Не извиняйся, - Мэхан, сцепив руки за локти, поднял их, заводя за голову. – Мы все и так знаем, что нам уготовано, – он с наслаждением потянулся, - Как только небесному стражу исполняется 12 циклов, в день его взросления  он проходит церемонию и Юи открывает завесу тайны, – уголки губ сеюйца чуть изогнулись в усмешке, - кто его Избранная. До этого самого дня никто: ни стражи, ни жрицы не ведают кто их «муж» и «жена». И нам только и остается, надеяться, что когда это произойдет, в сердце расцветет любовь.

- А, тебе, сколько сейчас? – растеряно спросил Глен.

- Пока 11 циклов, - Мэхан покачиваясь с мыска на пятку, медленно опустил руки в низ, -  а через одиннадцать дней будет мой день рождения.

 «Поздравить или нет? – Глен еще ни разу не испытывал замешательство связанные с днем рождения. – Я бы был в шоке, если мне мама сказала: «Глен, тебе уже 18 лет, а это твоя жена! Когда будут внуки?» Капец, а не праздник». Зорин судорожно облизнул губы:

- А самому выбрать жену нельзя?

- Нельзя.

- И вам всем по 11 циклов? – уточнил Глен.

- Нет, - сказал Эхан. – Мне десять, Югарту – девять.

- А мне будет 19 лет, - почесал затылок Глен, - но вам это ни о чем не говорит. Как я понимаю ваши циклы это не годы, - улыбнулся юноша, - потому что будь вам 12 лет, то вы вряд ли могли жениться. Двенадцать лет - это еще дети. Подростки, примерно вот такого роста. – Зорин поднял ладонь ребром на середину  груди. – Где-то так.

- Да, похоже на то, - согласился Мэхан. – А тебе наверно где-то, - сеюиц прищурился, – примерно, девять циклов. А, Югарт? Мне кажется он твой ровесник.

- Возможно, - равнодушно ответил Югарт, проверяя хорошо ли завязан узел белой банданы.

- А меня тоже могут заставить насильно жениться? – насторожено спросил Глен. - Как ни как, я уже взрослый.

-  На жрице вряд ли, - Мэхан упер руки в бока. – Ты не носишь в себе семя Сеи. Я даже не уверен, что за тебя пойдет кто-нибудь из сестер-сеюи.

- Ч-чего? – Глен одурело смотрел на Мэхана, не зная как реагировать на слова краширца.

- Мэхан, - Эхан слегка толкнул брата в спину, - это прозвучало жестоко, – он укоризненно посмотрел на кузена. – Глен, ничем от нас не отличается. Ораф его осматривал, сказал по физическим параметрам все схоже с нашими.

- Ч-ч-чего? – карие глаза до предела вылезли из орбит.

«Когда только успели? – Зорин чувствовал, как вспотели у него ладони, - Когда я был без сознания? Ну, это логично, – он, нервно  провел рукой по груди и животу, ощупывая себя. – Спасибо, что вскрыть не догадались! Черти краширские».

- Кстати, - спросил Мэхан, игнорируя чегоконья Глена, - а что мы там с женщинами не делали?

- Ничего, - надулся Глен, зло, глядя на Мэхана. – Не скажу. Потом сам узнаешь, когда с Избранной встретишься.

- Хм-м-м-м, - Мэхан, медленно подойдя к Глену, наклонился, всматриваясь в глаза землянина, - не уж то ты уже был с женой?

- У меня нет жены, - отрезал Глен, - у меня была женщина. Девушка, - поправился Зорин.

 Вздох удивления, пронеся между сеюйцами.

- Да, - Глен, не смущаясь, смотрел в серо-голубые глаза. – Я не девственник.

«Что?! Выкусил?!» – Зорину нравилось читать в глазах Мэхан потерянность вперемешку с удивлением.

 - И есть дети? – напряжено спросил Эхан.

- Нет, - Глену уже не нравился, в какое русло уходил разговор. – Я предохраняюсь. В общем, пока, детей нет, и не планирую.

- Земляне такие странные, - Мэхан потер переносицу, хмуря брови. -  Столько всего не понятного.

- Парни, а вы зачем в конюшню пришли? – Зорину порядком надоел этот треп. – Просто языки почесать?

- Нет, не для этого. Язык у меня пока не чешется, да вроде и раньше не чесался, - задумчиво произнес Мэхан. – Тебе нужен свой скакун. Поедешь с нами в Марсай, там отличный табун, и подберешь себе.

- Я не умею выбирать лошадей, - замахал руками Глен. – Я  и ездить на них не умею.

- Седлать уже имеешь, - не слушая возражения землянина, Мэхан перешел в стойло Восхода, – Так что поедем, выберем тебе коня. Без коня как-то трудно учится верховой езде. Согласен?

- Коня? – глупо спросил Зорин.

- Или кобылу, - Эхан, подбадривающее, похлопал Глена по плечу.

- Но как я туда доберусь?

- Уж точно не на сегарте, - съязвил Мэхан, вскидывая седло на спину Восхода. – Эхан, даже не вздумай ему это предлагать. В деревню поедем верхом!

- Может, запряжем повозку? – спросил Югарт, обращаясь к Мэхану.

- Нет, - поморщился золотоволосый. - Долго и муторно. Возьмет его к себе  кто-то из нас. Пусть привыкает, быстрее поймет, как надо держаться в седле.

- Глен, поедешь со мной? – быстро спросил Эхан.

Зорин согласно кивнул. Эхан, улыбнувшись, направился седлать Зарю.

Глен тяжело вздохнул и, понурив голову, потопал относить грабли в чулан. «Здесь каждый норовит мной покомандовать, - злился Зорин. – Решают все за меня. Не цитадель, а армия какая-то. Храбрая братия небесных вояк». Зорин резко обернулся и врезался во что-то плотное. Он рефлекторно отпрянул, тупо таращась на змеиный рисунок  обтягивающий грудь Югарта.

- Чего тебе? – раздражено буркнул землянин, поднимая взор на обладателя черной чешуи.

- На обратном пути поедешь со мной, - ответил страж голосом не требующих возражений. – Все равно твоего коня надо будет подковать, а деревенские это сделают не сразу.

И не дождавшись ответа, Югарт зашел в денник к Мести. Лошадь радостно заржала, видя краширца входящего в ее апартаменты.

«Радуется хозяину, - Зорин смотрел, как Югарт поглаживает Месть, а та, довольная, льнет к руке сеюйца. – Ты смотри, какая она ласковая бывает. Настоящая женщина – с характером».