Онлайн чтение книги СЕГАРТ. Путь огня (Книга первая) SEGART. The fire's path (1 book)
2 - 2

- Поедешь спереди, - объявил Эхан, подводя Зарю к Глену.

Краширец помог землянину взгромоздится на лошадь. Глен с удовлетворением отметил, что тренировки с Мэханом не прошли для него даром; он чувствовал, как сделались сильнее ноги, обхватившие бока кобылы. Зорин ласково прошелся ладонью от шеи к холке Зари, и та, мотнув головой, слегка переступая, повела своим крупом.

- Подвинься немного вперед, - попросил Эхан.

Землянин сдвинулся. Сеюиц вскочил в седло, прижимаясь вплотную к Глену, и неожиданно рассмеялся. Извернувшись, Зорин недоуменно воззрился на стража, в  глазах читался немой вопрос: в чём дело?

- Я думал, что мы не поместимся, - отсмеявшись, пояснил Эхан. – Ты невероятно щуплый, Глен.

Зорин нахмурился, и прежде чем мозг подумал, тело среагировало само собой – локоть с силой уперся в ребро краширца. Эхан громко охнул.

- Прости-прости, - страж попытался загладить свою вину.

– А ты, Глен, оказывается та еще злюка, - присвистнул Мэхан, наблюдая всю эту картину. – Кто бы мог подумать, что у Югарта появится достойный соперник.

- Прекрати молоть чепуху, - негодующе взвился Югарт.

Карие и темно-синие глаза в едином порыве раздражения уставились на Мэхана.

- Братья, - хохот сотряс Мэхан.

Он попробовал заговорить, но снова расхохотался. Смех клокотал в молодом человеке, властвовал над ним, повелевал его телом. Мэхан  согнулся в седле, скрещивая руки на животе, не прекращая извергать рулады громкого хохота. Восход замер, подобно каменному изваянию, ждал, когда хозяин отсмеется, не смея, даже встрепенутся, лишь подвижные уши говорили о том, что это не статуя, а живое существо.

- Вы специально сговорились, да? Признавайтесь! Что за лица! – Мэхан утер набежавшую слезу с уголка левого глаза.

- Я могу пойти и пешком, - Глен попытался вылезти из седла.

- Нет, - руки Эхана обхватили в кольцо торс землянина, подхватывая повод. – Все. Закончили. Выезжаем.

Глен хмуро уставился в затылок лошади. Он не смотрел вокруг, внутри его бушевало раздражение, но он не понимал к кому именно его отнести: к Мэхану, к Эхану или к Югарту. «А Югарт то тут причем?» – удивился Зорин своим мыслям.

- Не злись на меня, - миролюбиво попросил Эхан.

- Я не злюсь, - пробубнил Глен, все еще пытаясь держать мину оскорбленного человека.

- У тебя вся спина напряглась, - сказал Эхан. – В такой позе все твои мышцы скоро устанут, а нам ехать не близко.

Глен ничего не ответил, но глубоко вздохнул, закрыл глаза и повел плечами, снимая напряжение.

- Отлично, - удовлетворено отметил Эхан, и Зорину показалось, что седок сзади улыбнулся. – Глен, согни ноги в коленях еще чуть-чуть. Вот так намного лучше. Тебе удобно?

- Да…

«И что прикажешь делать? - спрашивал себя Глен, смотря вперед на приближающие ворота крепостной стены. – Трудно на них злиться…»

- Может, ускоримся? – спросил Мэхан, гарцуя перед седоками Зари, когда всадники, миновав ворота, выехали на знакомый тракт.

 - Мы поедем не спеша, - твердо сказал Эхан. – Глену надо привыкнуть к седлу. Да, Глен?

Глен, молча, кивнул, и нехотя, из-под лобья, посмотрел на Мэхана. Тот серьезно взирал на него, чуть склонив голову на бок.

- Как скажешь, брат, – после недолгого молчания, ответил Мэхан и, дернув поводьями, направил коня в авангард колоны.

 

Перед глазами Глена при каждом плавном движении лошади красиво переливалась шелковая шоколадного цвета грива. «Да уж, это вам не нестись на сегарте, - Зорину вспомнилось, как его пальцы вцеплялись в белоснежную гриву чудо-волка. – Как будто еду на велосипеде, только опоры ногам нет, и руля не хватает». Он перевел взгляд вперед, нервно сжимая повод в руках.

- Расслабься, - раздался спокойный голос Эхана из-за спины. – Не показывай лошади свое напряжение. Она все чувствует.

Глен ответил кивком, ослабляя схватку, и покосился на руки краширца, слегка сжимавшие кожаный ремешок - он свободно покачивался в руке стража. «Ничего, - успокаивал себя Зорин, - И ты тоже так сможешь, Глен. Лиха беда начало».

Они ехали чуть больше часа. Глен чувствовал себя прекрасно, Зоря была чудесной лошадью с легкой поступью. Эхан развлекал его рассказами о деревнях, о том, что каждое поседение имеет табуны, стада, поля, сады, а все остальное, что невозможно сделать в деревне, привозится из храма, либо из Лаярда.

- В основном лекарства, украшения, металлические изделия и еще кое-что, - пояснил Эхан и загадочно смолк.

«Интересно, что это «кое-что»? – любопытство проснулась в Зорине, но ему было стыдно уточнить это у стража. – Он бы на его месте сказал, если это не их секрет. Но я же могу спросить? За спрос денег не берут».

- А что это «кое-что»? - сказал Глен, поворачивая свой профиль к спутнику.

- Сок сесии, - ответил Мэхан, поравнявшись с ними, и как-то странно хихикнул.

- Интересно, что тут смешного? – процедил сквозь зубы Глен, все еще немного злясь на Мэхана.

- Да так, ничего особенного, - Мэхан усмехнулся и, извернувшись в седле, глянул назад.

Глен, проследив за краширцем, тоже обернулся и посмотрел на Югарта невозмутимо скакавшего сзади.

- Смотрите, смотрите, - Эхан указал на стайку небольших красных птиц, с размер теннисного мяча, спорхнувшие с растущего впереди придорожного куста. – Это звонки, Глен. Ночью они красиво и нежно поют. Помнишь, Мэхан, как они один раз пели в цветнике Орафа.

- Это в тот вечер, когда на первом учении Югарт догнав варнака, расплакался, что тот упал из-за него в овраг и сломал ногу?

- Да, тогда, - грустно вздохнул Эхан. – Отец сказал, что они прилетели утешить брата, по велению Всемилостивой Юи. Это было так давно, но я помню их пение, как будто слышал вчера. Тебе надо их, как-нибудь послушать, Глен. Словно оказываешься в небе среди звезд. Не передаваемо. Сияние Сеи, пение звонок, и ты кажешься себе невероятным, вестимым для всего вокруг. Ты подобен Небесному озеру с расцветшими сесиями, ты подобен лесу пронизанный  благословенными лучами Вселюбящей Юи.

Зорин, вслушиваясь в мечтательную речь Эхана, почему-то  вспомнил лунная ночь с пением соловья у реки, куда они с дядей Сашей частенько выбирались порыбачить. Они рыбачили летом в погожие дни много лет, но такая соловьиная ночь случилась у них только раз.

Там, на пологом берегу было необыкновенно тихо. Взошла луна, освещая все вокруг своим мерцанием, преображая знакомую до последней травинки местность в сказочную мистерию. Они сидели рядышком вдвоем на берегу на походных табуретках, в плотных брезентовых куртках. Глен сжимал прохладную гладкую рукоять спиннинга, который он сам (не без помощи дяди) закинул в эту волшебную посеребренную черную реку. Писк комаров и одинокие всплески где-то нырнувшей рыбы, а может и лягушки, прерывали усыпляющий покой ночи. И вдруг, в этой глуши, нежно запел  соловей.

- Соловушка поет, - ласково с наслаждением пояснил брат мамы.

У Глена защемило в сердце. «Может им рассказать? – Зорин смотрел на покачивающую черную спину стража ехавшего впереди него. – Да и нужно ли им это знать? Они все равно этого никогда не увидят, не услышат и вряд ли поймут меня. Как им объяснишь, кто такой соловей, и что он значит для русской души?».

Дорога преградилась живой изгородью, в которой сиял довольно широкий проход. В него без труда могла проехать повозка. За изгородью виднелись дома, в основном двухэтажные. Всадники не спеша въехали на улицу. Глен закрутил головой.

Вдоль дороги тянулись уютные домики из бело-желтого кирпича, с окнами обрамленными наличниками в виде переплетающихся голых веток, которые напомнили Глену потолки в Солнечном храме. Часть стен домов покрывали вьющиеся растения, с широкими пятиконечными листьями темно-фиолетового цвета. От домов до дороги пушистым ковром стелились не широкие лужайки, рассыпанные, словно звездочками, маленькими белыми и  нежно-розовыми цветами.

На одной из такой лужайке Зорин увидел трех детей – две девочки разного возраста и маленький мальчик. Они бегали и, весело смеясь, по очереди ловили друг друга, передавая из рук в руки красный цветок на толстом стебле. Дети внезапно замерли, зачарованно смотря, на подъезжающий небольшой отряд людей в черной змеиной коже.

- Да озарит, Всемилостивая Юи, светом наш народ, - хором произнесли стражи.

- Да озарит, Всемилостивая Юи, светом наш народ, - радостно не впопад заголосили маленькие сеюйцы, махая руками им в след.

Дальше им повстречался пожилой мужчина с парнем. Они несли на плечах бревно. Увидав конный отряд, оба посторонились, прижавшись как можно ближе к кромке травы, освобождая дорогу.

- Да озарит, Всемилостивая Юи, светом наш народ, - пожелали друг другу всадники и пешие. Глен не растерявшись, влился в общее приветствие краширцев.

- Отец, - донеслось до Глена взволнованный молодой голос незнакомца. – Ты видел его? Ты видел его волосы, отец?

- Тише, сын, - наставительно одернул юношу мужчина. -  Они, наверно, приехали к старосте. Вечером мы все узнаем. А сейчас доделаем начатое. Иди вперед.

Глена подмывало обернуться на путников. «Они же тоже все слышали? – Зорин сверлил спину Мэхана, силясь понять мысли стражей. – Я сильно выделяюсь среди них, как белая ворона».

Глен тихо хихикнул, давя смешок. Мэхан обернулся.

- Что тебя развеселило? – он перегородил Восходом путь Зари, останавливая лошадей.

«Сказать или нет?» - на мгновение задумался Зорин.

- У нас на планете есть птицы – вороны, – начал свой рассказ Глен. -  Они очень умные, сообразительные, но все черно-серые. Темные перья. Вот таких размеров, - ладони землянин сгустили воздух на заданную длину. - Одинаковые, в общем.

- Хмм. Вороны? По описанию похожи на варков, - прервал его Мэхан.

- Что? – не понял Глен.

- Ты описываешь птицу - варк, - пояснил Мэхан. – Они тоже умные. Тоже с темным оперением и таки же размеров.

- Хорошо, пусть будет варк, - согласился Глен. – Так вот, они все одинаковые в своей стае.  Но бывает, что рождается белая ворона. Тело, само  строение все как у других ворон, но оперение белое. Понятно? 

Мэхан кивнул.

- И она очень сильно выделяется цветом, - продолжил Зорин, - яркое белое пятно, на черном однотонном поле. Я среди вас и есть эта белая ворона, - Глен фыркнул и улыбнулся, указывая пальцем на свою голову. – Ну, скорее темная, так как у вас всех светлые волосы.

Задумчивый взгляд небесного стража скользил по землянину, как будто видел впервые его загорелую кожу, коричневые слегка курчавые волосы и карие глаза.

- Да, очень похоже на то, - Мэхан тоже улыбнулся и подмигнул Зорину. – Ты действительно белая ворона, Глен.

 - Варк, - наставительно поправил его землянин, покачивая указательным пальцем вверх, и они вдвоем дружно негромко рассмеялись.

 -  Может, двинемся дальше? – прервал их смех Югарт. – Надо еще найти Ордэна или Рея.

- О! Еще один белый варк встрепенулся, - добродушно проговорил Мэхан, переглядываясь с Югартом.

- Да, - поддержал Югарта Эхан, пряча улыбку, – надо найти Ордэна и успеть к обеду. Я обещал Эйвану с ним потренироваться.

Не протестуя, Мэхан развернул лошадь, и они тронулись дальше.

Всадники, завернув за угол деревенской улицы и  проехав небольшим тенистым садом, остановились у тропинки, ведущей к дому ничем не отличавшегося от остальных, кроме одного – перед крыльцом стоял высокий шест, венчаемый плоским (около метра в диаметре)  символом солнца.

Стражи, спешившись,  привязали  лошадей к коновязи и гуськом направились по дорожке к дому.

Скрипнула, открываясь, дверь, и на крыльцо вышла, опираясь на крюку, довольно крепкая старушка, с приятным лицом.

 - Да озарит, Всемилостивая Юи, светом наш народ, - поприветствовали все как один путники.

Женщина ответила им тем же, зорко оглядывая прибывших людей к ее дому.

- Что привело вас в деревню, сыночки? – проворковала старушка, одергивая свою ярко-лимонного цвета юбку.  

- Солнечного утра тебе, Фоя. Где сейчас Ордэн? – спросил Мэхан. – Нам нужен конь для нашего брата.

- Это мать старосты деревни, - наклонившись к Глену, тихо проговорил Эхан.

- Это ж для кого же? – ее блеклого цвета голубые глаза обежали лица стражей, задерживаясь на Глене. – Для темноволосого что ли?

- Да, - не стал юлить Мэхан. – Так, где Ордэн, Фоя?

- Ушел, - старуха, не спеша, постукивая костылем по деревянным ступенькам, спускалась с крыльца. – Как Вселюбящая Юи протягивает свои руки, пробуждая все живое, так и люди спешат по свои делам, спешат жить. Это нам старикам, за молодыми не угнаться, -  тихо ворковала она себе под нос, приближаясь к стражам.

Глен беззастенчиво выглядывал из-за спины Эхана, с интересом разглядывая мать деревенского старосты.

- Кто, ты, мальчик? – старушка остановилась, ее любопытный взгляд осматривал Глена. – Какие у тебя красивые волосы – цвета плодородной земли. Темная кожа… Я не видела тебя раньше. Откуда ты?

Глен качнулся назад, пяткой наступая на что-то податливое, но плотное. Он быстро, повернув шею, глянул вверх и тут же убрал ногу со стопы Югарта. Лицо стража было непроницаемым, а стальной взгляд устремлен на Фою.

- Он наш брат. Он небесный страж. Его зовут Глен, - ответил, как отчеканил, краширец.

- Да? – протянула старушка, прошамкав губами. – А почему мы его раньше не видели?

- Он жил далеко на севере. В Реярде, - вежливо, но холодно продолжил Югарт.

- Не очень-то он похож на вашего брата, Югарт,  - проницательные глаза сеюйки прожигали Зорина.

Глена поежился под взглядом краширки. Его плечи опустились, в груди все сжалось. Казалось, эта женщина уличила его в малом преступление, в этаком безобидном мошенничестве, в легком, но обмане.

Внезапно он почувствовал теплое прикосновение к коже. Зорин озабочено скосил глаза на левую руку. Ладонь Югарта, бережно обхватив его запястье, обнадеживающе сжала.

- Фоя, - Эхан, нагнувшись как можно ближе к старушке, перехватил ее взгляд и мягко спросил: - Куда ушел Ордэн?

- Ордэн? Мой сын?

Эхан кивнул и улыбнулся.

- Он ушел к реке,  на поля…

- Благодарю, Фоя, что сказала, где искать Ордэна, - ввернулся в разговор Мэхан. – Пошли, - он развернулся к спутникам, - к реке.

- Да-да, идите. Там на поле у реки, левее болкого сада, - кивая головой, заворчала старушка им в след. – Там, там вы найдете моего сына.

Они вернулись на дорогу, по которой приехали, и двинулись правее, идя по тропинке, огибая  сад.

- Это болк, - показал рукой Эхан на дерево, - ты  ел его плод у Небесного озера. Помнишь? – улыбнулся страж Глену.

- Ага, - растерянно пробормотал Зорин. - Помню.

- Не обращай на ее слова внимание, Глен, - развернувшись, Мэхан зашагал задом наперед. - Ну что поделаешь, - он развел руками, - сейчас и Ордэн удивится твоим волосам. Да и не только он. Вся деревня.

- Да, мне как-то без разницы, - невольно вздохнул Глен. – Я понимаю, что вам это как диковинка. У наших людей, - Зорин поправился, - у землян, волосы разного цвета, да и кожа тоже. Азиаты, например, для европейцев то же не привычны.

- Азиаты? –  Мэхан охнул, запинаясь нагой о корень дерева, что вылез на дорогу.

- У них черные, да-да, черные пречерные, жесткие, прямые волосы, и вот такие узкие глаза. – Зорин, прижав указательные пальцы к уголкам глаз,  сильно растянул их к вискам.

- Правда? – оторопел Эхан. – И у всех… у всех такие глаза?

- У народов Юго-Восточной Азии - да, - довольно улыбался землянин, любуясь впавшими в ступор сеюйцами, - и черные, как угли. Вы еще негров не видели. Их родина - Африка.  У них кожа цвета, как мои волосы. Но они тоже люди. Ничем не отличаются от меня или вас, только кожа темнее и волосы курчавые, как у барашков.

- Юивия нам про это не рассказывала, - пришел в замешательство Мэхан.

Глен пожал плечами: «А что рассказывать. Это надо показывать».

- Если Юивия про это не говорила, то тогда лучше про это никому не надо рассказывать - задумчиво произнес Эхан. – Правильно я думаю, Мэхан?

- Да, - Мэхан серьезно посмотрел на Зорина. - Не говори больше про землян, Глен, и как они выглядят, особенно деревенским.

- Хорошо.

 Глен шел и прокручивал в голове без остановки мысли: «Ну да, а что им еще оставалось сказать. Как я понимаю, деревенскими руководят жрицы, как и стражами. Деревенские живут своей жизнью. Стражи охраняют народ от прантов. Похоже, так оно и  есть. Стражи и жрицы знают про планеты, а эти не знают. Сидят себе в лесу, в деревне, никуда не путешествуют. Это я и так уже понял. Есть ремесленники, кузницы, но школы только для жриц. Даже стражей учит Ораф. Может так у них принято? Он хранитель. Какой у них странный уклад в обществе. Я такого не помню, даже из мировой истории».

- Ордэн! – громкий крик Мэхана вывел Глена из размышлений.

Они вышли к реке, что вилась по широкой равнине, зажатой с боков неровными стенами краширских лесов. На берегу у песчаной отмели суетилась небольшая группа людей, вытягивающие из лодок сети полные рыбы. До Зорина долетели обрывки фраз и смех рыбаков.

- Ордэн! – хором, замахав руками, позвали Эхан с Мэханом.

- Мэхан! – отозвался коренастый мужчина, замахав им в ответ рукой. - Эхан!

- Сейчас будет тебе самый быстрый конь, Глен, - широко улыбаясь, повернулся к землянину Мэхан.

Мужчина, откликнувшийся им, отошел от группы людей и быстро направился к стражам.

- А это кто? Я его раньше не видел, – староста, запыхавшись, махнул рукой в сторону Глена. – Вот так диво. Волосы цвета как лошадиная грива, но вьются.

- Ха-ха-ха, - Мэхан дружески похлопал Ордэна по плечу. – Дарун сказал о Глене то же самое.

Глен насупился: «Нашли с чем сравнивать».

- Глен? – заинтересованно рассматривал землянина староста и, прикоснувшись рукой к груди, произнес. – Глен, я – староста деревни Марсай – Ордэн. Да озарит, Всемилостивая Юи, светом наш народ.

- Я – Глен, страж из Реярда. Да озарит, Всемилостивая Юи, светом наш народ, - отзеркалил жест краширца Зорин.

- Сперва Югарт, теперь Глен. И откуда вы берете таких? – хохотнул Ордэн. – Волосы все темнее и темнее становятся, - он заговорщически подмигнул Мэхану. – Это все жрицы да? Это их рук дело?

- Ордэн, - уклонился от ответа Мэхан, - Мы немного спешим, Эйван ждет нас к обеду. А Глену нужен скакун. Конь или кобыла.

- Конечно-конечно, - сразу посерьезнел Ордэн. – Пойдемте. Рей погнал табун пастись, где Длинный овраг.

И он быстро направился вдоль реки, стражи с Гленом последовали за ним.

- Река Вийга, - наклонившись к Зорину, вполголоса проговорил Эхан. –  В ней водится самая вкусная рыба – санга. Ты любишь рыбу, Глен?

- Мне без разницы, - пожал плечами землянин. – Я всеядный. Маме это очень нравилось.

Глена качнуло, он затормозил, словно налетел на невидимую стену. Перед его глазами пронеслась знакомая картина: мама, хлопочущая на кухне, напевающая шлягеры своей юности.

- Погоди, Гленушка, блинчики еще не дожарены, сейчас придет Саша, и мы все сядем ужинать, - в ушах раздался до боли знакомый, любимый мамин голос. 

- Что с тобой? – с тревогой спросил Эхан, заглядывая землянину в глаза. – Тебе нездоровиться?

- Все нормально, - тихо отозвался Глен, проводя рукой по лицу, будто смахивал не видимую паутину. – Мама вспомнилась…

 

Их путешествие закончилось у начала оврага, разделявший низину на две части: на одной Глен увидел лошадей с жеребятами, на противоположной паслись только взрослые кони. Ордэн повел их туда, где табун был без молодняка.

- Рей! - Орден махнул человеку, что стоял у края стада и осматривал ногу коню.

Человек выпрямился и повернулся к путникам. Это был роста с Глена плотно сложенный молодой человек с волосами пшеничного цвета, собранными в тугую косу. Его прямой крупный нос, пересекал не глубокий шрам. Толстые губы грубо вырисовывались на спокойном лице. А квадратная челюсть, чуть выпиравшая вперед, придавала ему схожесть с былинным богатырем. Табунщик был помолодевшей копией старосты деревни Марсай.

- Мой сын  - Рей, - староста обратился к Глену. – Рей – это Глен, страж из Реярда, с севера.

- Солнечного утра, - поздоровался краширец, оглядывая подошедших, задерживая удивленный взгляд на землянине.

- Ему нужна лошадь, - начал, было, староста.

- Скакун достойный небесного стража, - перебил Ордэна Мэхан и серьезно смотрел на Рея.

- Выберем, - ровным голосом вымолвил Рей, пробегая своими внимательными голубыми глазами по землянину, махнул в сторону табуна - Идем за мной, Глен.

Глен, тяжело вдохнув, двинулся за сыном старосты к лошадям.