Онлайн чтение книги СЕГАРТ. Путь огня (Книга первая) SEGART. The fire's path (1 book)
1 - 12

Югарт прижался лбом к стеклу окна, его взгляд блуждал среди безоблачного неба. «Он странный… Он так сильно изматывается. Что с ним не так?! Потому что он землянин?» - краширец вздохнул и посмотрел на человека, лежащего на кровати …

Когда он вернулся с водой к Глену, то подумал что опоздал. Землянин лежал ничком на земле. Югарт быстро перевернув его лицом вверх. Краширец облизнул палец и приложил его к носу беспамятного. Чуть различимые порывы воздуха обдали светлую кожу. «Дышит! - сеюиц сдвинул к переносице брови. - Надо было бежать не за водой, а за Орафом!»

Чуть приподняв голову Глена, он попытался влить воду из фляги прямо в рот, но губы юноши были непослушны, не хотели открываться. Придерживая шею, краширец смочил кончики пальцев водой, и аккуратно провел по сухим губам. Зорин никак не отреагировал на прикосновение. Легкое дыхание беспамятного пробежало по мокрым пальцам Югарта. «Надо его как-то напоить!» – краширец стиснул зубы и решительно посмотрел на поблескивающие от воды губы.

Сеюиц отглотнул немного из фляги и наклонился к Зорину. Их губы встретились. Югарт аккуратно надавив рукой на подбородок парня, заставляя рот раскрыться. Вода тонкой струйкой потекла в Зорина. Закрытые веки вздрогнули, и тихий стон вырвался изо рта Глена после глотка.

Югарт сделал еще глоток и уже с большей уверенностью поцеловал землянина, как можно медленнее вливая в него воду, стараясь не мешать себе языком. Он поил Глена маленькими порциями, давая время себе отдышаться.

Опустошив на одну четверть флягу, Югарт прислушался, как стучит сердце Глена, как он ровно дышит. Казалось что землянин спал, беззащитно склонив голову на плечо стражу, и это ощущение сна, по какой-то неведомой причине, подарило сеюйцу облегчение – он уже не переживал за жизнь Глена, он твердо знал, что с землянином все порядке.

Страж, окинув залитый солнцем плац, поднял Зорина с земли и понес к цитадели, стараясь держаться как можно дольше в безопасной тени.

- Какой ты тяжелый, – Югарт запыхавшись, внес Глена в спальню и положил на кровать.

«Вот жжешь, надумал бегать в такое пекло! – кляня про себя, страж приподнял голову беспамятного, пытаясь подложить подушку. Мягкие темные волосы защекотали ему кожу, и краширец, немного задержавшись, нехотя  убрал свою руку из-под головы Глена.- Пранты тебя забери!»

Сеюиц присел рядом с Зориным и обвел взглядом комнату. Она была как близнец остальным спальням небесных стражей: кровать, стол, пару полок на стене, кресло и стул – «стандартный набор джентльмена» - как назвал все это убранство Глен, когда Эхан спросил, где ему понравилось больше в храме или в Лаярде. Югарт хмыкнул и подошел к окну. Он прижал лоб к стеклу, его взгляд блуждал среди безоблачного вечернего неба. Солнце плавно погружалось в колыхающуюся пучину листьев, утягивая за собой зной дня. Краширец вздохнул и посмотрел на человека, лежащего на кровати.

«В опочивальне Мэхана висит для метания кротус, развлечение не пойми какое, но все же, – Югарт вспомнил, как иной раз дротики отскакивали от жесткой ткани, но  даже так эта игра его забавляла. – У Эхана есть большое зеркало – подарок матери. Рохак любит плести из кожи, его полки завалены всякими приспособлениями, – краширец бросил взгляд на пустые полки Глена. – Даже у меня лежит сартан. А у него…» Неприятный комок встал в горле, Югарт схватился за шпингалет, повернув его, распахнул окно.

Резкий порыв ветра, ворвавшийся в помещение, запрыгал на взмокшем лице краширца. Он, стянув с головы бандану, утерся ею. Сухой, упругий воздух обдувал красные локоны Югарта, проникая до самой кожи, спутывая и без того непокорные волосы. Страж, в наслаждение, закрыв глаза, подставил всего себя под напор рвавшемуся в окно ветру.

Легкий шорох сзади заставил Югарта обернуться. Глен смотрел на него, приподнявшись на кровати.

- Я в комнате? – чуть слышно спросил он.

- Да, - Югарт подошел к нему.

Оба замерли, не отрываясь, глядя друг на друга. Взгляд Югарта прожигал Глена, тот содрогнулся, но глаз не отвел. «Что он так смотрит? Что ему надо?!» – Зорин пытался прочесть в лице краширца ответ, но не находил. Губы Югарта дрогнули, но слова так и не слетели с них.  Видно и страж не смог найти то, что искал в Глене, и, вздохнув, двинулся к двери.

- Спасибо, - голос Глена был немного хриплый, - спасибо, что принес… сюда…

Югарт замер, хотел что-то сказать, но лишь кивнув головой, открыл дверь. Задержавшись в проеме, он обернулся и  посмотрел на Глена:

- Больше не бегай в такое пекло. Лучше с утра или когда солнце сядет за лесом, - и, стиснув пальцами дверную ручку, он выкрикнул: - И не вздумай умирать! – Югарт зло посмотрел на пустые полки, что висели на стене. - Даже если твой дом далеко. Считай, что его нет. Разве, - он подзапнулся, - разве нельзя построить новый, но здесь?! Это не трудно. Я же смог.

Югарт перевел взор на Глена, недоуменное выражение землянина отрезвило его:

- Прости.

 Зорин в немом оцепенение  следил за вспышкой гнева краширца.

- Я, - начал было Югарт. – Я, - но не найдя нужных слов, страж быстро вышел из комнаты. По лестнице гулко зазвучали удаляющиеся торопливые шаги.

Глен встал, подошел к окну и озадаченным взглядом посмотрел во двор. Черная фигурка с красными волосами, выбежав из здания, повернула направо в направлении конюшни. Глен следил за ней пока она, завернув за угол, не скрылась из виду. Зорину еще не доводилось видеть такую отчаянную злость в человеке; он мотнул головой, стараясь выгнать  впечатляющие видения с недобрым краширцем.

- Он такой странный, - задумчиво протянул Зорин, встряхивая за ворот прилипшую рубашку. -  Фух, жарко-то как. Надо бы ополоснуться.

Прикрыв за собой дверь опочивальни, он, осторожно озираясь, вышел в коридор (ему не хотелось в таком неприглядном виде столкнуться с кем-то из стражей) и направился в ванную комнату.

Планировка крепости удивляла Глена: все было просто, просторно, удобно. Это вам не какой-то средневековым замком с тайными ходами, с сырыми подвалами, где когда-то не только хранили провизию, но и пытали врагов; цитадель больше напоминала башню, этакий огромный цилиндрический торт, где первый этаж представлял собой просторный пустующий зал, второй захватила кухня, третий и четвертый этажи были отданы под жилые комнаты стражей, а пятый вмещал себя библиотеку и опочивальню Орафа.

Помещений на третьем этаже было восемь, пять из которых заняли Эхан, Мэхан, Рохак, Югарт и Глен, одна жилая комната пустовала.  Кладовая и по совместительству мастерская находилась в самом конце коридора, после комнаты Мэхана, напротив нее был вход в небольшой закуток, который вел в уборные и просторное помещение, где как раз и находилась ванная. Туда-то и направился Зорин.

Ванная комната была пуста, когда Глен вошел в нее. Как и во всем здании пол в помещении был каменный, лишь возле самой ванны лежали плетеные коврики. В дальнем углу из стены выпирала большая кирпичная труба. По расположению, она находилась точно над печью в кухни, но была пообъемнее в размерах.  «Понятно, почему тут так тепло. – Глен подошел к борту каменной «лохани» (выстеленной внутри деревом), которая полумесяцем примыкала к каменной кладке трубы. – Очень похоже на ванну японцев. А как же воду набрать?» Оглядевшись, он заметил два крана отводящиеся от трубы. Землянин слегка крутанул один, и из него потекла холодная вода; бодро крутанул другой, и оттуда сильным напором хлынула горячая вода.

Едва уловимые белые облачка клубились над наполнявшейся емкостью. Глен прошел в кладовую и вернулся с полотенцем, стопкой чистой одежды, которую для него привезли стражи. Глен довольно улыбнулся, вспоминая слова Орафа: «Как ты наверно уже заметил, Глен, мы носим такую одежду, - он похлопал себя по змеиному рисунку на груди. - Тебе лекрон не нужен. Мы захватим для тебя храмовую одежду. Она будет находиться в кладовой на том же этаже, что и твоя опочивальня. Не стесняйся и пользуйся ею». Сгрудив все это на скамью, юноша скинул кроссовки и опустил босые ноги на сплетенный из травы коврик:

- Колется. Совсем как циновка.

- Ци-новка?

Глен обернулся. В проеме двери, опершись об косяк, стоял Мэхан.

- Циновка, – Глен ткнул пальцем в пол. - Плетеный коврик.

- Циновка, - Мэхан опустил свой взгляд на пол, а потом опять посмотрел на Зорина. - На Земле купаются на ночь?

- Если надо, то и ночью, - Глен силился изобразить равнодушие, но легкое смущение проступало против его воли. - А разве нельзя?

Мэхан подошел к ванне.

- Вот здесь, - он указал на камень на трубе с выпуклым синим цветком в белых пятнах, на половину залитый набирающейся водой, - синие лепестки станут белыми, когда вода дойдет до комфортной температуры.

- А у нас по локтю температуру воды проверяют, - Глен согнув локоть, осторожно опустил его в воду. – Вроде нормальная, – и покосился на усилено белеющие каменные лепестки с еле видимой синей окантовкой.

Мэхан закрыл краны и привычным жестом распустил свой хвост. Волосы золотистым водопадом, рухнув на плечи, полились вдоль спины. Левая ладонь прикоснулась  к металлической бляхе на груди.

 «Веном!» - Глен заворожено смотрел как черная чешуя костюма, покрывавшая краширца, волной поднимается вверх со скоростью всасывания китайцем лапши, оголяя ноги, руки, спину. Мгновение и обнаженный Мэхан погрузился в воду. Страж, положив голову на бортик ванны, с блаженством закрыл глаза.

«Неужели они так все могут?! – Глен все никак не мог переварить «раздевание» стража, если этот процесс можно было назвать раздеванием. – Да, – молниеносно сам себе ответил Зорин. - Они же все одеты одинаково».

- Что застыл? – Мэхан легко шлепнул ладонями по воде. - Ты вроде хотел искупнуться?

- А ничего, что ты с ней купаешься?

- С ней? – Мэхан вопросительно вздернул бровь. – Ты о чем?

- О штуке, которая на твоей груди. – Глен смотрел, как металл тускло поблескивает из-под воды.

- Штука? – Мэхан раскрыл глаза и улыбнулся Глену. - Это лекрон, - пояснил он. – С ним можно погружаться в воду. Не бойся и со септарисом тоже  можно. Вода их не испортит.

Глен машинально приложил руку к голове, он уже начал забывать, что носит на правом виске.

- Да, технологии у вас, конечно, закачаешься, - сказал Глен и, быстро кинув на лавку одежду, погрузился в ванну.

Приятное тепло обволокло тело. Зорин, примостив голову на край лохани, подражая стражу, с наслаждением прикрыл веки. «Не ванна, а сказка», -  улыбка счастья растеклась по губам землянина.

- У твоих штанов странная ткань, - Мэхан, перекатив голову, уставился на соседа. – И рубашка сшита по-другому. И обувь другая, не как у деревенских.

- У вас тоже обувь не такая, – лениво заговорил Глен, не открывая глаз, – и костюмы не так сшиты. А одежда, вообще, самовсасывающаяся.

- Самовсасывающаяся? – удивленно переспросил Мэхан и внезапно расхохотался. - А ты тот еще шутник, Глен.

Глен почувствовал, как щеки его заполыхали. Похвала-непохвала Мэхана, не то что обрадовала, скорее, смутила юношу. «И где тут шутка? - зачерпнув в ладони воды, Зорин отер краснеющее лицо. – Боже, как тут жарко. Точно, тут слишком жарко! Вот я и сморозил глупость. Ляпнул чудное слово».

- Самовсасывающаяся. Самовсасывающаяся, - нараспев повторял и повторял Мэхан, каждый раз меняя по новому ударение, и снова рассмеялся. – Надо рассказать отцу. Лекрон – самовсасывающая одежда. Ха-ха-ха. Забавно. Ха-ха. Надо же было до такого додуматься. Самовсасывающаяся. Ха-ха-ха.

- А как еще можно назвать твое переодевание, – выпалил с досадой Глен, в сердцах ударяя рукой по воде, - как не самовсасыванием? – «Интересно, а как она появляется обратно?» - призадумался парень.

Повисла тишина, нарушаемая легкими всплесками воды о борта ванны. Угомонившийся и отсмеявшийся Мэхан, с интересом смотрел на погруженного в размышления Зорина. Глену стало неловко от такого внимания, и он махнул рукой в сторону одежды (мелкие капли слетели с его кожи на коврик), быстро заговорил:

- Мои штаны - это джинсы, а сама ткань называется джинса. То, что ты назвал рубашкой – у нас именуется - футболка, но считай она как рубашка, только крой другой и рукава короткие. Хотя и у рубашки бывают короткие рукава, - тут же поправился парень и, переборов легкое смущение, продолжил: - Ткань – хлопок. Обувь – кроссовки. В них лучше всего бегать. На Земле их носят практически все. Очень удобно. Повседневная обувь.

Мэхан задумчиво смотрел на профиль говорившего, казалось, что его не интересовали предметы, о которых он спросил, вещи, о которых разъяснял ему Глен. Землянин чувствовал этот пристальный, изучающий взгляд. Зорин понимал, что по хорошему надо взглянуть на собеседника - чисто из уважения к слушателю, но почему-то не решался посмотреть в лицо соседа, поэтому выжидающе молчал, все так же смотря на лавку, где в беспорядке лежала его одежда. Немного погодя, он опустил уставшую руку и медленно присел, погружаясь по шею, в остывающую воду.

И снова между молодыми людьми повисла тишина.

- Все. Я очистился, – спокойный голос стража оборвал затянувшееся молчание, и Мэхан начал приподниматься из воды.

Зорин зажмурился. Ему не хотелось еще раз смотреть на голого Мэхана, хоть тот и был дьявольски хорош. В пропорциональном теле стража чувствовалось сила, гибкость, грация, упорядоченность, гармония, красота. Несомненно, Мэхана можно было со спокойной совестью поставить в один ряд с античными статуями Давида, Аполлона, Ареса. «Микеланджело, наверно, с удовольствием всех бы им воздвиг памятники», -  землянин вспомнил, как черная чешуя, облепляя, подчеркивала рельефные мышцы стражей – мечту и зависть любого мужчины.

Раздался глухой удар двери о стену, и Глен понял, что краширца уж не было в комнате.

- И тебе, Глен, тоже пора вылезать, - пробубнил Зорин.

Дольше сидеть в ванне уже не хотелось, и землянин выбрался из нее.

- Вот жиж, надо было спросить, как сливать, - невнятно проговорил Глен и робко прикусил губу.

- Нажми на белый цветок, - Мэхан стоял у раковины, облаченный в черный костюм, и расчесывал намокшие пшеничные волосы. Его отражение из зеркала воззрилось на Глена.

«Ходит как кошка, - Глен обошел ванну и приложил руку к цветку. Изразец плавно вдавился в углубление трубы. – Хоть колокольчик вешай».  Где-то в районе пола у самой стены послышался металлический лязг. На дне ванны открылся скрытый сток, и вода стала заворачиваться в воронку, поглощаемая сливным механизмом. Немного понаблюдав, как уходит вода, Глен обратился к стражу:

- С легким паром.

- Что? – Мэхан обернулся к Глену.

Зорин снова прикусил оробело губу. «М-да, - он быстро потупился, - привычки трудно искореняются. Следи за тем, что говоришь, Глен». Набрав побольше воздуха и сложив два плюс два, Зорин выдал:

- «С легким паром» желают человеку, который помылся. Мол - чистый и здоровый. Я так привык говорить после ванны. Прости.

Гребень замер в руках сеюйца, не расчесав до конца прядь.

- И тебя с легким паром, – краширец улыбнулся, показывая ровные белые зубы. – Я заметил, что порой ты извиняешь не к месту,  - подметил Мэхан. - Небесному стражу не пристало извиняться за действия или слова, если в них нет его истинной вины, - и сказав это, как ни в чем не бывало, вернулся к своему занятию.

Землянин в нерешительности присел на скамью, обдумывая слова Мэхана, а золотоволосый, чуть склонив голову, продолжал наводить марафет. Ловкие пальцы сеюйца от шеи сплетали косу. Зорин невольно залюбовался  им. «Как красна девица! – Глен с силой прикусил язык, чтоб слова невзначай не вырвались наружу. – Да любая девчонка с курса отдала бы все за такие волосы». Тяжелая коса грузно колыхнулась вдоль спины стража.

- Иди спать. Завтра я зайду за тобой. Потренируешься с нами, Глен. Да обережет Сея твой сон, – и легкой поступью Мэхан направился к выходу.

- Да обережет Сея твой сон, - повторил за сеюйцем Глен.

Мэхан обернулся в дверях, кивнул и вышел в коридор.

«Ничего себе! – Зорин неловко провел пятерней по волосам, скрывая жестом волнительное предвкушение завтрашнего дня. – Вот это фортануло! Тренировка! Среди стражей!»

Глен по быстрому сгреб старую одежду и вернулся  к себе.

В комнате было свежо. Зорин  бросил вещи на кресло и закрыл окно. Он увидел на столе тарелку с круглыми булочками и стакан со знакомым желтым напитком - мосс. «Интересно, кто это принес? – землянина взял булку и надкусил мягкое тесто. – Может… Югарт?»

Глен, облокотившись о подоконник, дожевывал незатейливый ужин.

Над незнакомым шумящим лесом, скрываемым крепостными стенами, неспешно всходил краширский месяц Сея, такой же холодный и одинокий как и земной – Луна.

Зорин прижался лбов к прохладному стеклу и пожелал в темноту:

- Мама, дядя Саша, спокойной вам ночи!