Онлайн чтение книги СЕГАРТ. Путь огня (Книга первая) SEGART. The fire's path (1 book)
3 - 12

- Сестра! – Мэхана ворвался в уютную атмосферу кухни, пропитанную запахом свежее испеченного хлеба, наполняя ее предвестием бури. – Что ты ей сказала, Далия?

Далия спокойно подняла на кузена глаза и невозмутимым голосом  спросила:

- Ей?

- Да, ей! – в ответе Мэхана слышалось еле сдерживаемое раздражение.

- Я не знаю, о ком ты говоришь, - сказала, как отрубила жрица, возвращаясь к своему занятию  - чистке овощей.

Глен метал удивленные взгляды то на Далию, то на друга. Кончик надрезанной кожуры саркона безвольно повис над острым полотном ножа.

- Что происходит, Мэхан?

- Не вмешивайся, Глен, - предостерег его Мэхан, подходя практически вплотную к Далии. – Ты хоть знаешь, что ты натворила! Она запретила мне приходить к ней! – в глазах стража плескался гнев. - Что, ты, ей сказала?

Солнечная жрица, не моргнув и глазом, продолжила проходиться по саркону ножом, оголяя его нежную плоть.

- Что?! – кулак Мэхана сотряс стол.

Глен вздрогнул, Далия замерла неподвижно.

- Отвечай!

- Небесному стражу не подобает так вести себя с солнечной жрицей, - сдержанно отреагировала Далия, кладя неочищенный саркон на столешницу, мгновением позже рядом с ним лег и нож.

- Далия, посмотри на меня, - Мэхан злобно скрипнул зубами, но уже в более спокойном тоне снова обратился к жрице. – Прошу, ответь мне: Что ты ей сказала?

- Кому? – Далия медленно повернулась к стражу. При этом она силилась выразить на своем лице удивление, но это вышло плохо, а скорее вышло никак.

«Да, он же о Лане толкует! – до Глена наконец-то дошел весь смысл выпытываний Мэхана. – Да, что же такого случилось?!»

- Ты прекрасно знаешь к кому, - голос Мэхана покрылся холодом. – Лане.

- Ааа, - протянула с равнодушием Далия. – Эта та деревенская из Марсая?  Да, я ее знаю.

- Не говори о ней в таком тоне.

- Это она тебе все рассказала? – жрица откинулась на спинку стула, не отрывая взор от стража. – Если ты уже все знаешь, то зачем теперь, то же самое, слышать и от меня, брат?

- Зачем ты ей сказала про Вайяну? – Мэхан нависал над кузиной, как палач с топором. – Как ты посмела влезть в нашу жизнь со своими нравоучениями?

- Если кто-нибудь из народа сеюи не можешь соблюдать наказы Всемилостивой Юи, то кто, как  не солнечная жрица, должна поддерживать их? Или, – тут Далия резко встала из-за стола,  - ты посчитал себя исключением из правил, Мэхан? Особенным? Не таким как все?

Зорин еще никогда не видел такого выражения у сеюйца. Разъяренное  лицо Мэхана исказилось отвращением. Глен подметил, как тело стража напряглось, как рука, собравшаяся в кулак, чуть отвелась назад, как для удара. «Он сейчас ударит ее?!» - Зорин, не отрываясь, смотрел на судорожно сжатые пальцы.

- Ты, - прошипел Мэхан. – Ты не имела права так с ней говорить. Она - моя Избранная. Лана, а не Вайяна. Лана – мое солнце! – не сумев сдержаться, выкрикнул страж. – Она в моем сердце! А ты, - серо-голубые глаза в раздражении сузились. – Ты – хуже пранта!

Далия пошатнулась от последней фразы, как пощечина прилетевшей ей от кузена.

- Мэхан! – вскочил Глен,  возмущено ударяя о стол неочищенным плодом и ножом. – Это был перебор! Нельзя говори такое. Она же девуш…

Но последнее слово потонуло внезапно разразившейся перепалке Далии с Мэханом. Они загалдели друг на друга, как две галки, не поделившие между собой черствую горбушку украденного хлеба. Глену захотелось заткнуть уши, но лишь с чудовищным усилием воли он поборол этот трусливый позыв.

- Во имя Сеи, что здесь происходит? – звучное требование заглушило перебранку краширцев.

Мгновенно наступила тишина. Молодежь ошарашено уставилась на хранителя песен оказавшегося как по мановению волшебной палочки в нужное время в нужном месте.

«Слава Богу, - выдохнул в облегчении Глен, - это Ораф. Нормальный взрослый».

- Почему такой шум? – полюбопытствовал старший страж. Его взор, бегло пробежавшийся по овощам и ножам, устремился к лицу сына. – Что случилось? – он еще раз бросил свой взор на убранство стола. – Не поделили работу?

- Отец, - начал пришедший в себя Мэхан, - я хотел кое, что узнать от Далии. Она ведет себя не подобающе. Говори то, что ее не просят. И…

- И поэтому ты голосил как дикий варк? – резко оборвал его страж.

Юноша пристыжено замолчал и опустил глаза в пол. Ораф медленно подошел к стулу и, упершись на него рукой, взглянул на землянина, молча ожидая его объяснений. «Лучше молчи. Лучше молчи», - затараторил про себя Глен, заворожено смотря на ладонь Орафа сжавшую деревянный каркас, не смея поднять на хранителя глаза.

- Может быть ты, Далия, расскажешь, в чем вышла размолвка? – устало попросил Ораф.

- Мэхан, - Далия метнула свирепый взгляд на брата, - не доволен, что я поговорила с одной деревенской в Марсае.

- Почему же?

Тихий голос Орафа действовал успокаивающе. Глен опустился в изнеможение на сидушку. «Он все уладит и разрулит, - без всякого сомнения, решил Зорин. – Мировой мужик. Мне бы так уметь».

- Отец, - Мэхан с вызовом вздернул подбородок, - позволь объясниться с тобой наедине.

- Хорошо, сын мой, - хранитель махнул рукой в сторону двери. – Иди. Подожди меня в библиотеке. Я поднимусь.

Мэхан немедля вышел из кухни. Ораф пару минут еще смотрел в открытую двухстворчатую дверь, а потом повернулся к Глену и Далии.

- Далия, - обратился с большим уважением к солнечной жрице хранитель, - мне жаль, что поведение моего сына было неподобающе. Он еще молод  и порой бывает горяч. Прими мои извинения за его грубость и не неси в своем сердце горечь от его слов и поступков.

Глен слушал и не верил своим ушам, видел и не верил своим глазам. Ораф, этот благородного вида мужчина средних лет, склонился перед юной девушкой в извинениях и поклоне.

- Я поговорю с ним,  - страж выпрямился. – Он понесет должное наказание за свои действия.

- Я принимаю твои извинения, хранитель песен Ораф. Да будут услышаны твои слова Всемилостивой Юи. Да поможет Божественный Сея вразумить небесного стража Мэхана и укажет ему истинный путь. Да озарит Всемилостивая Юи светом наш народ.

-  Да озарит Всемилостивая Юи светом наш народ, - Ораф с почтением прижал руку к груди и слегка поклонился.

Далия, выдохнув, села.

- Я покину вас, дети, – сказал хранитель. – Не смею больше тревожить вас за работой.

И кивнув на прощанье Глену, краширец вышел из комнаты.

- Уму непостижимо, - тихо произнес Глен, смотря, как медленно затворяется дверь за стражем.

- Прости, - откликнулась Далия. – Неприятно было наблюдать, да?

- Да, - кивнул Зорин и тут же спохватился. – То есть, нет. То есть, да. Ух, - выдохнул Глен и нервно побарабанил пальцем по столу. – Конфликты между родственниками не очень приятно лицезреть посторонним. Ссоры, они, это, - землянин напряг все мозги, пытаясь построить дипломатичную фразу, - неприятные явления. Любые, - поспешно дополнил он и взглянул украдкой на Далию.

- Да, - согласилась с ним Далия, вертя в руках саркон. – Это неприятно.

Повисла пауза.

- Далия, - решился все же спросить Глен, - о чем ты говорила с Ланой? О Мэхане?

Жрица кивнула, не глядя на собеседника.

- И о чем именно? – решил ковать железо и дальше Глен.

- Ничего особенного. Я всего-то ей наполнила о том, - жрица равнодушно роняла свои слова, – что ей не следует целовать не своих Избранных, особенно небесного стража.

 «Вот те раз»,  - Глен громко зашелся кашлем, такого ответа он не ожидал услышать. Далия подняла свои выразительные глаза на Зорина, и Глен все сразу понял, но не мог не  спросить:

- Т-ты… Ты их тоже видела?

- Видела.

- Н-но… Но разве это не их дело?

- Нет, - Далия взяла в руки нож и погрузила лезвие в плод. Оно вошло на половину, увязнув в желтоватой твердости. - Это уже дело солнечных жриц.

Она замолчала, крепко сжав губы. На мгновение Зорину  почудилось, что он в плену, в нравственном капкане, в моральном заточении в которое его загнал этот трижды, нет, сто, тысячу раз, раздражающий своей правильностью, по своим моральным нормам и принципам схожий с пуританским обществом, распрекрасный мир Крашира.

- Далия, в твоих силах им помочь. Ты же поможешь? – с надеждой спросил Глен.

- Ты просишь о помощи? – изумилась жрица. - Ты считаешь, что Мэхану нужна моя помощь?

- Я думаю, что скорее это нужно мне, - вздохнул Глен. - он мой друг. Я переживаю о нем. Хочу, чтобы он был счастлив. Лана хорошая. Думаю, ему с ней будет хорошо.

Далия слушала Зорина, не проронив ни слова.

- Ты дочь Юивии, - землянин нервно побарабанил пальцами по столу, перешел в наступление. - Упроси мать. Тебе это ничего не будет стоить. Ведь ты сама потом будешь Верховной жрицей. Разве нет? Далия, в твоих руках будущее. Именно в твою эпоху будут жить дети Мэхана. Понимаешь?

Глаза Далии округлились.

- Дети? - прошептала она.

- Н-ну да. Дети, - Глен посмотрел куда-то поверх золотых волос краширки, так мучил его суровый взор ледяных голубых глаз.

Ему внезапно захотелось стать птицей. Вспорхнуть и улететь. Вырваться из лап столь приятного разговора на свободу, но он не мог. Ответственность за судьбу друга, которую он взвалил на себя, наполняла его из нутрии тяжестью, давила и тянула вниз. Он уже начал свое паломничество, и должен пройти его до конца.

- Эм, при… соитии между эМ и Жо… рождаются дети, - Зорин поперхнулся, прочищая себе горло. Он еще не говорил с девушками о потомстве и размножение. - Ты не знала?

- Конечно, знаю! – разозлилась на него краширка. - Я просто не ожидала, что ты такое скажешь. Подумаешь о детях... Глен, ты так жесток, - практически шепотом произнесла сеюйка последние слова.

- По мне, это логично думать, что после свадьбы будут дети, - Зорин не заметил, как  сжалась Далия. - Мэхан серьезный парень. Не думаю, что он дурит себе, и тем более Лане, голову. Так ты им поможешь?

- И чем же я могу им помочь? – бесцветным голосом полюбопытствовалась жрица.

- Поговори с Юивией, - искреннее попросил Глен. - Разрешите Мэхану отступиться от Вайяны. Дайте ему шанс выбрать самому свою Избранную, свою судьбу. Подари ему шанс быть счастливым. Быть любимым.

- Нет.

- Почему нет? – не понял юноша.

- Потомучто, Глен, - Далия, наморщившись, попыталась углубить нож в плод, - если все начнут нарушать наказы, то придет хаос. АЙ! – лезвие рассекло саркон и порезало ладонь краширки.

- Боже, Далия! – вскрикнул Глен, вскакивая. – У тебя кровь! Где полотенце?!

-  Спокойно, - одернула его жрица, и Глен обмер, наблюдая, как из-под рукава воздушного платья поползла чешуйчатая ткань лекрона. – Я сейчас излечусь.

- У… У… У тебя тоже лекрон? - тихо произнес землянин.

- Он есть у всех, - сеюйка покрутила рукой в глянцевой черной перчатке. – Я имею ввиду у жриц и у стражей. Деревенские так не могут.

- П-почему?

- Они другие, - пожала плечами девушка и спрятала руку под стол. – Они не смогут этим управлять. Мы с ними разные.

- Разные? Только из-за лекрона и сегарта? Из-за этого? Из-за этого Лана и Мэхан не могут быть вместе?

- Не только, - Далия устало подперла щеку правой рукой и посмотрела себе на колени, где покоилась левая рука. Кожу в лекроне слегка покалывало. – Ты многое знаешь про лекрон?

- А? – не понял Глен. – Ты имеешь в виду, что он может залечивать раны. Прикольная штука. Я-то сперва подумал, что она как одежда, но когда Югарт меня полечил, - тут он резко замолчал, словив заинтересованный взгляд сеюйки. – То понял что все не так с ним просто.

- Да, все не так просто, - вздохнула Далия, поднимая зажившую левую руку. – Лекроном могут управлять только прямые потомки Юи и Сеи.

- То есть вы потомки богов? – поразился юноша.

Далия со скрипом отодвинула стул и встала.

- Я устала. Мне надо отдохнуть. Встретимся за трапезой.

 И сказав все это, девушка быстрым шагом вышла из кухни.

 

-  Это требование, сын?

-  Это просьба, и требование, и мольба  в одном, отец, - Мэхан сжал кулаки.  - Я от своего не отступлю. Я люблю ее.

Ораф устало откинулся на стуле.

- Когда ты успел полюбить ее? Это случилось на свадьбе?

- Это случилось немного раньше. Я просто не понимал своих чувств к ней.

- О, помоги нам Сея, - Ораф посмотрел в окно. Небо из голубого плавно перетекало в фиолетовое. – Хорошо. Я поговорю с Эйваном.

Мэхан удрученно склонил голову, закрывая ладонями лицо.

- Он не поймет меня, папа. Ты же знаешь…

- Я знаю, что он должен про это знать. А потом я съежу в храм и поговорю с Юивией.

- Я с тобой! – оживился Мэхан, роняя руки на стол. – И Эхан там. Я смогу увидеть маму и Мию.

- Я понимаю, что ты соскучился по матери и сестре, но лучше останься здесь, сын мой. Надо помочь Глену учить деревенских. Это твой долг, помни это, Мэхан. Я поговорю с Юивией сам. И Лия, - Ораф коснулся ладони сына, - поможет мне в этом деле больше. Ты же знаешь, что она сможет убедить Юивию.

- Тогда, может, мне поговорить с Эйваном самому? – осторожно спросил Мэхан, доверчиво смотря в глаза отца.

- Хмм, - нахмурился хранитель. – Пойми меня правильно, Мэхан. У Эйвана тяжелая судьба, как у многих. Ты еще молод, но уже должен понимать, что любое сердце гложет свои печали. Будет лучше, если с ним поговорю сначала я.

- Как скажешь, отец.

 

Неосязаемая пелена сумерек проникала в опочивальню, тянулась легчайшим шлейфом свежести из открытого окна, поглощала, вбирала в себя темнеющую комнату. Эйван грезил. Каждая минута принадлежала его воспоминаниям и несбыточным надеждам, и никто не мог стереть  их, никто, даже он сам. Сеюиц глубоко вдохнул и выдохнул. Медленно. Тягуче.

Один вздох. Выдох. Второй вздох. Выдох. И наконец, пропасть между грезами и явью начала сокращаться. Маревая дымка застелила глаза. Он дождался, он увидел её - ту, которая была с ним, жила внутри его сердца. Всегда. Навеки.

Страж протянул вперед руку. Видение исчезло.

И снова он в комнате. Один. Перед ним его кровать. На стене полки. Стол. Эйван снова попытался упасть в грезы.

Тьма вязкая, как мед, обволакивала все вокруг. Вот уже не различить очертание предметов. Вот уже слышны нарастающие из прошлого звуки. Вот они ближе. Вот они громче. Наплыв воющих голосов, путаница смутных форм все это воскрешало ведения, устрашающе встающие во весь рост  перед Эйваном.

Крики! Бесконечные крики людей, ржание лошадей, вперемешку с ревом сегартов и  прантов. То тут, то там загорался новый костер, дым разрываемый ветром, клубами заполнял пространство, превращая живых существ в потусторонние тени, мечущиеся среди пожаров и развалин на половину обрушившейся цитадели и построек крепости. Кто бы мог подумать, что пранты выберут день для нападения - Новолуние? День, когда Эйвану сужено было соединиться в свадебном обряде со своей Избранной, с одной из самой прекрасной девушкой народа сеюи - Селаией.

Эйван обречено мотнул головой. Это она – Селаия - упросила Верховную жрицу провести таинства брака, как это происходило в деревне, а не перед Древом Сеюи в Колыбели Жизни под недрами Солнечного храма...

- Мне хочется быть ближе со своим народом в этот день, - смеялась счастливая жрица, ласково сжимая ладони Эйвана в своих. - Я так благодарна Касеии, что она согласилась. Жаль Серта, он так ждал приезда сестры. Юивия не смогла быть, ей трудно преодолевать такие большие расстояния в ее положение. Да и многие жрицы с детьми остались дома. Они присмотрят за ней – все будет хорошо, я так и сказала Рохаку. Но некоторые сестры все же  приехали для церемонии. Спасибо, что Алсерт пригласил жителей ближайших деревень. Для хозяина Саярда - это величественный жест, - она озорно хохотнула.  - Да и как он мог отказать Верховной жрице? Да еще кровной сестре?  Касеия этого не допустила бы, - смущаясь своей дерзости, краширка попыталась спрятать лицо на груди стража. - Я так много сегодня болтаю. Язык не останавливается. Меня переполняет любовь к тебе, Эйван. Я – счастлива. Я хочу, чтобы всем было так же хорошо, как и мне. Это  будет самый прекрасный праздник.

«Ты всегда много говоришь, - Эйван ласково обнял девушку за плечи. - Твой голос, подобный пению звонок, и я готов слушать его вечно». Он бережно взял за подбородок сеюйку и притянул порозовевшее лицо к себе. Наклонившись, страж бережно поцеловал краширку в губы.

- Я с нетерпением жду, когда смогу назвать тебя своей женой, Селаия.

- Я тоже, Эйван, - васильковые глаза растворялись в серых. - Хочу при свете Юи и Сеи звать тебя моим мужем.

«Но этому не суждено было случиться, - лик стража стал похож на грозовое небо, - никогда. Пранты! Проклятые, мерзкие твари!»

Атака произошла так внезапно, что потом, когда уцелевшие смогли добраться до деревни Триста,  никто так и не мог вспомнит, как на них обрушились огненные птицы. Все так были поглощены церемонией, что заметили приближение прантов, когда они уже камнем падали с неба, разрезая воздух смертоносными лучами.

Зло не дремлет и метит в самый уязвимый момент жизни человека. Эйван уяснил этот урок на всю жизнь. «Быть всегда готовым ко всему! - выжеглось огнем в тот вечер в его сердце. - Жизнь - важнее всего!»

Но не только это выжег проклятый огонь прантов у него в груди, но и его любовь.

Селаия пропала!

Эйван искал ее всюду, спрашивал всех, но никто не видел ее. Он посещал втайне от командующего Алсерта развалены Саярда, рыскал, как падальщик, на пепелище, но среди обожженных трупов трудно было признать останки любимой, свою золотоволосою Селаию.

Небесные стражи отлежавшись и подлечившие свои раны в деревне Триста, должны были направиться в достраивавшуюся южную крепость - Лаярд. Но Эйван не мог покинуть Саярд, не найдя ее – свою Селаию.

- Она жива, - убеждал Эйван главного небесного стража. - Я чувствую это. Не знаю как, но чувствую. Я найду ее!

- Эйван, - Алсерт по-отечески обнял стража, - мы многих потеряли. Наши товарищи уже никогда не увидят лучи Всемилостивой Юи. Не ты один носишь в сердце горе. Моя сестра, - пальцы сильно сжали, мышцы Эйвана, - Касеия погибла у меня на глазах, пытаясь вытащить раненых из-под завала. Мы всем народом будем вечно носить боль потери в наших сердцах. Никто не забудет этот день. Мы не простим прантам ни одного из убитых ими сеюйца. Ни один наш брат и ни одна наша сестра сожженные в Саярде не будут забыты. Да примет их свою Колыбель Жизни Всемилостивая Юи. Да, поможет нам Божественный Сея уберечь от проклятых птиц, наш народ.

В дверь негромко постучали. Эйван устало потер переносицу, спросил:

- Кто там?

- Ораф. Я могу войти?

- Да, - страж поднялся из кресла навстречу товарищу, - что тебя привело ко мне, брат? Что-то срочное? Пранты?

- Нет, не пранты, - ответил хранитель, пытаясь разобраться, что настерегло его в лице командира. Глаза Эйвана были холодны, но хранитель не видел в них угрозы. – Хочу поговорить с тобой о своем сыне.

- О Мэхане? – удивлено выдохнул главнокомандующий. – А что с ним? Он не в Лаярде?

- Нет-нет, - успокоил Эйвана Ораф. – Он дома. Все дома. Но история будет долгой. Нам лучше присесть.

- Может, тогда сядем за Стол обсуждений? – предложил Эйван, приоткрывая дверь в смежное помещение.

- Да. Думаю, так будет лучше, брат.