Онлайн чтение книги Вкус жизни
Заботы и проблемы

Лена опять слышит голос Лили.

– За непослушание рано или поздно приходится расплачиваться. Но почему ребенок делает глупости? Потому что еще не умеет предвидеть результатов и последствий своих действий. Вот посидел мальчик на сквозняке – не послушался маму – и переболел всего-навсего насморком, а через год попал в больницу с болезнью почек. И все почему? Он не мог связать в своем сознании два таких удаленных по времени события. Своего жизненного опыта не хватило, чтобы предугадать возможность осложнения, а маминым не воспользовался, – объясняю я Галочке, хотя знаю, что не любит она моих нравоучений. Ей не нравится углубляться в серьезные проблемы, ей хочется жить легко и беззаботно, и она ладошкой в шутку прикрывает мне рот. Но я продолжаю излагать ей свою точку зрения в надежде, что закладываю в нее надежную базу, фундамент ее дальнейшей жизни.

«Не желая меня слушать, ты закрываешь путь к обучению и тем самым невольно готовишь себя к следующим ошибкам, – толкую я ей снова. – Вот сколько раз просила: не поддавайся на подстрекательства Наташи, не слушай ее хитреньких речей – и какой толк? Пока никакого.

Заруби у себя на носу: пока не научилась анализировать ситуацию, старайся избегать контактов с Наташей. А ты опять купилась на ее сладкие речи. И вот результат – она использовала тебя как подопытного кролика в своем жестоком эксперименте над твоим здоровьем. Ты упала в обморок, ударилась головой, а уже через несколько часов опять играла с ней в карты! А если бы Наташа по глупости, по неопытности так тебе пережала сонную артерию, что ты не вышла бы из обморочного состояния? Ей бы ничего за это не было – дети играли, – а тебя мама уже не нашла бы на этом свете.

У тебя нет чувства собственного достоинства и нет страха за свою жизнь. Ты боишься, что мама в наказание за мелкую провинность лишит тебя на какое-то время компьютера, но совсем не осознаешь, что по вине своей жестокой одноклассницы можешь лишиться жизни. Из всей лагерной смены ты одна попалась на ее удочку. Получается, тебе одной предназначены вкрадчивые взгляды этой девочки-вампира? Остальные дети оказались умнее тебя?» – сердито выговаривала я внучке. Галочка наверняка считает меня занудой.

Нет, вы представляете, как эта Наташа умно, точно по нотам, разыграла спектакль! Она не поддержала мою внучку, когда та падала, хотя предвидела обморок, зато тут же организовала проведение опыта на себе. Девочка понимала, что ничем не рискует, потому что никто из детей не знал ее подлого секрета. Когда подружки «колдовали» над ней, она сделала вид, будто ей дурно, и, помня падение Галочки, медленно и осторожно осела на пол, имитируя легкий обморок.

Потом она вовлекла в игру всю группу, естественно, никого не посвятив в тонкости своего «опыта». Дети глубоко дышали с закрытыми глазами, стучали друг друга по груди, но никто не падал в обморок. Все сочли, что Галочка слабенькая девочка, и успокоились. Им же и в голову не проходило, что их действия – всего лишь отвлекающие манипуляции при проведении опасного эксперимента… А случись что, никого не притянешь к ответу.

С другой стороны, я прекрасно понимала свою внучку. Ничье страдание никогда не представлялось мне как наслаждение. Я совершенно лишена этой сути демонизма и не подозревала наличия его в других. Этим летом я сама впервые столкнулась с его проявлением у Наташи и растерялась. И Галочка в меня. А эта Наташа – девочка ну просто загляденье, и вдруг – такое… Конечно, в массе своей дети добрые.

Лиля так разволновалась, что никак не могла остановиться, все больше и больше погружаясь в подробности инцидента и своей на него реакции.

– «Радуйся, что есть кому оградить тебя от неожиданных ситуаций, подсказать, объяснить хотя бы уже свершившееся, – снова внушала я внучке. – Но мы с твоей мамой не можем быть все время рядом, вот поэтому и учим думать своей головой, чтобы сформировавшийся внутри тебя механизм защиты вовремя бил тревогу и подсказывал, как поступать».

Мы живем сейчас в атмосфере абсурда, может, поэтому возникают такие «личности», как Наташа. Возможно, они всегда были, но не имелось почвы для их взращивания. Наташе всего одиннадцать лет. Боюсь, подрастет и еще не такие подлянки станет устраивать подружкам: может статься, к наркотикам глупых девочек обманным путем начнет приучать. А сама употреблять не станет, сбежит и, как ни в чем не бывало, будет строить наивные, невинные глазки и радоваться чужому несчастью.

Вот и остерегаю я внучку, надеясь, что мои нравоучения позволят ей понимать события и людей в их реальном виде, помогут видеть на два-три шага вперед. Надеюсь, научившись осмысливать происходящее, она в дальнейшем сможет сама себя избавить от многих ошибок, неприятных, оскорбительных, а может, даже опасных моментов в жизни. С одним таким она уже успела познакомиться в лагере, но правильного вывода для себя пока не сделала. Почему? Не доросла до понимания? А неприятности не станут дожидаться ее взросления.

Лиля беспокойно вздохнула.

– А я своему внуку недавно говорила буквально следующее: «Думай своей головой. Вот Наполеон пошел по наущению Англии на Россию и проиграл, а мог бы завоевать Средиземноморье и стать для французов настоящим героем, а не изгнанным и побитым», – сказала Лера.

– И ведь не предоставлена самой себе ваша внучка, а все время попадает в сети. В педагогике такой тип характера называется «ведомым». Мы, взрослые, прекрасно знаем, что где-то рядом с нами есть другая, страшная жизнь, где процветают казино, наркотики, детская проституция, и оберегаем от нее своих внуков. Ведь если обрушится на неподготовленного ребенка грубый взрослый мир, он может растеряться. Его могут заставить обманом, вынудить шантажом и угрозами окунуться в эту грязь. Ужас!.. Хуже всего, когда дети не нуждаются в твоих мыслях и советах, – вздохнула Аня.

– А иногда мы подавляем заботой своих подрастающих внуков, лишаем их самостоятельности, – заметила Инна.

– Может, Наташа вырастет из своих глупостей? Надо принять во внимание ее юный возраст. Будем надеяться, что не сбудется твой мрачный прогноз, – пожелала Жанна.

– Хотелось бы в это поверить, но сомневаюсь. Девочка – копия своей бабушки. И мать полностью ее поддерживает и защищает, а на меня смотрит презрительно: мол, учить жить нас взялась, а мы без тебя знаем, как воспитывать своего ребенка.

Когда у Наташи уже в восемь лет проявились странные наклонности, я решила, что не замечать этого – подло, и попыталась объясниться с ее мамой. Но она меня так оговорила перед родителями и учительницей, что я поняла – дело там глухо и больше не вмешивалась в их жизнь, только еще надежней стала оберегать свою внучку от влияния этого сложного семейства. Не хочется верить, что оно намеренно воспитывает злодейку.

– И, конечно, очевидной причиной и следствием этого утверждения или даже обвинения являются твои собственные наблюдения? – прервала Лилю Инна.

– К сожалению, да. Я неоднократно вытаскивала свою внучку из цепких ручек Наташи. Приведу пример. Молоденькая неопытная учительница в продленке не обращала внимания на двух девочек, каждый день лежащих в обнимку на диване вместо того, чтобы играть, читать или готовить уроки. Они же вели себя тихо и никому не мешали! Сначала моя внучка убегала от прилипчивой девочки, а потом, видно, привыкла. Пришлось забрать ее из продленки.

Вы бы видели, как изменились обычно деланно невинные глаза Наташи, когда я уводила внучку. Они излучали холод, были полны ненависти и странно остро блестели. От ее тона, от жесткого, немигающего взгляда исподлобья мне, взрослому человеку, сделалось не по себе. Еще при нашей первой встрече я обратила внимание на то, как пристально, изучающе, в упор, долго, не отводя глаз, смотрела на меня эта девочка. Я только раз видела подобный взгляд у одного пятиклассника. Мальчик был из бандитской семьи, и его боялись даже учителя.

Но в случае с Наташей я не отвела взгляда, тем самым давая понять девочке, что я сильнее и что со мной ей не стоит тягаться. Я понимаю, что трудно изменить сущность этой девочки, но учителям надо пытаться направлять во благо особенности и даже недостатки ее характера. В этом я вижу суть воспитания, – закончила Лиля свою исповедь.

– Я вижу, ты до сих пор под впечатлением случившегося в лагере, – сказала Эмма.

– Еще бы! Представь себя на моем месте. А вот вам еще пример. Иду я как-то по школьному двору во время перемены – наша старая школа стоит как памятник великому разуму среди разных шопов, парикмахерских салонов и ресторанов, – к играм детей присматриваюсь. Мне одного взгляда было достаточно, чтобы заметить, что группка второклассниц травит свою подружку.

– Одного небезразличного взгляда, – уточнила Жанна.

– Дети с криками носились за бедняжкой, как голодное воронье. На лицах – удовольствие и восторг охотников. Я вмешалась, выяснила причину. Оказывается, когда на уроке физкультуры дети ходили на руках, то эта девочка, по мнению некоторых одноклассниц, нарочно отпустила ноги напарницы, которую страховала, и та ушибла колени. «А вы представьте, что у Аси руки устали, и она не смогла справиться с заданием», – предложила я новую версию события, пытаясь нивелировать ситуацию в маленьком коллективе. (Не все дети участвовали в травле). «Нет, она нарочно, она плохая», – упрямо возразила одна из девочек, буквально срываясь на крик. «Расскажи, что плохого делает Ася, чем она тебя лично обидела»? – допытывалась я. Девочка растерянно замолчала. А другая, внимательно слушавшая наш разговор, подсказала: «Когда учительница засвистела, Ася вздрогнула и не удержала ноги одноклассницы». По поводу поведения крикливой Любы она и словом не обмолвилась, только посмотрела на меня красноречиво: мол, вам, взрослым, виднее. Унд зо вайтер.*

Я отыскала пострадавшую, и та объяснила, что Люба из любви к ней организовала подружек отомстить Асе за издевательство. И ругательные записки продиктовала, в которых описывались все «грехи» обвиняемой. «И часто у вас происходят такие «игры»? – удивилась я. «Постоянно. Одна плохая девочка от нас даже в другой класс перешла. Она нам не подходила. И мальчишки устраивают противостояние друг с другом и с девчонками. Недавно Вовку гоняли всей компанией за школой, а когда он упал, рот ему заклеили пластырем. Как в кино. Хотели его немного в шутку придушить, да звонок на урок позвал. Здорово! Гудини отдыхает», – с восторгом сообщила мне пострадавшая девочка. «А учительница как относится к вашим играм?» – спросила я, внутренне содрогнувшись от услышанного. «Нормально», – пожала плечами девочка. «А если тебя станут терроризировать?» – поинтересовалась я. «Не станут. Я же дружу с Любой». «И подчиняешься ей?.. Видно она когда-то сделала тебе маленькое одолжение, и теперь ты не можешь ей ни в чем отказать. А если раздружишь, когда поумнеешь?» – презрительно спросила я. Валя задумалась. Потом мы долго беседовали, после чего она помирилась с Асей и даже села с ней за одну парту. Как-то попросила я девочек позвать мне Любу. За приглашением, конечно же, ничего не последовало. Испугалась ответ перед взрослой женщиной держать. Только перед детьми смелая. Как говорили у нас в детдоме: «жидка на расправу» оказалась. Конечно, для большинства детей, наверное, эти забавы пройдут бесследно, многие, повзрослев, просто забудут о них. Но как быть с теми, кого они надломят?

– Нас в детдомовской школе учили дружить, уважать друг друга, помогать слабым, выручать. И я продолжала эту традицию в своих учениках, – поделилась Жанна.

– Вот из таких Люб и вырастают жестокие лидеры, которые с детства закрепляют в людях стремление видеть в любом поступке преднамеренное желание сделать другому плохо, – сказала Галя. – С человеком, настроенным на отрицательную волну, на неверие в добро, очень трудно общаться. Он кого угодно задергает. Сам вечно будет на нервах, и другие на него в постоянной обиде. И никакой радости.

– А какое у тебя общее впечатление о лесном лагере, в котором отдыхала твоя внучка? – спросила Эмма.

– Честно говоря – ужасное. Клоака. За две недели внучка набралась там стольких гадостей, сколько не могла собрать за все одиннадцать лет своей достаточно насыщенной жизни. Дети там целыми днями лежали в помещениях, играли в карты, смотрели телевизор и делились так называемыми «познаниями о жизни». И, как объясняла внучка, в потолок плевали. Мы ее оторвали от компьютера и отправили в лагерь, чтобы она там побегала на природе, воздухом лесным подышала, окрепла, научилась чему-нибудь полезному, но с детьми никто не занимался. Из комнат их выгоняли, лишь когда приезжала какая-либо комиссия.

А чему там внучка научилась, можно судить по ее дневнику, куда она записывала свои впечатления о ранее неизвестной ей стороне жизни. И новые подружки старательно заполняли страницы ее тетради перлами «современной детской поэзии и прозы». У меня волосы дыбом встали, когда внучка познакомила меня с ними. Там были одни пошлые песенки, сплошной мат и такая скабрезная информация, которую мне, взрослому человеку, было стыдно и гадко читать. Забрали мы внучку из лагеря досрочно и решили в дальнейшем больше ни за что не посылать ее в подобного рода заведения.

Одного-единственного опыта было достаточно, чтобы ребенок понял, что, помимо домашнего, умного, доброго и интеллектуального, существует и другой мир, в котором она ощущает себя некомфортно и в который она не должна стремиться. А двадцать пять лет назад моя дочь благополучно пережила знакомство с самостоятельной жизнью. Там тоже не все было гладко, но пакостей было намного меньше.

– А все почему? Раньше в лагерь посылали в награду за хорошую учебу и примерное поведение, а теперь – когда ребенка на лето некуда пристроить или если родители хотят отдохнуть от своего чада, – заметила Инна.

– Родители на работе, бабушки-дедушки – далеко. Ребенок дома один. Чем он занимается? Вот так и упускают дитя, и вырастает из него бездеятельный, безразличный человек, ни к чему не способный, которому ничего не интересно, которому некуда деть свою молодую энергию. «А что? Одевали, кормили. Чего еще от нас ему надо?» – грустно прокомментировала ситуацию Эмма.

– Недавно порадовала меня Галочка. Пришла из школы веселая, счастливая и сразу с порога принялась мне рассказывать: «Представляешь, ба, разговариваю я с Анжелой, а тут подскакивает Ленька и обзывает меня спорой грибной. Он, видишь ли, здоровяк, а я мелочь, меня как пыль можно сдуть. Ленька обзывает, а я спокойно продолжаю разговор с подружкой. Он опять кричит: «Брысь отсюда, спора грибная!», а я с еще большим интересом веду беседу с Анжеликой. Он в третий раз с криком на меня налетел, я же даже бровью не повела. Ленька распсиховался и убежал. Как же я была довольна! Не кричала, не унизилась грубостью, смогла победить его своим достоинством». Я молча обняла свою малышку, а ей видно хотелось моей бурной реакции. Но и тут она сумела выказать свою сдержанность и просто добавила: «Взрослею».

– А моя внучка, – взволнованно заговорила черноглазая Мила-украинка, – это еще в первом классе случилось – прибегает раз из школы радостная и сообщает во всеуслышание: «А мы сегодня с Соней за мальчиками гонялись и целовали их!» «Зачем?» – спрашиваю испуганно. «Так просто, в шутку. Мы же не в губы». «Твои рассуждения, знаешь, на что похожи? Убить нельзя, а избить можно. Пойми: и то, и другое – преступление, только за первое последует меньшее наказание, – объяснила я сурово. – Скажи, пожалуйста, вы вдвоем с Соней бегали за мальчиками или еще кто-то участвовал?» «Вдвоем, – отвечала Ганя понуро, уже начиная понимать свою ошибку». «Остальные девочки оказались самостоятельнее? Объясни мне, что смешного в этой истории?» «Не знаю», – созналась Ганночка. «Пока не поймешь, в чем состоит игра, не участвуй в ней, чтобы снова не попасть в глупую ситуацию. Учись говорить «нет». Ты вспомни: сначала эта одноклассница ласково обнималась с тобой, потом целоваться взасос научила, теперь уж и до мальчиков дело дошло. А следующий раз она тебя «ради шутки» в подвал поведет к бандитам. У твоей мамы была безвольная как ты одноклассница, только нет ее уже давно на этом свете». «Не пойду», – угрюмо возразила внучка. «Пойдешь, – отвечала я. – Не впервой. А если и утерпишь, то надолго ли тебя хватит? Ты же настежь раскрыта для всего, в том числе и для дурного. В следующий раз если не Соня, так другая девочка уговорит. Скажет: «Ой, как здорово! Весело оторвемся!» И ты помчишься сломя голову. Ты же не хочешь думать, формировать свое мнение. У тебя мозги отключаются, когда подружка зовет тебя повеселиться. Я понимаю, не ты ее выбираешь, она тебя. А ты не подумала, почему? Увидела, что ты доверчивая, открытая, добрая, вот и решила сделать из тебя объект для своих развлечений. Учись, Ганночка, понимать людей, не позволяй обманывать себя. Держись подальше от плохих людей. Ты еще маленькая, неопытная, но мы поможем тебе, и все у тебя будет хорошо», – успокоила я свою внучку.

Я попала в самую точку, потому что понимала – в семье у малышки дефицит положительных эмоций. Мама работой замучена, и все домашние дела на ней. Отец раз в неделю придет, молча отсидит за телевизором два положенных ему часа общения с ребенком и уходит. Я стараюсь увлечь внучку интересными и полезными занятиями, но по причине моего плохого здоровья любые начинания оказываются малоэффективными, – печально закончила свою исповедь Мила.

– У меня с Олечкой тоже были проблемы, – сказала Жанна. – Обманывать меня научилась. Как-то я застала ее за тем, что она вытаскивала из кармана моего халата конфеты. Я возмутилась. А она мне в ответ удивленно: «В сериале «Счастливы вместе» дети тоже так делают. Это же хохма, шутка». Пришлось растолковать внучке, что такое воровство и что этот сериал учит тому, как не надо себя вести. Наказывать не стала. Побоялась потерять ее доверие. И только будто бы в шутку сказала: «Для полного «счастья» тебе только «Дом-2» не хватает смотреть». Но успокоилась я совершенно напрасно. Новые трудности возникли. И их мы преодолели благодаря открытости и доверию ко мне Олечки.

Если дети скрывают от взрослых свои проблемы, свою боль – даже когда этим хотят уберечь своих близких от лишних разочарований, – значит, они не видят в них друзей. А это чревато печальными последствиями. Неконтролируемые впечатления детства могут сформировать из детей чудовищ и погубить их, и тогда родителям придется принимать неудачный опыт жизни своих детей на себя. Нельзя ставить слабых духом детей перед соблазном свободного выбора. В них часто горят желания, которые выше их возможностей. До некоторых пор – пока они не созрели до понимания жизни – им больше подходит строгое послушание.

– Я вот современные детские журналы не люблю. Раньше дети кукол пеленали и кормили, а теперь красят им волосы и меняют наряды. К чему ведет такое воспитание? – задала вопрос подругам Аня. Но Жанна громко продолжила свой рассказ:

– А как-то заметила, что неуважение ко мне внучка Катенька стала проявлять. Все началось с того, что подружка принялась преподносить ей дорогие подарки, покупать ее дружбу, когда они ссорились. Катя не интересовалась ценами вещей и простодушно радовалась вниманию в любом виде. Потом девочка стала давать ей деньги, просто так, мол, не знаю, куда потратить. Катя опять-таки не отнеслась к этому факту серьезно (ведь ей было всего восемь лет), но когда подруга звала ее куда-то, она неосознанно чувствовала, что не может ей отказать.

Много ласковых и строгих бесед я провела с внучкой, пока наконец она поняла свою ошибку. Говорили по душам о том, как трудно деньги зарабатывать и легко тратить, о самоуважении, о всевозможных типах характеров, еще о лести, зависти и сплетнях, о том, как сложно, но необходимо научиться говорить плохим людям «нет», не поддаваться «стадному» чувству, не попадать в зависимость. Я объясняла внучке: «Если ты один раз уверенно сказала подругам «нет», то не позволяй себя переориентировать. Тогда они поймут, что у тебя другие точки отсчета, что ты самостоятельная, что не удастся им затащить тебя в дурную компанию, и отстанут. Только отказывай спокойно, как бы лениво-безразлично, чтобы не вызывать с их стороны нападок и желания отомстить». Все эти рассуждения я подкрепляла интересными примерами из собственного детства. И внучка стала увлеченно искать в «прошлой эпохе» то, что ей близко и понятно.

С Катенькой я научилась свои бесконечные нравоучения переводить в шутку или игру. Мы с ней сочинили свой кодекс чести и порядочности, завели дневник хороших дел и ошибок. Как-то весь вечер пели с ней песни моего детства. Потом взялись за наши пионерские «переделки» типа «Все выше и выше, и выше, и скоро колени видать», а она меня современным песенкам обучала. Хохотали до упаду! Я в тот вечер девчонкой себя чувствовала. Мы были с внучкой как подружки.

…И вдруг как-то остро поняла, что раньше для меня «мы» было – я и моя страна, а теперь – только я и моя семья. Как-то грустно сделалось. Ничего, подумала, обживем и эту новую реальность. А потом, и правда, всё это – ностальгия и грусть – как-то со временем ушло. Дело сделано – надо дальше идти… Отвлеклась я.

Так вот, все равно не все гладко между нами. Страсти особенно накаляются, когда из-за одежды спорим. Катя воспринимает как величайшее несчастье пойти гулять не с той «прищепкой» в волосах или без любимого браслетика. Вот такие «чудеса» с нею время от времени случаются. Ей, видите ли, не нравится мой безнадежно устаревший вкус. Именно так и сказала! С трудом, но все же находим общий язык. Надеюсь, то, что я в нее вложила, не пропадет даром. В эти годы ребенок все впитывает, он – сплошное зрение и слух. Конечно, не сразу Катенька воспользуется накопленными знаниями. Для понимания и осознания должно пройти некоторое время. Я до сих пор, пока внучка не повзрослела и не поумнела, осторожно отваживаю от нее настырных и хитрых детей, чтобы они не вовлекли ее в неприятные происшествия.

– Мне жаловаться на внуков не приходится, но младший тоже столкнулся с проблемами общения в классе, – сообщил Слава, пришедший из кухни. – Макс терпел «дружбу» одного мальчишки до тех пор, пока не «дошел до точки» – дружок его подставил и предал. Только тогда он задумался над их взаимоотношениями и перестал с ним общаться. А мог бы обойтись, по его словам, «меньшей кровью», если бы сразу доверился мне.

Я понимаю, подобных уроков не избежишь, наверное, они полезны для будущей взрослой жизни, но Максим с тех пор стал неуверенным и даже сейчас не стремится к общению с одногодками и с теми, кто старше. А я хотел бы вырастить его настоящим мужчиной, чтобы он имел хороших друзей, таких, как у меня, которые на всю жизнь. Сколько ни протаптывай тропинку для своих детей, жизнь поворачивает ее так, что только они сами смогут проложить ее для себя. Ни пяди жизни за них не проживешь. И все ж надо учить мальчиков правильным мужским качествам: отвечать за свои слова, защищать женщину, друга.

– Да не переживай ты так, перерастет он свой страх, а осторожность еще никому не помешала, – успокоила Славу Рита. – Еще, бог даст, на футбол и на рыбалку вместе ходить будете. Представляешь, моя вторая внучка, Светочка – ей десять лет ,– недавно заявила мне: «У меня начинается переходный возраст, поэтому я не слушаюсь». А я ей с усмешкой ответила, хотя знаю, что не любит она такого моего тона: «Переходный возраст бывает только у не очень умных детей». Так она сразу язык прикусила и задумалась о своем поведении. Не нравится детям ирония, но иногда мы должны брать её на вооружение, воспитывая своих милых чад.

Слава опять заговорил.

– Припомнился мне один случай. Помогаю я раз Кирочке на кухне справляться с грязной посудой и вдруг слышу, как старший внук говорит младшему: «Когда мне было шесть лет, я спросил у деда, зачем он смотрит по телевизору политику. Он ответил мне что-то страшно умное и непонятное, но с тех пор я стал обращать внимание на программы такого толка и до сих пор люблю их слушать. Думаю, эта любовь на всю жизнь». А совсем недавно сказал братишке: «Шестидесятники – понятие нравственное. Макс, это тебе надо осознать». Я растрогался… Вот так и вырастают из мальчишек мужчины, – вынес свой вердикт Слава, придав голосу некоторую официозность. – Конечно, мои мальчишки пока не все про себя понимают, но я верю, из них вырастет настоящая достойная смена.

– Чем старше внуки, тем сложнее нам разобраться в их чувствах, – сказала Жанна. – Современные дети совсем не похожи на тех, какими были мы. Нас глобальные вопросы волновали, а они зацикливаются на мелочах. В пятом классе у моей старшей внучки Насти конфликт с подружкой Таней произошел. Обе отличницы, а поссорились из-за оценок. И хотя никто никого не настраивал, девочки в классе разделились на два лагеря и поддерживали только своего лидера.

Когда на физкультуре учительница, построив всех по росту, приказала рассчитаться «на первый-второй», они не послушались: не захотели делиться на команды подобным образом, предпочли свои личные амбиции. Учительница, естественно, отказалась вести урок. Дело дошло до директора. Долго в классе сохранялась напряженная обстановка. А в конце года родители Тани Сычковой пришли вместе с классным руководителем к моей Насте домой, побеседовали, разъяснили ситуацию и помирили девочек. И все же еще год они мало общались.

А в седьмом классе на уроке географии ученик спросил учительницу, как рисуют карты, а она не знала, что ответить. У Насти папа – летчик, поэтому она встала и подробно объяснила способ составления карт. И с тех пор, когда в классе возникала спорная ситуация, девочки говорили: «Послушаем, что Настя Войкина скажет». Она стала арбитром – всех мирила, всем помогала. Настя с Таней окончательно помирились, стали вместе на танцы ходить. И до сих пор дружат. Им уже по восемнадцать, студентки. Переписываются. Мы же раньше в Чите жили.

И все же я не припомню, чтобы в моем детстве так жестко решался вопрос о лидерстве в классе. Мы все свое внимание направляли на помощь друг другу. Первая учительница научила нас дружить, уважать личность каждого, пусть даже слабого и не очень умного, приучала находить и ценить в товарищах крупинки хорошего, быть снисходительными. Учила отличать хорошее от плохого, говорила, что нельзя делить людей на злых и добрых, счастливых и несчастных и что уметь любить – быть может, самый главный талант человека. И поэтому, хотя мы принадлежим разным поколениям, я постоянно твержу внучке: «Мы звенья одной цепи. Вы есть мы, потому что вы наши внуки, наша кровь».

– Мы разъединяемся в детях и внуках, как ветви на деревьях, но основное, стволовое направление нашего характера остается в них, – уверенно сказала Лера.

– Я читала, что по современной хромосомной теории наследственности только через семь поколений заканчивается род каждого человека. Это еще скольким же детям придется мучиться с твоим упертым характером? – как бы шутя, поддела Инна Леру.

– Я не в обиде на свой характер и воспринимаю твои слова как комплимент, – весело ответила Лера.

– А вот с сыновьями и внуками у меня никогда не было проблем, потому что на них большое влияние оказывает мой муж. Мальчики просто обожают его! – не без гордости сказала Жанна.

– Слава, наслушался бабьей трескотни? Уши еще не заложило? – спросила Инна.

– «Ты б сидела да молчала, будто дело не твое», – не глядя на Инну, залихватски пропела Мила строчку из детской песенки.

Инна досадливо скривилась, но промолчала.

Временами разговор приобретал общую направленность, иногда рассыпался на кулуарные ручейки. Страсти то затихали, то вновь стихийно возникали и будоражились. Все как всегда при встречах.