Онлайн чтение книги Вкус жизни
Кира

– …Какой глубокий охват темы! Ты предметно говори, с лакмусовыми бумажками, наглядно. Не осилишь? – фыркнула Инна. – Мужчины! Они только кукиш из кармана могут показывать, да и то с трясущимися поджилками. Сочту для себя унижением всерьез о них думать. Для меня мои замужества – авантюрные истории, не закончившиеся праздничным карнавалом. Один из мужей говорил мне: «Я тебе не робот, чтобы включиться на любовь к тебе на всю оставшуюся жизнь, пока батарейки не сядут. Мне разнообразие требуется для перезарядки». «А мне?» – шутливо вопрошала я. «Не сметь!» – орал он. Я хохотала. Поговорили. А от самого ни днем, ни ночью толку. И с чего гонор возносил? Был бы заботливый или прилично зарабатывал, тогда еще можно было снизойти.

– Ты предлагаешь перевернуть весь мир? – пошутила Лера.

–…Ты же, Лиля, не хуже меня знаешь, что по статистике две трети работы на планете выполняют женщины, и это при том, что за одну и ту же работу часто нам платят много меньше. Получается, мир создан для мужчин или они сделали его своим, подстроили под себя. А мы сбоку припеку. Они хотят, чтобы мы им потакали, потворствовали, а сами пальцем для нас не желают пошевелить. Они желают быть нашей первой и единственной любовью, а мы – их последней. Парадокс! У них на все двойные стандарты – и

в семье, и в работе, и в политике. Мой жизненный опыт доказывает, что женщины все делают для семьи, а мужчины, в основном, для себя, но на словах провозглашают обратное, – продолжила распаляться Инна.

– Но не все такие, – возразила Лиля.

– У нас одни законы для мужчин, другие для женщин. Это несправедливо. Позор для женщины должен быть бесчестьем и для мужчины. Бросили ребенка – обоих надо наказать. Разве я не права? – поддакнула Аня Инне.

У Лены голова кругом пошла от обилия тем и разнообразия мнений, несущихся к ней со всех сторон. И она сосредоточила свое внимание на Кире.

– Инна, ты говоришь о мужчинах с таким раздражением, будто они нам соперники, а не партнеры, – улыбнулась Кира. – Скажешь, ты не обмирала от счастья, когда парень первый раз держал тебя за руку? Твое сердце в невообразимом восторге не возносилось к необозримым мирам? Ты никогда не испытывала восторга высоких чувств и мыслей, не знала экстаза? Разве ты, как писала Белла Ахмадулина, не восходила «к высокой степени безумства»? Ведь было? Сознайся. А ради кого и о ком создают мужчины прекрасные и великие произведения искусства?

– Ради славы, для собственного удовольствия! И ведет их по жизни талант, полученный от родителей и освященный Господом Богом, а не женщина, – горячо не согласилась Инна.

– Но вдохновляют их женщины! – подсказала Жанна.

– У супружества много недостатков, но лучшего пока не придумали. Даже большинство звезд на небе – двойные, – полушутя сказала Лера.

– И их бурная жизнь, как правило, заканчивается взрывами, – усмехнулась Инна, высветив, таким образом, некоторые знания современных достижений в астрономии. – «Все люди рождаются свободными и равными, а потом они… женятся», – с усмешкой процитировала она.

– Но отрицая семейный уклад, мы не делаем людей свободными. Семья – это аксиома, устойчивый институт, микромир, где формируются души детей. И ни свернуть, ни разминуться нам с ней. Должны быть рамки, границы дозволенного для обоих полов. Муж и жена должны идти одним путем, совпадать. Разрушение семьи грозит гибелью государства. Не прожить большому миру без маленького мира семьи. Такая вот у него особенность. Это еще древние римские и греческие цивилизации на своем горьком опыте доказали. Я говорю прописные истины, – без назидания добавила Кира.

– Ну конечно же, истина не может устареть! А точка зрения – всегда пожалуйста. Истмат недавно штудировала? – съязвила Инна.

– Не ёрничай. Конечно, семья – не место взаимного восхищения, она – каждодневный труд. А мы – есть то, что мы видим, знаем, делаем. Некоторым, в силу определенных обстоятельств, не везет, и они становятся разменной картой в чьей-то нечестной игре. Всякое случается. И все-таки, с моей точки зрения, главное для женщины – это пространство вокруг нее, то, что непосредственно прилегает к ней. И ей это пространство надо беречь в первую голову. А остальное – политика, самые высокие сферы науки – не для нас, они нам не так важны. Однако я горжусь женщинами, сделавшими политическую или научную карьеру, но считаю, что ею они должны заниматься только после сорока пяти лет, когда вырастят своих детей.

– Наукой после сорока? А мозги к тому времени не усохнут? – мгновенно внутренне ощетинившись, сердито фыркнула Инна. – И ты туда же? Женщина обязана помогать мужчине делать карьеру, а он нет?

– Бывают кризисы семьи, но все возвращается на круги своя. «Завихрения» Коллонтай с ее теорией «стакана воды» наша страна пережила, и на Западе хиппи перебесились, повзрослели, поумнели и вернулись в лоно семьи. В мире все пронизано любовью, которая окрашивает жизнь в более яркие тона и вызывает желание жить и радоваться. Не зря Господь нас послал друг к другу, чтобы мы не пропали поодиночке. «Инь» и «янь» порознь существовать не должны. Это противоестественно.

– Чтобы мужчина не пропал! – стараясь подавить закипающий в ней гнев, возмущенно воскликнула Инна.

– Конечно, семья – это испытание, это ежедневный маленький подвиг, потому что семейная жизнь – это восхождение на Эверест. Не многим удается добраться до самой высокой вершины. Каждая семья достойна своей высоты, той, на которую ей хватило сил. Главное, «чтобы страховка не подвела». Какова формула моего счастья? Терпение, – словно не замечая реплик Инны, продолжала хозяйка дома.

«Не выставляет Кира напоказ свои добродетели. Ее голос звучит тихо, убеждает без навязчивости. У того, кто говорит уверенно, есть надежда внушить другим свое мнение. Не распекать же ей подруг», – со знанием дела, с улыбкой подумала Лера.

– Чтобы муж не мог сказать, что «ты сама вынуждаешь меня говорить то, что я не хочу говорить», – со смехом вклинилась Инна. – Ой, не стану я примерять чужой лавровый венок!

– Еще понимание. Работа над собой. Привлечение мужа к воспитанию детей и хозяйственным проблемам, – продолжила Кира, стерпев вмешательство. – Строить мир в семье – непростая задача. В чем причина ссор и скандалов? Неумение и главное – нежелание понять другого. У мужчин часто бывает необоснованное чувство превосходства. Отсюда неуважение к партнеру. Сбережение семьи требует больше энергии, чем создание новой. Да и будет ли та новая лучше? Жизнь – это постоянный поиск компромиссов. К тому же немаловажно, с кем ты их ищешь. Каждый человек нащупывает свою тропу, поэтому судьбы у всех разные.

– А если женщина более талантливая, твой рецепт применим? – не унималась Инна.

– Все это теория. А если не удалось найти близкого по духу мужчину, единомышленника, зачем нужен брак с любым, ради которого надо каждодневно трудиться и страдать? В этом случае путь терпения – слишком неблагодарный путь, – сказала Аня.

– Кира, позволю себе не согласиться с тобой. Господа-товарищи, подхожу к главному: твои слова, Кира, о том, что брак полезен во всех отношениях, верны, если оба хотят одного и того же. А вот что тебе всучит судьба – одному богу известно. Не понимают многие мужчины, что любой человек вольный не безгранично. А именно в этом и состоит проблема многих семей, – уточнила Инна. – До женитьбы все мужчины прелестно «поют» дифирамбы, а потом так прикладывают тебя, что мало не покажется… Слишком часто мы находимся с ними в различных системах координат. Когда мужчина несет ахинею, я не могу реагировать нормально, адекватно, иронично, мне более логично в такую минуту врезать ему по самое «не хочу»… и не только словами. Всех бы их оптом и сразу…

– Ты очень даже права... кроме последней фразы. Я это формулирую по-своему и, мне кажется, немного точнее: «Каждый человек выбирает для себя ту систему несвобод, которая бы его устроила. И когда двое женятся, их системы должны надежно стыковаться, иначе они разминутся как два космических корабля», – высказалась Эмма.

– Слишком поздно мужчины начинают разбираться в системах стыковки. Пока молодые, они сначала делают, а потом думают. И часто из упрямства не хотят признавать справедливости наших слов. А после сорока меняются, и не всегда в лучшую сторону. Мой третий был не способен извлекать уроки из своих ошибок. На одни и те же грабли сто раз натыкался. Я считала, что жил он бездумно, потом пришла к выводу, что не дурак он, ему выгодно не думать о тех, кто живет рядом с ним. И таких сейчас становится все больше и больше, – решительно заявила Лиля.

– К чему подобное злопыхательство? Если кому-то из нас не повезло, это совсем не значит, что в мире одно зло. Ты по своей жизни еще раз пройдись, загляни во все фьорды своей памяти – глядишь, и накопаешь много чего светлого, что похоронили обиды, – посоветовала Лера.

– Милая затея, но не оптимистичная, – фыркнула Инна.

– Мы, женщины, созданы Природой, с некоторыми физиологическими оговорками, по образу и подобию мужчин, поэтому есть среди нас и умные, и не очень, сильные духом и не очень. Мы стремимся к равновесию. Зачем нам противостояние? И вообще не надо делить людей на плохих и хороших. Все мы сложные… Мы не ниже и не выше мужчин, просто немного другие, и нам назначено свыше идти по жизни вместе. Факт остается фактом: мы терпеливее, терпимее мужчин, мы обладаем более сбалансированным субъективным и объективным восприятием жизни, и наша обязанность – хранить семейный очаг от внутренних бурь. Нет для человека в жизни ничего дороже семьи. И сыновей, и внуков своих мы должны настраивать на эту волну, – продолжала Кира развивать свою теорию семейного счастья.

– Чтобы ими командовали стервы? – тихонько хихикнула Инна. – Вон у единственного сына Вали Кошкиной жена десять лет гуляла, даже ребенка не хотела ему родить. Валя вся извелась, всё просила сына одуматься, а он, упрямый, мать свою до гроба довел… Все же хватило ему ума послушать ее. Развелся, женился, дочка у них. Валя еще успела на внучку порадоваться.

– Любовь! Помню, как сын восхищенно говорил о невесте: «У нее такие красивые ноги!» А я растерянно представляла полные икры ее коротких ног, несообразно длинные ступни и думала: «Вот уж правду говорят – любовь видит то, что хочет видеть», – сказала Галя.

– И у Раиски тоже не всё слава богу. Окрутила-оплела и увела ее сыночка девица, перекроила всю его жизнь, а родить не может. Радости полные штаны... Зря он ее после Максима замуж взял. Видите ли, в чем тут дело…

Лена недослушала. В голове мелькнуло: «Опять у Инны сплошной негатив. Сильно развитый дух противоречия – болезнь?»

Почувствовав заминку в рассказе Инны, Кира продолжила:

– Немаловажно и то, что упорядочение семьи ведет к укреплению общества. Конечно, в ней есть свои плюсы и минусы, но отказ от института семьи будет иметь последствием вымирание нации. Разве нам до всего этого нет дела? Кто будет через тридцать лет кормить стариков, если женщины не будут рожать? Я бы подняла и поставила этот вопрос ребром…

– И хотя у нас теперь какой-никакой, но капитализм, укрепление семьи должно быть одной из приоритетных государственных программ. Необходимо внимание всего общества направить на укрепление финансовых и моральных основ семьи. Надо не лечить последствия – строить детдома и тюрьмы, – а заниматься воспитанием мужественного, стойкого, умного, трудолюбивого поколения, способного поднять и защитить свою страну. И все средства массовой информации должны быть направлены на помощь учителям и родителям, – строго преподнесла свои взгляды Аня.

– Ты не на митинге и не в Думе, – остановила ее Галя.

– А жаль, – сказала Мила. – Именно таким, как Аня, место в Думе.

– Опять одни благие намерения. Еще на каком вопросе ты остановила бы свое внимание и заострила наше? Ты нам еще лекцию прочти от общества знаний! Разве моя дочь не родила бы еще одного ребенка, а то и двух, будь у нее надежный муж? Речь идет не о нас, женщинах, а о нежелании мужчин брать на себя ответственность за детей! – поморщившись, нервно вскрикнула Лиля. – Раньше я считала, что если полюблю человека, то полюблю его со всеми его недостатками. А если этих недостатков все больше и больше? Как тут выстраивать отношения? Мужчинам всегда что-то мешает жить для семьи… Отложим этот разговор.

– Так я и говорю в основном о мужчинах и о том, чтобы по телевизору ради наживы не пропагандировали разврат и всякие отклонения, чтобы не растлевали нашу молодежь артисты, расхваливающие беззаботную жизнь и насилие, – стала поспешно разъяснять и оправдываться Аня.

Кира подняла обе ладони кверху и сместила акцент разговора в сторону личного опыта.

– Когда мужчины говорят: «Там хорошо, где вас нет», я в шутку отвечаю: «Там хорошо, где вы есть», потому что радуюсь, когда Слава говорит мне: «Я верю тебе как себе, я верю в тебя». К слову сказать: семьи ревнивцев никогда не бывают счастливыми. Доверие и понимание – основа и цемент семьи.

«Говорит-то он говорит, а если проверить, то тут бабушка еще надвое сказала. Может, Славка просто умело ей зубы заговаривает. Все они сво…», – еле слышно пробурчала Инна.

– Как вам со Славой удалось вместе продержаться сорок пять лет? Ты с высшей силой заключила пакт о ненападении или в этом изначально состоял божественный замысел? – полушутя спросила Лиля.

– Если хочешь, чтобы муж был главой семьи, не садись ему на голову, будь шеей; а если желаешь командовать сама, приготовься изворачиваться, лгать, делать мужу незаслуженные комплименты. Я сразу произвела своего мужа в генералы, но легкой иронией постоянно старалась держать его в рамках уважения к семье, – перевела Кира разговор на другие, более деловые, рельсы. – Чтобы сохранить любовь, надо не все силы и не все время расходовать на быт, стоит немного оставлять и для праздников. Женщины умеют сохранять в себе способность любить, а в мужчине ее приходится разжигать и поддерживать.

– Опять женщина должна, должна… – угрюмо забурчала Эмма.

– Я не уверена, что ты, Кира, на все сто права, – мягко заметила Алла.

– Да, вот еще немаловажная подробность. Дома мы по скромности наших возможностей ходим кое в чем, а на работу лучшее надеваем. Вот и получается, что мужья видят нас в застиранных халатиках, а своих сотрудниц, можно сказать, во всей красе. Ну и делают выводы. Они, конечно, и сами дома часто ходят небритыми, с голыми животиками, но считают это нормой. Себя они не видят со стороны. Им, в основном по причине высокого самомнения, не приходит в голову, что мы их тоже сравниваем со своими коллегами. Но мой Слава в этом отношении даже слишком консервативный.

– Что, без пиджака к столу не выходит? – восхитилась Аня.

– В наших тесных кухнях подобная чопорность не прижилась бы. Но в майке и семейных трусах не позволяет себе являться.

– Кира, как ты права! – воскликнула Мила. – Представляешь, заскочила я как-то к мужу на работу. Гляжу, идет мне навстречу высокий элегантный мужчина деловой уверенной походкой… А это мой муж, которого я обряжаю каждый день. «Да он у меня еще очень даже ничего! – подумала. – Со стороны видней, оказывается. А дома в семейных трусах примелькался… и вроде бы ничего в нем особенного».

– Мужские брюки, рубашки и шляпы благополучно перекочевали в женский гардероб. И это понятно. Их одежда удобнее. Но дома я и по сию пору никогда не хожу в брюках. Мужчине в женщине нужны прежде всего ее женственность, нежность, мягкость, как внешняя, так и внутренняя. Ему неприятно дотрагиваться до мужеподобной женщины.

– Рюши и оборочки им нужны? – хмыкнула Инна.

– Да, именно это. Джинсы у них ассоциируются с товарищем.

– Воображения у них маловато.

– Смотря у кого и в каком возрасте, – улыбнулась Мила.

И Лена подумала: «Какая хорошая, открытая у нее улыбка. Похоже, она счастлива в браке».

– Кира, ты всегда умеешь находить нужные слова в ссоре? – спросила Жанна.

– Я стараюсь споры не доводить до ссор. (А твой муж старается? – хотелось спросить Жанне.) Они не придают крепости взаимоотношениям супругов. Сказанное в запале всегда гадко. Я не ищу венца победы. С меня довольно избежать беды, не вступая в войну. Понимаю, что, жалуясь на чужой эгоизм, я защищаю и прикрываю свой собственный. Мне кажется, чем больше любовь между супругами, тем меньше она требует себе подтверждений. Ведь любовь – основа, корень жизни. Я больше ценю признание, похвалу и внимание мужа, чем деньги. Подарками и деньгами женщины пытаются компенсировать нехватку внимания мужчин и положительных эмоций. Мне кажется, можно обмануться в чем угодно, даже в вере, но только не в своей любви. Мне тоже трудно, тем не менее я счастлива.

– Кира, а куда Слава пропал? – спросила Инна.

– У него две пары занятий в технологическом, а потом еще одна в университете.

– Всюду успевает.

– Приходится.

Кира мышкой шмыгнула на кухню, притворив за собою дверь. А разговор принял другое направление.

– Я не знала любви родителей, не ощущала вкуса слов «папа» и «мама». Они ничего в меня не могли заложить воспитанием, но я люблю своих детей. Я читала, что с рождением ребенка в крови мужчин появляется гормон, усиливающий их любовь к семье. Только, должна признать, не у всех он вырабатывается, – рассмеялась Жанна. – А как ты, Аня, формулируешь для себя понятие «родительское чувство»? Как ты относишься к своим родителям?

Галя с Милой недоуменно переглянулись.

– Никак. Как можно думать о том, чего никогда не было? Я не понимала, что значит любить. Я умела только мысленно жалеть их и себя. У меня нет с ними общего прошлого. Это что-то вроде полной амнезии… Наш детдом был темный, злой. Мне непонятно было, зачем живут люди, зачем им нужна эта тупая, проклятая жизнь. И потом мне не везло… А моя подруга попала в бедную семью. Но там не было ни тоски, ни жалоб, ни злости. Никто никого не обижал, не искал виноватых. Они были в моем представлении самыми счастливыми на свете… Любовь. В этом слове есть что-то до такой степени преходящее, зыбкое…

Кира выключила газ и опять появилась в проеме двери.

– А как ты понимаешь свое собственное родительское чувство? – обратилась к ней Жанна.

– Лично для меня – это когда успехи моих детей затмевали мои собственные достижения в карьере, – улыбнулась Кира.

– Значит ли это, что ты могла бы совсем не работать?

– Нет, конечно. И не только из-за материального положения в семье. Но для меня никакое, даже самое любимое дело не может быть важнее семьи.

Галя одним ухом слушала спор кокетливо закатывающей глаза Инны с Аней, а другим – с неподдельным интересом внимала высказываниям Киры.

– …А как тебе удается оставаться всегда оптимистично настроенной?

– Я понимаю, что все мои мечты и задумки не могут состояться, и настраиваюсь на то, что если девять раз не повезло, то на десятый все-таки должно получиться что-нибудь хорошее. Но это не значит, что я пассивна. В одном месте оттолкнут – я не расстраиваюсь, а иду в другое и снова пытаюсь проторить хотя бы тропинку к намеченной цели.

– …Мне кажется, если мужчина наравне с женщиной не нянчится с детьми, у него не возникает к ним любви, – подала голос Мила.

– Мой не любил оставаться один на один с маленькими детьми, но я заметила, что лучший способ заставить мужчину что-либо сделать – намекнуть, что он уже староват для таких дел, – сказала Жанна.

– Любовь – это не отдельные поступки. К тому же одни люди созерцатели, другие способны действовать, – с неопределенной интонацией начала Лера, но недоговорила, уйдя в глубокие размышления.

– На моем третьем муженьке, бывало, где сядешь, там и слезешь. О его «не хочу» разбивался всякий мой наскок. Ничем его невозможно было пронять. Никакого проку от него семье не было. Себя лелеял. Ему бы только откатиться в сторонку или закатиться в канавку и смотреть из нее на все происходящее со стороны. Он мне как-то после очередной ссоры выдал: мол, «знаешь, почему мужчины ставят женщину на пьедестал? Чтобы с большим удовольствием дать ей пинка». Не упустил случая нагадить в душу. Это было последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Нет худа без добра. Наш развод стал для него полной неожиданностью. Получил, что заслуживал. Не откусывай кусок больший, чем можешь проглотить. Не выношу самодовольного невежества, не могу мириться с беспечной заносчивостью, – презрительно фыркнула Лиля. – После Георгия туго затянула петлю на горле своих возможных желаний.

– Тебя что-то давно не слышно, – затормошила Инна Эмму.

– Профессия педагога, как, собственно, и матери, и бабушки, требует большой растраты души, поэтому после работы хочется помолчать, восстановиться. Это с утра я соловьем разливаюсь, – улыбнулась Эмма.