Онлайн чтение книги Возрождение Альянса. Книга 1. Колдоум Chameleon
39. Ночь на Атанне

– У вас дивная оранжерея, Тон Гурон!

Доктор неспешно прогуливался среди пестрящих цветов и витражей в верхнем зале Башни Азиона. В сочной листве красовались колокольчики с черной бахромой и длинными тычинками, ярко-синие собачьи головки, украшенные миниатюрными розами, загнутые колоски, крючками свисавшие книзу, являя крохотные бутоны, переливающиеся как кристаллы, огромные зонты с жесткими полосатыми лепестками, путанные сети из бежевых ковылей, собранных в пологи под куполом.

– Да это же Пафиопедилум Ротшильда, она же Золото Кинабалу! – удивился доктор, остановившись у полосатых соцветий – Они цветут только на пятнадцатом году жизни. Редкий экземпляр.

– Мне эту оранжерею сестра подарила на праздник совершеннолетия. Сама привезла мне этот цветок с Джаны. И еще несколько. – Держа в руке бокал, Гурон указал пальцем на другую часть зала, где под потолком свисали нежно-розовые соцветия. – Эту она добыла на Мадагаскаре.

– Мединилла, – кивнул Уоррен. Затем перевел взгляд вниз. – И Миддлемист красный. Еще не видел их вживую.

– Этим Мерджи меня и купила. Сказала, что таких на Джане всего два куста осталось. Как она его добыла, я без понятия. Здесь собраны самые редкие и уникальные резиденты своих миров. Вон те, похожие на рваную тюль она привезла кажется с Борэйта...

– С Бораита, – поправил его Грэззол.

– Да, верно, – Медан сощурился в лукавой улыбке. – Их там больше не осталось. А эти зонты называются Плуманты... – он окинул князя испытывающим взглядом.

– Пльюманты, – снова поправил его Грэззол, устало глядя в свой бокал.

– Все он помнит! – Медан, смеясь, подошел к сидящему на подушках юноше и взлохматил его черные волосы. Грэззол недовольно отмахнулся, но это еще больше позабавило Медана. – У вас на Джане кажется таких умников ботаниками называют.

– Поздравляем, вы окружены ботаниками, – ровно ответил Уоррен, склонившись над алыми бутонами куста.

– Тут геополитика трещит по швам, а вы цветочки нюхаете! – фыркнул Грэззол. Но Уоррен и Медан уже обсуждали дивные синие фаленопсисы и игнорировали его недовольство. – Ну да! Не вам выступать перед Советом!

– Что с твоей рукой, Йен? – спросил Медан, не оборачиваясь.

– Случайно поставил стакан не на ту панель смарт-стекла, – ответил князь.

– Оу! Ничего серьезного? – он повернулся к Уоррену.

– Не беспокойся! – ухмыльнулся Грэззол, отпивая. – Перчатку третаорада надеть смогу.

– Я не о том... – слегка сник Медан. – Но ты прав. Суд через два часа. Этот карлик раздул все по высшему разряду.

Тон и доктор подсели к Грэззолу на круглый диван, занимавший нишу в полу, в центре оранжереи.

– Он что, потребовал зажечь огни Тао? – изумился князь.

– Преступление против Семени – высшая инстанция. Совет в ярости.

– А что Канцлер? – спросил Грэззол.

– Мчится сюда на всех парах, – Медан подлил себе тиенна. – Должен успеть. Хотите? – он кивнул Уоррену на бокал.

– Нет, danke. Мне нужна максимально трезвая голова.

– Понимаю, – Гурон отставил свой напиток и деловито подался вперед. – Я обдумал несколько вариантов, и самый менее ущербный – выставить Колдоума невменяемым. Совет, докопавшись до его прошлого, поверит. Тогда и Кайласа не сильно оштрафуют: мол не уследил за контуженным после тяжелого задания, да и никто особо не пострадал. И Пранора прижмем, как вы и сказали, доктор, за халатное хранение ценных артефактов.

– А что, хороший план! – взбодрился Грэззол.

– Хороший, но рисковый, – пробормотал Уоррен.

– Чем? – спросили Медан и Грэззол одновременно.

– Я уже говорил вам, что служба у Кайласа не пошла Колдоуму на пользу, – Уоррен лениво растянулся на спинке дивана, любуясь цветами в ярком свете, что лился из окон, несмотря на ночь. – Если вы сможете поговорить с ним адекватным перед судом, он сыграет невменяемого так, что все ваши Иссэ-телепаты поверят.

– Отлично! Но в чем риск? – не понимал Грэззол. Медан терпеливо ждал.

– Но, если его восстановление не завершилось. И если, не дай Бог, случился обратный процесс с регулярной потерей памяти, то я бы ни в коем случае не давил на его эмоциональную сторону. Есть риск срыва.

– А чем чреват его срыв? – задал вопрос Медан.

– Раз вы смогли вскрыть отчеты милитаристов, то вы знаете больше меня, дорогой Медан. Военные передо мной не отчитывались, когда брали мою работу без спроса.

– Там было лишь указано «массовое разрушение термального характера». Но вы бы нам здорово помогли, если бы рассказали всю правду, доктор Уоррен.

– Эх! Мы вроде как бы договорились, что я не буду возвращаться к старому проекту.

– Наш новый проект трещит по швам из-за вашего старого.

– Сможете устроить мне свидание с Колдоумом, но так, чтобы он меня не видел, и я вам помогу.

– Хм! – Медан погладил подбородок, отпил тиенна и направился к одной из полок. – Йен, твои очки с тобой?

– Даже не думай! Не дам! – насупился князь.

– Не мне. Уоррену, – Гурон обернулся с небольшой дужкой в руках. – Понимаю вашу неохоту доктор. Вот мне сейчас жуть как неохота признаваться Йену в старой шалости.

– Только очень осторожно, доктор. Это очень ценный экземпляр, – говорил Грэззол, протягивая гостю футляр. – Что за шалость?

Медан подсел к ним, нажимая пальцами на дужку.

– Погоди! – князь изменился в лице. – Это случайно не?..

– Да, семейная реликвия, Йен. Маска Аскорда, – Медан послал ему лукавый исподлобный взгляд. – Немного усовершенствованная. Ну-ка примерь, – он протянул ее к уху Грэззола.

– ТЫ ЧЕГО?! – тот отскочил как ошпаренный, зацепился ногой за подушку и грохнулся обратно на диван.

– Чтобы ее активировать, в твоей голове должно быть на три отверстия больше, – рассмеялся Медан, но затем громко раскашлялся. – Прошу прощения.

Уоррен хищно сощурился за новыми очками.

– И что же в них особенного, дорогой Тон? – деловито спросил он.

– Йен, придвинься ближе, – прочистив горло и отпив тиенн, Медан подманил друга к себе. Тот немного поколебался, но послушался. – Ты когда-то удивлялся, почему я в курсе всех книг, что ты когда-то прочитал. Даже самых эксклюзивных.

– Ты говорил, что бывал в библиотеке Данаи, – насторожился Грэззол, но в этот раз позволил зацепить дужку за ухо и послушно терпел, пока Медан в ней что-то настраивал.

– Бывал, но по другим делам. А книги просто подсмотрел.

– КАК?! – вытянулся Грэззол.

– Благодаря умной технологии моего предка... Вы, я так понимаю, уже в курсе моей родословной, доктор Уоррен?

Гость молча кивнул, наблюдая из-за очков за процессом.

– Меньшего я от вас и не ожидал, – хмыкнул Медан. – Через эту маску Зэввоты держали связь со своим слугой в любой точке Вселенной, а потом через нее же получали отчет. Благодаря камере и экрану, что я установил на очках, я мог видеть все, что читал Йен, а когда не видел, камера записывала, а потом воспроизводила на самих очках, когда я их у тебя забирал.

– АХ ТЫ!.. – Грэззол запнулся, не зная, какое слово выбрать, а Уоррен, прикрыв рот рукой, рассмеялся.

– Не кипятись, Йен. Сам же сказал – геополитика в опасности. Я закреплю в маске еще одну камеру и микрофон и спрячу все в твоих волосах, а через дужку ты сможешь слышать Уоррена. Когда-то она была подсоединена напрямую к ушному каналу Аскорда, но, думаю, помех не будет.

– Значит, я буду в роли господина, – доктор самодовольно облизнулся. Грэззол побелел.

Над круглым столом высветилось текстовое сообщение.

– Иссэ Ноа-Най, – нахмурился Медан. Открыв письмо, он злобно сощурился. – Он пишет, что суд уже начался!

– КАК?! Почему мне не сообщили? – подскочил Грэззол.

– Они решили собраться без Иссэ! – прорычал Медан. – Доктор, простите, но нам надо срочно идти.

– Конечно, – кивнул Уоррен. – Я буду здесь и буду на связи.

Едва Грэззол и Медан удалились, доктор отошел за пышный пльюмант, который сокрыл его от невидимых камер Медана, оттянул рукав, набрал на браслете код и исчез.

Крепко сжимая армейский жетончик на груди, Алекс шагнул из своей небольшой комнаты навстречу разноликим роботам – фордерам – стражам порядка Атанны. Едва арестант вышел, машины парами примкнули к конвою, маршируя в кольце абсолютно синхронно. Процессия прошла в просторный холл из красного дерева. Готические полуарки, украшенные черными лакированными полосами, создавали высокие ниши, откуда на гостя взирали статуи богов, королев и царей, а под пантократором извивался огромных размеров дракон, обкрутившись вокруг трех копий. Часть его чешуек была сделана из прозрачных камней, которые, отражая свет ночи, оживляли скульптуру радужными играми. Процессия поднялась по широкой и круглой лестнице, а затем последовала вдоль просторной галереи. Ее украсили в стиле, похожем на марокканский – бирюзовые стены с терракотовыми переплетениями, – но светящихся деталей здесь не было – вдоль коридора горели настоящие факелы.

«Зажглись огни суда», – всплыло в памяти Алекса. «Еще раз спасибо Хамелеону».

Наконец, галерея закончилась, и процессия остановилась в небольшом холле, который пересекали несколько других коридоров. За отъехавшей стеной Алекс узнал прозрачный лифт. Часть роботов осталась снаружи, а четверо зашли вместе с арестантом вовнутрь.

«Эх! Интересно, как там кэп и ребята», – с тоской думал Колдоум, когда лифт поднимался вверх.

Да уж, опростоволосился он не то слово. Хоть убей Алекс не помнил, как именно он попал на тот чертов корабль. Он вообще не знал, где находился, и свой путь по лабиринтам крейсера Пранора помнил, как в тумане. Словно то был не он. Куда он брел? Зачем? Очнулся Колдоум уже в светлой комнате. На короткий момент он подумал, что очутился в лаборатории и даже почти поверил, что Хамелеон и его бравая команда были лишь очередным сном под наркозом. Сказочным сном. Но плащ-безрукавка, подаренный Рамманом, развеял сомнения. Алекс нашел на груди старый армейский жетончик, что дала ему Даная, и радостно сжал его. В голове всплыли ее слова «он твой». Сейчас Колдоум сомневался в их правдивости, но благодаря им ощущал хоть какую-то опору.

Лифт вскоре остановился, и конвой оказался в железном холле. Сваренные узоры швов являли весьма оригинальную и в то же время тяжелую декорацию. Потолок был настолько испещрен трубными вставками, что его можно было сравнить с радиолярией под микроскопом. Роботы подвели Алекса к высокой двери и остановились.

– Ждите, – и они синхронно сделали два шага назад.

Колдоум поднял глаза на тяжелую дверь, украшенную сложным барельефом и «глазом Тао» – Ода Правосудия –по центру. Все это напоминало картину из галлюцинации Данаи! Только вот...

Алекс напрягся. В голове начали проступать странные образы, истертые, поломанные, разорванные. Их связи проявлялись... и новые мазки украсили старые картины. Он вот-вот что-то вспомнит.

Легкое движение в галерее привлекло его внимание, оторвав от дум. В тени тяжелого узора «радиолярии» стоял человек. Алекс видел краешек длинного плаща и слабое отражение очков. Силуэт казался таким знакомым, но оправа не та. Сердце Алекса забилось быстрее.

– Арестант, вас ждут в Белом Зале Тао! – хором объявили два оставшихся фордера.

Двери распахнулись. Колдоум снова бросил взгляд на галерею. Незнакомец исчез.

Зайдя в зал, Алекс отметил про себя, что белого в нем было только название. Холл был продолжением того самого железного фойе, но куда больших размеров. Пред Колдоумом простирался колизей из труб, балок и прочей арматуры, собранных со стилем, но все же очень громоздких. Полосы окаймляли полукруглые ложа и устремлялись вверх к открытому небу. Над залом во всей своей красе горел ореол Таораса.

Робот толкнул Алекса, прервав любование. Арестанта провели к середине зала, где на широком постаменте возвышалась небольшая кафедра. Со всех сторон на нее глядели ложа участников Совета. В каждом алькове горел сферический экран и несколько голограмм, но самих заседающих не было видно. Алекс посмотрел на кафедру, и в груди у него защемило – на площадке стоял Кайл.

– Аскорд Кайлас! – прозвучал немного хриплый от старости голос. Знакомый голос. Тотчас самое нижнее ложе напротив осветилось, явив седоволосую фигуру в серо-малиновом плаще. Севериан Гурон. – Займите место у третаорада. Арестант, взойдите на площадку.

«А где же все Иссэ?» – недоумевал Алекс, поднимаясь.

Он поднял короткий взгляд на Кайла, но едва они оказались рядом, как Колдоума накрыл купол звукоизоляции. Аскорд надел перчатку, и над его головой высветились пульс, дыхание и прочие показатели его внутренних процессов.

Алекс при всех своих талантах не умел читать по губам, но прекрасно видел недовольство капитана. Очевидно, оно было вызвано тем, что Высший Круг Совета не присутствовал на собрании. Кайлас отвечал холодно и неохотно, а порой и резко. Алексу даже показалось, что капитан произнес «самосуд» и «паскуды»... хотя, может это было и «поскольку». Спустя несколько минут утомительных расспросов, Кайлас посмотрел куда-то наверх и взгляд его посветлел. Алекс тоже глянул на галерку, где зажглись автоматические огни, явив суматоху в Совете и фигуру, что гневно спускалась мимо лож.

«Грэззол!» – Алекс обрадовался первому союзнику.

Князь был в таком бешенстве, что Колдоум ощущал это за стеной звукоизоляции. Иссэ спустился к площадке, поднялся к Кайлу, о чем-то с ним поговорил, не переставая активно жестикулировать. Они одновременно глянули на Алекса. Грэззол что-то снова фыркнул, бросил Совету пару ласковых и шагнул к Колдоуму.

– Чертовы бюрократы! – услышал Алекс, едва князь оказался рядом. – Ты тоже хорош! – шикнул он на Колдоума.

– П-прос...

– Заткнись! Не говори ни слова! Я взял на себя право первого допроса Иссэ, так как Ноа-Най, Модьйос, Маха и прочие союзники еще в пути. Вся эта выходка Пранора может перерасти в попытку межгосударственного переворота. Иссэ придется использовать энергию Древ для военных целей, чтобы восстановить баланс и наново объединить Совет. Короче, мы на краю войны и энергетического кризиса одновременно. Поэтому молчи и слушай! Даже не кивай.

Колдоум сглотнул и замер. Грэззол подошел ближе.

– Кайлас хочет взять всю вину на себя. Я еле его остановил.

«Не дави на эмоции».

Алекс нахмурился.

– В общем, есть способ все разрешить как можно спокойней, – Грэззол нервно пригладил волосы. – Времени нет, поэтому действуем быстро.

«Успокойся, дыши».

В этот раз Колдоум точно услышал тихий голос. Но откуда?

– Просто убеди их, что ты был не в себе, – Йен подался вперед и улыбнулся. – Хорошо?

«Умница, mein Herz», – тихо промурлыкал голос.

Алекс стиснул зубы.

Грэззол тем временем отошел к кафедре и, не обращая внимания на побелевшего Колдоума, говорил то с Советом, то с Кайласом. Аскорд, очевидно, уступив, вздохнул и отошел от третаорада. Звукоизоляция спала.

– ...Кайлас может покинуть зал! – прозвучал лязгающий голос Магдзены.

Капитан Хамелеона молча развернулся и, даже не глянув на друга, направился к тяжелым дверям. Алекс бросил последний взгляд назад и увидел, что Кайл все же обернулся на пороге. Их глаза встретились. Капитан разочарованно вздохнул, а Алекс ответил ему сожалеющим кивком... Двери закрылись.

Колдоум остался один-на-один с Советом.

– Тир Колдоум, подойдите к третаораду и наденьте перчатку Тао! – только со второго раза вопрос дошел до арестанта. Он глянул на кафедру, что возвышалась перед ним, шагнул вперед. Слегка дрожащими руками он натянул на себя перчатку, от которой отходили провода.

Вверху быстрыми сигналами отозвались его показатели, но Алекс на них не смотрел. Зато глянул Грэззол и довольно засиял.

– Молодец, играй в том же духе! – подмигнул он Колдоуму.

«Он не играет», – тихо произнес голос Уоррена.

– Элестер? – прошептал Алекс.

– Что? – Грэззол замер, слегка удивленный. Он глянул вверх, на маковку Колдоума и побелел. – Ч... что это значит, доктор? – промямлил он.

– Где он?! – Алекс перегнулся через «третаорад», что разделял его и князя. – Где Элестер? – гневно спросил он.

– Ч... что?! – Грэззол схватился за ухо и попятился.

«Он услышал меня», – ответил голос Уоррена в динамике.

– Что эт-то знач-чит?.. – Грэззол продвигался бочком вдоль края площадки к выходу. – У н-него в-волос-сы п-покраснели!

В Совете прошелся шепот.

Пульс на экране ускорился втрое, остальные показатели также метнулись в гору. Лицо Алекса накрыла темная пелена. Он обвел зал гневным взглядом, словно искал кого-то. Наконец, снова обернулся к Грэззолу, который уже плавно спускался к двери.

– Что еще за кризис? Что за война?! – прогремел Колдоум.

«Беги, Йен! Беги!!!»

И юный Иссэ со всех ног устремился к двери.

– СТОЯТЬ! – заорал Алекс, срываясь с места. – Элестер! А ну, покажись!!!

– Арестант, вернитесь на место!..

– Активируйте чип!..

Совет еще что-то кричал, пытаясь приструнить Колдоума, не зная, что пред заседающими предстал сам Вертоградарь, почти восстановленный и исполненный гнева.

Дверь распахнулась. Алекс увидел фигуру в белых одеждах.

– Моргван?! – удивился он.

Что-то вспыхнуло в районе нижней доли затылка. Тело Алекса парализовало от боли, которая током прошлась по каждому нерву. И снова его пронзил раскаленный шип от маковки до пят, и снова через этот шип пошел поток, мощный и нескончаемый...

Грэззол ощущал, как жар дышит ему в спину. Он мчался со всех ног. Лишь бы успеть до двери! Голос Уоррена звучал над самым его ухом, кажется подгонял и что-то говорил про острый слух. Грэззол не слушал. Покинуть зал Тао! Как можно скорее! Он даже не думал о том, что дверь тяжелая и он потратит драгоценные секунды на то, чтобы ее открыть. На краю сознания Йен понимал, что не успеет, но... О, чудо! Стальные створки плавно раздвинулись, и перед князем точно высший Од предстала фигура в белых одеждах. Медан! Грэззол припал к другу, как потерпевший кораблекрушение припадает к земной тверди. Медан обхватил Йена руками и отвернулся. А Йен последний раз глянул через плечо и увидел, как на них надвигается стена огня...

А затем их накрыл серый плащ.

Зал Тао содрогнулся и озарился ярким светом. Его темно-серые стены впервые за всю их долгую историю стали по-настоящему белыми, а после обратились в желто-красный прах. Огненный столб достиг верха Зала Тао и устремился еще дальше, осветив весь город Квэр. Давно уже Атанна не видела столь великого гнева Тао – грозного и беспощадного Ода правосудия. И в этот раз его приговор был воистину суров.

Грэззол пришел в себя, когда чья-то рука обрушилась на его лицо. Хрипло раскашлявшись, он открыл глаза.

– Живой! – прозвучал над ним голос. Чей именно, князь не мог расслышать из-за гула в ушах. Перед ним плыли размытые цветные фигуры, окаймлявшие чей-то силуэт.

– Уор?.. – слабо пробормотал Грэззол, протянув руку.

– Нет, приятель, – силуэт склонился, и юноша смог разглядеть пару янтарных глаз. – Это я.

– Медан?

– Тебе невероятным образом повезло. А точнее нам – двери сорвало, и нас накрыло створками... – он поднял князя под плечо. – И кстати, можешь потом поблагодарить меня за открытый выход.

– Что произошло? – пробормотал Грэззол.

– Что? – удивленно переспросил Медан. – Да вот что! – Поддерживая друга, он развернулся на 180 градусов.

Обессиленный князь окинул рассеянным взглядом черную пустошь, окруженную скелетами соседних зданий, и с огромной воронкой посередине.

– Что это?

– Зал Тао... Все, что от него осталось.

– А Совет? – опешившим голосом спросил он, начиная приходить в себя.

– Мы сейчас Совет. То, что от него осталось.

– Что?! – Грэззол едва не оступился от удивления.

Он взирал широко распахнутыми глазами на горелые руины, а затем перевел взгляд на платье друга – все в обожженных дырах, часть подола отсутствовала, обнажив его ногу до колена. На лбу Гурона – глубокий порез.

– Могучие Оды, что же здесь произошло? – он поправил волосы, нащупал дужку и резко снял. – А где Уоррен?

– Я в оранжерее! – отозвался обеспокоенный голос доктора. – Что у вас произошло? Вы живы?

Медан взял дужку и устало присел на руины.

– Похоже, наш план провалился, доктор. Ваш подопытный сорвался.

– Я слишком поздно это заметил, – ответил Уоррен. – Он был на грани срыва. Я подвел вас и готов отбыть немедленно.

– Не будем пока вдаваться в крайности, – холодно сказал Медан. – Если Колдоум уже был на грани, то вашей вины в этом нет. Оставайтесь в башне.

– Ты намерен его арестовать? – спросил Грэззол, когда Медан выключил связь.

– Чтобы всех нас казнили? Нет, конечно. Но дранг меня раздери, в этом деле надо будет разобраться, а пока...

Медан резко вытянулся и, что-то заметив, бегом кинулся через руины. Голова Грэззола все еще гудела; с трудом удерживая равновесие и хватаясь за висячие куски железа, он поплелся следом. Медан мчался к центру воронки, куда то и дело осыпались куски зданий. Грэззол скатился вниз и, уцепившись за торчащую из-под земли арматуру, увидел фигуру в черном, склонившуюся над руинами. Через всю воронку эхом прокатился голос Медана:

– Стоять!

Фигура замерла, а затем подняла на Гурона уставший взгляд. Грэззол узнал Кайласа. Никогда раньше юный князь не видел Аскорда таким опустошенным.

– Я хочу его откопать, – хрипло произнес капитан Хамелеона.

– Я бы закопал и забыл, – голос Медана был как никогда холоден. – Ему ты уже не поможешь. Где твои?

Кайл кивнул в сторону, где среди фордеров и других людей копошились Диего и Уилл, а затем он перевел взгляд выше. Меж разрушенных каркасов, расплавленных фрагментов стен и дыма мерцал округлый прозрачный силуэт; под его брюхом висели огромные куски конструкций. Хамелеон оттаскивал завалы на безопасное место, удерживая силовым полем накренившиеся стены.

– Созови их всех, – потребовал Медан.

– Они ищут Линду, – Кайл устало глянул на Гурона. – Она оказалась в зоне поражения.

Медан задернул ногу остатком подола и присел рядом Кайлом.

– Если не найдешь в течение пяти минут, грузи оставшуюся команду в Хамелеон и спрячь их где-нибудь да понадежней. В этой суматохе о вас и о порталах забудут на некоторое время. Грэззол затушует ваше прохождение, чтобы никто из Совета не упал вам на хвост.

– Спасибо, – вздохнул Кайл.

– Но ты вернешься. Сразу же вернешься.

– Я иначе не могу, – натянуто ухмыльнулся Аскорд.

Гурон сжал губы и поднялся.

– Достань его.

Кайл кивнул. Затем уперся руками в горелые обломки, под черным дырявым камзолом пришли в движение мощные мускулы. Руки Аскорда задрожали от перенапряжения, и куча плавленой стали дрогнула и расступилась. Медан, пошатнувшись, с трудом удержал равновесие. Едва прореха стала достаточно крупной, Кайл нырнул в нее и исчез под завалами.

Медан не спеша огляделся. Грэззол взволнованно наблюдал за ними из-за соседней кучи мусора. Где-то сзади послышался скрежет: часть здания накренилась и обвалилась. Никто не пострадал, но Уилл, который был ближе всего, издал радостный возглас. Через миг он поднял на руки бесчувственную женщину.

Медан пронаблюдал за радостным воссоединением, а затем перевел взгляд на обрушенную стену основной башни по ту сторону воронки. В черном проеме среди завалов стоял белый женский силуэт.

Вскоре на поверхности показался Кайл с телом в руках. Увидев целый плащ и необожженные пепельные волосы, Медан удивленно поднял брови.

– Он жив?

– Без сознания.

– Нашли Линду, – Гурон кивнул в сторону команды Хамелеона. – Она тоже жива.

Кайл вытянулся, а затем облегченно выдохнул. Исцарапанные руки елозили по лицу и шее бесчувственного товарища, словно пытались запечатлеть его облик в тактильной памяти. Он даже не шевельнулся, когда сзади послышался шум приближавшихся по завалам шагов. Его и Алекса обступили фордеры. Колдоума вырвали из рук Аскорда, только тогда последний пришел в себя и резко вскочил.

– Сказал же оставь его! – резкий голос Медана остановил его порыв сцепиться с роботами. – Он убил почти весь Совет и понесет высшую степень наказания. И если ты сейчас же не отбудешь, приговор затронет и твоих ребят.

– Ты распускаешь нас? – круто развернулся Кайлас.

– Сегодняшний день станет веховым для многих, – властно выпрямился Медан. – Я потерял дядю. 223 мира будут отбывать траур по своим лидерам! Начнутся беспорядки, а может и реформации, которые приведут многие страны к коллапсу! Хочешь разделись этот груз со всей командой?

– Что ты предлагаешь?

Гурон, подняв голову, посмотрел на проглядывавший за пеленой дыма ореол Таораса.

– Новый Совет будет собран из наследников и преемников через один абар и одну нию. На первом же собрании будет вынесен приговор. – Он впился взглядом в Кайла. – Колдоума обнулят и казнят. Я смогу лишь повлиять на выбор самого гуманного умерщвления.

Аскорд отвел взгляд в сторону, размышляя над словами.

– Но есть у меня один вариант, как ты сможешь реабилитировать себя и свою команду, – продолжил Медан, откашлявшись. – Это будет очень непросто, – он раскрыл перед Кайласом ладонь, в которой зажимал дужку.

Кайлас вытянулся, его глаза хищно сощурились, зрачки сузились.

– Ты выслушаешь меня и через пять минут отбудешь. В пути можешь все обдумать.

Аскорд, сжав губы, смотрел на свою маску, поднял взгляд на Медана Гурона, который по отцу Зэввот...

– Говори.

Виви сидела у штурвала, активно работая руками во вспомогательных окнах. Она была сосредоточена на устранении угрозы падения северной стены главной башни Тао, которая более всего пострадала при срыве. Крепко стиснув зубы, девушка старалась изо всех сил не думать о том, что недавно видела из окна Хамелеона.

Огромный огненный столб не раз фигурировал в сказках ее народа, как предвестник бед. И сегодня Виви увидела свое зловещее знаменье. Жизнь на борту Хамелеона, задания, путешествия, открытие новых миров, все к чему она так привыкла, все, что ей так дорого, рухнуло в один миг. Ее веки напухли, а острый нос вконец раскраснелся, но она продолжала усердно работать. Включив отпугиватели на минимум, она выискивала сканнером раненых под завалами и расчищала к ним путь для спасателей. Хлюсты были на связи, но ребята обменивались лишь короткими фразами и только касательно задания. Никто не хотел говорить о том, что недавно случилось, и тем более о том, что будет.

С лестницы неспешно спустилась Линда. Она только что вышла из медпункта, а, значит, Уилл уже отбыл в хлюсте.

– Как ты? – спросила ее Виви.

– Сносно, – отмахнулась та и плотней закуталась в плед. – Правда немного раздосадована.

– Чем именно?

– Своей старой неудачей.

– Почему это? – монотонно спросила пилот, плавно поднимая голографический рычаг по длинной дуге.

– У меня просто дар притягивать катастрофы. Вспомни пожар на Омо, или тот обвал в карьере... уже не помню где.

– Ты про тот случай, когда у Шеда был срыв?

– Угу.

– Помню. Кайл грозился его оскопить... в который раз. Нам тогда пришлось отбыть, не зная, жива ли ты. Эмпат две недели провалялся в коконе, мы все – на успокоительном, а Кайл дышал в пакет, чтобы в горячке не убить Гурона, который как обычно тянул резину.

– Забавно, – тихо хмыкнула Линда. – А ведь та деревушка, шаман которой меня тогда откопал и выходил, угодила в карстовую воронку. Как обидно.

– Шаман-то выжил, – Виви пожала плечами. – А деревня его не любила, так что может он сам приложил руку?

– Это не меняет сути, – отмахнулась Линда. – Что во время того пожара...

– Тебя тогда спас Диего, – ровно заметила пилот.

– Получив шесть ожогов. А кучка добровольцев от Уакади вообще не выжила. Несколькими годами позже карстовая воронка поглотила мирную деревню, остановившись в метре от хижины шамана, где я жила. А сегодня я оказалась в эпицентре огненно-лавового коллапса, который обратил неизвестное количество людей в прах, но как обычно на мне ни царапинки.

– Хороший повод для досады, – цинично бросила Виви. – Ты что-то помнишь?

– Мне в затылок балка влетела. Сразу выключило.

– А говорила, что ни царапинки! – хмыкнула пилот.

– Я молчу за тех, кто был рядом. – Линда неожиданно прищурилась и подошла к стеклу ближе. Провернув зум на карте, она в ужасе отошла назад. – И я вижу очередную жертву!

Виви кинула быстрый взгляд на экран, и ее красные глаза округлились.

– Нет!

Перед женщинами появился капитан. Он стоял на коленях, припав к руке высокого светловолосого мужчины.

– ЧТО ОН ДЕЛАЕТ?!! – в истерике закричала Виви.

– Нас спасает, – ответила Линда холодным тоном. – Отныне команда Хамелеона официально распущена!

Тихое журчание успокаивало мысли, а прохладная вода приятно смывала грязь с ран и горящих заусенцев. Длинные и тонкие пальцы устали как никогда, но все же не дрожали. Уоррен гордился своими руками и ухаживал за ними с особой щепетильностью. Круживший перед ним поток воды закручивался в идеальные узоры, подстраиваясь под его движения. Доктор включил зеркало и всмотрелся в свое отражение. Каштановые волосы немного спутались, смуглая кожа в пыли. Уоррен заправил челку за ухо, проверил девайс, некогда украденный у Дэани. И снова взялся споласкивать руки.

– Вы интересно двигаетесь, – раздался сзади мягкий женский голос. – Никогда не видела, чтобы руки так мыли.

Уоррен, не поднимая головы, глянул в зеркало. Позади него стояла миловидная женщина с резкими контурами лица и в пыльном сером платье, которое совсем недавно было голубым. Ее длинные светлые волосы были растрепаны, а янтарные глаза внимательно изучали незнакомца.

«Сестра Медана», – узнал Уоррен. Немного напрягся, вспоминая ее имя.

– Профессиональная привычка, – ответил он. Держа руки пальцами вверх, доктор обернулся. Из стены подул теплый поток воздуха прямо на его кисти. Через несколько секунд гладкая кожа была полностью высушена.

– Это же были вы? – спросила женщина, неуверенно сделав шаг навстречу. Уоррен видел, что она немного его побаивалась. – Вы смогли вернуть к жизни около десятка людей до того, как поспели роботы-медики.

Уоррен презрительно фыркнул:

– Здешняя жизнь избалована и обесценена, раз вложена в руки роботов.

Женщина вытянулась и покраснела. Из ее груди вырвался возмущенный вздох.

– Да как вы!.. Да здесь травм и несчастных случаев не было уже много лет!

– И тем не менее, – он кивнул на огромный просвет в галерее, сквозь который была видна черная воронка, превратившая жилой район в пустошь. – Даже ваш роботизированный мир не смог защитить вас от крохотной роковой случайности.

– Никто не застрахован от всего! – насупилась женщина.

– Верно, – кивнул он. – И какой бы разрушительной ни была беда, она случается только потому, что имела возможность реализоваться.

«Мерджи!» – вспомнил Уоррен.

– То есть мы можем ожидать, что Таорас взорвется или что подле нас появится нейтронная звезда? – цинично бросила Мерджи.

– Если это не исключено, то вполне может случиться, – ухмыльнулся Уоррен.

– Вы идиот!

На какой-то миг она потеряла над собой контроль. Но доктор простил ее ввиду того, что недавно здесь произошло. Он тоже видел ее на руинах. Сестра Медана не жалея себя помогала спасателям и перевязывала раненых.

– Не знаю, как вас по имени... А вы, собственно, кто и откуда? – спросила она, прищурившись.

– Мерджи! – окликнул ее холодный голос. Она и Уоррен обернулись и увидели, как в полуразрушенной галерее, где они держали полемику, появился Медан. – Тебя не должно здесь быть.

Она что-то фыркнула и круто развернулась. Но, сделав шаг, остановилась и, повернувшись к незнакомцу всем торсом, расправила платье и присела в реверансе.

– Мое почтение!

Карие глаза Уоррена с восторгом проводили ее до самого поворота.

– Простите, – произнес Медан, на секунду задержал на незнакомце внимательный взгляд и исчез следом за сестрой.

Уоррен ухмыльнулся, затем поднял руку и начал набирать команду...

– Здравствуй, Элестер, – нежный женский голос остановил его на последнем символе.

Он обернулся.

– Даная! – ухмыльнулся доктор, увидев за спиной прекрасную деву в белом платье. – Как ты меня узнала?

– Это же очевидно! – улыбаясь, она шагнула к нему и протянула руки. Уоррен, поклонившись, аккуратно поцеловал их. – Ведь ты моя любимая сорока!

Даная пригласила его пройтись по уцелевшему коридору. Уоррен кивнул и последовал за куратором.

– Не ожидала встретить тебя в Квэре, – заговорила она, поглаживая браслет на руке.

– Я пока здесь инкогнито, – ответил Уоррен.

– Все еще играешься в злого доктора? – ухмыльнулась Даная.

– У меня всегда это неплохо получалось.

– Да, бедный Ноа-Най натерпелся от тебя в детстве.

Они негромко рассмеялись. Уоррен понимал, что показывать такое веселье в городе, погруженном в траур, весьма и весьма моветон, но его куратор всегда смотрела на вещи со своего непредвзятого ракурса, который даже он не совсем понимал. Они вышли на небольшую площадку, откуда открывался вид на Поднебесные Чертоги. Даная остановилась, ее фиалковые глаза неотрывно смотрели на город, что сокрыл под собой склон давно потухшего вулкана, на огромные башни из облаков, куда выше и прекраснее верхнего града. Ветер ласково перебирал ее золотые волосы. Здесь не было ни следа разрухи и катастрофы, что потрясла Квэр в паре кварталов южнее.

– Гор Расмор тебя ищет, – тихо заговорила Даная, не глядя на Уоррена.

– Да, я знаю, – кивнул он. – Я уже был у себя, поднял кое-какие материалы про сон Аскорда.

– Кайлас мог бы снабдить тебя полезными данными. Он теперь будет часто показываться в Тивейском Университете.

– Спасибо, но пока его впечатления о нашей неудачной встречи на Джане все еще свежи, я буду избегать следующей.

– Но ты когда-то вылечил его лучшего друга.

– И всадил в его же голову 15-сантиметровую иглу, пропитанную ядом.

– Ваши пути все равно пересекутся, – слегка пожала плечами куратор.

– Знаю, – кивнул Уоррен. – Но не сейчас. Пока что буду искать в библиотеках, как восстановить Верона.

– Тогда тебе пригодится это, – она протянула ему браслет.

– Что это значит? – спросил Уоррен изменившимся голосом.

– Что я ухожу на покой. Окончательно, – улыбнулась ему Даная.

Уоррен с минуту смотрел на нее, распахнув свои карие очи, затем недовольно сощурился.

– Значит, ко всей прочей тонне обязанностей ты еще на меня и свою библиотеку оставляешь? А не боишься, что чокнутый доктор ее просто сожжет?

– Ты можешь иногда быть садистом, но никак не варваром, Элестер, – улыбнулась Даная. – К тому же сей замысел нереален – библиотека находится на Перекрестках и даже тебе не всегда откроется.

– И как мне с нею управляться? – Уоррен, скривившись, посмотрел на данные, что плавно перетекали с инфо-браслета Данаи на его запястье.

– Там несложная технология квантовых потоков и струн. Ты справишься, – подмигнула она.

– Ага! – фыркнул он, пряча браслет в кармане плаща. – Так значит, ты уходишь?

– Да, – кивнула Даная.

Они одновременно посмотрели на озаренный аврорами город.

– Мой долг сороки полностью выполнен. И я могу отбыть домой.

– Кто же будет моим куратором? – сухо спросил Уоррен.

– Джаар.

– Я боялся, что ты это скажешь! – его лицо скривилось в гримасе. – Ты же знаешь, как паршиво я лажу с Древними.

– Он лучше всех проведет тебя по новой планете.

– Грэззол внес ее в Реестр под названием Катарсис.

– Красивое имя, – кивнула Даная. – Ты пока останешься при ребятах?

– Да, – ответил Уоррен. – У юного Иссэ большая библиотека, да и за ним присмотреть не помешает.

– Уверенна, рядом с тобой Медан и Йен будут в безопасности. Как сегодня под твоим плащом Знахаря, – она измерила его игривым взглядом и подмигнула. – Спасибо, что спас их. Только постарайся сильно не терзать Грэззола.

– У него синдром жертвы. Это может вызвать осложнения в их «великом деле», – последние слова он произнес с легким сарказмом.

– Поэтому ты подвязался его тираном?

– Йен в любом случае найдет себе мучителя. Особенно сейчас, когда его лучший друг начнет отдаляться, – Уоррен было потянулся к пачке сигарет, но вовремя вспомнил про Данаю. – Так что пусть лучше это буду я. Мне не привыкать быть плохишом.

– Все же присмотри и за Кайласом. Так как ты можешь – на расстоянии. Ему сейчас очень нелегко.

– Я понял тебя, – кивнул Уоррен. – А что с Ханкасом?

Даная на секунду стала серьезной.

– Тогда ты попросила меня не раскрывать его пред Советом, что бы ни случилось, – Уоррен повернулся к Данае. – Но на самом деле это – просьба Джаара?

Она ничего не ответила.

– А ему передал Мэттхай, – заключил Уоррен. – Эти двое точно что-то затеяли. Надеюсь, они учли, в какую немилость Совет может попасть пред Вертоградарем.

– Ах, Элестер! – Даная повернулась к нему и одарила его самой прекрасной улыбкой на свете. – Ты никогда не перестанешь беспокоиться о Ханкасе. Ваша дружба вшита тысячелетними генами в ваших сердцах и ничто ее не разрушит, – говорила она, нежно гладя его по щеке. – Вы – последние потомки легендарных Майтери и Рохинаи – народов, что извечно жили в дружбе и мире. Этому вы и научили в свое время Костяк.

Она нашла пальцами дужку за его ухом, аккуратно нажала, и снова улыбнулась, увидев истинный облик своего подопечного.

– От нашей дружбы остались лишь руины, как и от наших миров, – ответил Уоррен, прижимаясь щекой крепче к теплой ладони куратора.

– Неправда. Иначе ты бы не пришел на Джану, когда тебя позвал Ханкас, и не просидел бы рядом с ним взаперти столько лет.

– Его приговорят? – тихо спросил Уоррен.

– Скорее всего к звездному пламени Ниега ярого, – Даная слегка пожала плечами. – Но ты-то знаешь, насколько это абсурдно. Уверенна, его куратор уже обо всем позаботился. Такова наша роль – не спускать глаз с наших сорок.

Уоррен кисло улыбнулся.

– А ты пока будь где ты есть и решай текущие задачи. И раз в твоем распоряжении теперь две крупнейшие библиотеки всего Альянса, вернись к первоисточникам.

– Мне искать что-то конкретное? – спросил Уоррен, отстранившись.

– Загадки Хикаро, – ответила Даная. – Ты когда-то ими интересовался. И цели Замира.

– Ты сейчас про Всепортал?

Куратор кивнула.

– Старый бред, но ладно, – согласился Уоррен. – Гляну на досуге.

– Умница! – улыбнулась Даная.

– Так... ты говоришь, что твой долг сороки выполнен? – осторожно спросил Уоррен.

Она снова кивнула.

– И что же это было? Что ты попросила у Джаара, если не секрет?

– Смысл, – ответила Даная.

– Смысл?

– Смысл жизни, – она подставила лицо сиянию аврор и ветру. – Прожив две трети своих лет, я поняла, что увядаю, без цели, без опоры. Джаар дал мне ее, – рука Даная мягко легка на живот.

Уоррен широко распахнул глаза.

– Meine Dame! – ахнул он. В чувствах он позволил себе обнять своего куратора. Впервые в жизни. – И кто же этот счастливец?

– Мой друг детства. Он тебе не понравится. Гордец и задира. Для меня было особенным удовольствием выдергивать из него перья.

Уоррен уже не сдерживал свой звонкий смех.

– Meine Dame! Вы прекрасны!

– До встречи, моя любимая сорока, – снова погладив его по щеке, Даная коснулась руки и исчезла, оставив по себе лишь светящийся ореол.

– Прощай, моя прекрасная Орлонка, – прошептал Уоррен, послав в воздух, где миг назад стояла его куратор, воздушный поцелуй.

Этот перелет Хамелеона был для его экипажа невыносимо долгим, и в то же время все тайно желали, чтобы он не заканчивался никогда. Поэтому, когда просторную рубку обступили знакомые голубые дали туманности Плея, никто не ликовал. По молчаливой команде Виви уступила Кайлу кресло пилота, и тот направил корабль сквозь ядовитое облако Хака.

– Значит, ты сразу обратно? – сухо спросил капитана Уилл, стоя по его левое плечо.

– Да.

– Не скажешь, чего именно Медан от тебя хочет? – поинтересовался Диего из кресла второго пилота.

– Не могу, Ди, – кратко ответил Кайл, не отводя глаз от окна.

– У вас теперь свои секреты, – хмыкнул испанец.

– Медан открыл мне лишь часть своих целей, – заговорил Кайл после небольшой паузы. – Наша команда входит в его планы, но нужно выждать правильный момент.

– Ты оставишь корабль нам? – оживился Диего.

– Нет, Ди.

– Едва мы пройдем портал, как Совет нас тут же засечет, – пояснила Виви, стоя по правое плечо капитана. – Что ты задумал?

– Вы некоторое время поживете у Рамэ, а корабль я оставлю на Февээре. Твоей вотчине, Виви.

– А что, неплохая позиция! – кивнула пилот. – Она рядом с Праной, а оттуда – к Джакобу.

– Но как мы попадем на Февээр? – недоумевал Диего.

– Через Перекрестки, амиго, – пояснил капитан. – Вы уже достаточно выросли, чтобы выдержать компанию Древних. Но я бы попросил вас не мчаться сразу к Джакобу. Сначала посетите Катарсис и найдите нашего энтузиаста.

– Митча?! – спросили все ребята одновременно.

– Мое ложе пусто. Отсюда один вывод – Скорви как-то выжил в том огненном столбе. Чтобы не жечь зря топливо, попробуй использовать печать рокировки, Виви.

– Мы эту печать еще ни разу не использовали, – Вьен задумчиво почесала голову. – Обмен сознаниями – штука сложная.

– Но так ты узнаешь наверняка.

– Сомневаюсь я, что Скорви пережил тот пожар, – высказала Линда, делая последние ставки.

– Но ты же выжила, – повернулся к ней Кайл.

– А... что Ал? – тихо спросила Николь, нарушив негласную запретную тему.

Кайл вздохнул и тут же сник. Команда тоже помрачнела.

– Его обнулят, Ники, – тихо ответил капитан. – Но... если вдруг он каким-то чудом восстановится в моем ложе, не торопитесь открывать ему дверь сразу. Пусть отоспится как следует.

– Ох! Не давай нам ложных надежд! – Линда со вздохом закрыла экран. – Я не выиграла.

– Не буду, Лин, – кивнул Кайл.

Аскорд направил Хамелеон на посадку. Они сели в том же месте, где и в прошлый раз, и прошлись той же тропой к многовековому вязу, который ничуть не изменился и продолжал гудеть своей кроной, разнося шум на много верст вокруг. И снова их окружил молочный туман, открыв столь родной и приятный сердцу дом Раммана.

Хозяин уже ожидал гостей. Тепло обняв каждого, он провел их к шатрам. Там, в главном ши-хане Рамман разлил ребятам по кружке горячего чая. Затем повернулся к Кайлу, что стоял на пороге и смотрел на своих друзей.

– Значит, почти весь Совет пал, – мрачно подытожил хозяин.

– Да, скоро будет собран новый.

– Хм! Вот какой сценарий выбрали Оды, – он задумчиво пригладил бороду. – Ты сейчас обратно?

Кайл кивнул.

– К Колдоуму?

– Медан разрешил мне провести его в последний путь.

– Ох, манэ!

– Есть ли шанс, Рамэ? Все же Ал – сорока?

– Только Оды знают. И боюсь, нам придется всецело довериться им.

– Я хотел бы уйти тихо... – Кайл прокашлялся.

– Конечно, манэ, – понимающе кивнул Рамман. – Эй, манос! Ваш лидер отбывает! – гаркнул он в шатер. – Марш его провожать, да только тихо!

Кайл ответил ему злым прищуром.

Капитана тут же обступили узким кольцом. Тоска и боль душили каждого, и никто не знал, что делать и что говорить в такой ситуации.

– Черт! – выпалила Линда, первой кинувшись Кайлу в объятия. – Я хоть отдохну от твоей гадкой рожи!

– Первой же соскучишься! – тот с трудом натянул на лицо свою привычную ухмылку.

– Размечтался! – она резко оттолкнула его. – Сделай одолжение, в следующий раз избавь меня от этой гадкой прически.

– Заметано.

Второй к нему прижалась Николь.

– Береги Диего, – сказал он, поглаживая ее кучерявую голову.

– Постараюсь, – ответила она, изо всех сил удерживая чувства. – Он мечтал обвенчать тебя, но Ал разбил все его мечты твоими откровениями. Хотя мне кажется, он больше хотел, чтобы ты побыл его старпомом хотя бы на пару суток.

– Жизнь полна сюрпризов, Ники, – ухмыльнулся Кайл.

После Николь к нему вышла Виви. Ее глаза горели злостью и мольбой.

– Не поддавайся на рабство! – закляла она.

– Будь спокойна. Я крепкий орешек, – Кайл улыбнулся и, крепко схватив ее за руку, притянул к себе. Девушка сначала попыталась вырваться, но ее грудь выдала предательский всхлип и руки устало обвисли.

– Найди Митча, – тихо сказал он. – Я поручаю это задание тебе.

– Халафо! – проскулила она, уткнувшись новом в его камзол.

Когда Кайл снова поднял глаза, то увидел перед собой Шеда.

– Не шали и соблюдай диету, – он тепло обнял друга.

– Хотя док скорее всего поиздевался надо мной, но все же его инструкции дали интересный эффект, – признался эмпат.

– Какой?

– Еще с Александрии я постоянно втаптывал свой дар в грязь и, буду честен, хотел избавиться от него. Порой всех вас ненавидел только за то, что чувствовал.

– Меня ты не чувствовал.

– За что ненавидел больше всех, – Шед рассеяно поправил челку. – А когда этот дар у меня забрали...

– Понял, что ты потерял, и, наконец, начал ценить это? – хмыкнул Кайл.

– Нет. То есть не так. Я начал вспоминать. Все. Каждое мгновение, проведенное с вами. Каждый свой порок. И я начал принимать... Это очень странное чувство. Еще Ал это начал и...

Шед, заметив тень на лице капитана, тут же смолк.

– Попрощайся с ним от всех нас, – тихо прокашлялся он.

– Обязательно. А ты не забывай его.

– Обязательно, – кивнул Шед, отходя в сторону.

К Кайлу шагнул Диего.

– Все в руках Божьих, – тихо произнес он, обнимая капитана. – Мы еще увидимся, амиго.

– Заботься о Ники, – ответил тот. – И почитай труды Гегеля. Я тебе скинул на браслет.

– Si! Si! – отмахнулся испанец, быстро отвернувшись.

Последним к Кайлу подошел Уилл.

– Остаешься за старшего, – сказал капитан, прижимаясь к дюжему торсу товарища, почти равному ему в росте и теле.

– Самые необходимые для ребят вещи я взял с собой и сгрузил в хлюст, – начал отчитываться тот. – К цветку Санэвэрры я подвел автоматическую подачу света и воды. Да, и уборку комнат установил на таймер. От тебя лишь надо нажать на пару кнопок, чтобы все заработало. А то, знаешь ли, не хочу возвращаться в грязищу. И не забудь поставить эконом-режим.

– Я все сделаю, Уилл. Санта-Мария еще держится.

Тот отпустил его и шагнул к остальным.

Рамман наблюдал за ними, стоя чуть в стороне. Когда Кайл, повернулся в его сторону, он лишь молча кивнул и помахал на прощание рукой. Вскоре черная фигура сокрылась в высоких травах, а под кроной вяза засеребрилась полоса тумана.

Алекс очнулся в кромешной тьме. Уставшие глаза не могли выловить вокруг ни одного предмета, но он ощущал давящую близость стен. Его давно забытые спутники. А еще он испытывал страшную жажду и ноющую боль в руке. Но едва он об этом подумал, как во рту заструилась прохладная влага. Немного удивленный, он едва успел проглотить и не поперхнуться. Напившись, он поднес левую руку к голове и нащупал тонкую трубку, проведенную над ухом ко рту. Он провел пальцами чуть дальше и набрел на скобу. Ее вбили прямо в кость. Еще одна была на скуле. Только тогда Алекс ощутил давящую тяжесть в голове.

«А я еще Уоррена считал поддонком», – нерадиво подумал он. Но хотя бы глаза начали привыкать к темноте.

С трудом передвигая ногами и руками, он попробовал приподняться. Тело тут же ощутило многочисленные путы из проводов и трубок. Они были подведены к каждому участку его тела, проверяли данные, доставляли влагу и гадкую соленую пищу в рот по мере надобности, выводили пот и прочие нечистоты.

«Как унизительно!» – оскалился Алекс, беспомощно глядя на стену.

Его правая рука безжизненным грузом свисала с кровати. Он мог видеть и чувствовать ее только до локтя – остальная часть была намертво замурована в толстом доспехе. К нему было подсоединено больше трубок, чем ко всему остальному телу. Алекс понял, что через них ему вводили нейтрализующие наркотики. Тут же перед глазами начала блекло восстанавливаться картина его последней памяти. Зал Тао, Кайл, Совет... и все. Дальше этого Алекс не мог ничего вспомнить.

– Чертова память! – хмыкнул он. – Пора пить Омегу 3... Интересно, сколько времени я уже здесь торчу?

– Вы находитесь здесь один абар, одну нию, три тогга, – прозвучал монотонно-слащавый женский голос.

– Чего? – Алекс удивленно привстал и увидел, что в углу его камеры загорелся свет.

Перед ним возникла еще одна фрактальная структура, но она не была похожа на те, что он видел в Поднебесных чертогах. Эта была сверхсложная. В ней плавно кружились узорчатые сферы семи цветов радуги.

– Это же хронометр! – наконец догадался он.

Он давно собирался изучить Календарь Од. Что ж, наверно сейчас самое подходящее время.

Итак, всего семь лет и у каждого года свой цвет. Мао – красный, Ниег – оранжевый, Дора – желтый, Пруди – зеленый, Ивахо – голубой, Азион – синий и Люмиан – фиолетовый. Каждый год имел разное количество так называемых месяцев, недель, дней... и чего-то еще. У Алекса зарябило в глазах от разнообразия. С трудом поднявшись, он подошел ближе и отключил все лишнее, чтобы увидеть течение времени в данный момент. Итак, сейчас год зеленой сферы Пруди. В нем – Алекс сосчитал лепестки в сфере – двенадцать месяцев.

«Как на Земле! Удобно», – он оценивающе кивнул.

Месяцы Пруди называются диффины. В них двадцать четыре квэда, а в тех – двенадцать лиг, а в тех – двенадцать абаров. Абары шли сложными гофрированными линиями, их изгибы также имели свои названия – нии, которые побольше, и тогги, которые поменьше. Вдоль одной из них плавно скользила белая точка настоящего момента. Алекс еще больше увеличил сферу и увидел, что в кривой линии проявляются углы меньших размеров – часы, минуты и секунды. Так приближать можно было до бесконечности.

С тихим писком на хронометре появилась еще одна точка. Она была чуть подальше от той, что двигалась, и стояла на месте. Алекс коснулся ее пальцем. Она тут же развернулась, явив ему надпись: «Закрытая казнь Александра Колдоума».

«Что ж, уже решено», – убрав окно, он свалился на кровать.

Алекс снова покосился на замурованную правую руку.

«А все-таки хорошо, что не левую. Правая у меня чуть слабее», – он попытался себя взбодрить, но к нему то и дело подступали угнетающие мысли. Проглотив соленый ком, он решил вернуться к своему единственному развлечению.

– Итак, – пробормотал Алекс, тыкая пальцем по хронометру. – Мне осталось жить пять тоггов. А сколько это по Джане? – просил он у компьютера.

– 47 часов.

– Около двух суток. Придется себя занять, – Хмыкнув, Алекс вернул полное изображение сферы. – Попробую освоить этот календарь... Значит, год Пруди уже заканчивается. Жаль, что не получу подарок под елку. Следующий – Ивахо, и в нем... Ого! Аж шестнадцать месяцев... то есть сиверд...

«Как же все сложно!» – устало подумал он после нескольких часов науки.

Правая рука немного ожила и теперь отзывалась с тянущей болью. Тело под грузом трубок быстро утомилось, да и блокирующие препараты мешали думать.

«Хотя...» – продолжил Алекс мысль, ложась в кровать. «Космос не измерить обычными часами».

Скрутившись в калачик, он ощущал, как пустая дрема заволакивает его в свои холодные объятия. Такой сон был ему противен, и он повернулся на другой бок. Увидев светящуюся сферу, Алекс слабо улыбнулся. Хоть какая-то отрада перед кончиной.

«Хотя нет, есть еще кое-что».

В его уме неожиданно заиграла мелодия, перекатистая и немного печальная... Подложив свободную руку под голову, Алекс начал негромко напевать:

– Dans les prisons de Nantes, l'ann didou didou d'ann. Dans les prisons de Nantes y'avait un prisonnier, y'avait un prisonnier...

До казни оставалось два тогга, когда в небе Атанны появился небольшой челнок. Обтекаемый и невидимый для остальных суден, он плавно скользил среди высотных облаков, наполненных радужными цветами долгой ночи. Войдя в атмосферу над багровой пустыней, он плавно маневрировал в сторону далекой полосы снежных гор на горизонте. Челнок шел на малой скорости, почти касаясь песков, которые атмосферные свечения наполнили всеми оттенками коричневого, бурого и фиолетового. Выглядывавшие черные скалы придавали пустыне окрас тигра и ягуара одновременно.

Кайл знал, что его свободный полет подходит к концу, и не спеша парил над дюнами, чтобы насладиться пустынными просторами. Ему всегда нравились бесконечные пески. Никому не нужные, они никогда не становились причиной чей-то борьбы – в них не растут деревья, на них не построишь башен. Они не могут дать ничего материального. Пустыня может быть беспощадной, и в то же время чистой и прекрасной. Она не допустит лицемерия и хитростей. В ней можно выжить, только полагаясь на знания, волю и терпение. Как ему, Аскорду, хотелось стать человеком-пустыней: никому не нужным, лишенным всяких физических талантов! Его бы тогда, наконец, оставили в покое.

Ослабевшие руки с трудом удерживали нужный курс. Несколько раз челнок едва не вписался в бархан. Кайла в очередной раз потревожил писклявый сигнал, и он набрал немного высоты. Пустые, почти черные глаза полусонно смотрели вперед.

«Скоро начнутся горы. Надо подняться выше».

Приближавшаяся впереди сизая полоса кривых пиков все более походила на клыки. Вот-вот Аскорд нырнет в их голодную пасть следом за другом. Но прежде, чем это случится, ему предстоит проводить Алекса на казнь. И это больше всего убивало Кайла. Он даже не знал, хватит ли у него сил, особенно после тяжелого расставания с миром Хака.

Покинув друзей, Кайл миновал ядовитые облака и тут же на всех порах отправился на Февээр. Оставив Хамелеон у разрушенного дома семейства Вьен – главной павы караванщиков, он обратился через Перекрестки к своему первому куратору и передал корабль под его надежное хранение. После чего запрыгнул в хлюст и взял курс на Атанну.

И вот за два часа (по Джане) до казни одинокий челнок парил над пустыней Муни. Халайские горы врезались в нее кривыми полукругами, как будто кто-то огромный изгрыз ее пески. Снежные пики отражали свечение и мерцали каждый разным цветом. Зрелище было невероятное.

«Да уж, такое шоу Жану-Мишелю Жарру и не снилось. Хорошо тогда погуляли в Египте на встрече нового Тысячелетия. Митч не прогадал», – печально ухмыльнулся Кайл.

Когда хлюст миновал последний хребет, за ним уже наблюдали. Пара янтарно-желтых глаз неотрывно следила за его голограммой, высвеченной над круглым столом.

– Он вовремя! – изрек Медан, растянувшись на диване среди оранжереи. В руке он лениво покачивал стакан тиенна, слушая тихое позвякивание льда.

– Вы довольны сложившимся исходом? – спросил его Уоррен, сидя напротив Гурона.

– Если честно, то я чертовски устал, – ответил тот, протирая слизнячки глаз. – Разборки с Советом, еще этот ваш анализ. Хоть нашли, что хотели?

– Можно и так сказать, – ответил Уоррен, глядя в свою кружку кофе.

Вкус у напитка был преотвратительным. Виной тому был не местный купаж, а тайный ингредиент, что доктор добавил себе в кофе – темно-зеленая эссенция, которую он принимал каждый раз, когда Ханкас, он же Алекс, он же 1.1.4. сбегал из его лаборатории. Их собственная тайная синхронизация. Уоррен прибегал к ней только в самых крайних случаях. Для ее активации нужен был свежий образец ДНК, который Уоррен тайно взял, после того, как, передав Медану список необходимых блокирующих наркотиков, незаметно просочился в камеру к бесчувственному Колдоуму. Доктор проверил все тайники зала Тао, все камеры, состав усыпляющего газа, аннигилирующие пушки. Он подготовил все для своего идеального плана. Да, Уоррен сказал Медану, что старый проект его не интересовал, и эти слова были правдой. Он не вернется к былым методам, но, спрятав Ханкаса ото всех, он восстановит его окончательно в Тивейском Университете.

– Так что вы планируете делать с Аскордом? – поинтересовался Уоррен, допивая горький кофе.

– Верну его на старую семейную службу.

– Вы считаете, ваш предок ошибся, дав ему свободу?

– Он во многом ошибся, – ответил Медан. – Да и сам Аскорд не был рад своей воле и грузу ответственности, что навалился на него опосля.

– Хотите взять его долги на себя?

– Я сотру их всех! – гордо встрянул головой Медан. – Сотру и перепишу все наново. Как и должно быть!

Уоррен смотрел в его горящие янтарные глаза и глубине души восхищался юным Тоном... Хотя точнее, уже не Тоном. Отныне Медан Гурон – Иссэ.

– Ваше заявление удивительным образом усмирило все конфликты в Совете. Признаюсь, это было мудро – сообщить о немедленной экзекуции виновного. Но начинать политическую карьеру со лжи... – Уоррен цокнул языком.

– Мир – это временно, – отмахнулся Иссэ. – Пранор будет дальше раздувать из каждой мухи слона. Я должен был бросить эту кость Совету, а казнь Колдоума в любом случае состоится. Я тайно отсрочил ее только по просьбе Кайласа.

– Наверно, в доме Зэввот заведено столь трепетно относиться к пожеланиям слуг? – ухмыльнулся Уоррен. – Что ж, я кажется слышал взрыв на внешней площадке, – сказал он, поднимаясь. – Похоже, ваш новый слуга уже прибыл и уничтожил свой челнок. Пора мне удалиться.

– Доктор Уоррен, – окликнул его Медан. – Надеюсь, факт, что Колдоум все еще дышит, останется между нами.

– Конечно, Иссэ Гурон, – Уоррен слегка склонил голову и покинул оранжерею через тайный ход.

Медан допил тиенн и поднялся. Обернувшись, он увидел Кайла. Аскорд стоял позади него черной тенью и, казалось, наполнял мраком всю оранжерею.

– Проведи меня к нему, – ровно произнес Кайл.

Алекс сидел в своей камере, опустив глаза и лишь изредка поглядывая на горевший хронометр. Две горящие точки почти срослись в одну, а значит вот-вот к нему постучат. А может его казнят прямо здесь? Ведь казнь – закрытая. Они могут пустить газ, или ток, или затопить все водой, а может спрессуют его стенами для разнообразия.

Алекс ухмыльнулся. А может он уже мертв? Может они уже усыпили его, из гуманности высветив ложную дату, чтобы он не мучился во страхе. Эта мысль показалась ему интересной.

Как ни странно, Алекс пребывал в приподнятом расположении духа. Проснувшись, он обнаружил, что часть проводов исчезла, освободив тело от мучительных оков. А под подушкой он нашел военный жетончик. Взяв его в руку, он поглаживал пальцем железную поверхность, в который раз перечитывая свое имя.

За стеной послышался шум, и через секунду та неожиданно отъехала. Коридор за ней освещался лишь узкими потолочный лампами, но они больно обожгли узнику глаза. Он не сразу смог рассмотреть высокий силуэт, шагнувший в его камеру.

– Привет, – тихо произнес знакомый голос.

– Кайл? – Алекс вытянулся, немного удивленный. – Тебя ко мне пустили?

– Я договорился, – силуэт шагнул ближе. – Что они с тобой сделали! – горько вздохнул он. – Присядь.

Включился свет в камере, и Алекс с криком зажмурился. Кайл тем временем достал ключи и, изъяв все провода, снял с него перчатку. Рука, освободившись от груза, приподнялась на уровень плеча и так висела несколько минут, пока Аскорд снимал с друга остальные оковы из трубок. В последнюю очередь ох взялся за капельницы, доставлявшие воду и пищу. Взяв какой-то прибор, он аккуратно поддел скобу и нажал на кнопку. Алекс глухо зарычал, когда скоба вылетела из головы.

– Потерпи еще, – тихо бормотал Кайл, поддевая вторую.

Когда все было закончено, Алекс облегченно вздохнул: его глаза, наконец, привыкли к свету. Он глянул на капитана.

– Как остальные?

– Они у Раммана.

Алекс слабо улыбнулся.

– Там им будет хорошо.

Он сделал глубокий вдох и попытался встать. Тело все еще ныло, хоть и испытывало приятную легкость после освобождения от оков. Алекс проигнорировал руку, протянутую Кайлом и распрямил плечи.

– Я наконец немного разобрался с хронометром, – он кивнул на сферу, слабо горящую в углу. – Ты был прав, она чертовски сложна.

– Куда сложнее, чем ты думаешь, – ответил Кайл. – На самом деле это не вся его структура. Много линий выходят далеко за ее пределы и возвращаются порой в самых неожиданных местах.

– Кто это придумал?

– Оды. Они подарили через Древних этот хронометр смертным, заверив, что, разгадав его полностью, мы сможем познать время Мультивселенной. А может даже открыть порталы к другим мирам.

– Кто вообще такие, эти Оды?

– Высшие Древние. Их всего семь, как и сфер в хронометре. Но есть и восьмой – некто Перекрестник.

– Бог?

– Наверно, – пожал плечами Кайл. – По легенде именно он и создал этот хронометр.

На пороге появились фордеры. Они ничего не сказали, но Кайл и Алекс все поняли и, поднявшись, направились вдоль коридора.

– И что будет, когда Календарь Од разгадают? – спросил Колдоум.

– Не знаю, – ответил Кайлас. – В мире еще много чего неразгаданного.

– Предлагаешь оставить загадки как есть?

– Нет. Предлагаю разгадывать их. Ведь после одной непременно откроется следующая, куда интересней, и так до бесконечности.

– До самого конца, – хмыкнул Алекс.

Они завернули за поворот и продолжили шагать по такому же коридору. В конце горел просвет открытой комнаты.

– Да, до самого конца, – кивнул Кайл. Глаза его потемнели, но на губах продолжала играть привычная улыбка.

– Что ж, – затормозил Алекс и повернулся к другу. – Удачи тебе в дальнейшем разгадывании загадок.

– Ал! – Кайл перестал улыбаться и слегка попятился.

– Мы дошли до нашего конца, – сказал Колдоум. – Дальше я сам.

Кайл растерянно смотрел на комнату, на Алекса, на руку.

– Я снова все попрал, кэп. Попрал всех вас. Попрал дело твоей жизни, – заговорил Алекс, подавляя горький ком. – Чувствую себя последним куском дерьма. Мне настолько хреново, что не хочу даже вспоминать. Да и это бессмысленно. Я устал все забывать, а затем пытаться вспомнить. Мне... мне реально жаль, кэп.

– Я больше не кэп, – возразил Кайл.

– Просто пожми эту чертову руку! – хриплый голос Колдоума разнесся по коридору. – Пожми и скажи «спасибо за службу». Мне сейчас очень надо это услышать.

Кайлас громко вздохнул.

– Спасибо, Ал, – он сжал его ладонь. – Спасибо за службу. Для меня большая честь, что ты был в моей команде.

Алекс поднял на него счастливые глаза. Кайл, не обращая внимание на пелену слез, шагнул к другу.

– Нет, никаких обнима... – заскулил Алекс, когда сильные руки крепко обняли его. – ...шек.

Кайл, спустя несколько мучительно болезненных ударов сердца, отпустил друга.

– Возьми, – Алекс протянул ему свой жетончик. – На память.

Затем подмигнул и направился в комнату. Фордеры последовали за осужденным, но у порога остановились. Колдоум зашел в комнату один. Двери закрылись. Кайл короткую секунду стоял недвижно, а затем робко двинулся к концу коридора. На панели горел желтый огонек. Включился красный. Началось.

Он глянул на жетончик, что продолжал сжимать в руке, достал из кармана точь-в-точь такой же, снятый с Колдоума в завалах сразу после его срыва.

– И что это все значит? – Кайл сдвинул брови.

В крошечной камере не было света. Колдоум сел на пол и закрыл глаза, решив, что именно так лучше всего встретить смерть. Алекс прекрасно знал, как подступал навеянный сон, и когда его разум начал забываться, он с легким сердцем поддался и шагнул мороку навстречу.

Тело на полу качнулось и упало. Тут же из угла отделилась тень. Она беззвучно скользнула к бесчувственному осужденному. В кромешной тьме зажглись два голубых браслета, а в следующий миг активизировались пушки...