Онлайн чтение книги Король и Шут The King and the Clown
Между Сциллой и Харибдой.

Корё. Х век н.э.

Золотой Храм Гэтэса переливался в лучах солнца так, что на него нельзя было взглянуть, не зажмурившись. Но императрица Даэмок не видела этого света, вот уже три дня она не выходила из своей комнатушки. Монахи даже начали переживать за ее состояние, но статус заключенной не позволял вести с ней беседы. Каждый раз, когда они приносили ей пищу, им оставалось только молча смотреть, как в этой женщине угасала жизнь. 

Внезапные слухи о восстании клана Хванбо заставили ее всполошиться и очнуться от разрушительного анабиоза. Мысль о том, что он никогда ее не простит была не настолько страшна, как мысль о том, что она его никогда не увидит. Голова немного кружилась, но Ён Хва заставила себя подняться с жесткой постели. Об отправленном письме молодой жрицы Кёнгхваген она не знала, императрица, в свою очередь, хотела попытаться спасти жизнь Ему. Тому, кому она наконец смогла всецело довериться, но сама же, своей ошибкой разрушила все в один миг. Даже ребенок, которого он ей вновь подарил, не радовал ее, а наоборот, напоминал о тех прекрасных моментах, что они провели вместе, и которые больше никогда не повторятся. Она была уверена, что этот малыш уже заранее обречён на ненависть отца. Вот оно - ее наказание за все то, что она совершила. Ее собственный ад на земле, в который загнала себя императрица Даэмок... 

Но когда она услышала, что императора могут свергнуть, иными словами - убить, сердце вновь забилось сильнее, и она решилась на отчаянный шаг, совсем ей не присущий – она написала тайное прошение клану Хванбо о том, чтобы они отменили свое восстание. Но уверенности, что они послушают, не было, точнее, она знала, что все бесполезно. Ен Хва теперь не имела не только власти и влияния, ей оставалось только одно – молиться Богу. 

И она молилась. Впервые в жизни Ен Хва искренне, со слезами молилась за Него, за своего брата, мужа и возлюбленного - Ван Со. Чтобы смерть обошла его стороной, чтобы он, во что бы то не стало, остался жив. Пусть он не придет к ней, пусть не увидит, но она будет знать, знать, что ее любимый орабонни Со сидит на троне рядом с их сыном. Живой. Колени уже задеревенели, слезы закончились, и силы покинули ее. Через пару часов ее обнаружили служащие храма и перенесли в отведенную ей келью. 

Молитвы Ен Хвы были услышаны, Ван Со наслаждался жизнью, чего нельзя было сказать о Ли Джун Ки в его шкуре. Хотя он сам был виноват в той ситуации, в которой оказался. Отправиться одному, не зная куда, на ночь глядя, было очень глупо, просто неимоверно… И читатель, наверняка, уже понял, что он заблудился. Наш путник наворачивал круг за кругом на одном месте, и в конце концов совсем запутался в карте, со злостью запихнув ее обратно за пазуху. Джун Ки вглядывался в темноту, надеясь на чудо, но за деревьями не было видно никакого просвета. Вначале лес не казался опасным, но с наступлением темноты очертания окружающих деревьев, звуки ночи, даже хруст веток под копытами коня стали пугающими, зловещими, подчиняя разум одинокого всадника паническому страху и заставляя слепо нестись вперед искать выход. 

От впившихся в бока стремян жеребцу ничего не оставалось, как мчаться во всю прыть, но через полчаса конь начал нервно подрагивать, и перешел на быстрый шаг. Взмыленное животное периодически брызгало слюной и фыркало, показывая свое недовольство и усталость. Большего требовать всадник от него не мог, радуясь хотя бы тому, что не один сейчас бродит в потемках. Первозданная тишина ночного леса постепенно начинала сводить с ума, все вокруг казалось живым, следящим за ним и грозящим гибелью. 

Вдруг послышался новый звук, который быстро приближался. Лошадь встрепенулась и вновь поскакала в полную силу, но преследователь не отставал и четко бежал по следу. Джун Ки тяжело дышал, крепко вцепившись в узду, он чувствовал страх своего четвероногого друга, который передавался и ему. Было ясно одно - его преследует не человек, а животное, с которым договориться никак не получится. 

Через пару минут раздался протяжный вой, и лошадь встала на дыбы, чуть не скинув своего всадника. Прямо перед ним, оскалившись, сверкая в лунном свете желтыми глазами, стоял волк. Судя по движению вокруг, он был не один. Бедная лошадь ржала и металась из стороны в сторону, но не могла прорваться сквозь плотное кольцо окружающих хищников. Времени на "подумать" уже не было, нужно было срочно действовать. В голове мелькнула мысль пожертвовать конем и оставить его на растерзание голодным зверям. Возможно, отвлекая стаю более аппетитной тушей лошади, Ли сумел бы убежать. Мужчина сжал в руке меч и ласково провел свободной ладонью по гриве бьющего тревогу друга. Но это был не жест прощания, а попытка его успокоить. Джун Ки спрыгнул на землю и, громко крикнув, шлепнул по спине лошади, приказывая спасаться бегством. Убить коня у актера не поднялась рука, к тому же, возможно, это был его последний друг…

Волки бросились догонять свою добычу, но... Не все. Один, самый крупный, видимо, вожак, остался на месте. Массивные лапы зверя были слегка согнуты, было ясно, что он готовится к прыжку. Жертва застыла, забыв, как нужно дышать, в ожидании мощной атаки. Далее все происходило словно в замедленной съемке: волк прыгнул на Джун Ки, который резко отклонился в сторону, спасая шею от обнаженных клыков. Но, к сожалению, зверь развернулся и придавил его к земле своим телом, порываясь доделать начатое. Острые когти чиркнули по животу, но ЛиСо не обратил на боль внимания. Единственное, что он успел сделать – это выставить перед собой единственное оружие, с трудом, но пронзившее брюхо волка. Чужая кровь забила фонтаном, руки стали скользкими и липкими, попытки вытащить клинок обратно успехом не увенчались... А зверь, словно терминатор, вовсе не замечал своей раны, продолжая давить лапами и лязгать зубами прямо перед глазами тощей, но неожиданно не столь уж легкой добычи. Ли из последних сил вцепился пальцами в мускулистую шею голодной твари, пытаясь отодвинуть морду в сторону, но получил еще один сильный удар когтистыми лапами, что разодрали в клочья не только одежду, но и тяжело дышащую грудь. В отчаянии актер предпринял последнюю попытку спастись – вцепившись зубами в мохнатую шею животного, он нащупал рукой рукоять меча и крутанул, вогнав его глубже в тело. Зверь взвизгнул, издал последний истошный вой, и рухнул вниз, прямо на своего убийцу. 

Состояние шока не проходило, сердце отплясывало сумасшедший танец, отстукивая в висках, на дыхание не хватало воздуха. Вылезти из-под мертвого животного оказалось не так-то просто. Открытые стеклянные глаза зубастой твари продолжали смотреть на него, отчего хотелось быстрее высвободиться из этих смертельных объятий. Спешка не помогла, зря потраченные на попытки сдвинуть мертвую тушу силы было не возвратить, и теперь Джун Ки старался выползти. Высвободившись наполовину, Ли почувствовал адскую боль в ноге, которую хотел вытащить вслед за туловищем. Не сдерживая себя, он закричал во все горло, казалось, что если он дернет ее еще раз, останется без ноги. Но вытаскивать ее было нужно. Немного передохнув, он попытался еще раз. Стиснув зубы и вытаращив глаза от боли, он все-таки смог вытянуть себя, схватившись за огромный корень дерева. Но ущерб, причинённый в схватке, оценить было сложно – он был весь в крови, своей и чужой, а тело зверски болело все целиком. 

«Спокойно, без паники. Мне больно, значит я жив. Главное не отрубиться… О, черт! Ну почему же так больно! Нужно перевязать ногу и…. А-А-А!!! Живот! Так, лучше не вставать… Ровно дышать и постараться успокоиться. Вода, я слышу журчание воды... Нужно постараться доползти до водоема. Я просто обязан выжить, я не могу вот так умереть. Если мне и суждено сдохнуть, то только не так!» - Актер пытался себя приободрить, но тело не слушалось. Каждый преодолённый метр давался с огромным трудом, а предел болевого порога уже давно остался позади. Только воля и желание жить не дали ему потерять сознание. Почти в бреду он добрался до ручья, что выводил на горную тропу. Припав губами к прохладной воде, он вовремя вспомнил, что пить ему сейчас нельзя. Жалких остатков сил хватило лишь на то, чтобы всем телом опрокинуться в источник влаги. Вода мгновенно окрасилась в красный цвет, унося этот след вниз по течению. Ли Джун Ки заставил себя выползти на берег и машинально полез за пазуху за флягой, чтобы наполнить ее, но фляги не было, как и одежды, от которой после знакомства с волчьими когтями сохранились лишь жалкие лохмотья. Все запасы, с таким трудом раздобытые малышкой Се Уль, были утеряны в схватке. Кроме синего камня, что чудом застрял в складках кушака. ЛиСо крепко сжал его в кулаке и заплакал:

«Прости, но скорее всего я не смогу вернуть тебя хозяйке. Жаль, что все закончится. Что ж, это было очень увлекательное путешествие… Надеюсь, меня сможет простить та, к кому я так безудержно рвался. Говорят, настоящая любовь не умирает. Вот и проверим…» - Джун Ки устало выдохнул и посмотрел в светлеющее небо - близился рассвет. Легкая улыбка коснулась его губ, и так и осталась на лице. Потеря крови больше не позволила оставаться в сознании и, как только организм чуть успокоился, он сразу же отключился. Мокрое одинокое тело лежало у берега небольшого горного ручья - потока, ведущего к храму Гэтэса.

Господину Чхве Чи Мону было не по себе. Словно он сделал что-то, чего не должен был. Совесть начала просыпаться, ему казалось, что он поступил слишком жестоко по отношению к такому замечательному человеку, как Ли Джун Ки. Ведь актер не был ни в чем виноват. В прошлом он оказался по воле Небес, и не виноват, что привык жить по-своему. Звездочет оставил ужин и решил пройтись подышать воздухом. Но мысли о запертом псевдо-императоре не давали покоя. 

Генерал Ван Чжон вместе с Бэк А были слишком заняты разгребанием государственных дел, а еще их постоянно дергала малышка Се Уль, требуя к себе внимания. Её можно понять, но сейчас для детских игр совсем не было времени. Чи Мон чувствовал за собой вину, ведь Со воссоединился с Хэ Су и обрел счастье, так почему же он заставляет сейчас страдать второго, которому и так приходится несладко? Вся его вина заключается в том, что бедолага влюбился - с кем не бывает? Правда, влюбился-то он в наихудшую кандидатуру на роль возлюбленной, но тут уж ничего не поделаешь. 

Внутри посланника небес зашевелилось нечто, похожее на жалость, и он решил пойти проведать заключенного, а возможно, и пересмотреть свое решение. Медленными шагами он приблизился к домику, остановился у двери и громко кашлянул. Как звездочет и думал, ответа не последовало, бедняга наверняка обиделся на всех и засел в угол.

- Ваше Величество! Простите за вторжение, но мне хотелось бы поговорить с вами, - как можно дружелюбнее произнес Чи Мон и отодвинул засов в сторону. Дверь со скрипом распахнулась, и перед глазами нашего изумленного очевидца предстала... пустота. Того, кого они вчера сюда насильно притащили, простыл и след. На полу лежал смятый футон, пустой поднос и пара лоскутов окровавленной ткани. «Неужели он что-то с собой сделал? Или кто-то прознал о нем и похитил?» - в панике звездочет еще раз осмотрел небольшую комнатушку, но спрятаться здесь даже ребенку было бы нереально. «Если с ним что-то случится, то произойдет глобальный сбой! Сбой во всех измерениях, на всех уровнях темпоральных полей, а что еще хуже - во всем этом перевоплощении. Когда умерла девушка по имени Хэ Су в этом мире, то Го Ха Джин вернулась обратно в свое тело. Так же будет и с Джун Ки. Если он умрет с желанием обо всем забыть, то вернется в свой мир! А Ван Со пока слишком слаб и зависим, чтобы сопротивляться... Кошмар!!! Кванджон не может умереть так рано! Иначе пойдет прахом вся мировая история!»

В зале заседания министров началось совещание. Совещание без самих министров, но на самую, что ни на есть, политическую тему: как обнаружить и вернуть на трон блудного (чтобы не сказать - блудливого) Императора? 

Глаз принца Чжона нервно дергался, а нога Бэк А отстукивала четкий ритм, словно метроном. Третий член тайной группировки расхаживал из стороны в сторону и странно покрякивал себе под нос.

- Ну не мог он просто так взять - и сбежать! Наверняка, ему кто-то помог, нам просто нужно узнать, кто! И допросить! – выкрикнул Чжон, совсем потеряв самообладание. Сегодняшний день был хуже войны, а новость о венценосной пропаже решила доконать и без того перегруженный мозг.

- Да! Отличная мысль! Давайте развесим на все дома его портреты с надписью: «Пропал император, просьба вернуть за вознаграждение!» - иронично щурясь, предложил Чи Мон и громко щелкнул пальцами перед носом у задумавшегося Бэк А в надежде, что хоть он скажет что-то более вразумительное. Тринадцатый принц вздрогнул и непонимающе посмотрел на астронома. Тот оскалился и схватил его за грудки:

-Вернитесь к нам, Ваше высочество! Мы тут как бы государственную проблему решить пытаемся! И желаем услышать ваши мысли на этот счет!

- Ну… я могу нарисовать портреты… - промямлил принц. Чхве цыкнул зубом и "уронил" вялого Бэк А обратно, отчего тот провалился "в стул" еще глубже. 

- Нет, ну вы что, надо мной издеваетесь?! Император пропал!!! Точнее, пропал человек, который занимает его место и совсем не знает страну! Он ушел тайно, ночью - да его любой уличный головорез прирежет на месте и не спросит, как звали! Думаю, нам самим нужно отправиться на его поиски, только вот я ума не приложу, с чего начать… - звездочет замолчал, его взгляд блуждал по пустым стенам, как вдруг остановился на генерале. - Вы не заметили ничего странного, когда днем заходили к нему?

- Нет, он молчал и даже не посмотрел на меня. Я отнес ему еды и вернулся к себе. Сегодня день рождения Се Уль, я спешил поздравить ее, но мы с ней, видимо, разминулись…

- Да, Се Уль и ко мне заходила! - вспомнил музыкант. - Я был занят, но она требовала подарок. И я разрешил ей взять любую книгу, что ей понравится... Ох ты ж! - он, зацепившись за воспоминание, рванул в библиотеку, проверить, что именно взяла эта проказница. Остальные заговорщики поспешили следом за ним. 

В библиотеке все было на месте. На первый взгляд. Но наши сыщики, как остервенелые терьеры перерыли каждый метр и в итоге обнаружили пропажу. Не хватало одной из карт - самой новой и подробной карты Корё, а значит, тот кто организовал побег, был рассекречен. 

Генерал Ван Чжон схватился за голову и в гневе умчался в свои покои, сшибая все и вся на своем пути, но дочери нигде не было. На дворе глубокая ночь, а ребенок еще не в постели?! 

Девочку нашли в саду, она тихонько лежала в траве и горько плакала:

- Мамочка, папочка… Простите меня, я не смогла уберечь ваш подарок…

- Се Уль, что случилось? О чем ты говоришь? - недоумевающий Чжон опустился на корточки рядом с ней. Ругать и наказывать девчонку пропало всякое желание, ее жалобные всхлипы побуждали просто обнять и успокоить, что он и сделал.

- Я убила своего ангела… я позволила ему уйти… - прошептала девочка и заплакала еще горше, уткнувшись в отцовское плечо. Впрочем, ни Чжон, ни Бэк А так и не поняли причину ее рыданий, только звездочет внимательно вслушался в ее слова и начал понемногу складывать в голове пазл. Но для полной картины не доставало еще пары фрагментов:

- Почему ты говоришь, что убила его?

- Лошадь… Она вернулась без него… - всхлипнула малышка и вновь разрыдалась.

- Что значит, без него? Ты, случайно, не про императора? Это ты его выпустила?! – Ван Чжон был шокирован немыслимым поступком собственного ребенка. А еще больше поразился хитрости их гостя из будущего, что так ловко сумел подбить ее на это безумие. Ангелом прикинулся, аферист чертов!

Генерал остался успокаивать дочь, а Бэк А вместе с звездочетом отправились осматривать животное. Лошадь была изрядно потрепана, но самое ужасное - на ней обнаружились следы волчьих зубов и когтей.

- Думаешь, он смог выжить? – неподвижно глядя на покусанный лошадиный круп, спросил 13-ый принц. В его глазах читалась скорбь и безнадежность.

- Есть только один способ проверить, - полушепотом произнес Чи Мон и повернулся спиной. - Какое-то время меня не будет. Советую вам отправиться в храм Гэтэса и поспрашивать монахов. Возможно, он все-таки прорвался... 

Звездочет завернул за угол и испарился - он в срочном порядке спешил в XXI век, и впервые ему было страшно туда возвращаться. Он думал о том, что сказка, подаренная судьбой несчастному принцу-волку вот-вот закончится. А вместе с нею, скорее всего, оборвется и его жизнь... Шагая через врата времени, все существо Проводника-между-мирами замерло в страхе, что он попадает уже совсем в другую историю…

Холодно, слишком холодно... Озноб пронизывал все его тело, а боль от ночной схватки, казалось, слегка утихла. Джун Ки сделал глубокий вдох измученной грудью, словно вытащенный из воды утопающий, и приоткрыл глаза. Он увидел немного размытые очертания его сеульской квартиры, точнее, только коридора. Как это?.. Неужели все, что произошло, было сном? А как же Корё, и то, что он там император? Или он всё-таки умер, точнее, своей смертью убил истинного обладателя тела, и вернулся? Актер посмотрел в сторону спальни и слегка затуманенным взглядом обвел знакомую комнату. Она немного изменилась, привычные вещи лежали на новых местах, его фото гигантских размеров, что висело над кроватью, пропало. Джун Ки вздрогнул, он понял, что все это не было сном. И если он вернулся, значит, своим безумным желанием встречи с Ен Хвой сам же навсегда закрыл к ней дорогу! Оставил ее там одну, и не только ее… 

«Глупец, как же я раньше не понял, что имел в виду мой ученый прохвост! Мне нельзя было умирать. Я не хочу вот так уйти - даже не попрощавшись! Я не хочу все забыть! Я не хочу! Нет... Нет... не хочу...» 

Внезапно острая боль ударила в грудь, и он схватился за сердце. Дышать стало труднее, а перед глазами замелькали силуэты незнакомых людей в рыжих одеждах. Очертания квартиры окончательно расплылись и исчезли, дикая боль вновь вонзилась в исстрадавшееся тело, но на душу снизошел покой...

Вы когда-нибудь чувствовали себя ненужным? Вам казалось, что все, что вы делаете, не имеет смысла? Когда опускаются руки, и вы смиренно плывете по течению обстоятельств, без желания что-либо изменить в своей жизни? Это и называется смерть души – равнодушного ко всему человека трудно назвать живым, потому что ему наплевать на все, даже на себя... 

Но он не хотел умирать. Даже при таком исходе, когда на теле нет живого места, Ли Джун Ки боролся, он слишком многого не успел сделать. И случилось чудо. Монахи, что возвращались в храм после ритуала очищения через отрешение от цивилизационного мира, нашли у ручья бездыханное тело мужчины. Служители подумали, что он мертв и решили подобрать тело, чтобы похоронить его должным образом. Но, к их удивлению, в этом искромсанном дикими зверями человеке еще теплилась искра жизни. Храм Гэтэса принял к себе израненного мужчину, чтобы попытаться спасти.

Ласковое касание мягкой ткани и чьей-то руки, голос, который убаюкивал словно музыка, скрип дощатого пола, успокаивающий аромат трав... На грани между жизнью и смертью Джун Ки ощущал себя вне своего тела, словно душа уже покинула его и наблюдала со стороны. Он видел, как зашивали живот и ногу, как что-то прикладывали на шов и заматывали белой тканью. Затем все врачующие, покачав головами, разошлись, кроме одной фигуры в белом, что все это время стояла в углу. 

Он подошел ближе, чтобы разглядеть её: бледное лицо с впалыми щеками, потрескавшиеся губы, усталые грустные глаза. Знакомые черты всколыхнули память и где-то глубоко-глубоко внутри отозвались болью. Ему захотелось коснуться ее, вытереть слезы, сказать, что все хорошо. Но все усилия бестелесного призрака были напрасны. Для возвращения ему нужно было сделать еще один шаг - заставить себя вернуться в умирающую оболочку, и заново ощутить ту невыносимую боль. 

Это не было воскрешением, это было очередной борьбой. Отказаться от безмятежного покоя и вернуться в мир живых для страданий. И он сделал свой выбор. Через мгновение грудь императора приподнялась – он задышал. В себя же пришел только на следующий день. Около него, склонив голову, сидела Ён Хва. Ее волосы непослушно рассыпались по плечам, а тонкие руки все еще крепко сжимали его ладонь. Мягко улыбнувшись, Джун Ки смотрел на нее, молча прося прощения за причиненную боль и волнение. Хотел приподняться и убрать с лица своей любимой непослушную прядь, но зашипел от подступающей боли. Она вздрогнула и открыла глаза:

- Со? Ты очнулся? Ты живой! Как же ты меня напугал, глупый брат! Как так получилось, что ты был один? - по ее щекам покатились крупные слезы.

- Я… Хотел увидеть тебя, - слабым, но глубоким и низким голосом сказал Ли и хотел засмеяться, чтобы доказать, что он живее всех живых, но не смог. Вместо смешка получился стон.

- Зачем? Зачем ты хотел меня увидеть? – продолжала засыпать его вопросами Ён Хва. Ее вид был слишком беспокойный, и он перешел к крайним мерам.

- Тише… Я устал говорить… - он пригласил ее взглядом к себе на футон, и устало закрыл глаза. Она замолчала и послушно легла рядом. Тепло от ее присутствия рядом согревало его снаружи и внутри, о большем он и не мечтал. Женщина легко коснулась лица Джун Ки, провела пальцами по щеке, погладив шрам, дотронулась до губ, убрав в сторону упавшую на лицо прядь черных волос. Он дышал, но очень тихо, грудь практически не шевелилась, и Даэмок беззвучно заплакала: ей показалось, что император готов испустить дух.

- Ваше Величество... Послушайте сейчас мои слова... - глотая слезы, прошептала императрица. - Не знаю, почему мы, люди, так устроены - всю жизнь молчим, не осмеливаясь сказать о своих чувствах... Боимся показаться слабыми и уязвимыми, не говорим живым о том, что любим их... А мертвым уже поздно что-то говорить, мертвым все равно... Со... Но ты ведь жив, да? Я давно хотела сказать тебе, Ван Со… Не знаю, имею ли я право называть тебя так? Слишком много зла я причинила своему брату Со, думая только о себе. Но... Я мечтала о тебе с детства.Ты всегда удивлял меня, был другим, не таким как все во дворце, в тебе не было этой гнили, ты был похож на свободный ветер, и я всегда думала, что хочу приручить тебя, привязать к себе... Но на самом деле мне хотелось стать такой же свободной, как ты, ни от кого не зависеть и просто лететь. Лететь вперед и вверх, не зная страха, как не знал его ты... Только… Это не я подарила тебе крылья. Другая. И от этого зависть и ненависть поселились в моем сердце, не давая здраво мыслить. Даже когда ты сказал, что забыл Хэ Су, я не поверила тебе, думала, что это твоя уловка… а потом, ты вдруг все изменил. Ты подхватил меня, погрузил в свой воздушный поток и унес за собой. Уничтожил ненависть, показав, что такое любовь. Но... мои ошибки прошлого не забылись, и одна из них чуть не лишила тебя жизни. Признаю, это была моя вина, и за всю жизнь мне не получить от тебя прощения. Но так страшно, как вчера, мне не было никогда… Вчера мне показалось, что ты умер… Со... Ты же не умер? Ты же просто спишь, да? - слезы хлынули из глаз Ен Хва, мешая разглядеть любимые черты, уже, казалось ей, отмеченные печатью вечности. Она опять схватила его руку и прижала к своей щеке, не желая отпускать императора, отчаянно стараясь удержать его рядом хотя бы так, жалко и глупо... 

И каково же было ее изумление и испуг, когда умирающий этой самой рукой слегка подергал скорбящую "вдову" за нос и вполне отчетливо сказал:

- Мне самому вчера много чего показалось… А сейчас странное ощущение, что слушаю надгробную речь на собственных похоронах...

Ен Хва даже привскочила, глядя на "воскресшего Лазаря". Хотя она, конечно, не знала этой истории, но чувства испытывала схожие. 

-Т-ты... Как ты себя чувствуешь?..

-Не дождетесь... Можешь немного помолчать? Я хочу спать...

Ли Джун Ки вовсе не был грубым бесчувственным болваном. И попросил императрицу закрыть рот вовсе не от желания уснуть. Просто эти ее слова ранили похлеще волчьих зубов... 

Когда он рвался сюда, он сам больше всего на свете хотел открыть ей правду и поклясться в вечной любви. Но теперь ему стало не по себе от той правды. Да, он любил эту женщину, но... Она любила вовсе не его. Ен Хва любила Ван Со. Пусть тот парень был жесток с ней, отвергая ее всегда, в любых обстоятельствах, не принимая от нее ничего - даже их общий ребенок не был ему нужен, но именно ему - Ван Со - предназначалось это ее признание.

-Спать? Ты не обманываешь? - губы Даэмок тронула робкая улыбка. - Ты и правда не собираешься умирать?

-Женщина... - простонал Ли, изо всех сил стараясь не выдать своей боли.

-Со, я не могу потерять тебя снова. Я только что тебя нашла, - Ён Хва наклонилась к нему, пыталась найти ответ в его лисьих глазах. Но ЛиСо отвел глаза в сторону и стиснул зубы. Он не может сказать ей правду и, возможно, не скажет никогда. Ради нее он притворится ее возлюбленным принцем Ван Со, будет вечно играть эту роль, и пусть сердце обливается кровью, зная, что эта любовь предназначена не ему. Но если так он сможет сделать ее счастливее, то он согласен пойти на такую жертву. 

-Куда ж я денусь-то теперь... После такой-то эпитафии... - его глаза увлажнились, но он старательно улыбался, превозмогая себя. Поднял руку и провел по волосам жены. Завороженно посмотрел в ее глаза, слегка коснулся сухих губ... Как бы ему хотелось, чтобы они произнесли его настоящее имя… Но это должно остаться несбыточной мечтой.

-А ты, обещаешь, что будешь беречь себя?

Ён Хва поцеловала его ладонь, едва заметно улыбнувшись:

- Я буду беречь и себя, и нашего ребенка. А теперь помолчи, тебе нельзя много говорить.

Джун Ки плавно скользнул рукой вниз, и задержал ее на округлившейся талии супруги. Ен Хва затаила дыхание, такое она испытывала впервые. В предыдущую ее беременность Со ни разу не навестил ее, даже ни разу не спросил о ее самочувствии. Человек, находящийся рядом с ней сейчас, был другим, совсем не похожим на того, кого она знала. Она до сих пор не верила, что можно так измениться. Но сейчас ей было не важно, кто он. Важно, что он искренен по отношению к ней. Даже если он выдает себя за Со, значит на то должны быть причины, а ей просто нужно подыграть ему. Ён Хва накрыла его руку своей и почувствовала покой. Сердце нельзя обмануть, просто нужно уметь его слушать. А ее сердце не просто говорило, оно кричало о том, что будет биться только рядом с этим горячим сердцем, которому под силу растопить любой лед.