Онлайн чтение книги Плывущий по течению Floating with the flow
Начало пути

 Из Центрального тренировочного лагеря за ней приехали на следующий день, утром, когда дневные светила Эхнил и Тодохин ещё  не встретились на небе, а жаркий ветер пустыни ещё не успел бросить в лицо песок и дорожную пыль. Сопровождающий – суровый молчаливый воин явился в город верхом на диковинном звере, Пустынном ящере, который выглядел как огромная тощая пятнистая ящерица с длинной шеей и тонким как кнут хвостом. Ящерица смотрела на горожан большими выпуклыми глазами цвета раскалённой меди, длинные вертикальные зрачки то расширялись, то сужались, видимо зверь нервничал из-за толпы народу, окружившей его.

Воин спешился и пошел к дому, ведя зверя под уздцы. Из дома вышла мать, услышавшая с кухни шум толпы, и удивленно на него посмотрела. Мужчина был высок и мускулист, коротко стриженые волосы покрыты дорожной пылью так, что невозможно было определить их цвет, пол-лица  закрыты светлой тканью, морщины возле чёрных колючих глаз, глубокая складка на лбу и рваный шрам над бровью выдавали в нём бывалого воина. Подойдя к дому, хмурый воин спросил:

-Это дом семьи Рус? – и получив в ответ утвердительный кивок, продолжил. -Могу я увидеть главу семьи?

-Да, конечно, он в мастерской, сейчас его позову… - рассеяно сказала мать, а потом увидела,  что отец уже подходит к дому, видимо о чужаке ему сказал кто-то из соседей.

Запыхавшись от быстрой ходьбы, отец подошел к дому и сказал:

-Я глава семьи, Карвин Рус, что вам нужно?

-У меня приказ доставить вашего старшего ребёнка – Рейну Рус в Центральный тренировочный лагерь, - стальным голосом произнес сопровождающий, доставая из внутреннего кармана красного кафтана небольшую глиняную табличку с печатью Армии  Империи Улаан. Воин отдал табличку Карвину и продолжил:

-Данный приказ остаётся в вашей семье как доказательство того, что ваш ребёнок до совершеннолетия находится в тренировочном лагере, а теперь я должен забрать Рейну Рус и отвезти её в Тевхот. 

Отец побледнел, а мама зажала рот рукой, стараясь сдержать подступившие рыдания, они не ожидали, что расставание с дочерью произойдет так скоро. В это время домой вернулась и сама Рейна, после похорон брата она была сама не своя, её одолевали тяжёлые думы, всё валилось из рук, поэтому она целый день гуляла по городу. Ходила по любимым местам, подолгу смотрела, как живут и работают простые люди, думала, пыталась понять свои чувства. Ей было очень горько и обидно видеть, как все вокруг занимаются привычными делами, как будто ничего не изменилось, а вот её судьба кардинально поменялась. Будущее, до этого казавшееся ей таким привычным и ожидаемым, рухнуло в одночасье и та неизвестность,  что образовалась на его месте, страшно пугала. Порой предательские слёзы скатывались по её щекам, она оплакивала брата и свою привычную жизнь. А порой её охватывал гнев и растерянность, ей было жалко себя, она даже думала о побеге, настолько мысль об армии вселяла в неё ужас, но чувство долга и любовь к сестре заставляли устыдиться подобным мыслям.

Проведя в раздумьях весь день и всю ночь после похорон, рассвет она встретила на утёсе.  Кутаясь в тёплый плед, она смотрела, как просыпается город, как оживает природа, это зрелище придало ей смелости. Она решила, что раз уж её будущее сулит ей только смерть, то она постарается дожить в Тренировочном лагере до своей сороковой луны и пойдет в Армию. Она сделает это только ради Кармины, что б подобная участь ей не выпала, что б милая сестра могла спокойно жить, выйти замуж, родить детей, мирно состариться и умереть своей смертью в окружении любящих её людей. Придя к такому решению, Рейна почувствовала опустошённость и какое-то странное удовлетворение,  которое порой испытывают люди, жертвующие собой ради других.

Поставив перед собой цель, девушка успокоилась, будущее уже не так сильно её пугало, так как более-менее оформилось. В этот момент ей очень сильно захотелось увидеть дорогих сердцу людей: маму, папу, сестрёнку, старую Фруа и ещё много других.  Она встала, сделав небольшую зарядку, размяла затекшее от долгого сидения в холоде тело и стала спускаться вниз по склону, по дороге  к дому.

Выйдя на улицу, что вела к её дому, девушка увидела небольшую толпу зевак, собравшуюся возле её двора. Дурные воспоминания тут же наполнили её сердце горечью и тоской, собрав волю в кулак и мысленно повторив про себя: «Ты сильная, ты справишься»,  Рейна двинулась вперед. Ещё издалека она увидела диковинного зверя, вокруг которого и собралась толпа. Возле зверя стоял чужак. Одного взгляда на него было достаточно, что б понять - он из Армии и раз стоит возле её дома, значит, пришел за ней.

«Так скоро? Почему так быстро? Я даже не успела попрощаться…» - эти мысли стремительно проносились в её голове, пока она быстрым шагом шла к дому. Когда девушка вошла во двор, мать со слезами к ней бросилась:

-Доченька…родная моя…как же так…так скоро…- всхлипывала она, обнимая Рейну.

Девушка стояла молча, только обнимала мать в ответ. В этот момент она словно превратилась в камень, все чувства стёрлись, как от анестезии, все происходящие события она видела, словно со стороны, толком не осознавая, что они происходят с ней.

-Моё имя Хамт Ган, - холодно начал воин, -  меня прислали из Центрального Тренировочного лагеря Армии в качестве твоего сопровождающего. Нам до темноты нужно добраться до Тевхота, где тебя распределят в отряд, поэтому поедем налегке. На сборы и прощание у тебя пятнадцать минут, разрешается взять сменный комплект одежды, принадлежности для очищения тела, провизии на один день. И, мой тебе совет, не бери ничего ценного, ни денег, ни украшений, они тебе уже не понадобятся, но могут обеспечить большие проблемы, - солдат говорил это с каменным лицом, очевидно Рейна не первый такой ребёнок, которого ему приходится перевозить.

Девушка посмотрела на его суровое, уставшее лицо и поняла, что он ей сочувствует, но ничем помочь не может, каждый несёт своё бремя в одиночку и сейчас она его бремя. Он не может ослушаться прямого приказа начальства, но эта работа ему явно не по душе. Сопровождающий мысленно готовился к истерике, слезам, мольбам, причитаниям и проклятиям в его адрес.

Закрыв глаза, Рейна собрала волю в кулак, отстранила мать, посмотрела ей прямо в глаза и твердо сказала:

-Мам, всё в порядке, я справлюсь, и ты справишься с этим, а пока помоги мне, пожалуйста, собрать вещи, у нас мало времени, - девушка постаралась, что б её голос звучал спокойно и уверенно.

Мать продолжала всхлипывать, но уже взяла себя в руки, для человека, на днях потерявшего сына и сейчас теряющего любимую дочь, она вела себя на удивление стойко. Они вместе направились в дом, что б собрать сумку для Рейны. Отец остался с Хамт Ганом во дворе, он был совершенно растерян и не знал, что ему делать. Что б как то успокоиться, он попробовал завести разговор с воином, с целью немного разузнать, что будет с его дочерью, когда она попадет в лагерь:

-Что будет с Рейной, когда вы привезете её в Тевхот? – спросил он.

Сопровождающий немного помолчал, видимо что-то обдумывая, затем сказал:

-В Тевхоте она попадет в Центральное управление, где её поставят на учёт как новоприбывшую, оценят уровень здоровья, выносливости и физической подготовки, а потом определят в отряд к таким же девушкам как она, к её ровесницам. Вместе с ними она будет тренироваться, совершенствовать физические навыки, обучаться владению различными видами оружия…-  он запнулся и замолчал, но отец и так понял, что тот хотел сказать: «…и учиться убивать людей».

После неловкой паузы отец спросил:

-А что с ней будет дальше? После Тренировочного лагеря?

-Потом, когда взойдет в небо её сороковая луна, она пройдет обряд посвящения в воины и станет неотъемлемой частью Армии, как дальше сложится её судьба - я не знаю, зависит от способностей и удачи, - и воин устало похлопал Пустынного ящера по холке, зверь довольно заурчал.

Он уже устал ждать стоя на солнцепёке и нетерпеливо переминал с ноги на ногу. И тут отец спохватился, что не проявил гостеприимства и спросил:

-Может вам воды предложить? – запоздало спросил он.

Сопровождающий удивленно поднял бровь, ему ещё не доводилось встречать родителей, которые держались бы так стойко в самый тяжёлый для них период. Он кивнул в ответ, а когда отец скрылся в доме, сказал своему зверю: «Чего только в мире не увидишь».

Отец вернулся спустя минуту, держа в одной руке флягу с холодной водой для воина, а в другой ведро с тёплой водой для ящера. В это время из дома вышли Рейна с матерью. Девушка была одета в теплый темно-коричневый кафтан с чёрными пуговицами, в котором была на похоронах брата, в плотные штаны тёмно-вишнёвого цвета и чёрные  сапоги, принадлежавшие когда-то её брату,  на шее был шарф цвета песка из грубой плотной материи, через плечо перекинута надёжная дорожная сумка с вещами.

Она в последний раз обняла мать, погладила её большой живот и сказала ребёнку, зашевелившемуся под её ладонью:

-Будь молодцом и слушайся родителей, пусть у тебя будет долгая и счастливая жизнь в мире и покое, - посмотрев на маму и сглотнув подступивший к горлу комок, она попросила. – Если родится мальчик, назовите Римусом, а если девочка – Рейной.

Смахнув с глаз слезу, мать ответила:

-Хорошо…если отец не против…

Отец покачал головой в знак того, что не против и крепко обнял свою дочь, прошептав:

-Мы будем молиться за тебя…

На что Рейна ответила:

-Береги маму, и Мину…и постарайся не перегружать себя работой в мастерской…я всегда вас буду помнить и любить…- девушка окинула родителей прощальным взглядом, и тут услышала топот маленьких ножек.

К ним по улице, сбежав с занятий у тётушки Сальвины-дей, со всех ног бежала Мина. Новость о том, что за Рейной приехал воин из Армии, на диковинном звере, облетела весь город. И как только девочка об этом услышала, тут же бросилась домой. Она успела в последнюю минуту обнять свою старшую сестру. Уткнувшись носом в тёмную шерсть кафтана, Мина безуспешно пыталась унять подступившие к горлу рыдания.

Рейна присела и крепко обняла сестрёнку. Она гладила её светлые волосы до тех пор, пока та не успокоилась и не подняла на неё большие заплаканные глаза. Никакие слова не могли облегчить душевную боль от расставания. И тогда девушка сказала сестре те слова, что сама недавно услышала от старой Фруа, слова, что придавали ей смелости в эти тяжёлые дни:

-Ты сильная, ты справишься.

В последний раз обняла сестру, смахнула слёзы с глаз, окинула взглядом толпу знакомых лиц, что пришли с ней проститься, и посмотрела на сурового воина, что уже успел со словами благодарности передать пустую флягу её отцу и оседлать ящера.  Со словами: «Пора», он медленно подъехал к ней, толпа взволнованно расступилась. Воин помог ей взобраться в седло позади себя и сказал:

-Поедем быстро, поэтому прикрой лицо шарфом, чтоб не дышать дорожной пылью. Крепко держись ногами за Пятнистого, а руками за меня и постарайся не свалиться, падать на землю больно, – с этими словами он наклонился вперед и с силой ударил ногами по бокам зверя. Почувствовав команду, ящер рванул с места. Скорость была такой большой, а толчок  таким резким и неожиданным, что девушка чуть не вылетела из седла, но успела крепко вцепиться  ногами и руками, а потому усидела. От адреналина, закипевшего в её крови в этот момент, она даже не сразу сообразила, что уезжает навсегда, а когда очнулась и оглянулась назад, её родной город уже скрылся вдали, а она даже не успела взглянуть на него в последний раз, попрощаться.

Пустынный ящер всё нёсся вперёд, быстро переставляя тонкие лапы по раскалённому песку степей. Горячий ветер,  вперемешку с пылью и песком, постоянно дул в лицо, от него немного спасал только натянутый до самых глаз шарф. Мышцы у девушки были постоянно напряжены и уже начинали болеть, так как приходилось крепко держаться всем телом на постоянно дергающемся и мчащемся вперёд с огромной скоростью подвижном чешуйчатом теле.  Её дыхание участилось, а сердце бешено стучало в груди. 

Рейна никогда ещё не испытывала таких сильных физических нагрузок, хотя была просто пассажиром верхом на пятнистом ящере. Спина начала болеть, руки и ноги сводила судорога, она не помнила, как долго они едут, что б как-то унять боль и усталость в мышцах, девушка закрыла глаза и попробовала сосредоточить свое внимание на дыхании, так как чувствовала, что уже начинает задыхаться и ещё немного и свалится в обморок. Она резко вдохнула и попробовала медленно выдохнуть, но у неё не получилось медленно,  и Рейна попробовала снова, и снова. Постепенно снижая скорость выдохов и частоту вдохов, она смогла выровнять дыхание, насытить лёгкие и кровь воздухом, успокоить  бешено бьющееся сердце, но боль и усталость в мышцах от этого никуда не исчезли. Постепенно она перестала чувствовать и думать о чём либо, кроме больного тела, словно провалилась в мутное забытье, продолжая машинально держаться за спину всадника и дышать. Девушка мечтала только об одном - чтоб эта чудовищная езда скорее прекратилась.

Так они проехали ещё три часа, почти целую вечность, потом скорость бега ящера стала замедляться и, постепенно, он остановился. Рейна открыла глаза и попробовала пошевелиться. Слабое движение отозвалось болью в деревянных мышцах. Они остановились возле небольшой реки, берега которой поросли густой тёмно-зелёной травой. Тодохин уже четыре часа как появился на небе, а Эхнил постепенно приближался к зениту.  Стояла жара, в лицо дул горячий ветер, но песков вокруг не было, вместо них до горизонта простиралось море сухой травы, очевидно, они уже бежали по степи Хуурай. От красоты этого зрелища у Рейны перехвалило дух и она на несколько мгновений забыла о боли, вдохнув сладкий пьянящий аромат трав.

Хамт Ган спешился и осторожно снял девушку со спины ящера. Ощутив твердую землю под ногами, Рейна попробовала встать самостоятельно, но тут же упала. Тело её не слушалось и нещадно болело, она осталась полулежать на траве, не в силах подняться. 

Воин отвел Пятнистого к реке, что б тот напился воды, а сам умылся и принес Рейне флягу, полную прохладной живительной влаги. Только когда фляга оказалась у неё в руках, она поняла, как же сильно ей хотелось пить, и мгновенно  припала к воде. Хрипло сказав: «Спасибо» - она вернула пустую флягу.

Воин сел рядом и задумчиво сказал:

-Первый раз вижу, что б девушка, не посещавшая армейские тренировки с раннего детства, смогла так долго продержаться в седле без передышки, признаться, я очень удивлен, – и задумчиво спросил. – Вы все в Элсерхеге такие выносливые?

На что девушка ответила:

-Не знаю, но у меня всё тело ноет и я не могу подняться…оно меня не слушается…-  сказала она тихим бесцветным голосом, всё-таки бессонные ночи и стрессы прошедших дней, да и эта сумасшедшая езда выжали из неё все силы.

-Ладно, передохни немного, а потом нам придется продолжить путь. Ехать ещё примерно двадцать часов и за это время мы сделаем только три передышки. Поэтому, мой тебе совет, разомни сейчас свои мышцы, походи, сделай растяжку, иначе сама не доедешь, и мне придется тебя везти как мешок с холимой, - после этих слов он помог ей подняться на ноги и показал, как правильно разминать затекшие мышцы.

Превозмогая ноющую боль, она несколько раз повторила все упражнения, которые он ей показал. Постепенно тело стало её слушаться, а судороги стали уходить. И тогда Рейна почувствовала голод, всё-таки у неё уже два дня маковой росинки во рту не было - не было аппетита, а теперь вдруг появился. Достав из сумки пирожок с холимой, она с большим удовольствием его съела. Потом подошла к реке, выпила прохладной воды, умылась и вновь почувствовала себя человеком, а не смутным его подобием, которым была буквально полчаса назад.

Придя в себя, девушка  смогла хорошо осмотреться вокруг. Они находились на берегу небольшой, но чистой и быстрой речки, видимо ответвления Тургена. Вокруг были только травы, высохшие высокие белые стебли прогибались под жарким ветром, а возле самой кромки воды попадались сочные, тёмно-зелёные живые листья и стебли.

Увидев,что Рейна уже способна ехать дальше, сопровождающий оседлал ящера и протянул ей руку, что б она забралась в седло позади него и сказал:

-Сейчас песок и пыль в лицо лететь не будут, поэтому можешь не закутывать лицо шарфом, если хочешь,- и зверь снова резко рванул с места вперёд, повинуясь команде всадника.

В этот раз девушка была готова и держалась крепко, поэтому не испугалась и во все глаза смотрела, как вокруг стремительно проносится пейзаж. Пробегая мимо высоких сухих стеблей трав, зверь поднимал в воздух тучи пушистых семян и ветер, подхватывая их, стремительно уносил вдаль, словно сонмы маленьких бабочек. Девушка зачаровано смотрела им вслед.

А потом сухие травы сменились серо-голубыми каменными россыпями, вдали стали виднеться горы с заснеженными шапками и одной одинокой высокой вершиной. Девушка узнала в ней  спящий вулкан Унтаж Дел.   Вокруг не было ни души, ветер стал прохладнее, кое-где попадались лужи талой воды, а в тени больших чёрных валунов белел снег. Вдруг ветер стал холодным и колючим, и девушка почувствовала уколы снежинок на своем лице, небо заволокла чёрная туча. Хамт Ган грубо выругался и с силой пришпорил Пятнистого, попутно меняя направление вправо и громко сказал, силясь перекричать воющий ветер:

-Придётся делать крюк, нам нельзя в эту тучу, это верная смерть, поэтому держись крепко.

Пустынный ящер побежал так быстро, как до этого ещё не бежал, на такой скорости даже дышать было трудно и приходилось прилагать не дюжие усилия, что б только удержаться на нём. Ветер бил в лицо, заставляя всё тело содрогаться от холода. Пятнистый во весь дух бежал вперед, туда, где заканчивалась чёрная туча, и виднелось ясное небо. Зубы стучали от холода, шарф и волосы покрылись изморосью, но вдруг в лицо ударил яркий солнечный свет и ветер сменил направление. Он уже не дул в лицо и не сыпал снегом, а спустя десять минут езды стал ощутимо теплее.  Воин облегченно вздохнул и пустил зверя тихой рысью, что б дать ему возможность перевести дух,вокруг снова простирались травы.

Следующие два часа они ехали по бескрайней степи Хуурай, иногда поднимая тучи брызг, когда пробегали по руслам мелких ручьёв и проток, вытекающих из Тургена, и образующих целую речную сеть. А когда Эхнил стал приближаться к закату, они сделали небольшой привал. Рейна уже самостоятельно смогла слезть с седла и тут же принялась разминать затекшие конечности, воин одобрительно на неё посмотрел. Его удивляла стойкость и сила духа этой девушки, трудно было представить, что она не проходила военную подготовку.

Подойдя к небольшому ручью, они утолили жажду, затем перекусили и отдохнули возле прохладного водоёма ещё немного. После легкого ужина Рейну стало клонить в сон, всё же она уже давно не спала, после похорон брата сна не было ни в одном глазу, поэтому она была очень измождена. Увидев, что у девушки слипаются глаза, Хамт Ган насмешливо спросил:

-Не рано ли баиньки? Эхнил  ещё не сел, а ты уже носом клюёшь, так мы не доедем до темноты, а ночевать в степи сомнительное удовольствие…- и он на неё выразительно посмотрел.

-Извините, просто разморило, давно не спала, ничего, до темноты я продержусь, - робко ответила девушка.

-А у тебя и выбора нет…- холодным голосом сказал воин. – Ладно, пошли, только в этот раз поедешь спереди. Что б уж точно не уснула.

Мчаться на бешеной скорости, сидя спереди, было страшно, но всю сонливость как рукой сняло, держаться приходилось только ногами, так как в руках она держала повод. Хамт Ган, сидевший сзади, походу дела учил её управлять ящером, и, меньше чем через час, она сама смогла направлять зверя в нужную сторону, переходить на резвую и на тихую рысь. Это был захватывающий опыт, девушка даже начала получать удовольствие от поездки, она настолько увлеклась путешествием, что даже не вспоминала о родных, которых навек покинула и об усталости, охватившей её тело.  

-Не знала, что на свете бывают такие дивные звери, такие как Пятнистый! – громко сказала Рейна, силясь перекричать ветер.

-Этот зверь выращен колдунами Завета Босгарена, таких в мире ещё около тридцати, он очень быстрый и выносливый. Ехать на нём большая честь, - с гордостью произнес Хамт Ган.

Говорить во время поездки было трудно, поэтому оба надолго замолчали. А ещё через  четыре часа пути, когда Эхнил скрылся за горизонтом, а Тодохин стал клониться к закату, они увидели вдалеке далёкие холмы, горы  и огромный город, раскинувшийся в их преддверии, обдуваемый всеми степными ветрами.  Это был Тевхот, город, представляющий собой один огромный тренировочный лагерь Армии, можно сказать её сердце. Здесь находилось центральное управление Армией во главе с генералиссимусом Еренхий Дайчином и целая сеть тренировочных лагерей различных уровней и военных казарм.

Недалеко от города они спешились и Хамт Ган пересел вперёд, объяснив это тем, что по правилам ей не положено ехать спереди, и попросил особо не распространяться о том, что научил её ездить верхом на Пустынном ящере.  Они въехали тихой рысью в город через центральные ворота, и Рейна сразу же почувствовала, что находится в армии. Воздух здесь пах металлом, кровью и потом. Сильные ветры, дувшие со стороны степей и спускавшиеся с гор,  завывали в каменных переулках, и доносили с тренировочных арен лязг металла, стук дерева и воинственные кличи. Девушка чувствовала себя здесь очень неуютно и всё сильнее куталась в шарф.

Поднявшись по безлюдным переулкам на вершину холма, Хамт Ган остановил Пятнистого возле большого здания, сложенного из бледно-жёлтых каменных глыб, с большой красной куполообразной крышей и, оставив зверя возле входа, вошел в широкий проём. Рейна устало последовала за ним. Она уже почти ничего не соображала из-за накатившейся на неё усталости.

Они подошли к столу, за которым сидел пожилой лысый мужчина в окружении книг и свитков, возле него на полу стояла огромная стопка глиняных табличек. Ещё никогда Рейна не видела столько бумаги, она-то училась писать на глиняных табличках, так как бумага была очень дорогой. «Но видимо Армия может себе позволить вести важные записи на бумаге» - подумала девушка, ей очень захотелось подержать настоящую бумагу в руках.

В это время Хамт Ган отрапортовал:

-Сопровождающий Хамт Ган, доставил Рейну Рус, тридцать пять лун отроду, из Элсерхега.

Старичок подслеповато на него посмотрел и принялся шуршать бумагами, видимо ища необходимый свиток. Провозившись так долгие семь минут, за которые Рейна уже успела задремать стоя, он вдруг резко воскликнул тонким голосом, от которого девушка тут же проснулась:

-А, нашел, вот подпишите здесь…и здесь…а теперь вот здесь поставьте категорию выносливости, - сопровождающий взял угольную палочку и привычно расписался в положенных местах, потом внимательно посмотрел на Рейну и вывел чёткую двойку в графе выносливость. -Хорошо, так, посмотрим…- бубнил про себя дед, перетаскивая стопки глиняных табличек. - Тридцать пять лун, вот они…так…категория выносливости…так, стоп, а почему вторая? – удивленно заморгал старик и посмотрел начала на Рейну, а потом на воина.

-Она же второй ребёнок? И не обучалась военному делу, как же выносливость может быть такой высокой?- спросил он Хамт Гана, на что тот ответил:

-Сам удивляюсь, но так оно и есть, за весь день мы сделали только две коротких передышки, да ещё и крюк из-за бури возле Унтаж Дела пришлось совершить, а потом неслись как угорелые. Поэтому и поставил такую оценку.  А что, есть сомнения в моей объективности? - и сопровождающий сурово на него посмотрел.

Только после этого Рейна поняла, как хитро в Армии совместили транспортировку до лагеря  с испытаниями на здоровье и выносливость. Правда она до сих пор не понимала, в чём разница между категориями и какое это имеет значение.

Немного поразмыслив, старик продолжил:

-Что ж, мне же проще, как раз осталось одно свободное место в подходящем по возрасту отряде под номером два-триста пятьдесят два. Так, Рейна Рус, подойди сюда, распишись здесь и здесь… ну же… живее, я не собираюсь тут до ночи с тобой  возиться, - проворчал он, а Рейна вскипела, она замешкалась только на секунду, а он до этого целую вечность копался в бумагах, но ничего не сказала. Зато, наконец, смогла потрогать настоящую бумагу. Она оказалась на ощупь сухой и шершавой,  девушке очень понравилось держать её в руках.  Неумело поставив закорючки в нужных местах, она отдала бумагу писарю. Проверив, всё ли правильно, старик свернул свиток, и отложил на полку сзади, потом взял маленькую глиняную табличку, нацарапал там что-то, поставил печать и, взяв её большими металлическими щипцами, медленно вышел из-за стола и подошёл к другому столу, стоящему в стороне. На том столе не было ни свитков, ни гор табличек, а лежали только четыре небольшие разноцветные пластины, на одну из которых он и положил табличку. Через минуту влажная глина высохла и посветлела, старичок ловко подцепил табличку щипцами и перенес на соседнюю пластину, через несколько мгновений табличка стала раскалённой докрасна, а потом и засветилась как Эхнил. Девушка смотрела на это действо как заворожённая, это была магия, заколдованные пластины, а старик использовал это чудо с таким лицом, словно жарил лепёшки.

После того, как табличка раскалилась почти добела, дед щипцами перенёс её на соседнюю  пластину, и она тут же стала быстро остывать. Последняя четвертая пластина остудила  обожжённую глину окончательно, и теперь красный глиняный черепок стал очень прочным, а надпись и печать на нём невозможно уже ни стереть, ни подправить. Эту тёплую табличку  старик вручил Хамт Гану, который тут же спрятал её в нагрудный карман.

-Казарма ПБ - тысяча шестьсот восемьдесят пять, - сухо сказал старичок и снова уткнулся в свои бумаги.  Буркнув слова прощания, сопровождающий, а за ним и Рейна, вышли из здания.

Хамт Ган отвёз её по уже тёмным улицам до казармы, после чего передал до смерти уставшего новобранца коменданту  и, пожелав выжить во всех битвах, скрылся в темноте. Комендант, суровая крупная женщина, не задавая лишних вопросов, провела девушку в небольшую неосвещённую комнату с нишами в стенах, в которых уже спали люди, указала на единственную свободную нишу, дала тонкий матрас и одеяло. Кое-как постелив себе постель непослушными руками, девушка рухнула в неё, не раздеваясь, даже сумку с плеча не сняла и тут же уснула.