Онлайн чтение книги Я стала матерью злодея I Became the Villain's Mother
Глава 23. Алкоголь — лучшая смазка жизни; прошлое Альфреда

— Ваша Светлость, — совершенно серьёзно обратилась к нему я, — я не знаю, как верно с вашей точки зрения ответить на этот вопрос. Как Виола Д’Анкастер, вернее как Виола фон Лихтенштейн, я живу уже почти третий месяц. Потому, здраво рассуждая, я — Виола. — И взмахнула рукой, чуть кивнув головой, прося тем самым переформулировать вопрос.

Альфред скорчил гримасу. Его красивый лоб исказила глубокая морщинка.

— Как по мне, я задал вполне очевидный вопрос. И на него существует определённый ответ. Который я и жду.

— Ну, так скажи мне, как отвечать, и я отвечу, — нахмурилась я.

По ощущениям Альфред сейчас боролся с желанием или придушить меня, или чем огреть по голове, или ещё с чем в подобном стиле. Сложив пальцы в замок, он прожигал во мне дыру своими алыми очами. Это было бы невероятно сексуально — такой голодный взгляд, вот только Его Светлость желал скушать не совсем меня не совсем в том виде, в котором бы хотелось.

— Хорошо, — сдалась под тяжестью его взора я, — если ты хочешь конкретики, то я не изначальная Виола, а нынешняя. Лучше это воспринимать так. Ибо я — Виола.

— Надо же, мы сдвинулись с мёртвой точки! — недобро так рассмеялся Альфред.

Повеяло лютым холодом. Мне стало не по себе, но пришлось делать фейс кирпичом. Что ж, раздражать окружающих меня людей и не отвечать прямо — дурная привычка.

— Упорства мне не занимать. Особенно когда необходимо сделать что-то бесполезно-идиотское по мнению окружающих. На такие вещи сил никогда не жалко, — пожав плечами, посетовала я.

Былая серьёзность скатилась куда-то в выгребную яму.

Поднявшись с софы, чувствуя, как с меня не сводят взгляда, я прошла от стола до окна и там остановилась.

— Альфред, я понимаю ситуацию и твоё беспокойство. Непонятно кто занял тело твой жены и матери Эдварда. Но я не знаю, как ответить на твой вопрос. Сейчас я — Виола, и если вдруг перестану ей снова быть, то… — голос предательски дрогнул, — всё равно не смогу вернуться к тому, кем была в прошлом. Моё тело мертво. Прошлая я мертва. Но в одном я могу тебе поклясться на чём угодно и чем угодно: я не желаю зла ни Эду, ни тебе. А вот леди Любеллу я мечтаю хлопнуть, если честно.

Этот монолог дался мне довольно тяжело. Я не помню где и как я умерла, просто знаю, что мертва, а это мир книги, которую я когда-то читала. Или похожий. Чёрт разберёт. За этими относительно мирными днями я забыла, что являюсь попаданкой. Последний припадок и лечение Джека очистили мой разум. Одно дело знать, что ты — попаданка, наблюдать за всем будто со стороны. Но когда я едва вырвалась из лап второй смерти благодаря Джеку… Меня вновь окунуло с головой в реальность.

Возврата нет. Прошлого мира нет. Всё происходящее здесь и сейчас — в настоящем. И я начала ценить то, что у меня есть.

Скрипнул стул. Я обернулась. Альфред откинулся на спинку стула и устало смотрел в потолок.

— Если честно, я ожидал услышать не совсем это.

— Если честно, я сперва хотела в лоб вывалить на тебя всё, что думаю, но сам видишь, что вышло в итоге, — грустно улыбнулась я, обнимая себя за плечи.

— Даже не знаю, хорошая это черта или плохая…

Я с подозрением уставилась на Альфреда:

— Как бы там ни было, ты же не собираешься разводиться или… Убирать «меня»? Подозреваю, что можно.

— Тебя это страшит? — почему-то мигом повеселел Альфред.

— Что бы ты там не задумал — нет, нет и ещё раз нет!

Послышался тихий смех. Я же обиженно надулась.

— Удивительно, но с того момента, как мы познакомились, я смеюсь чаще обычного. Пусть я и слыву в столице повесой, но за мной закрепился угрюмый образ.

— До чего же скучно ты живешь, — в ответ фыркнула я.

Но между нами повис нерешённый вопрос, уверена, на который Альфред хотел бы получить ответы. За этими шутливыми пикировками он подбирает ключик к решению этого нюанса. Как я уже успела приметить, Альфред сперва собирает информацию, и только уже потом действует, как придёт к каким-то выводам. И я понимала одну простую, но суровую вещь. Будь на моём месте кто-то другой, не занимай я тело Виолы, действовал бы Альфред иначе, а не сюсюкался со мной. Да, он мне симпатизирует, я это чётко осознаю, но дело-то в том, что занимаемое мною тело — Виолино.

Я решила пойти Альфреду навстречу.

— Ал, не нужно ломать голову хождениями вокруг и около. Если ты желаешь знать кто же я такая, то я совсем не против. Но рассказывать бесполезно, ты мне просто не поверишь. Есть какой-то способ заглянуть в мои воспоминания с помощью магии? Естественно, не в ущерб мне.

Удивлённо подняв бровь, он подпёр ладонью щёку. Снова этот изучающий взгляд, не на шутку тревожащий меня.

— Ты уверена? — Он поднялся со своего места. — Заметь, ты сама предложила.

— Я и не отказываюсь от своих слов, — тут же нахохлилась я.

Альфред поравнялся со мной. Роста мы были почти одинакового — он был невысоким мужчиной средней комплекции, а я ещё и на каблуках. Уровень моих глаз был чуть ниже его, но всё равно я могла свободно смотреть ему в лицо.

Чуть грубоватые мозолистые пальцы легли мне на щёки, вынуждая придвинуться к Альфреду ближе. Я не сопротивлялась.

— И всё же, как мало ты знаешь о магии. Я нахожу это странным. — Прозвучало несколько неожиданно. Я опешила:

— В каком смысле?

— Что ж, ты точно не очередной шпион. Это не может не радовать.

— Мне приятно, конечно, но с чего такая уверенность?

— Для шпиона ты слишком некомпетентна. Ты тогда даже не поняла, что каминная полка ничего и не показывала. Мой кабинет и мои покои — то, куда не в силах проникнуть даже самые сильные маги. Их охраняет родовая магия, о которой тебе, как шпиону, было бы известно.

Я мысленно вернулась в ту ситуацию с испорченным чернилами платьем и начала восстанавливать череду событий. И правда, с чего это я поверила, что кто-то прослушивает кабинет герцога? Будь Альфред таким идиотом, поместье бы не полнилось шпионами разных фракций. А та записка… Кто знает, может, у него тут полно таких припрятано? Как раз разводить лохов вроде меня.

— Вредитель, — пробормотала я тихо-тихо, но Альфред услышал:

— Вовсе и нет. Но ты так очаровательно повелась на обман, что я не смог сдержаться.

Я слегка стукнула его кулаком в грудь.

— Тоже мне… Хотя ладно. Возвращаясь к наболевшему. Что ты сейчас будешь делать? Ну, чтобы я морально подготовилась?

— Сперва-наперво наложу чары, препятствующие смешению сознаний. А затем воспользуюсь заклинанием, проникающим в чужие мысли. От тебя требуется чётко и в образах представлять то, что ты хочешь мне показать. Есть вопросы?

— Да куда уж. Уж на что, а на воображение у меня никогда не было нареканий…

Альфред не стал ничего отвечать. Вместо этого перед глазами мелькнули жёлтые вспышки, поднимающиеся откуда-то снизу вверх точно мыльные пузыри. И да, я почувствовала, что мои мысли соединены с мыслями Альфреда. Так сказать, мы на одной радиоволне.

Я не мелочилась. Если уж объяснять, что я попаданка из другого мира, то по полной программе. Я вообразила тёмную бесконечность Вселенной с мириадами звёзд. Из рукава Ориона образы сменились на Солнечную систему. Вокруг пышащего жаром Солнца по своим орбитам вращались планеты.

«Я прибыла с планеты Земля, — мысленно обратилась я к Альфреду.— Она вращается вокруг Солнца, этого огромного огненного братца, которого ты видишь аккурат посерёдке. Где-то около 108 000 километров в час, если верно помню».

Земля повторила мои слова и пролетела вокруг Солнца.

«Полный оборот происходит за 365 дней — один год. Всего в Солнечной системе восемь планет, и ещё есть их спутники, карликовые планеты и астероиды».

Я подумала о Меркурии, как о самой близкой к Солнцу планете, решая ознакомить Альфреда с тем, что узнают дети в моём мире в юном возрасте. Затем — о Венере. И после возникла «голубая планета», Земля.

Совершенно внезапно наша связь была разорвана. Альфред отстранил меня на вытянутых руках. Его глаза были чуть ли не размером с блюдца.

— Ч-что… это?.. Что ты только что…

— Тяжеловато для восприятия, да? — улыбнулась я, вглядываясь в голубизну его глаз. — Но ты ведь и сам хотел знать, кто я такая? Или это слишком для тебя?

Вместо ответа наши лбы соприкоснулись, и я вновь ощутила связь наших сознаний. Решив, что с космосом для первого знакомства достаточно, представила земной шарик и мысленно раскрутила его, игнорируя ненужные мне материки. Во всю ширь раскинулась Евразия. Я выделила мою страну и мой город, мысленно рассказывая, где именно родилась.

Моя улица дом. Такой родной дом. Моя… Семья. И прошлая я.

Сидя посреди своей комнаты, откинувшись на спинку старенького компьютерного кресла, я помахала рукой Альфреду.

«Привет?» — с улыбкой обратилась я к нему.

Альфред стоял посреди моей комнаты. На самом деле в родительской квартире, а не в моей, где я жила незадолго до смерти, не ступала нога мужчины за исключением моего отца. И видеть Альфреда в его неподходящей к современной обстановке одежде было даже забавно. Будто он явился ко мне прямиком из костюмированного шоу.

«Удивительно… — оглядываясь по сторонам, ответил Альфред. — Или ты хорошая фантазёрка, или…»

«Выгляни в окно», — посоветовала я.

Альфред облокотился на мой любимый с самого детства подоконник, глядя сквозь современные, совсем не мутные стёкла на окружающий мир. Знакомо стояла огромная вековая береза, достающая кроной до окон четвёртого этажа, на котором я и жила. Пейзаж раскидывался на старенькие здания и площадку детского садика. Справа маячил чёрный выход супермаркета. В кладовке менеджер магазина, тучный мужик и знакомый моих родителей, приговаривал бутылку водяры.

«Слишком… Реалистично»,  — повернувшись ко мне, растерянно проговорил Альфред.

И я переместила нас в центр города, где среди сотен туристов даже в будний день было негде протолкнуться. Не давая Альфреду передышки, я бросала его из одной точки города в другую. Показывала близких мне людей, которых больше никогда не увижу, родные места. И… моих родителей.

В следующий миг наша связь разорвалась уже с моей стороны. Вспомнив в красках свою прошлую жизнь, мне стало так одиноко. Так грустно. Меня скрутило в рыданиях. Я скучала. Ох, как же я скучала. Родные лица. Их образы снились мне в последние дни по ночам. Меня разрывало от осознания моей бессовестности. До приступа я их почти и не вспоминала. А тут…

Пришла в себя я в объятиях Альфреда на софе. Он перебирал мне волосы и гладил по голове как малого ребёнка. Когда я чуть успокоилась, Альфред нежно поцеловал меня в висок.

— Одними извинениями я не отделаюсь, но… Прости? — обратился он ко мне заискивающе.

— За что же?

— За то, что заставил всё это вспомнить.

Я уткнулась носом ему в шею и шмыгнула. Наверное, выгляжу зарёванной и безумно страшной. Ни одной бабе не идёт опухшая рожа, информация из проверенного источника.

— Прощу, но только если расскажешь о себе, — пробурчала я ему в плечо.

Тяжёлая ладонь легла мне на спину. Было так приятно. Одиночество постепенно отступало в сторону.

— Хорошо. С чего мне стоит начать?

— Начать нам стоит с того, что мне нужно выпить. Алкоголь — лучшая смазка жизни. — Отстраняясь от Альфреда, я вытерла рукавом нос и принялась промакивать глаза. Хорошо ещё без макияжа после болезни хожу, иначе бы было всё совсем жутко и грязно.

— Снова опустошишь мои запасы? — усмехнулся Альфред.

— А то.

Ссадив меня с колен, Альфред отправился к серванту и достал оттуда довольно знакомую бутыль.

— Меня удостоили того самого ликёра. Я польщена, прям совсем-совсем…

Ухмыляясь, Альфред плеснул в бокалы ликёра; мутная жидкость переливалась в тарах, так и подбивая меня попробовать это отменное пойло. Алкоголь всегда был моей слабостью. Когда я съехала от родителей, то после работы с пятницу на воскресенье коротала время за бокальчиком того или другого под хорошую закуску.

Я подняла свой бокал и чуть пригубила. Напиток был крепким. Тут же дал в нос и обжёг горло, после чего окутал жаром пищевод. Это было приятное чувство. Выпивка отменная, от дерьма бы прошибло, но не так. Альфред достал из ящика стола портсигар и выудил толстую папиросу.

— Не против? — спросил он.

Я покачала головой и глотнула ликера. На языке чувствовался дубовый привкус вперемешку с пряностями.

Альфред закурил, помахал ладонью перед лицом, разгоняя дым, и поинтересовался:

— Так что ты хочешь узнать обо мне?

Хотела я узнать многое. И об Альфреде-герцоге, и об Альфреде-мужчине.

— Давай сперва о делах? — предложила я. — Расскажи мне, с чем мне придётся столкнуться как твоей жене. Я хочу знать, чем смогу тебе помочь в дальнейшем.

Мы проговорили до часу ночи.

Из разговора я узнала следующее: есть две фракции, которые соперничают за номинальную власть при императоре. Герцог (мой Альфред) — интересная личность. Он достаточно влиятельная фигура, чтобы интересовать тех и других. Однако, все знают, что он занимает нейтральное положение при дворе и не осмеливаются открыто заманивать его на свою сторону — чтобы не спровоцировать ответные действия противников.

Нейтральная фракция не заинтересована в политических интригах, хотя её члены частенько становятся как участниками, так и жертвами таковых. Номинально все «нейтралы», как и члены двух других фракций — подчиняются императору. Ирония заключается в том, что Альфред по факту в подчинении у императора, своего кровного дяди, не только формально…

Как это выглядит на деле?

Так как нейтральная фракция не примыкает ни к одному из двух правящих домов, их по факту относят к императорской фракции. Это супер удобно для Альфреда, так как он буквально работает на императорский дом, выполняя разнообразные поручения. И это ни у кого не вызывает вопросов, так как на бумаге он работает на императорский дом.

В общем, он спрятал всю свою деятельность, просто выложив её на самое видное место. Дядюшка, какими бы качествами он не обладал, явно понимает, что какой бы дом не победил в противостоянии, они вполне могут задуматься о смене правящей династии, и вовсе не хочет однажды проснуться задушенным подушкой. Потому Альфред вполне себе явственно вставляет палки в колеса то тем, то другим. И подается это так естественно, что его земли до сих пор никто не спалил.

То он как обычный глуповатый дворцовый вельможа срывает тайную встречу, то аккуратно сбивает своей каретой нерасторопного курьера. Ну, мало ли. За всей этой эксцентричностью и даже девиантностью кроется жесткий расчет и поддержание баланса между придурками из правящих домов. И все идет хорошо до тех пор, пока император не соображает, что пора бы ему избавиться от одной фракции и поглотить вторую, так как императорская фракция трещит по швам, теряя одного вельможу за другим. Он понимает, что даже не побеждая в этом противостоянии в скором будущем его скинут и устроят настоящую междоусобицу за опустевший трон.

Ага, то, что я застала в романе. Переворот власти и императрица-консорт. Вот только Альфреду невдомёк, что всему этому будет способствовать его смерть, если таковая случится. Руками Эда или кого другого. Альфреду нельзя умирать, я поняла. Иначе всякие тараканы повылезают. Интересно, а среди них есть попаданцы и возрожденцы?

Как бы там не было, император поручил Альфреду раздавить наиболее нелояльный дом и подчинить тех, кто более-менее. Однако, в процессе расследования он понимает, что они все, включая дядю императора, те ещё твари. Каждый по-своему, что, впрочем, неудивительно. Потому он потихоньку собирает четвертую силу, но не все так просто. Шпионы наводнили его дом и мешают планам.

— Ты не устала? — стряхивая пепел с очередной папиросы, поинтересовался Альфред.

— Я не против переместиться в кровать, если ты понимаешь, о чём я, — подмигнула ему я. Влитый в меня алкоголь добавил мне игривости.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — хмыкнул Альфред и притушил папиросу о мраморную статуэтку на своем столе. Лишка хватила не только я, ха-ха. Кто-то мало того, что обкуренный, так ещё и слегка пьян.

Поцелуй был глубоким и со вкусом крепкого табака. Смешавшийся с ароматами парфюма и тела, запах добавлял Альфреду необычности.

— Знаешь, — расцеловывая мне щёки, поделился своими пьяными мыслями он, — тебя увидел, так и пропал: эти твои странные речи и чертята во взгляде. Не женщина, а лето солнечное. И зелень в глазах — такая же летняя. Моя жена понравилась мне с первого взгляда на портрет, но когда встретил тебя в теле жены… Позабылись и переживания из-за Колин…

Мне стало дюже интересно, что это там ещё за девка по имени Колин, но Альфред слишком классно целовался. Да и так приятно было слышать, что ему понравилась именно я.

Не разрывая поцелуя, он вынес меня из кабинета и, вернув барьер обратно на дверь, мы вломились в его комнату. Распластав меня на кровати, Альфред принялся бороться с завязочками моего платья. К слову, безуспешно. Он не был привычен к женскому гардеробу (впрочем, как и я). Во весь этот ужас меня облачала Роза.

Когда верхнее платье полетело куда-то в угол комнаты, заброшенное Альфредом, я прильнула к его обнажённой груди и ткнулась губами ему в губы. Поцелуй вышел глубоким. Альфред терзал мои рот и язык, пока я не начала задыхаться. Посреди этого безобразия он ухитрился задрать мне подол нижнего платья и запутаться пальцами в этих проклятых панталонах, будь они не ладны!

Пока Альфред воевал с моим нижним бельём, я вновь вернулась мыслями к Колин. Я довольно быстро бросила роман почти в самом начале, и про прошлое Альфреда мне почти ничего не известно. Да и то, весь костяк добыт уже мною с момента попадания в Виолу.

Почему я не слышу о других родственниках Альфреда? Почему со всеми делами короны разбирается он? И кто такая эта Колин, мать вашу?!

— Ты уверена, что хочешь узнать о Колин именно сейчас? — таки сорвав с меня панталоны и прильнув губами к нежному местечку над кругляшом пупка, спросил Альфред.

Я поняла, что последнее спросила вслух. Зарываясь пальцами в его мягкие, почти что шёлковые волосы, кивнула. Затем сообразила, что он не видит, и сказала вслух:

— Да. Столько о политике, о твоём дяде, но где все остальные? И что за Колин? Не похоже, что она кто-то вроде Любеллы. Так кто она?!

Альфред приобнял меня за живот, смыкая руки у меня за спиной, и толкнул на постель.

— Ты зря переживаешь. Колин мертва, как и мои отец, младший брат и сестра. У нашей семьи много врагов. Это был "несчастный" случай, — приговаривал он, вытворяя пальцами непотребства, разжигающие внутри нешуточное пламя. — Если желаешь, могу показать одно воспоминание, которое перечеркнёт у тебя всё желание интересоваться предыдущими Лихтенштейнами.

— Хочу. Мне нужно.

За этим праздным разговором, Альфред подмял меня под себя и оказался сверху. Глаза вновь сияли алым, но вовсе не сея ужас. Вот сейчас меня точно хотят скушать именно так, как я и хочу.

Альфред плотоядно облизал губы; мелькнул юркий кончик языка, который ещё совсем недавно шарил у меня во рту, вырывая из груди рваные хрипы.

— Что ж. Хотела — получи. Только… — придвинувшись к самому моему уху, прошептал Альфред. — За последствия я не отвечаю. Запомнила? И извиняться придётся уже тебе.

Я рассеянно кивнула, чувствуя проникновение. Альфред не мог похвастаться высоким ростом и крупной фигурой, зато размеры там, где нужно, были в самый раз. И посреди этого отличного ощущения меня втянуло в его воспоминание.

***

Я обнаружила себя перед зеркалом. Из отражения на меня глядела юная версия Альфреда — очаровательный юноша с зачёсанными назад тёмными волосами.

Застегнув последнюю пуговицу, Альфред проверил время, после чего, убрав карманные часы обратно в нагрудный карман мундира, надел сверху епанчу. Взгляд с озорного превратился в цепкий, почти орлиный.

Род Лихтенштейнов уже несколько сотен лет руководил структурами, которые боролись с магической контрабандой, и заведовал королевской контрразведкой, трудясь на благо Короны. Всегда на виду, всегда на слуху, Лихтенштейны должны были быть идеальными от внешнего вида до поведения, не смея посрамить их древний род. С самого детства Альфред, как старший сын и единственный наследник, рос в суровых условиях, и лишь дурак мог ему позавидовать.

Я ощущала себя как Альфред. То было странное чувство несовпадения.

Альфред не хотел всё это вспоминать, но воспоминание продвигалось дальше. Неотвратимо в прошлое.

Внутри всё сжималось. Плохое предчувствие никак не желало покидать меня. Альфред провинился, и его отец это просто так не оставит. Буквально спустя пару минут после инцидента ему пришло письмо по магическому каналу с птицей, в котором его вызывали в столичное поместье семьи Лихтенштейн.

«Отец знает. Знает и уже наверняка выбрал для меня наказание», — юный Альфред чуть паниковал. Его отец, герцог Арчибальд фон Лихтенштейн, был страшным человеком, которого Альфред не боялся, но опасался. Вопрос был в следующем: удастся отделаться отработкой и поимкой упущенной гильдии убийц, или же его ожидает ссылка. Учитывая, что это первое задание.

У парадного входа в столичный особняк его никто не ждал.

Альфред скрипнул зубами. Он ненавидел этот кошмар, мучающий его годами.

— Какой радушный приём… — забеспокоился юный Альфред, покидая экипаж.

Он прошёл в дом. Было непривычно тихо, челяди не наблюдалось.

Я переносила вместе с Альфредом весь букет его эмоций: ненависть, затаённую надежду, страх и радость от предстоящей встречи. Такие противоречивые, но настоящие.

Альфред прикрыл глаза, читая по воздушным потокам местоположение семьи. Они нашлись в гостиной, и, что самое странное — слуги и дворецкий находились там же.

Альфред сглотнул. Сглотнула и я.

Гостиная встретила его чаепитием. Слуги стояли у стен, образуя подобие ограждения. В креслах восседали Лихтенштейны: герцог Арчибальд со своей новой женой — герцогиней Колин, младший сын почтенный Гилберт и леди Линнет, недавно дебютировавшая при дворе.

Альфред же не мог не смотреть на новую герцогиню. Колин в свои сорок лет была всё так же бесподобна. Казалось, время её ничуть не тронуло. Золотые кудри обрамляли точно кукольное лицо, на фоне которого ярко-синие глаза сверкали сапфирами. Колин стала первой любовью Альфреда, когда ему было от силы лет десять. Случайно увиденная интимная сцена, очаровательные горошины сосков и белая, как фарфор, кожа восхитили юношу, врезались в память, как ржавый гвоздь.

Заметив взгляд Альфреда, Колин незаметно послала ему воздушный поцелуй. Альфред тут же потерял к ней интерес, вновь возвращаясь к мрачным мыслям по поводу наказания. Колин и чувства к ней остались в прошлом, но красота женщины до сих пор будоражила.

Я заскрипела зубами.

— Ты позор нашей семьи.

Мужик, твою мать! Да ты сам — то еще позорище! Это его первое задание, алло! Ему лет шестнадцать, пацан ещё совсем зелёный!

Альфреду словно отвесили пощёчину. Обращались к нему, к кому же ещё?

— Мне нет прощения, отец, — Альфред припал на одно колено, склоняя голову перед отцом.

Линнет со страхом посмотрела на Гилберта, но тот взглядом приказал не вмешиваться.

Арчибальд держал в руках свою любимую трость из красного дерева, постукивая изогнутой рукоятью по ладони. Альфред гадал, каким же будет наказание. Его уже беспокоила эта затянувшаяся пауза.

— Вытяни руки.

Ещё не особо понимая, что происходит, Альфред поспешно стянул с рук белые перчатки и вытянул кисти вперёд. Со свистом воздух рассекла трость. Альфред еле сдержался, пресекая на корню порыв дать сдачи. Тяжёлая, украшенная драгоценными камнями серебряная рукоять. То было страдание. Кисти с новым и новым ударом становились кроваво-красными, пахло металлом. Орнамент с гербом семьи испещрял кожу.

Замах. Ещё и ещё. Теперь уже Линнет удерживала Гилберта на месте. В глазах девушки замер искренний ужас.

— Хватит с тебя, — на тридцатом ударе сжалился Арчибальд, тут же передавая окровавленную трость дворецкому.

— Благорадю, отец, — поблагодарил Альфред, поспешно пряча дрожащие руки за спину.

— Что с расследованием? Уже есть следы, ведущие к гильдии?

Альфред отрицательно качнул головой.

— Отец, как вы знаете, следов не осталось, но мы их непременно найдём и выследим, — уверенный в своих словах, он грозно смотрел на отца.

Арчибальд кивнул, зная силы своего сына. Если Альфред в чём-то уверен, то так оно и есть.

Ал, милый Ал… Мне самой было больно от осознания, что это я вынудила его вспоминать весь этот ужас.

— Сын, ты — следующий глава рода Лихтенштейнов, не забывай.

Альфред знал, ох, как знал. Положение семьи в свете было уже триста шестьдесят лет твёрдым и стойким, как скала. Мощная сила, вторая по значимости после императорской.

— Я не посрамлю нашу честь, клянусь, — Альфред поднялся с колен.

— Тогда ступай, служба зовёт, — Арчибальд остался доволен ответом сына. — Колин?

Герцогиня вопросительно воззрилась на герцога.

— Проводи Альфреда.

Альфред внутренне скривился, но позволил Колин вывести себя из гостиной. Мне же хотелось ей все лохмы повыдирать — она больная, что ли? Так смотреть на юношу, который ей в сыновья годится!

Когда они оказались одни в тусклом освещении коридора, она вжала Альфреда в стену.

— Ах, какой позор, уважаемого герцогского отпрыска наказали, как нашкодившего кота. Прямо на глазах у слуг, — проворковала ему на раскрасневшееся ухо Колин. Шелковистые золотые пряди коснулись щеки, щекоча её.

— Что вы от меня хотите? — раздражённо поинтересовался Альфред. Его бросило в жар. Пах отозвался лёгким зудением.

— Вас, Альфред. Вы занимаете все мои мысли.

Альфред устало возвёл глаза к потолку. Как он ненавидел своего отца, как он ненавидел свою детскую влюблённость в эту женщину. Мерзкая дрянь, шлюха, домогающаяся его последние лет пять.

— Колин, вы замужем. И я не люблю вас.

Но та лишь звонко рассмеялась:

— Ложь, дорогой Альфред. — Губы прикусили кончик уха, тело предательски задрожало. Альфред застонал. — Я знаю ваш маленький секрет.

Захотелось размашисто, от души, ударить Колин. Но от этого спасла вспышка и появление почтовой птицы.

— Прошу прощения, почта, — Альфред отстранил от себя Колин и, морщась от боли в руках, открыл конверт. Губы тут же озарила улыбка.

Писал Вильям и просил зайти к нему.

Альфред тут же спрятал письмо обратно в конверт и помахал им перед лицом своей мачехи.

— Дела, вынужден вас покинуть.

И он, усмехаясь, оставил Колин одну в коридоре.

***

Я вынырнула из его воспоминания с новым толчком. Мои ноги были заброшены ему на плечи, и он подавался навстречу, вымещая на мне раздражение из-за вновь пережитого.

— Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не переношу леди Любеллу? — на выдохе сказал он. Капли пота струились по его лицу и стекали по шее, ниже.

О да, я полностью осознала, что шлюх и неверных Альфред не переносит. Если у них с Любеллой что и было, то только до свадьбы с Виолой.

А ещё я поняла, почему он так любит Эда и старается быть хорошим отцом. Боже, он такой молодец. Вырос совсем непохожим на своего отца Арчибальда.

Вот только задыхаясь от проникновений и обуявших меня эмоций, я не могла вымолвить и слова. Альфред же истязал меня до самого утра, пока мы оба не вырубились без сил. Последнее, о чём я подумала — больше не говорить о его семье и о Колин в частности, а ещё надо бы извиниться.