Онлайн чтение книги Я стала матерью злодея I Became the Villain's Mother
Глава 21. Ревнивые отец и сын и сказка на ночь

У меня были там какие-то сомнения, угрызения совести? Н-да, отпустить и забыть. Всё, чего я в данный момент хотела — это убивать.

С моей головы и с ночнушки ручьями стекала ледяная вода, превращая в аналог болота заодно и простыни с одеялом. Рядом с кроватью с пустым ведром стоял гладко выбритый, опрятно одетый Альфред, Его Сучья Светлость, пусть ему пусто будет. На устах его играла ехидная улыбка.

Я зашлась от ярости:

— Альфред, мне кажется, твои шутки зашли слишком далеко! — заорала я на этого козла.

— Не сердись, дорогая, — совсем уж внезапно мягко ответил Альфред, — нам некогда ссориться. Сейчас уже почти семь вечера, пора подниматься. Я пытался тебя будить по-другому, но более вежливые способы ни к чему не привели.

— Я бы на твоём месте поостереглась, Ал, — прошипела я, ибо тело мое по-прежнему сотрясалось от холода, а душу испепелял гнев, — ибо единственное, чего я сейчас хочу — открутить тебе голову.

Под моим гневным взором этот ирод поставил ведро себе под ноги, после чего сел на кровать и возвёл надо мной ладони. Я и пискнуть не успела, как меня обдало горячим ветром. Мгновение спустя ночнушка и волосы были высушены, как если бы я посидела под феном.

— Жажды крови поубавилось? — обворожительно улыбаясь, осведомился Альфред.

Вместо ответа я пульнула в него подушкой, которую он, в свою очередь, с легкостью перехватил.

— Как вижу — нет, — вздохнул он.

— Учитывая, что я только оправилась после болезни, ведро холодной воды было максимально не к месту!

— Не скажи, — в серо-голубых глазах мелькнула смешинка, — Вилл тебя проверил перед отъездом, и знаешь, что он сказал?

— Что же? — Поняв, что я проснулась и сна мне больше не видать, я откинула одеяло в сторону и засунула стопы в мягкие домашние туфли.

— Ты теперь абсолютно здорова. Никаких физических отклонений. У тебя исчезли даже шрамы после попыток умереть. Проверь сама.

Что и сделала. Выставив руки перед собой, я действительно узрела нежно-молочную кожу запястий, которую более не искажали уродливые шрамы. Да что там, не было даже небольшой ранки и заживающей корки — последствий того, что до приступа я раздолбала одну вазу и ухитрилась порезаться об осколок.

— Твой Вилл, хоть и не знаю, кто это, отличный лекарь, — подивилась вслух я.

Образ Джека и покрытой теми вонючими мутными разводами постели так и стояли перед глазами.

— Вилл хороший лекарь, тут спору нет. Он лучший, иначе бы я его не позвал. Но речь не о том… Ох, да к чёрту! Время! — Альфред несколько суетливо подорвался с кровати. — Я позову Лукрецию, она поможет тебе одеться! И нам нужно как можно скорее выходить!

Я непонимающе проследила за тем, как он оперативно вызвал мне в комнату Лукрецию. Та выслушала его и с угрюмой миной на лице принесла новое платье.

— Что происходит? — шепнула я Лукреции, когда та молча принялась снимать с меня ночнушку.

— Юный господин лютует, — хмыкнула она, разворачивая свёрток с платьем и бельём.

В этот момент я вспомнила, что Его Светлость никуда не ушёл и сидит в кресле, ожидая, пока мы закончим, в то время как я светила наготой. Переведя взгляд на Альфреда, встречаясь с его внимательными серо-голубыми глазками, жадно буравящими меня, я почувствовала себя странно. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы сложить один плюс один. Мне не кажется, отношение Альфреда ко мне за эти дни претерпело изменения. Или оно было таким с нашей встречи в его кабинете, когда между нами состоялся тот первый серьёзный разговор?

Уперев руку в бок, я откинула рукой упавшую на грудь тяжёлую рыжую прядь, как бы спрашивая: «Ну что, нравится?» — лучшая тактика, как по мне. Всегда предпочитаю нападение вместо бездействия. И, судя по взметнувшейся вверх брови Альфреда, сие действие от меня не ожидалось. Что, думал, я оробею от твоих грязных инсинуаций и спасую? Вот уж нет. Если ты меня раскрыл, но до сих пор ничего с этим не сделал — значит, всё в рамках твоих планов.

Лукреция развернула меня, и пришлось прекратить наши с Альфредом баталии. Меня принялись облачать в нижние одежды и только потом сверху нахлобучили верхнее платье. К слову, настолько роскошное, с муаровым эффектом. Я влюбилась в это платье, едва увидела его на руках у Лукреции.

Повертеться перед зеркалом мне не дали. Стоило только натянуть на чулки несколько чудные туфли с неудобной колодкой, как Альфред поднялся с кресла и резко подхватил меня на руки.

— У тебя мания таскать меня на руках, что ли? — опешила я, хватаясь за его плечи. На что Альфред хмыкнул:

— Всё может быть. Ты такая легкая, что тебя грех не поносить на руках.

И не поспоришь. Только чуть поднабрала веса за время моего пребывания в этом мире, как после местной хвори вновь выпятились рёбра.

— Только ли в этом причина?

— Догадалась, да? — Альфред чуть подоткнул мешающийся подол и положил мне руки под задницу. Получалось так, что я таким образом сидела. — На самом деле всё просто. Как только мы окажемся снаружи, ты должна вести себя так, как если бы всё ещё недомогала. Понимаешь?

— Естественно! Ты за кого меня принимаешь?! Не хочу, чтобы меня ещё чем угостили! — разозлилась я.

— Умница. — И с этими словами Альфред вынес меня из комнаты. Так со мной на руках мы дошли до обеденной. Слуги впустили нас в зал, и я мигом растаяла.

За столом сидел насупившийся Эд. Позади его стула стояла заметно уставшая, но счастливая Роза.

— Мама!

Эд кинулся нам навстречу.

— Как и обещал. Доволен? — Альфред опустил меня на стул слева от места главы семейства.

— Мама! Мамочка! Я так волновался! — на меня налетел Эд и почти что задушил, повиснув на шее. Вроде маленький, а столько силищи. Боюсь представить, что будет дальше.

— Сын, не усердствуй. Иначе ты завершишь то, чего не добилась болезнь.

Я закатила глаза, думая, вот не мог ли он обойтись без колкостей, но забылась в объятиях Эда. Мне так не хватало этого малыша. Его запаха, вьющихся волос, делающих его похожим на крошку сенбернара, и просто того, что это дивное создание считает меня матерью.

Всё то, что мучило меня после пережитого в приступ, отпустило. Ну и что, что я — не биологическая мать Эда? Я считаю его своим ребёнком. Жаль, что не видела, как из новорождённого он становится тем малышом, которого я встретила около двух месяцев назад. Но это и не важно. Я хочу видеть взросление Эда, его взлёты и падения. Хочу быть его матерью.

— Мам, почему ты молчишь?.. — раздалось жалобно над самым ухом.

Я нежно провела рукой по вьющимся детским волосикам и невесомо коснулась напомаженными губами виска Эда.

— Я скучала, милый, — расплылась в улыбке я.

— Больше не оставляй меня одного! Никогда-никогда!

Сложная просьба, но стоит попытаться. И не ради сюжета или чего-то там, а ради Эда. Просто потому, что не хочу его расстраивать.

— Хорошо, Эд. Мама постарается, — щёлкнув Эда по носу, хихикнула я.

Мы с Альфредом переглянулись. Его тяжёлый взгляд с немного пугающими красноватыми отсветами в серо-голубых глазах дал мне понять: я не отверчусь и не соскочу со своего обещания. Божечки, да эти два отпрыска герцогской семьи взяли меня в оборот! Что молодой, что взрослый! Но, как говорится, бежать с подводной лодки некуда. Да я и не стану.

— Что ж, давайте отметим чудесное выздоровление? — Альфред поднял кубок.

Я подняла такой же. В кубке Эда был безалкогольный напиток.

— Мам, больше не болей! — воодушевился сын.

— Не будет, — как-то излишне подозрительно хмыкнул в бокал Альфред.

Серьёзно, мальчики, вы требуете от меня невозможного! Люди болеют! Все!

За ужином Эд не переставал жаловаться на Альфреда и то, как тот не пускал его ко мне, заставляя учиться у себя в комнате. Он даже на улицу его погулять не выпускал. Хотя я даже понимала почему. Эд бы попытался ко мне пробраться, а Альфред знает повадки сына и того лучше. Он же его отец.

Нужно отдать Альфреду должное. Он пытался защититься от обвинений Эда, но Эд был слишком убедителен. Ещё и вилкой на отца показывал, недовольно взирая на него из-под отросшей чёлки. Альфреду только и оставалось, что сдать свои позиции. Да, это был с самого начала проигранный бой.

— Мама сегодня ночует у меня! — под конец огорошил нас своим заявлением Эд. Нет, я была очень даже «за», ибо успела соскучиться по нему, но по-хорошему надо бы пореже с ним ночевать. Малыш так не научится самостоятельности под материнской юбкой.

— Сын, твоя мама ещё не до конца выздоровела. Ей нужно отдыхать, — попытался наставить его на путь истинный Альфред.

— Именно поэтому! — нахохлился Эд. — У меня в покоях мама мигом пойдёт на поправку. Да, мам?

На меня смотрели умильные глазки. Сопротивляться не вышло, я сдала свои позиции:

— Да…

Альфред одарил меня то ли жалостливым, то обиженным взглядом. Но, увы, господин герцог, вы проигрываете своему дитю. Я неловко зачесала прядку волос за ухо.

Альфреду пришлось нести меня в комнату Эда, а не к себе. Так и хотелось показать ему язык.

Оказавшись в такой знакомой детской, видя кучу разбросанных игрушек на полу, я почувствовала, как моё сердечко буквально оттаяло. Нет-нет, отказаться от Эда для меня хуже смерти. Даже стало стыдно за случившуюся истерику. На свежую голову мои прошлые мысли казались полной ахинеей. Ох уж эти бабские загоны, особенно после болезни.

Я села на край кровати Эда, впитывая каждое незначительное изменение в обстановке. Меня даже не напрягало наличие нянек, горничных и, как ни странно, Альфреда, маневрирующего до окна между баррикадами из игрушек.

— Вы тут хоть убираетесь? — под конец психанул он, случайно раздавив ногой солдатика. Тот жалобно хрустнул и отправился на тот свет. Помянем.

Прислуга что-то отчаянно заблеяла, но Эд воинственно направил на отца игрушечную саблю.

— У себя будешь распоряжаться, а это — моя комната!

Не выдержав, я прыснула в кулак. Что Эд, что Ал обиженно зыркнули на меня.

Между тем Роза подошла ко мне и поманила к себе ближе. Я послушно придвинулась.

— Что такое? — спросила я шёпотом.

— Это касается юного господина, — также тихо ответила мне Роза. — Мне доложили, что за время вашей болезни он почти не спал. Малыш страдает от бессонницы.

Я нахмурилась. Этого ещё не хватало.

***

Альфреда не удалось выгнать даже тогда, когда мы решили устраиваться на ночь. Он деловито притащил с собой какие-то документы и расположился в другом конце комнаты за письменным столом Эда, отгородив свет от масляной лампы стопкой всё тех же документов.

— Я побуду с вами. Мешать не буду.

Мы с Розой не знали, как реагировать. Эд отреагировал неожиданно:

— Да пусть сидит. Мы сделаем вид, что его тут нет!

— К слову, я всё слышу! — не согласился Альфред из-за стопки документов.

Я накрыла лицо ладонью и горько усмехнулась. По одному я этих ребят спокойно переносила, но когда вместе — просто ядерный грибок в мозгу. Бум! — да и только.

Эд был уложен ко мне под бок. Свив себе уютное гнёздышко, он положил свою очаровательную головку на подушку. Я провела пальцами по его волосикам, путаясь в кудряшках. Эд подставился под ласку как милый щеночек. От выпущенной в меня стрелы умиления я схватилась за сердечко.

— Юный господин, не пора ли вам спать? — как бы между прочим заметила Роза.

— Не чувствую сонливости, — вздохнул Эд.

Я призадумалась. Опыта в убаюкивании маленьких детей у меня не было, обычно я работала с ними в первой половине дня. Своих, соответственно, у меня не было, так что и подобному опыту взяться было неоткуда.

— Хочешь, мама попросит горничных раздобыть и повесить тебе в спальне ковер на стену?

— На стену? — подивился Эд. — Но я видел только ковры, которые стелят на пол… Возможно мамочка имеет в виду гобелен?

Альфред со своего места несдержанно хохотнул.

— Нет, — я покачала головой, — я имею в виду именно ковер. Это специально обученный сонный ковер. — Даже как-то окунулась в воспоминания из детства. — Ты будешь смотреть на него, развивать воображение, и определенно точно не заметишь, как уснешь.

— Наверное, это здорово… — с сомнением протянул Эд. — Но сейчас-то что делать?

— А что няньки? Неужели они… — удивилась я, но тут же вспомнила, что все они одним прахом мазаны. — Впрочем ладно, не отвечай.

— Может, стоит рассказать ему что-то на сон грядущий? — предложила Роза.

Точно. Сказки! Как я могла забыть про сказку на ночь?

— Сказку, да? — я на секунду призадумалась. — Ну да, вполне себе хорошая идея.

Колобки, репки и другие наследия из моего детства не представлялись мне сейчас интересными. Их попросту не поймут. Немного помявшись муками совести, я взяла и «написала» историю бедолаги Гарри Поттера на местный лад. Должна же я как-то пользоваться преимуществами попаданки? И мне ни капли не стыдно.

Незамысловатая история вполне сгодилась для ребенка, но если бы я знала, чем все это обернется заранее, — я бы трижды не думала перед тем, как рассказать своему ребенку сказку о репке и просто бы её рассказала! Никаких Гарри Поттеров. Но слово не воробей — все вышло так, как вышло.

— Итак, милый, слушай, — усевшись поудобнее, начала я. Зрители в лице Эда, Розы и Ала приготовились. Ал, боже ж мой, ты же не ребёнок, а взрослый мужчина! Сиди и работай, а не уши развешивай! — В одной маленькой деревне жила-была семья весьма зажиточного, успешного кузнеца. Ну ты знаешь, полный набор: жена, муж, младенец… И так бы жили они и не тужили, если бы однажды на их пороге не обнаружился вопящий и плачущий сверток.

— Подкидыш? — не удержался от комментария Эд.

Для своего возраста мальчик знает довольно странные вещи.

— Не перебивай! — я шутливо хлопнула по одеялу ладонь. — Да, это был подкидыш. В письме, которое было привязано к ручке младенца, было написано, что это сын сестры жены… Боже-е-е-е, в общем, это их племянник из семейства гончаров, которых полным составом казнили в прошлом месяце за государственную измену.

— Как же они прочитали? Это ведь крестьяне!

— Им прочитал деревенский священник. В таких случаях они всегда приходят на помощь, — подсказал Ал, за что я была ему максимально благодарна.

Рассказ затянулся до глубокой ночи.

На следующее утро я обнаружила слуг за обсуждением моей истории. Конечно, они заткнулись так быстро, что определить, кто именно нас подслушивал, было невозможно. Ну, наверное, ничего страшного, надо будет поговорить с Алом на тему звукоизоляции в комнате Эда.

Эду (да и Алу с Розой) настолько понравилась история, что пришлось из вечера в вечер вести рассказ, переиначивая оригинал на местный лад.

Через неделю у комнаты Эда выстроилась настоящая толпа из слуг, которые либо слушали сами, либо полушёпотом пересказывали менее везучим товарищам, как именно молодой сэр Грей «Серый граф», также известный как Гарри-гончар, раздобыл себе почтовую птицу-секретаря-альбиноса.