Онлайн чтение книги Я стала матерью злодея I Became the Villain's Mother
Глава 19. День предыдущий схож с днём нынешним

Сколько он проспал — сказать трудно. Определенно можно заявить лишь то, что пробуждение у Альфреда было ужасно. Он проснулся от совершенно омерзительных ощущений — переворачиваясь на правый бок, его рука в полной мере касанием определила тепло человеческого тела. Альфред вынырнул из сонного состояния моментально.

«Опять эта шлюха Любелла?» — так он сперва подумал и уже хотел вышвырнуть её из постели, но очень вовремя увидел разметавшиеся по простыням огненно-рыжие локоны.

События предыдущего дня лихорадочно промелькнули в мыслях. В округе объявилась шайка хитроумных бандитов, которые грабили поставки в вассальные земли. Держать в страхе весь портовый город, орудуя то на одном, то на другом караванном пути? Альфред настолько подивился их наглости, что решил отправить гонца с официальной печатью в ближайшую крепость, дабы передвинуть часть какого-нибудь гарнизона, и уже чтобы те вербовали крестьян и вольнорабочих себе в помощь. Надежды на вассала не было, лучше пусть его люди с этим разбираются. И вот, пока Альфред ожидал гонца, в тайне надеясь, что прямой приказ управляющему выделить деньги, людей и так далее был достаточно подробным (учитывая тугоумие управляющего), и всё выполнено в рамках приказа, как случилась ещё одна напасть. Другой, не менее тупой и недальновидный вассал пожадничал на укреплении дамбы, и с дождём река вылилась из берегов. Как следствие, своими силами справиться не удалось, и вассал был вынужден спешно просить у герцога помощи. Альфред всегда придерживался правила не нанимать идиотов, но иногда происходили вот такие осечки. Уже вместе с гарнизоном он лично выехал из замка, собираясь решить проблемы и с бандитской сволотой, и с наводнением, и с вассалами раз и навсегда.

По итогам он вернулся домой голодный, злой и уставший. И, удивительное дело, — задобрила его неожиданно жена. Они мило побеседовали во время того, как она делала ему потрясающий массаж (плечи, к слову, после него даже не болели, что не могло не удивлять), а после этот кошмарный день закончился засыпанием в своей постели с женой под боком.

На последнем Альфред почти что возликовал, ведь ложе грела именно Виола, а не уже в печёнках стоявшая Любелла. И если бы не позыв в уборную, всё было бы совсем расчудесно.

Впрочем, Альфред быстро решил сей казус и вернулся в постель, собираясь ещё полюбоваться на спящую жену, но, увы и ах, момент был упущен. Виола сонно мазнула по нему взглядом и потянулась.

— Доброе утро? — зевая, вопросила она из постели. — Или уже день?

Альфред немного растерялся, ибо на время он не обращал внимание и, проснувшись, думал всяко о другом, планируя понежиться в кровати за кое-чем ещё какое-то время. Маятник стенных часов качнулся вправо, потом влево, и так несколько раз, пока Альфред раздумывал, что ответить жене. Несомненно, однако, что что-то в его лице выдало интимную мысль. Откинув одеяло в сторону, Виола доползла до края кровати, путаясь в своей ночной сорочке, и схватила его за руку с подозрительно радостным возгласом:

— Ваша Светлость, а вы достаточно извращены!

— Увы, и я не без греха, — произнёс Альфред, отмечая, что руки у жены подозрительно холодные, видать замёрзла, — или тебя это не устраивает?

— Что ты, что ты! Я наоборот думала, что ты снова меня продинамишь, как тогда в кабинете!

— Проди… что? — не понял Альфред. Виола в последнее время выдавала какие-то странные словесные конструкции, которые разгадать он пока был не в силах.

Виола поджала губу, надувая щёку, почему-то сдерживая смех.

— Неважно, не важно! Главное тут суть. Ты же не будешь больше проливать на меня чернила или что-то в таком духе? Знаешь, мне нравилось то платье…

Невольно принявшись растирать холодные пальцы жены, Альфред осел на постель рядом, с сожалением вспоминая тот день.

— Не сердись, милая. Это действительно вышло… кхм… неловко. Случай с чернильницей был случайностью.

— Н-да? — В зелёных глазах и на лице в целом ясно читались сомнения. — Выглядело как жестокая провокация и порча моего имущества!

Альфред улыбнулся уголками рта. Виола забавляла его своими речами. Он поймал себя на мысли: а когда кроме как пикировок из-за шуток Вилла и игр с сыном он вот так улыбался?

— Мне доказать это прямо сейчас? — спросил Альфред, поднося руки жены к губам, запечатлев на них поцелуй. Делая это, он неотрывно наблюдал за женой, и она его не разочаровала:

— Ну, смотрите, Ваша Светлость! Обманете — пеняйте на себя!

И вот это шутливое «Ваша Светлость» ему тоже определённо точно нравилось. Как новый образ жены.

Притянув жену к себе, Альфред нежно взял её лицо в ладони и нежно поцеловал в губы. Виола шумно выдохнула и обвила его талию руками, притягивая к себе. Ничуть не сопротивляясь. По своей воле. Руки Альфреда соскользнули с лица, огладили бледную шею. Затем, лукаво глянув на жену из-под чёрных густых ресниц, он ладонями легко, невесомо задрал вверх её ночную сорочку.

Фыркнув, Виола замычала что-то малопонятное, но явно одобрительное. Альфред воспринял это как призыв к действию. Его губы коснулись её тонкой шеи, затем язык прошёлся сильной горячей полосой по чувствительной коже. Виола своими хладными пальцами зашарила по телу Альфреда, огладив линию рёбер, талию, узкие бёдра, чтобы с какой-то непонятной жадностью сжать его ягодицы. Не выдержав такого неожиданного напора, он шумно выдохнул ей в шею. Хихикая, Виола за ягодицы притянула его ещё ближе к себе — так, что кожа и остатки одежды соприкасались друг с другом.

Альфред терзал шею жены по мере того, как нервно расстёгивал пуговицы на своей рубахе; стоило закончить, как он продолжил исследовать женское тело языком. Он даже не знал, насколько Виола, оказывается, чувствительная, — одно прикосновение его языка к затвердевшим соскам заставило её несдержанно выгнуться и простонать ему в губы. Альфред зарылся пальцами в огненно-рыжие волосы, слегка сжал их и притянул ближе, стараясь усилить контакт с её пухлыми, горячими губами…

Резко понимая, что губы у нее аномально горячие, а кожа — слишком уж холодна, как и выступившая испарина.

— Виола?.. — обратился он к жене, резко отстраняя её от себя, но ответа не последовало. Виола обмякла и повисла, содрогаясь всем телом. Кожа была не просто холодной — на ней выступили капли, и отнюдь не от возбуждения.

Альфред осторожно опустил жену на постель и попробовал пульс: он бился весьма сильно. Сердечный ритм был явно далёк от нормы.

— Виола! — он чуть хлопнул Виолу по щеке пальцами, пытаясь привести её в чувство. Она мазнула по нему рассредоточенным взглядом:

— Что-то… не так… — выдавила она из себя, постукивая от дрожи зубами. — Раньше… было не так…

Альфред, не теряя времени, позвонил в колокольчик, вызывая прислугу. Лукреция прискакала почти сразу же. Постучав, она вошла в покои герцога.

— Ваша Светлость, чего изво…

— Тащи сюда доктора, пока я ему сам голову не открутил! — рявкнул Альфред, перебивая Лукрецию. Та моментально испарилась выполнять приказ.

Завернув Виолу в одеяло, Альфред, не зная, чем ей сейчас можно помочь, принялся растирать ей ноги и руки, разгоняя кровь. Её била дрожь, зубы стучали друг о друга. Она была бледная, как никогда прежде.

— Такого раньше не было? — спросил у жены Альфред.

Виола мотнула головой.

— Н-нет. Похожее — да, но… не в такой… мере…

— Приступ отличается?

— Д-да…

В коридоре послышался шум. В покои почти что ворвался Карлос, тащивший за грудки докторишку. Сзади маячили испуганная Лукреция и челядь.

— Я привёл доктора, Ваша Светлость, — отрапортовал Карлос, «помогая» доктору упасть к ногам герцога. Трясло его не меньше, чем бедную Виолу.

— Что с моей женой? — сверкая ярко-красными глазами, чем перепугал всех присутствующих, вопросил Альфред.

Вскочив с пола, доктор подорвался к Виоле и провёл осмотр. По мере того, как он изучал её состояние, краска сходила с его лица.

— Говори! Что с моей женой?! — Альфред, преисполненный гневом, рявкнул так, что, икая, доктор осел на задницу.

— В-ваша жена перестала принимать лекарства! Это синдром отмены! — сжавшись и накрыв руками голову, проблеял доктор.

— Что за синдром отмены? — переводя взгляд на Виолу, он отметил, что слушает она внимательно. Потому спросил и у неё: — Это действительно так? Ты перестала принимать лекарства?

— Д-дверь… — дрожащими губами прошептала Виола.

Карлос среагировал моментально и закрыл дверь в покои изнутри, отогнав челядь. В комнате остались только Альфред, Виола, Карлос и доктор.

— Да, перестала, — проговорила Виола.

— Причина в нём? — Альфред кивком головы указал на трясущегося доктора.

— Да.

Альфред перевёл взгляд на доктора.

— Почему молчишь? Я задал тебе вопрос! Что за синдром отмены?

Виола в этот момент закашлялась, будто её сейчас стошнит.

— У Её светлости тремор, потливость, ажиотация, тошнота. Он возникает через 6-48 часов после прекращения употребления психоактивного препарата.

— То есть зависимость? — нахмурился Альфред.

— Это… Да. Сейчас у Её Светлости настоящие судорожные припадки, и если мы ничего не сделаем, может прогрессировать до делирия… Известного как белая горячка…

Диагноз не обрадовал никого в комнате по понятным причинам.

— Как нам помочь Её светлости? — тут же спросил Карлос.

— Дать ей небольшую дозу лекарства по методу снижения дозы… — ответил с пола доктор, — и противосудорожные препараты… Её светлость мёрзнет, советую положить ей грелку в ноги и… одеть… Если не будет осложнений, то всё пройдёт за дней пять…

— Вот этим и займись. Если не дай бог что-то случится с моей женой — лишишься жизни, — пророкотал Альфред, гневно отсвечивая ярко-красными глазами. — И тебе не поможет твоя поддержка сверху. Учти.

Доктор учёл. В следующие часы Виолу замотали в одеяло и дали лекарство. Вот только лучше ей не становилось. Измученная непрекращающимися судорогами, Виола плакала и звала на помощь, пропав в объятиях бреда. Привести в чувство её не получалось.

— Чёрт возьми! — Альфред был готов лезть на стенку от отчаяния. Он никак не мог помочь своей жене пережить этот приступ, и угроза её жизни нависла нешуточная.

Над другой жизнью в лице забившегося в угол доктора нависла угроза ничуть не меньшая.

— Где служанка жены? Роза? Приведите её! — велел Альфред Карлосу. Тот ожидаемо замялся. Ярко-красный сверкнул уже в сторону дворецкого, и тот был вынужден посвятить герцога в детали. — Карлос, — в его голосе явственно слышалась ярость, — как погляжу, ты перестал ценить собственную жизнь?

Клинок коснулся шеи Карлоса. Старик сжал губы в узкую полоску, стараясь ни единым движением не гневить пуще прежнего разозлённого герцога.

— Никак нет, Ваша Светлость…

— Тогда бегом искать Розу, иначе Лукреции придётся счищать с ковра сразу двух трупов.

Лукреция не стала говорить, что ей всё равно, за сколькими идиотами, посмевшими впасть в немилость господина, ей придётся подтирать. Она была умной девушкой, неспроста выбранной Альфредом на роль личной горничной.

В камин подкинули поленьев даже несмотря на то, что в покоях было уже невыносимо жарко. Руки и ноги беснующейся из-за тремора Виолы были всё также хладны, как и раньше. Уже не надеясь на помощь докторишки, он решил написать Вильяму.

«Вилл, моей жене очень плохо, нужна твоя помощь.

Сможешь приехать?

Ал», — набросав пару строк, он поспешно отправил письмо по магической почте.

Во всполохах прилетевшей светящейся лазурной пташки пришёл незамедлительный ответ:

«Жди меня часа через два-три.

Вилл».

Ожидание его друга, виконта Вильма фон Штадлера, превратилось в настоящую пытку. Сгладить приступ Виолы мог только кто-то, владеющий исцеляющей магией, но сил Лукреции было недостаточно, а Розу пока ещё не нашли. К Любелле, понятное дело, он не собирался обращаться — может, вылечить она Виолу и вылечит, но кто знает, что она могла сотворить с ослабленной болезнью женщиной? Оставалось только ждать Вильяма.

Вильям прибыл взмыленным, перепачканным с головы до ног и чертовски уставшим спустя три с половиной часа.

— Надеюсь, я не опоздал, — вместо приветствия выдал Вильям, передавая прислуге свой покрытой грязью плащ.

— Учитывая состояние земли после дождя, то ты ещё быстро примчался, — хмуро заметил Альфред.

Они довольно быстро двигались по коридорам. Вильям оставлял за собой грязные следы на роскошных коврах. Когда они прибыли в покои, Виола металась по кровати, выкручивая себе руки и плача. Справиться с ней не удавалось даже Карлосу.

Вильям первым делом оперативно скрутил Виолу, прижав руками к кровати, и активировал магическую последовательность. Пространство заполнил мощный поток магии духовной регенерации, накрывая девушку фиолетовой дымкой. Трястись Виола не перестала, но ей стало чуть лучше, и она потеряла сознание.

— Что у вас тут происходит? — закончив, нахмурился Вильям.

Удостоверившись, что жене действительно лучше и она пусть и неспокойно, но всё же спит, Альфред распорядился Карлосу следить за доктором и за состоянием жены, и повёл друга к себе в кабинет. Там они, за закрытыми дверьми, распечатали бутыль припрятанного от Виолы ликёра. Альфред рассказал ему, как начался этот день и что происходило.

— Боже! Мужайся, дружище… — глядя на друга, едва слышно прошептал Вильям. И он ободряюще похлопал его по колену.

За беседой они поговорили о многом. В том числе и том, что беспокоило в последнее время Альфреда в отношении жены.

— Хм, а ты уверен, что тебе это не кажется? Женщины сами по себе странные, и какие-то очередные странности в жене ты просто не замечал в силу вашей раздельной жизни? Ибо… Друг мой, это ж женщины! У них все с головой не слава богу!

— Это ты мне из своего опыта говоришь? — мрачно усмехнулся Альфред, вливая в себя ликёр. Ничуть не полегчало.

Вильям повёл плечами.

— Даже если и из личного. Далеко ходить не стоит. Моя любимая сестра Нелиэл. Страннее не бывает!

— Она чудесная девушка, зря ты так.

— Да к чёрту! — Вильям опустил на стол кулак так, что с него посыпались бумаги. Не заметив этого, он продолжил, в то время как Альфред принялся подбирать упавшее с пола: — Вот зачем она облачается в мужское платье? Никакой фантазии о формах, всё на виду! Ей уже двадцать четыре! Она вышла из брачного возраста!

— Да пусть делает, что хочет. Ты-то так и живёшь, — хмыкнул Альфред с пола.

— Я хочу племянников! — огорошил его ответом Вильям.

— Лучше роди себе своих. Давно пора остепениться и жениться, а не доставать сестру. Вот уж кому пора под венец, так это тебе.

— Вот ещё! Мужчина на то и мужчина. Они как хороший виски — с годами только…

— Даже слушать не хочу эти твои теории, — прервал его Альфред. — Я рассказал тебе всё это не ради подобных бредней.

— Бредней? — Вильям взболтал в бокале остатки вина и потянулся за портсигаром. — Слушать твои завывания — вот это да, бредни. Дружище, ты же уже всё для себя решил. Так чего морочишь голову и мне, и жене?

— Она не совсем… Технически, она не совсем моя жена.

Вильям разразился гортанным смехом, после чего прихватил губами папиросу.

— Женился на одной, по итогу получил другую, намного лучше и качественнее. Ещё и Эда твоего любит, как и он в ней души не чает. Чего тебе ещё нужно? Или, — затянувшись, Вильям откинулся на спинку дивана, — ты хочешь возвращения прошлой принцессы? Уж не знаю, право слово. На вкус и цвет предпочтения разные, а ты у нас кадр замороченный.

Альфред на это только махнул рукой и решил проведать жену.

— Ты располагайся пока здесь, позже велю подготовить тебе гостевую комнату.

— Идите уже, Ваша Светлость, — погружённый в дым, отозвался Вильям.

Альфред к своему неудовольствию отметил, что в поведении друга и его нынешней жены есть нечто общее. Ему оставалось только надеяться, что они не споются, объединив свои усилия против него.

Но он отогнал эту забавную мысль прочь. Зайдя в свои покои, он проверил состояние Виолы, но оно было ровно таким же средне-паршивым, каким стало после лечения Вильяма.

«Около пяти дней, да?» — вздохнул про себя он, бережно накрывая холодную ладошку жены своей горячей ладонью. Альфред надеялся, что Виола выдержит это испытание нового для себя тела, а после он обязательно спросит, как же её на самом деле зовут и кто она такая.