Онлайн чтение книги Я стала матерью злодея I Became the Villain's Mother
Глава 15. Его Светлость и леди Любелла

Путь от дома жены до главного особняка занял от силы пару минут. Альфред быстро перемещался по воздушным печатям, вспыхивающим в воздухе, гонимый не самыми приятными чувствами. Разговор с женой взбудоражил забитые в закрома памяти воспоминания, возвращая Альфреда в прошлое, чему он не был особо рад.

Карлос уже ждал его у входа в особняк. Альфред деактивировал печать, и, сгруппировавшись, приземлился прямо напротив дворецкого.

— С возвращением, Ваша Светлость. — Приложив руку к груди, Карлос слегка поклонился.

— Отвратительное начало дня, не находишь? — усмехнулся в ответ Альфред.

— Вынужден согласиться. Желаете осмотреть место происшествия или отдохнуть?

— Хочу посмотреть на то, что осталось от конюшен.

Альфред широким, чуть пружинистым шагом направился в нужном направлении. Карлос тенью последовал за ним, по пути посвящая в детали. Альфред присел на пепелище и, отведя за спину мешающие полы дорожного плаща, принялся магией сканировать окрестности.

Как он и ожидал, ничего.

Поднявшись, Альфред носком забрызганного дорожной грязью сапога ткнул обгоревшую деревяшку — то, что осталось от несущей конструкции конюшни.

— Хорошая работа. Чисто, — был вынужден признать он.

Потеряв интерес к пепелищу, Альфред развернулся и уже неспешно продвинулся обратно к особняку.

До кабинета герцога, смежного с его покоями, они продвигались молча.

— Ваша Светлость, вы будете делать свой ход? — когда уже никто не мог их подслушать, Карлос вопросительно посмотрел на Альфреда.

Застёжка на плече щёлкнула, и плащ был отброшен на спинку кресла. Альфред прислонился к столу, опираясь о него руками, и коротко выдохнул.

— Я рад бы разворошить это змеиное гнездо, но пока не время. Да они мне и не мешают. Наблюдай и докладывай, если они предпримут какие-то шаги.

— Как прикажете, Ваша Светлость, — принял наказ Карлос.

Альфред встал подле окна. Светало. С ночью сходило оцепенение, на близлежащем дереве уже вовсю заливались щебетом птицы. Альфред щёлкнул пальцами, активируя магическую последовательность. На дерево налетел сильный ветер. Невинный щебет смолк: птицы, хлопая крыльями, улетели прочь.

Альфред пожалел, что не может так же по щелчку пальцев разогнать фракционных шпионов.

***

Дел за дни отсутствия хозяина поместья накопилось немало. Альфред занялся тем, что требовало незамедлительного рассмотрения. А после — спать. Вот возьмёт и упадёт лицом в подушки. Спать хотелось нестерпимо, но это и неудивительно, ведь он за неделю хорошо, если проспал часов двенадцать.

Пришло письмо от Вильяма. Он писал, что Нелли заняла тело Бенио и отправилась на разведку вместо Альфреда. Альфред ответил ему, что сожалеет, что так вышло, и он сам не смог заняться этим лично. Вильям тут же написал ему письмо с одним единственным словом: «Идиот». Альфред на это лишь фыркнул и вернулся к работе.

А потом нагрянул камердинер Эрнст, снося с дороги писаря, помогающего Альфреду. Причина была во внешнем виде — и откуда он только узнал? Явился-то он утром и никому на глаза особо не попадался. Пришлось отложить дела и выждать, пока Эрнст подравняет длину волос и побреет Альфреду жидкую щетину.

Но на этом злоключения бедного герцога, мечтающего о сне, не закончились. Нагрянул батлер Фриц вместе с Карлосом. Оказалось, пропало столовое серебро и хрусталь. Батлер чистил золотые блюда, а когда настала очередь серебра, то он его не нашёл. Пропало. Хрусталь тоже исчез.

— Карлос, что, во имя всего святого, произошло за эту ночь?! — Альфред резко опустил тяжёлый кулак на стол, и тот отозвался вибрацией.

— Ваша Светлость… — Карлосу было нечего ему ответить.

Альфред спрятал лицо в ладонях. Происходило нечто непонятное. Сперва одного из шпионов королевской фракции кто-то безжалостно устраняет, затем пропадает посуда. Причём, преимущественно серебро, которое может отозваться реакцией на подмешанный яд. Но хрусталь? Чем им не угодил хрусталь?

***

Иногда, возвращаясь к мыслям о столовом серебре и хрустале, Альфред разбирал купчие, которые ему принесли на рассмотрение торговцы. На дворе господствовала осень, пора посевов. Как лендлорду, Альфреду приходилось заботиться о многих вещах на своих обширных территориях.

Посреди обсуждения деталей сделки, когда от герцога и торговца требовались подписи и устное заключение соглашения, в кабинет, не стучась, впорхнула Любелла.

— Ах, милый, ты занят? Я не вовремя? — всплеснув руками, защебетало это белокурое адское отродье.

Альфред мазнул неприязненным взглядом по вторженке, подмечая, что торгаш восторженно воззрился на Любеллу. Судя по всему, именно внимания к себе она и добивалась, придя, когда у него гости.

— Мы уже почти закончили, верно, сэр Дюрих? — держа в руках развёрнутый лист купчей, подал голос Альфред, привлекая внимание торгаша. Тот, встрепенувшись, закашлялся в свою жиденькую бородку:

— Конечно, конечно, Ваша Светлость.

Любелла терпеливо тёрлась в дверях, пока мужчины подписывали бумаги. Получив на руки свою копию, торгаш поднялся с диванчика, не переставая жадно лицезреть прелести Любеллы.

— Что ж, не смею задерживать. — Пожав руки, Альфред любезно улыбнулся.

— Иметь с вами дело — большая честь! — раскланялся торгаш, нарочито медленно продвигаясь на выход. Но, к его сожалению, прекрасная леди не удостоила его вниманием, а, значит, по правилам этикета он не мог обращаться к ней. Дюрих был бароном, тогда как Любелле недавно пожаловали титул графини.

Когда гость покинул помещение, Альфред почувствовал удушье. Эта мерзкая женщина всегда так на него действовала. С виду белокурый ангел, но внутри — исчадие Ада, пришедший из самых его пучин.

Любелла неспешно прошла по ковру, шелестя юбками и жадно оглядывая убранство кабинета. Посмотреть было на что. Пусть Альфред не любил шик, но дорогая мебель, несколько картин и стоящие в углу комнаты доспехи прадеда привлекали внимание. Эта жадная женщина смотрела на предметы роскоши, как на свою собственность.

— Зачем вы пришли? — Собрав свитки с документами, Альфред поднялся. Гость ушёл, значит, можно возвращаться к рабочему столу.

Позади раздался лёгкий топот, и в следующий миг его обняли со спины цепкие женские ручки.

— Мой герцог, вы такой неприветливый, — плаксиво протянула Любелла, утыкаясь ему носом в спину.

Альфред вздохнул. У него не было настроения на эти глупости. Больше женских прелестей его занимал сон, а уж прелести Любеллы его интересовали в самую последнюю очередь. Уж лучше зажать в углу аппетитную служанку, чем эту женщину.

— Не злите меня, леди Любелла, — делая упор на слова, сказал Альфред.

— Как можно, Ваша Светлость! Я лишь хочу вашего внимания и ласки! И вы давно не навещали дочерей… Лиза и Элли так скучают по вам!

— Леди Любелла.

Услышав в голосе герцога недовольство с нотками ярости, Любелла убрала руки и отошла от него на два шага. Всё ещё держа свитки в руках, Альфред обернулся. Любелла не на шутку испугалась, встретившись с алыми глазами взглядом. К её неожиданности ладонь герцога легла на чуть округлый живот, а сам он, приблизившись, нагнулся к самому её уху.

— Если бы не дитя, которое вы носите под сердцем, вы бы умерли, леди Любелла. Не забывайте, благодаря кому вы до сих пор живы. Ступайте по-хорошему.

Красные глаза, отливающие животной яростью — не то, с чем могла справиться Любелла. Дыхание спёрло. Она едва не обмочилась от ужаса. Почему-то каждый раз Любелла забывала, что этот спокойный и любезный человек может быть чудовищем. В этот раз она перешла черту.

— С-с вашего поз-зволения, — заикаясь, проблеяла Любелла, пятясь к дверям.

— Позволяю, — равнодушно прозвучало в ответ. Герцог отвернулся и направился к своему рабочему столу, заваленному свитками и бумагами.

Любелла вылетела из кабинета, как тугая пробка покидает горлышко винной бутылки.

С последними делами на сегодня было покончено. Свалив груду свитков к остальным, Альфред потянулся во весь рост, а затем позвонил в колокольчик, вызывая прислугу. Теперь-то можно и отдохнуть.

***

Любелла пребывала в расстроенных чувствах. Из-за своей глупости она чуть не натворила дел. Иногда её заносило — кровь приливала в голову, когда происходило что-то не по плану.

Но почему эта слабоумная вдруг так оживилась? Этот прохиндей-доктор исправно выписывал Виоле лекарства, которые та не менее исправно пила. Болезнь должна прогрессировать, а не отступать. Это не то, что ей обещал тот человек, совсем не то! По линии отца Виола серьёзно больна слабоумием, что неудивительно при смешении родственной крови. У Виолы же болезнь проявилась с малых лет. С момента замужества Любелла способствовала усугублению недуга, всё шло, как по маслу. Что же изменилось?

Злая, как сам чёрт, Любелла наведалась к доктору, устроив у него истерику. Тот пообещал сменить препарат на более тяжёлый, всё равно уже пора. Но это не облегчило душу, напротив. Любелла понимала, что это временная мера. Нужно найти что-то действенней.

В раздумьях она сама зашагала к детской, решив проведать своих дочерей. Пусть Любелла и воспринимала их как средство манипулирования герцогом, не испытывая к девочкам особой привязанности, но для прислуги нужно держать маску заботливой матери.

— Чёртова сука, — проскрежетала зубами Любелла, — я с тобой ещё разберусь!

Перед глазами всплыло лицо Виолы во время того недавнего разговора. Эта рыжая ведьма выводила из себя. Именно из-за неё Любелла сорвалась. Они виделись ночью во время происшествия, и Виола смотрела так, будто что-то знала. Не к добру это. Нужно что-то делать.

Ничего, пусть наслаждается, пока может, наслаждается, пока Любелла наслаждается её мужем.

Она целиком погрузилась в сладкие грёзы, отвлекая себя от недавнего позора — конечно, теперь сделать герцога вдовцом станет не так просто, но она не думала, что на это уйдёт слишком много времени.

«Затем небольшой траур, и счастливый вдовец найдет утешение в объятиях новой, куда более достойной жены. А уж когда я заполучу наследника в своё чрево, да что уж там, сойдёт даже девочка, произойдёт парный несчастный случай. И вдовой придется побыть уже мне. Прости-прощай, дорогой муженёк. Мне будет тебя не хватать, но ты не унывай, тебе не будет одиноко. Мелкое отродье этой грязной потаскухи отправиться вместе с тобой. У меня будет всё: и титул, и земли, и положение, и признание королевского дома! Вот это жизнь! Но для начала я соблазню герцога. Буду отдаваться ему так долго и сильно, что наши стоны подарят прекрасную ночь и этой шлюхе!»

— Ну норм, подрочу, — вырвал её из сладких мечтаний чей-то голос.

— Ч-что? — Любелла растерялась.

Резко обернувшись, она воочию увидела рыжую ведьму, которая самодовольно улыбалась, наблюдая за эмоциями на лице Любеллы. Видимо какое-то время, забывшись, она начала мечтать вслух.

Пока Любелла пыталась лихорадочно сообразить, с какого именно момента, Виола пояснила:

— Я говорю: «Не могу найти свечу — в моей комнате темно».

— Так позовите служанку! — изо всех сил сдерживаясь, порекомендовала Любелла. Она никак не могла взять в толк, снова над ней издеваются, или герцогиня вновь внезапно отупела. Но ещё больше пугало то, что Виола успела услышать.

— Пожалуй, я так и сделаю, — закивала головой эта рыжая ведьма. — Заранее желаю вам спокойной ночи, дорогая леди.

— Ох, какие уж тут спокойные ночи? В такую жару мне совсем не спится! — колкость и самоуверенность вернулись в голос Любеллы. Похоже, ничего дельного Виола не услышала.

— Так вроде бы и не особенно жарко. Осень, всё же. Хоть и юг, но время года своё берёт.

— Кому как, кому как, — злорадно и торжественно протянула Любелла. «Кажется, я отыгралась разом и за оскорбление, и за мгновения пережитого страха», — уже про себя подумала она.

Рыжая ведьма хотела что-то добавить, но Любелла её уже не слушала. Позабыв о том, что хотела проведать дочерей, она ринулась в противоположную сторону, даже не представляя, что «мелкое отродье» Эдвард играется с Лизой и Элли после ужина с герцогом, а с Виолой она пересеклась по чистой случайности, когда та шла на встречу с Альфредом.

Добравшись до спальни герцога, Любелла первым делом выгнала служанку, которая занималась тем, что согревала его постель.

— Проваливай, Лукреция! — злая, как фурия, скомандовала Любелла. — И не смей приносить дрова. И вовсе не заходи сюда до утра!

— Будет исполнено, миледи. — Лукреция поклонилась любовнице, как новой хозяйке дома. Для крестьянского люда было очевидно, в чьём кулаке окажется вся челядь через какое-то время.

Вот только это не укрылось от взгляда Виолы, которая стояла в одной из ниш для ваз с цветами, в изобилии раскиданных по коридору.