Онлайн чтение книги Единство. Возмездие. Тишина Unanimity. Revenge. Silence
9 - Волчата, в отличие от щенков, дрессировке не поддаются

Розовый салон – сленг – салон, в услуги которого входит минет.

***

Сарутоби должна была уже уйти. Но тогда откуда это неуютное чувство? Словно сами стены пялятся в спину?

Уже около часа Котаро бродит по коридорам ужасно-огромного дома, не переставая удивляться, как люди в нём ориентируются вообще. Особенно ночью, когда свет горит лишь у входа, да в нескольких комнатах. Да и эта ужасная тишина… И вчера-то не было шумно, а сегодня, после утреннего происшествия, его обитатели вообще держатся ниже травы, тише воды. Даже двое дежурных у крыльца лишь молча метают ножи в полосы света.

Хотя, возможно, тихо ещё и потому, что по приказу вакагасиры большая часть боевиков отправилась на улицы – выспрашивать-выслеживать возможных организаторов нападения. Котаро лично видел, как штаб покидали даже те, кому досталось от взрывов. Так что главный дом клана теперь напоминает растревоженный и почти опустевший улей, выславший войска в погоню за неприятелем.

Но что это?.. Наконец-то, неужели голоса?!

– … кто вообще этот новичок? – неприятно-высокий женский голос уже знаком. – Почему ему так просто позволили выйти?!

– Вака! – а это, кажется, Рисуноске. – Не можем же мы подозревать всех, кто недавно присоединился…

– Идиот! Можем и должны! Иначе как…

Котаро уже собирается развернуться – всё равно это точно не та часть дома, где ему полагается быть – и уйти, продолжив поиски отведенной для сна комнаты, как вдруг за тонкой бумажной стенкой раздается голос Шинске:

– Азарни. Разве Сакату Гинтоки нанял не лично отец? В мои телохранители?

– Первый раз об этом слышу, ботчан, – в голосе женщины и правда удивлённые нотки. – Почему вы так решили?

Шинске не отвечает. А Котаро принимается задумчиво пощипывать верхнюю губу. В принципе, кучерявый его особо не интересовал до этого момента, но, похоже, он – засланная кем-то птичка. Как и сам Котаро. Только вопрос – кем? Явно не Ямагучи, иначе наследник не избежал бы участи быть похищенным. Тогда, Инагава? Тоже нет, эти вряд ли вообще в курсе, что происходит, а если и узнали – для вмешательства прошло ещё слишком мало времени. Ну и, конечно, Гинтоки не может быть послан боссом Сумиёши. Иначе бы Котаро как минимум предупредили… Наверно.

– Где ваша слепая нянька, Шинске-доно? – снова Азарни. – Может, ему что-то известно?

– Моя «слепая нянька» способна нашинковать любого из ваших лучших бойцов на сашими, нее-сан, – довольно спокойно реагирует Шинске. – И, как я уже сказал, я сам разберусь со своими людьми.

– Одному вы уже позволили спокойно уйти… другой сбежать.

– Я сказал, – вот теперь в голосе наследника прорезается сталь, – я разберусь сам. И, если вам больше нечего со мной обсудить… Приятной ночи.

Шаги, выросшая за просвечивающей тонкой стенкой тень, шуршание бумаги и дерева при открытии двери. Котаро отступает в сторону, чтобы не попасть в прямоугольник света, но Шинске сразу замечает его. Запинается лишь на миг. И вот уже задвигает сёдзи за спиной, молча направляясь по коридору… возможно, в сторону своей спальни. Котаро бесшумно пристраивается следом. Этот навык – ходить по старым половицам, чтобы те не скрипели – выработался сам собой не так давно, в доме, очень похожем на этот и тоже принадлежащем якудза. И там это умение было залогом если не выживания, то здравого смысла…

– Ко-тян, ты знаешь, что подслушивать нехорошо?

Шинске явно старается выглядеть более собранным, чем это есть на самом деле. Но Котаро знает, даже если он и заподозрил его в чём-то, предпринимать не станет ничего. Просто потому, что... по-прежнему кажется не столько участником всего происходящего, сколько зрителем. Словно всё вокруг касается его лишь отчасти. Только потому, что «должно» касаться.

А ведь, в отличие от Котаро, он не выбирал свою судьбу. И, если пострадает – то не за свои грехи.

– Шинске, а ты никогда не замечал, что ваш вакагасира… не прочь стать наследником вместо тебя?

Они уже достаточно отошли от той комнаты со светящимися стенами, коридор снова погружен во мрак, но невысокий наследник клана с миловидным лицом (и явно без особых планов на будущее) идёт вперед вполне уверенно – и в вопросах ориентирования на местности Котаро остаётся лишь положиться на него. А что касается всего остального…

– Даже если это и так, – наконец отзывается Шинске, – то вряд ли у неё это получится. В таких старых семьях, как наша, ведущих свою историю ещё от вассалов дома Токугавы… главой клана можно стать только по праву крови.

– Как и у Ямагучи…

Он произносит это случайно. И вроде бы ничего особенного, только вот Шинске вдруг останавливается. И, не оборачиваясь, спрашивает:

– Откуда ты знаешь?

В коридоре темно, но всё равно глаза различают, где пол и где стены, а где фигура Шинске. И Котаро даже кажется, что он видит, как напряжена его спина. Ответ уже крутится на языке: «слышал от кого-то» – менее подозрительный, чем какое-нибудь более подробное объяснение. Но Котаро так и не произносит его.

– Более того, я знаю, что сейчас там всем руководит жена покойного главы. Так что... если Азарни выйдет замуж за твоего отца… или просто станет его женщиной…

Шинске не реагирует, продолжая стоять на месте. И Котаро догадывается, что перегнул палку. Расслабился. В конце концов, перед ним не обычный парень, а тот, кого дрессировали с пелёнок. И если он ещё не превратился в безжалостного бандита, помешанного на власти и деньгах, это вовсе не значит, что кому попало можно высказываться при нём о его семье. Так что Котаро просто затыкается. Как и положено слуге.

– Как насчёт того, чтобы стать моей женщиной этой ночью, Ко-тян?

Неожиданный поворот.

Немного обидный. Но, возможно, он это даже заслужил.

– … если ваш отец узнает…

– Только одна ночь. Не могу обещать, что уже завтра ты сможешь покинуть это место… Но как только шумиха утихнет – никто не посмеет тебя здесь задерживать. Обещаю.

Договорив, Шинске сдвигается с места, так и не обернувшись. Словно уже знает ответ. Интересно, он хотя бы представляет себе, насколько высокомерно прозвучали эти слова? Или считает, что поступает благородно? Долг… Такасуги-кумичо, по крайней мере, предложил отработать его честно… Хотя, поначалу и отправил в какой-то занюханный розовый салон.

Но, может, Сарутоби и права: с Шинске ему безопасней. По крайней мере, пока. Но, если попыток надавить на Такасуги больше не будет, Котаро уже совсем скоро придётся уйти. Немного жаль, ведь он уже начал привязываться к этому странному парню… с одной стороны, умудрившемуся пока сохранить человечность, а с другой – упрямо пытающемуся переводить всё в плоскость товаро-денежных отношений. А ведь Котаро позволил ему дотронуться до себя без всякого умысла. В конце концов, сближение с наследником для выполнения миссии совершенно необязательно. Просто так получилось. Всё, что было нужно – это попасть в дом.

Хотя, карьерный рост от шпиона-подстилки до шпиона-подстилки-убийцы – то ещё достижение. Но, можно подумать, у него есть выбор.

Разве что стать просто шпионом-убийцей.

А тем временем, коридор посветлел. Шинске привёл его в ту часть дома, куда проведено электричество и где ночью можно ходить без фонарика, не опасаясь налететь на стены. Вон даже знакомый рисунок на ширме двери… Да, так и есть, это комната Шинске.

– Раздевайся, – приказывает тот, едва переступая порог.

И становится очень похож на других…

Тех, кому нужно лишь тело.

Футон уже расстелен, но только один. Конечно, откуда слугам знать, что юный господин пожелает провести и эту ночь со слугой? Только вот Котаро закрывает за собой дверь и остаётся стоять. А Шинске уже стягивает с плеч кимоно. И позволяет упасть на пол. В комнате горит лишь ночник, но даже так видно, что у этого довольно тощего на вид парня не такое уж и хилое тело, как может показаться в одежде. Нет, это не фигура спортсмена, но, несомненно, наследник клана проходил или проходит какие-то тренировки. Возможно, такие же, какие проходил и Котаро – обращение с ножом и борьба. Хотя… кто знает, Такасуги-старший мог заставить сына заниматься кендо или каллиграфией… Только от рисования иероглифов не развиваются внутренние мышцы бёдер и внешние ягодиц, да и предплечья... Достаточно вспомнить, с какой силой Шинске удерживал его на полу прошлой ночью.

Нет, всё же он странный. Как и его комната: этот компьютер, эта лампа и это застеклённое окно – словно часть старого, закостеневшего мира, но сумевшего отбить кусочек пространства для себя другого, современного.

Хотя, больше похоже на то, что в процессе дрессировки щенку позволили иметь немного игрушек.

– Тебе и правда нужна только одна эта ночь?

И зачем спросил? Наверное, следует быть благодарным, что вообще дают выбор, а не берут силой. В конце концов, он и к худшему был готов…

А Шинске смотрит через плечо. Он совсем без одежды. Если подумать, никто и никогда не обнажался так перед Котаро… Раздевали его. Лезли в душу. Пачкали тело. А сейчас… открываются сами.

Но как же трудно заставить себя пошевелить даже пальцем.

– Я тебе противен? – вдруг повисает в воздухе резкий вопрос.

«Ну что за глупость?!»

– Нет.

– Тогда почему?

Шинске поворачивается всем телом и его желание становится отчётливо видно. Вот только во взгляде мерцает злость.

– Или ты предпочитаешь партнёров опытнее? Или постарше?

Нет, сейчас никакой он не щенок. Может, его дрессировали, может, заставили одеть поводок. Только Котаро кажется, что видит его настоящим. Избалованным? Да. А ещё властным. Самолюбивым. И, несомненно, ревнивым. Но, при всём при этом – открытым. Не скрывающим чувств. Отчаянно желающим избавиться от цепей, но почему-то даже не пытающимся их сбросить.

– Почему ты молчишь?

Шинске сдвигается с места и Котаро в спину упирается дверь. Расстояние между ними всё меньше. Но он пока не готов… Нет, он вообще не обязан! И даже не должен! Это…

– Я не хочу.

Под тяжёлым взглядом Шинске земля уходит из-под ног. Наверное, это глупо. Глупее всего, что он только делал за свою жизнь. И уж точно – эгоистичней.

Поджатые губы. Вздёрнутый подбородок. Глубже провалившиеся ключицы… заметно развитый, напряжённый сейчас пресс… и прижавшаяся к животу под пупком влажная головка. Подрагивающая мышца бедра. Каменная голень… Истёршаяся циновка.

За руку хватают. Шершавый пол царапает скулу. В ягодицы упирается острое колено, а в поясницу – собственный сжатый кулак. Шинске с такой силой сдавливает его запястье, словно хочет проткнуть пальцами насквозь. И почему все так и норовят вывихнуть ему одно и тоже плечо?!

И что теперь делать? Кричать?

Нет, конечно. Уже проходили…

А это больно. Но не так, как всегда. Ему всего лишь задирают юкату, а чувство – что рвут душу на части. И какого чёрта он только… вгляделся в этого парня? Какого чёрта… позволил залезть в свои мысли?!

– Пожалуйста, не надо.

Слышно пыхтение. Ягодицу сжимают до боли. Горячее и влажное елозит по коже. Но насильничает Шинске явно в первый раз. И молчит. Впервые. И Котаро становится страшно от этого молчания.

– Не надо, – уже громче. – Шинске!

Головка упирается в совершенно не растянутое отверстие. Ему же самому неприятно! Но тогда зачем?!

Зажмурившись, в очередной раз прощаясь с плечом, Котаро упирается в пол свободной рукой. Под веками вспыхивают яркие искры. Наугад подсекает колено Шинске. И давит… давит спиной, заваливаясь на бок. В правом плече пылает огонь, кожу щекочет предательская слеза…

А Шинске замирает. Просто прижимается сзади, закинув ногу на бедро. Уткнувшись в затылок носом.

– Идиот, – опаляет шею. – Почему ты такой идиот, Котаро?

Зрение проясняется не сразу. Но то, что он видит, заставляет лягнуть Шинске. Попытаться вскочить. Схватиться за плечо и зашипеть… не отпуская взглядом ухмыляющееся за стеклом лицо в чёрной повязке.

Скрип оконной рамы. Наставленный пистолет.

– Да вы продолжайте.

Котаро чувствует шевеление за спиной и стихающий стон. Кажется, он попал пяткой… не очень удачно. Но Шинске за ним, у двери. Если протолкнуть его наружу, сквозь эту картонную стену, он будет спасён.

– Я сказал: «продолжайте». Или застеснялись?

«Пшик». Совсем негромкий. Но в циновке рядом с повисшей плетью рукой появилась дыра. Глушитель? Так вот почему такое длинное дуло…

На плечо ложится рука. Надавливает. Котаро хватается за неё, но Шинске уже на ногах.

– Отойди.

В окне уже двое. Но у второго вторженца взгляд острее и, кажется, выбиты передние зубы. Совсем недавно.

– А ты не командуй, – шире ухмыляется первый.

– Хфатит, – перебивает второй. – Фремени мало, – переводит взгляд на Шинске. – Фафяфывай пояф и на фыход.

Это безумие! Да кто же они такие, раз посмели сунуться в штаб?! Конечно, охраны сейчас здесь даже меньше, чем вчера, но откуда они об этом узнали? С тем же успехом Такасуги могли засесть в доме со всеми своими людьми! Или следили?

– Хорошо.

«Что?»

– Шинске, нет!

Его запястье ещё в его руке. Но Шинске мягко расцепляет пальцы Котаро.

– Чё «нет», то? – хмыкает первый. – Ты тоже давай… В паре вы интересней – да и нам будет, чем заняться.

– Нам нуфен только офин!

– Не трогайте его, – вмешивается Шинске, уже подходя к окну.

– Заткнись! – рявкает обладатель целых зубов.

Шинске накрывает ствол сверху рукой и бьёт коленом по локтю. Хруст, рык и новый «пшик». И вместо поутихшего жара в плече, огнем загорается бок. Котаро смотрит на Шинске. Как кулак бьёт его в живот. Как заставляет согнуться. Шепелявый прыгает с подоконника и тут же суёт кляп ему в рот, стягивает руки за спину... Но Шинске словно ослаб. Его взгляд прикован к Котаро, но не к лицу, а ниже.

На циновку капает кровь. Ткань юкаты тяжелеет.

Если сейчас закричать…

Похититель в чёрной повязке перестаёт баюкать сломанную руку, пистолет уже в другой...

«Пшик»

Мир стремительно погружается в темноту.

– НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!

Ну и какая сволочь сказала, что с ним ему безопасней?..