Онлайн чтение книги Всё ещё я
Пустыня

На следующее утро за завтраком Юкия узнал от Габриэля, что шейх аль-Мактум собирается в Эр-Рияд вместе со своим сыном и братом и что он, разумеется, тоже едет с ними.

Бледный и не выспавшийся, Юкия ничего не ответил, взял с подноса пару фиников и положил себе в рот, запив их крепким ароматным кофе.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – забеспокоился Габриэль, глядя на него. – Алекс сейчас находится на строительной площадке в городе Янбу, оговаривает что-то с инженерами, они не укладываются в график из-за перебоев с поставками бетона, поэтому ему срочно пришлось уехать, а так он приедет в Эр-Рияд, как только сможет, – начал успокаивать он Юкию, думая, что, возможно, новости о брате поднимут ему настроение.

– А почему ты не с ним? – безразличным тоном спросил его Юкия.

– Он попросил меня остаться с тобой, ему очень не нравится, как ты себя ведешь…

Юкия оборвал его на полуслове, посмотрев уничижающим взглядом, от чего у Габриэля волосы встали дыбом на затылке, ему показалось, что тот на него сейчас бросится. Заметив выражение ужаса, замершее на его лице, Юкия поспешил виновато опустить глаза.

– Кхм, у меня не было возможности отдать тебе его раньше, – переводчик осторожно достал платок, в который было что-то завернуто, и передал ему.

Юкия аккуратно развернул платок: из него к нему на ладонь упало обручальное кольцо. Он снова грозно нахмурил брови.

– Прости, я вынужден был тебе его вернуть… – начал оправдываться Габриэль.

– Спасибо, – как можно более убедительно поблагодарил его Юкия, затем неожиданно добавил. – Это так мило.

– Что именно? – тут же спросил его Габриэль, немного смутившись.

– Ты со всеми такой обходительный?

– Моя профессия располагает к тому, чтобы быть обходительным, – безэмоционально проговорил он.

Юкия продолжал молча сверлить его взглядом, когда к ним зашел совсем еще юный слуга-филиппинец и сказал, что шейх Мухаммед ждет их во внутреннем дворе.

Габриэль тут же поторопился встать, ему стало неловко от пристального взгляда Юкии, из-за чего, полностью растеряв сноровку и не рассчитав низкую посадку стола, он споткнулся о столешницу и уже было полетел на него, но Юкия вовремя успел подбежать и обхватить парня, прижав к себе. Переводчик широко раскрытыми глазами посмотрел на него, не зная, что сказать. Юкия улыбнулся ему и поспешил выпустить из своей хватки, затем вышел из комнаты.

– С… спасибо, – неуверенно прошептал ему вслед Габриэль, заливаясь густой краской.

Юкия услышал крики шейха аль-Мактума еще на втором этаже виллы. Спустившись в сад, он понял, что у того было очень плохое расположение духа – он бил одного из слуг веткой, а другие, совсем еще молодые мальчишки, бегали по саду и составляли многочисленные чемоданы в багажники нескольких белых внедорожников.

Увидев Юкию, Мухаммед перестал бить прислугу и грозно направился в его сторону, грубо схватил за подбородок и начал поворачивать его лицо из стороны в сторону, рассматривая синяки и ушибы, оставленные им же вчера. На миг Юкие показалось, что шейх свернет ему шею.

Рассвирепев еще сильнее, он грубо отпустил его и снова принялся что-то кричать слугам на арабском языке. Услышав его крики, во двор прибежал Али вместе с Хамданом, и все трое начали браниться на арабском языке.

К Юкие тихо подошел Габриэль.

– О чем спор? – спросил его Юкия. Ситуация явно забавляла его.

– Шейх отчитывает их за то, что они увезли тебя вчера без его разрешения, – тут же вкратце сообщил ему Габриэль. – Спрашивает, где вы пропадали до самого утра.

– В борделе, – как ни в чем не бывало кинул Юкия через плечо и направился к расшумевшимся не на шутку родственникам.

Габриэль бросился за ним, нашептывая, что тому не следует вести себя так бесцеремонно с этими людьми.

Огрев сына увесистым хлопком по голове, сбив с него гафию, шейх приказал всем немедленно садиться по машинам.

– Ты, – он указал пальцем на Юкию, – едешь со мной в одной машине!

Габриэль, которого попросили сесть в другую машину, еще раз предупредил о том, что нужно следить за тем, что он говорит, на что Юкия, вспоминая вчерашнюю сцену в кабинете Мухаммеда, подумал, что уже слишком поздно учить его правильным манерам поведения.

Наконец-то он сел в комфортабельный салон белого «хаммера» военного типа, вспоминая, как ему было неудобно сидеть в маленьком салоне спортивной машины, которую подарил ему шейх, явно не рассчитывая на то, что Юкия окажется таким высоким.

Они уже около часа ехали вдоль побережья Красного моря по очень плохим дорогам. Мощные обвесы, установленные на колесах машины, немного компенсировали неровность, но все равно Юкию начало сильно укачивать, а окно он не мог открыть из-за клубов дорожной пыли и песка, которые разносились в разные стороны из-под колес. Машина ехала то в гору, то резко съезжала с нее, петляла по ужасно узким, окруженными одними оврагами, извилистым тропам в горах, с краев которых, прямо вниз, сыпалась галька. Из-за сильной тряски шейх молчал всю дорогу, вцепившись в ручки сиденья.

Через два часа Юкия начал думать, что Мухаммед специально выбрал этот маршрут по горному серпантину, чтобы поиздеваться над ними всеми, но он пришел еще в больший ужас, когда увидел, что все машины, кроме той, в которой он сидел, свернули на кольцевую дорогу, ведущую в город Эр-Рияд, оставляя их машину позади.

Смотря на вереницу белых машин, быстро удаляющихся по направлению к большому городу, он тут же спросил Мухаммеда, что происходит. Тот, самодовольно ухмыляясь, сказал, что хочет ему кое-что показать и что они приедут в Эр-Рияд немного позже.

Вскоре они оказались на частном аэродроме, где сели в небольшой самолет и улетели на север от столицы.

Юкия совершенно ничего не понимал: они летели уже около двух часов над какой-то пустыней. По мере продвижения вглубь континента им стали встречаться постройки, далекие от современности, а вскоре исчезли и они, оставив после себя лишь голую пустошь, без единого города или хотя-бы деревни. Он хотел спросить Мухаммеда, что тот задумал, но не решался, чувствуя свою вину перед ним и злясь на себя за то, что в очередной раз не смог обуздать свой дикий нрав и позволил себе так скверно вести себя вчера с взрослым мужчиной, который годился ему в отцы.

Наконец, они приземлились возле старого города, окруженного оазисом финиковых пальм, часть которого представляла собой древние заброшенные руины. Затем они снова сели в машины, которые уже были приготовлены к их приезду, и снова куда-то поехали. Теперь они держали свой курс в самую глубь пустыни, с трудом преодолевая песчаные дюны.

«Он закопает меня в песок?» – подумал Юкия, наблюдая за тем, как подвижные скопления сыпучего песка, навеянные ветром, принимали различные формы.

Многочисленные барханные гряды были вытянуты вдоль господствующих ветров насколько хватало глаз. Не было видно ничего вокруг, кроме огромной пустыни и песка.

– Я очень хорошо помню стихотворение, которое ты прочитал на свадьбе, – наконец проговорил шейх, нарушив молчание.

– Что? – удивился Юкия. Только сейчас он заметил, как сильно его мучает жажда.

– «В пустыне ничего нет, она никому не нужна», – проговорил он. – Это древний город Мадаин-Салих.

В окно машины Юкия увидел посреди пустыни одинокий замок, высеченный прямо в скале.

– Признаться, меня очень сильно тронули твои слова, – он вышел из машины и подождал, пока Юкия тоже выйдет.

Они прошли к самому подножию замка.

– Этот замок – всего лишь гробница, подобно древнему городу Петре, он стоит здесь тысячу лет, всеми забытый и покинутый, свидетельствующий о древней цивилизации, которая некогда процветала здесь. Мои предки были бедуинами, которые беспрестанно кочевали по пустыням вдоль аравийского полуострова. Для нас очень важны памятники древности, оставленные нашими предками в этих песках, – он внимательно посмотрел на Юкию, который озирался по сторонам. – Пойдем.

Он подвел его к гладкому камню, на котором были высечены древние письмена. Как оказалось, это была надгробная плита. На ней была выгравирована эпитафия на древнеарабском языке.

– Много лет я изучал историю своей страны и своего народа, – сказал шейх. Затем окончательно рассвирепев из-за того, что Юкия его не слушал, а продолжал увлеченно рассматривать замок, он грубо схватил его за руку и подтащил к себе, тыча пальцем в камень, и чуть ли не в лицо проговорил ему. – Здесь написано:

«Сын построил для своего брата гробницу, он построил ее и для него, и для детей его, и для жены его, и для его внуков, и правнуков, и для жен их свободнорожденных из рода Гальван, и он поручил гробницу под защиту от сильного и слабого, от всякого дающего и отдающего в долг, поручил навсегда, пока небеса ниспосылают дождь, а земля порождает траву».

– Это памятник письменности? – пытаясь не выдавать своего волнения после услышанных слов, спокойно спросил Юкия.

– Теперь ты понимаешь, что в пустыне памятники, не стертые песками, не развалившиеся, а сохраненные многовековыми традициями: люди оберегали их для потомков. В пустыне зародилась жизнь, хоть здесь и глубокое молчание, но она не мертва! – он тряс его за ворот рубашки, как тряпичную куклу, пытаясь внушить ему то, что он неправ.

– Это всего лишь слова поэта, – тихо прошептал он. – Вам не нужно было воспринимать их так всерьез…

– Любое твое слово для меня имеет значение, как памятник, как древность, как письмо!

Совершенно сбитый с толку его словами, Юкия озадаченно почесал затылок:

– На что вы рассчитывали?

– Что? – удивился Мухаммед.

– Чего вы ожидали от меня, какого поведения? Вы прекрасно все понимаете и знаете, какая ходит обо мне молва.

– Да, это правда. После того, как я встретил тебя в ресторане, я действительно попросил своих людей разузнать о тебе, – он усмехнулся. – Что ж, я прекрасно понимал, что отцу нужно было избавиться от тебя, и как можно быстрее.

– Значит, вы все знали?

– Про то, что ты сбил на смерть человека, и твой отец уберег тебя от тюрьмы? – усмехнулся он.

– Вы не имеете права так говорить, – вдруг начал выходить из себя Юкия. – Ваш сын не лучше меня…

Проговорился он и тут же оборвал себя на полуслове.

– Болтун! – шейх закатил глаза кверху. – Когда-нибудь Шайтан точно отрежет ему язык…

– Но я понимаю, – Юкия не дал ему договорить, – что его грех – ничто по сравнению с моим. Зачем вам такое ничтожество, как я?

– Ты прекрасен! – фанатично глядя на него, проговорил Мухаммед и протянул к его лицу свои жилистые руки, затем схватил его голову и сжал ладонями. – Как ты не поймешь, что ты в своем ничтожестве прекрасен. Испорченность в купе с красотой делает тебя еще желаннее!

– «Для красоты дистанция нужна», – прошептал он, глядя поверх него на песчаные барханы пустыни мутными глазами.

– Я замурую тебя в стенах, – начал рычать он. – И ты будешь там сидеть, пока не образумишься!

Юкия улыбнулся:

– Хотите заточить меня в темницу?

– О нет, что ты. За таким экзотическим цветком, как ты, нужен тщательным уход. Если будет слишком влажно, стебли начнут гнить, а засушливость грозит скорейшим увяданием, – метафорично выразился он. – Боюсь, тьма загубит твою красоту, а я хочу наслаждаться тобой вечно: как статуей, как картиной, как вещью, которую я купил за огромную сумму денег на аукционе, подобных которой больше нет во всем мире, и только я обладаю ею, – наконец закончил он.

– Вы еще больший безумец, чем я думал.

– Ты ни в чем не будешь нуждаться, – снова начал убеждать его Мухаммед, пропуская мимо ушей оскорбления. – У тебя будет все, что ты захочешь.

– Зачем вы говорите мне это, разве у вас нет сына?

– Ты мне не сын, – рассмеялся он. – Не путай сокровенное со страстью старого коллекционера ко всему прекрасному.

– Почему вы тогда женили меня на своей дочери? – недоумевал Юкия.

– У меня не было иного способа заполучить тебя! – воскликнул он. – Дочь для мусульманина – это позор. Горе в той семье, где родилась девочка. В день рождения девочки в семье не праздник, а слезы. А все потому, что дочери приходят в этот мир, чтобы осквернить своего отца, отдавая свое тело другому мужчине. Этот мужчина, сношая ее, сношает и тело отца.

– Так вот что вы задумали?! – удивился Юкия. – Хотите использовать меня как скот, чтобы я спал с вашей дочерью, а вы наслаждались этим. Так вы думаете?

Шейх снова хитро посмотрел на него из-под своих густых бровей, морщины вокруг его глаз стали еще глубже.

– И не только я один! На торжестве в честь твоей женитьбы на моей дочери многие мои друзья возжелали женить тебя на своих дочерях.

Ужас замер в стеклянных глазах Юкии.

– Нет, вы не посмеете…

– Не посмею? – удивился он. – Я не посмею отдать тебя другим шейхам ради своей собственной выгоды? А кто ты такой, чтобы слушать тебя? Как ты и сказал, ты – скот, которым я собираюсь пользоваться в своих целях. Я обращу тебя в мусульманство!

– Но вы же только что сказали, что купили меня для себя! – Юкия с трудом верил в то, что все это происходит с ним по-настоящему, что это не кошмарный сон.

– Это правда, и это лишь подогревает интерес таких же ценителей, как и я, и удваивает твою цену. Ты даже не представляешь, насколько влиятельные у меня связи в этой стране. Если я женю тебя на одной из дочерей из королевской семьи аль-Саудов, я стану родственником самого короля, но это лишь мои предположения. Я еще подумаю. На позавчерашнем приеме среди гостей были представители из королевской семьи, и они тебя видели…

– Я убегу от вас, вы не сможете держать меня здесь силой, – не в силах больше слушать бред чокнутого старика, перебил Юкия. – Не забывайте, я все же Юкия Драфт, а не простой нищенствующий глупый мальчик. Я вырос не в меньшем замке, чем те, которыми вы здесь все гордитесь!

– Ох, что ты, я ни разу не усомнился в твоем привилегированном происхождении, – с злорадным сарказмом начал шейх. – Только боюсь, что твой отец так не считает.

– Вы – монстр! – крикнул Юкия прямо ему в лицо.

– А ты самоуверенно думаешь, что после того, как узнал всю правду обо мне, сможешь убежать от меня? – усмехнулся он, поглаживая свою бороду. – Думаешь, я не узнаю, зачем тебе нужно в Африку?

Что-то тут же сверкнуло в глазах у Юкии, отчего его взгляд стал совершенно безумным. Сердце сдавило так, словно оно находилось в тесной скорлупе. Пространство начало плавиться, как раскаленный воздух далеко в пустыне. Удушливый поток проникал через его ноздри, обжигая легкие и горло. Язык приклеился к небу. Ему стало трудно дышать. Юкия почувствовал привкус крови у себя во рту.

Теперь Юкия уже точно не сомневался в том, что шейх был совершенно безумным, и понял, что никогда не сможет выбраться из его пут. Но лучше на это дно камнем пойдет он один – тянуть за собой других людей, которым и так уже успел сильно навредить, он не посмеет.

Он закрыл глаза, где-то далеко в памяти промелькнула сцена, когда Эстер, его первая девушка, резала ему вены, она что-то говорила ему про маску у себя на лице. Пытаясь вспомнить ее слова, он нахмурил брови, продолжая стоять с закрытыми глазами. Шейх внимательно наблюдал за ним все это время.

«То, что я приобретаю – очередная маска, белая, надменная, она смеется мне в ответ», – ты сказала мне это, Эстер, после чего взяла нож и изрезала мне руки, как мясник, оставив эти ужасные шрамы, которые никогда не заживут, и так и будут кровоточить до конца моих дней. Теперь настало время и мне ее надеть…

– Нет, – неожиданно Юкия начал плакать. – Нет, нет, нет!

– Считаешь меня безнравственным дикарем, смеешь заявляться ко мне и предлагать себя, как проститутку? Я научу тебя хорошим манерам! – шейх аль-Мактум с силой толкнул его. Тот, обессиленный, упал на твердый песок. – Смотришь на всех свысока, считаешь себя умнее других?!

– Нет, вы все не так поняли! – он начал задыхаться от слез, ползая у шейха в ногах.

– Ты оскорбил меня! – проорал он так, что даже эхо отлетело от каменных стен замка.

– Я не хотел оскорбить ни вас, ни ваш народ, я всего лишь, я… – неожиданно Юкия сник, его взгляд потупился.

Ветер разбрасывал песок с песчаных гребней и вихрем раздувал их по пустому знойному пространству.

– Это всего лишь камень, – неожиданно сказал он и начал истерично смеяться. – Вы боготворите вашу пустыню, потому что в ней находятся самые большие залежи нефти, она превратила вас из диких кочевников в цивилизованных людей.

– Я убью тебя! – прокричал весь пунцовый от злости шейх и выхватил пистолет из кобуры одного из своих охранников, который стоял все это время неподалеку от них.

– Ах-ха-ха-ха, – Юкия подполз на коленях к нему и уткнулся лбом прямо в самое дуло. – Я не боюсь вас, вы ни черта не знаете обо мне, вы не понимаете, с чем связали свою жизнь, я родился уже прогнившим изнутри. Плод, который сорвали слишком рано и бросили на растерзание самой тьме, – орал он, щуря от слез глаза и брызгая слюной.

Шейх оцепенел от услышанного, рука его начала трястись.

– Стреляйте, черт бы вас побрал! Вам не привыкать обращаться с людьми, как со скотиной! Вы такой же, как и мой отец: привыкли только к тому, чтобы вам беспрекословно подчинялись и пресмыкались перед вами! Вы – изверг, которому чужды любые гуманные законы, только и делаете, что выжидаете очередного мальчика для битья. Зачем вы избили того шофера, в чем была его вина?! Не его вы должны были избить, а меня, ведь это я не послушался и убежал, – увидев его замешательство, он схватился за руку Мухаммеда. – Прошу, оборвите эту нить! Слишком поздно, уже ничего не изменить! Вы не сможете подчинить мою волю! Я никогда не буду вашим! В этой пустыне нет ничего, кроме надменного молчания, даже тень не падает от вашего прославленного замка, чтобы уберечь путников от всесжигающего солнца! И ваша дочь, и дочери ваших шейхов – не важно, сколько их будет у меня, со сколькими я обречен сношаться, как племенная скотина, никогда не будут счастливы со мной! В конце концов, вы закопаете нас всех в этих чертовых песках!

Шейх с застывшим лицом медленно опустил пистолет и что-то прошептал своему охраннику. Затем они развернулись и направились к машине, оставив Юкию сидеть возле гробницы.

Он продолжал смеяться, смотря ему вслед, сидя на коленях и запрокидывая голову назад. Из глаз струились слезы.

– Я грязнее самой падшей женщины в вашей стране, если вы закопаете меня живьем в ваши священные пески, вы оскверните их моей нечистотой! Гной сочится из моих ран, не кровь, а едкий и вонючий гной!

Затем он схватился за голову и громко закричал. Вытирая слезы, он попытался встать и тут же упал, разодрав себе руки о надгробную плиту.

– М-м-м, – стон боли вырвался изо рта.

После нескольких неудачных попыток встать он все же смог выпрямится на неустойчивых ногах, палящее солнце вместе с ветром начали обжигать его кожу. Юкия прикрыл глаза рукой, чтобы рассмотреть горизонт, но ничего не увидел, кроме волнующихся, словно морские волны, фосфоресцирующих золотых барханов. Они манили его своей красотой и он, покачиваясь, пошел вглубь пустыни. Его ноги начали утопать в горячем песке. Он морщился от боли, когда раскаленный песок касался его оголенных щиколоток.

Все это время Мухаммед сидел в своей машине и наблюдал за ним в боковое окно. Его губы двигались в беззвучной молитве. Затем он возвел руки вверх и накрыл ими свои глаза.

Никто не бежал за Юкией, чтобы вернуть обратно. Охрана стояла возле машины шейха, ожидая от него приказов.

Наконец, увязнув по колено в песках, Юкия упал без возможности подняться и продолжить свой путь. Он еще раз посмотрел на яркое светило, которое выжгло всю слизистую оболочку его глаз, носа и рта. Еще никогда в жизни ему не хотелось пить так сильно. Он с ненавистью посмотрел на машину, в которой сидел шейх и надменно наблюдал за его мучениями.

– Плебей! – крикнул он ему и снова попытался встать.

Поняв, что его ноги засасывает в песок, он лег на живот и попробовал ползком вылезти из ямы. Раскаленный после дневного солнца песок, он сильно обжигал его ладони и пальцы. Юкия стиснул зубы, чтобы не закричать.

Неожиданно он заметил на своем пальце татуировку, которую сделал полгода назад. Перестав сопротивляться, он сел на песок и бережно очистил свой палец от грязи: черная надпись в виде слова «Вина» теперь всегда напоминала ему о Блэйме Хаббарде.

Оторвав от татуировки взгляд, полный слез, он прокричал:

– Языки адского пламени объяли все мое тело, все как ты и хотел!!!

Глядя в плавящуюся даль, он понял, что вдруг стало невозможным добраться до человека, который ненавидел его больше всего на свете, так же невозможно, как и преодолеть эту пустыню. Его надежды: увидеться с ним снова, помочь ему, вернуть его из опасной страны обратно домой – в одночасье рухнули и придавили своей тяжестью. Ему больше не подняться. Ноша стала непосильной. Он был уверен, что этот мальчик уехал туда из-за него. Уехал туда на верную смерть, потому что, в отличие от Юкии, не способен был впасть в открытое, безнравственное ничтожество, стать человеком, внутри которого нет стержня, сломанного, треснутого и без опоры, и он останется там до самого конца, пытаясь убежать от жестокой реальности. Скрыться под маской благотворительности, но на самом деле, желая лишь одного – возмездия, которого никогда не случится.

«Что будет с ним через год? А если он заболеет? Я слышал, что там можно умереть даже от простого укуса комара!» – думал Юкия в отчаянии.

За те немногие часы, что они провели вместе, Юкия понял, что волю Блэйма ничто не может сломить, и уж если тот что-то решил, то обязательно это сделает. Конечно, из-за юного возраста он не совсем еще может рассчитывать на свои силы, но наивной уверенности в его глазах в сочетании с невинностью было достаточно, чтобы разжечь в сердце Юкии непреодолимое влечение к нему, сравнимое с полетом мотылька к накаленной добела лампе. Его тянуло к Блэйму, и он сам не понимал, почему это происходило. Он прекрасно осознавал, что этот человек презирает его и что у них не может быть ничего общего. Даже если он умрет сейчас, тому будет все равно: проблемы, которые Юкия ему создал, все равно останутся. Правда, на одну из них станет меньше.

Закрыв лицо и подставив его солнечному свету, Юкия глубоко вздохнул, набирая больше горячего воздуха в легкие, затем срывающимся, хриплым голосом громко прокричал:

– БЛЭЙМ!