Онлайн чтение книги Всё ещё я
Свадьба

Делегация, состоящая из более чем тридцати машин, медленно продвигалась по узкой асфальтированной дороге. По краям, насколько хватало глаз, была раскинута вересковая пустошь, гамма которой не ограничивалась желто-зеленым цветом травы с примесью белого песка – местами встречались грубозернистые серые песчаники и гравелиты; все это перебивалось глубокими карьерами. Структура местности напоминала широкий купол с разломами и складками. Постоянные ветра лишили эти скалистые края горных пиков, отчего далеко впереди, вплоть до горизонта, были видны лишь пологие холмы и уступы. С римских времен в этих землях жители разрабатывали жилы в поисках свинца.

Ветер раздувал невысокие травянистые заросли пустоши. Иногда встречались голые, крючкообразные деревья, одиноко стоящие вдоль дороги на фоне холодного, лилово-синего неба.

Если подъехать к небольшой деревушке Эденсор, состоящей из пары мощеных улиц, на которых были хаотично расставлены каменные дома с расположенными в них небольшими магазинами, кондитерскими, барами и гостиницами с сувенирными лавками, в центре которой высилась небольшая часовенка, за черной решеткой, возле церкви, находились каменные надгробья, настолько древние и поросшие мхом, что, казалось, они тут находятся еще со времен крестовых походов, а за макушкой готического шпиля, вдали, можно было различить произрастающий на небольшом холме густой лес, среди буро-зеленых верхушек которого, словно древний, могучий гигант, прорывались пики отвесной стены замка.

Время здесь остановилось еще во времена Вильгельма Завоевателя – природный ландшафт местности и старые фахверковые лачужки, со стенами выкрашенными в белый цвет, придавали этому месту еще большую аутентичность.

Местные жители, оторвавшись от своих рутинных дел, с любопытством наблюдали за ехавшими друг за другом машинами, которые еле вписывались в узкие повороты дорог. За тонированными стеклами лимузинов и «Джипов» с внедорожниками было трудно разглядеть кого-либо из находящихся внутри салонов, но люди и так догадывались, кто это мог быть.

В нескольких километрах от деревни протекала небольшая речка – последняя преграда перед величественным строением, через которую пролегал арочный мост из белого песчаника. Вдоль берега реки росли пихта, ясень, чуть поодаль стояли широколиственные вязы.

Миновав мост и проехав под огромными, литыми из черного чугуна с витиеватыми узорами воротами, рядом с которыми висела позолоченная табличка с надписью «Частная резиденция Драфтов», делегация продвинулась к парадному входу вдоль идеально ровного, зеленого луга, предназначенного для игры в гольф.

Сам же замок представлял собой величественный пример эстетики барокко.

Грандиозное здание, казалось, было отлито из одного гигантского куска камня и было скорее вылеплено, нежели построено. Серый трехэтажный фасад здания был украшен колоннадой, скульптурами в виде византийских ваз, волютами, квадратными окнами с карнизами и пилястрами. В небольших углублениях фасада на первом этаже вдоль парадной лестницы стояли ровно подстриженные декоративные деревья. На самой же лестнице лежала красно-бордовая ковровая дорожка, ведущая во внутренние покои замка.

Вскоре гости начали парковаться возле главного входа под белым навесом, украшенным цветами в вазах, и выходить из машин. На улице была середина июня, поэтому большая часть людей оделась по-летнему – в легкие платья и спортивные костюмы. Некоторые же отличались более экстравагантными нарядами: были одеты в белые кандуры с такого же цвета платками на головах. Другие надели черные смокинги, а женщины – пестрые коктейльные платья.

Навстречу прибывшим гостям выбежали лакеи, одетые в черные брючные костюмы с накрахмаленными воротниками и манжетами. Одни помогали гостям выходить из машин, другие несли багаж, сопровождая их в комнаты.

Богато одетые гости сначала поднимались по мраморной лестнице на крыльце замка, затем, попав внутрь, они лицезрели стены, затянутые дорогими тканями, куполообразные потолки, покрытые золотой росписью по мотивам библейских сюжетов, и свисающие вниз огромные канделябры – все это сливалось в причудливые барельефы засчет венков и лент.

Шахматный мраморный пол парадной лестницы внутри замка также был устлан бордово-красным ковром.

Оглядываясь по сторонам на многочисленные картины, статуи, пестрые ковры, шторы и коллекционные предметы различного рода – от табакерок до изысканной посуды, находившиеся под стеллажами, собранные здесь многовековой историей семьи, – очарованные гости, словно они были в музее, шли, тихо шурша по паркетному полу, к приготовленным для них комнатам по длинным, витиеватым коридорам. Минуя дубовые, резные двери с позолоченными ручками, каждый оказывался в исторически памятном месте. Каждая комната замка была выполнена в своем непревзойденном стиле и отличалась от другой. Мебель в них представляла собой массивные кровати с высокими балдахинами, квадратные письменные столы, огромные зеркала и камины.

Тем не менее, несмотря на свою вычурную историчность, помещения не были лишены современных удобств. Практически в каждой комнате на стенах висели телевизоры в картинных рамах, санузлы вместе с ванными комнатами были полностью переделаны и имели горячее и холодное водоснабжение. Исключением была лишь телефонная связь, которую за столько лет так и не провели в замок, поэтому в столь огромном поместье не было ни одного стационарного телефона.

Почти на каждом этаже находились просторные с переполненными от книг стеллажами библиотеки, в которые вели массивные и высокие резные двери. В бордовых или коричневых переплетах книги сверкали своими торцами, словно их недавно купили и поставили сюда. От философов древности до поэтов современности – здесь хранилась литература на любой вкус. Возле стеллажей с книгами стояли огромные глобусы в деревянных и металлических оправах, многочисленные столы прямоугольных или квадратных форм, на которых красовались светильники с зелеными ножками.

Пять веков истории рода хранились в этих стенах – каждый, кто когда-либо жил здесь, внес свой вклад. Каждая вещь имела свое прошлое и была бережно помещена под стеклянные витражи. Раритетные столы, стулья, диваны, шкафы, музыкальные инструменты, оружие – все было уникальным и представляло собой музейную ценность.

Казалось, замок был вполне обитаем, и что время в нем застыло, и пару минут назад из комнат вышли их полноправные хозяева, оставив книги на прикроватных столиках, зажженные лампы и тлеющие угли в каминах. Даже в шкафах висела отреставрированная одежда разных эпох. На самом же деле, замок никогда не пустовал – за порядком здесь следило свыше шестисот человек: лакеи, горничные, экономки и повара. Все было убрано и содержалось в идеальной чистоте.

Резиденция была больше похожа на фешенебельную гостиницу, нежели на музей. Однако, большую часть времени комнаты пустовали, и замок был закрыт для посторонних.

Практически весь день гостей размещали по комнатам, и уже ближе к ночи желающих отужинать в столь поздний час пригласили в столовую на первом этаже. Помещение было больше похоже на оранжерею, так как полностью состояло из стекла – даже купольный потолок был украшен витражным остеклением – и имело выход на террасу во внутренний двор через высокие стеклянные двери с белыми рамами. Весь зал занимал сервированный огромный, длинный стол, но люди не спешили садиться. Многие стояли возле столиков с закусками и спиртными напитками. В углу комнаты тихо играл человек на скрипке. Все присутствующие что-то живо обсуждали. Среди них находилась и Виктория Драфт, одетая в вечернее черное платье на узких бретельках. Она стояла в стороне, держа в руках фужер, в котором пенилось только что налитое одним из лакеев шампанское. Вид у нее был мрачный – темные тени, которые она нанесла на веки, еще больше подчеркивали плохое расположение духа девушки.

Большинства присутствующих людей она не знала, потому что в основном это были родственники или знакомые шейха Мухаммеда аль-Мактума, приехавшие сюда на церемонию бракосочетания ее сводного брата с дочерью шейха. Она не видела, чтобы среди них находились сотрудники компании отца или кто-то из шайки акционеров, каждого из которых Эйден на дух не переносил.

Известие о том, что вскоре Юкия женится на девушке, которую ни разу в жизни не видел, ошеломило не только ее, но и всех братьев. Она не знала всех подробностей – любые попытки поговорить с братом до свадьбы обрубались на корню. Виктория знала, что это отец заставил его принять такое решение, но одного она не могла понять – почему именно Юкия, а не кто-то другой из ее семьи.

Свадьбу решили провести в фамильном имении Драфтов, сначала традиционно арабскую, затем венчание в католической церкви. Она и глазом не успела моргнуть, как все приготовления уже были завершены. Складывалось такое впечатление, что отец хотел избавиться от сына как можно быстрее.

Наблюдая за тем, как организаторы свадьбы расставляют огромные белые клетки, в которых сидели такого же цвета голуби, она вдруг вспомнила, что всегда мечтала лично подготовить свадьбу для каждого из братьев, но вместо этого была вынуждена наблюдать за кучкой декораторов, снующих по имению туда-сюда и поражающих ее своей безвкусицей с каждой минутой все сильнее. Краем глаза она даже видела в столовой свадебный торт. Виктория поражалась их оперативности.

Что раздражало вдвойне – это то, что она видела невесту всего один раз и то в черной абайе, так что разглядеть ее не удалось.

Окруженная телохранителями шейха, она была спешно сопровождена в личные апартаменты, и с тех пор Виктория ее не видела. Краем уха она слышала, что девушку привезли сюда из Лондона, там она училась в каком-то частном колледже, и что ее зовут Хадиджа и ей двадцать три года.

Самого жениха вместе с отцом привезут только завтра, в день свадьбы.

«Отец все продумал», – со злостью думала она. – «Не хотел, чтобы с ним вообще кто-либо контактировал».

Ее взгляд медленно заскользил по головам присутствующих, пока, наконец, не остановился на высокой, стройной, черноволосой женщине, красота которой уже успела привлечь внимание многих. В красном, шелковом платье с глубокими вырезами на спине и груди, в черных туфлях на высоких каблуках, она стояла среди группы мужчин в белых кандурах, которые пытались не смотреть на ее откровенный наряд, и жадно пила, хватая с подноса стоящего рядом с ней лакея одну рюмку за другой.

Виктория оттолкнулась от стены и направилась в ее сторону.

– Так ведь и свадьбу сына пропустишь, – она накрыла ладонью очередную подносимую женщиной ко рту рюмку, – Хэрит.

– Что за вздор, мой мальчик не совершит такую глупость, – она махнула на нее рукой и потянулась за другой рюмкой.

Быстро опрокинув ее, она поглотила жгучую жидкость и, причмокивая губами, продолжила, не обращая внимания на то, что мужчины в белых одеяниях поспешили покинуть столовую, ругаясь на арабском языке и взмахивая на нее руками:

– За ваше здоровье! – крикнула она им вслед и опустошила еще одну рюмку. – Ты не представляешь, как здесь скучно, когда никого нет, – протянула она, усаживаясь на стол и запрокидывая одну ногу на другую. – Иногда от скуки я начинаю считать монетки в фонтане.

– Очень занятно, – нехотя, пыталась поддерживать с ней разговор Викки.

– У тебя такие пухленькие щечки, – она попыталась протянуть к ней руки, но Викки отошла как можно дальше от нее. – Да ладно тебе, я тут уже со всеми горничным перефлиртовала, ни одна на меня не запала, составь хотя бы ты мне компанию!

Виктория уже много лет знала, что Хэрит лесбиянка. Как оказалось, ее вообще никогда не интересовали мужчины, и она предпочитала женщин даже до знакомства с ее отцом. Пользуясь своей красотой, она манипулировала мужчинами, как могла – даже отец не смог устоять. Зато он смог огородить ее от женского общества, по крайней мере, той ее половины, которая могла бы ответить на флирт Хэрит взаимностью.

– А твоя мать приедет? – неожиданно спросила ее Хэрит, выводя из раздумий.

– Не думаю, – сухо ответила Викки.

– Моника меня терпеть не может, – она начала истерично смеяться, держась за живот. – Из-за того что я сказала ей, что она похожа на резиновую куклу после очередной пластической операции.

– Веди себя подобающе, Хэрит, – неожиданно к ним подошел Алекс и схватил ее за руки, грубо стащив со стола. – Иначе я прикажу тебя снова запереть!

– Алекс весь в отца, – прошипела она, щуря глаза.

Наблюдая за тем, как Хэрит, пошатываясь, направилась к столу и громко отодвинула стул, чтобы затем свалиться в него, Виктория вспомнила, что ее мать сразу после того, как отец развелся с ней, бегала, как сумасшедшая, по основным тусовкам Лондона и умоляла своих знакомых, чтобы Хэрит внесли в черный список в престижных ресторанах, не пускали ни на один званый ужин и в частные клубы, даже не обслуживали в бутиках. Именно ее мать сделала Хэрит персоной нон-грата в Лондоне, хотя Викки не припоминала, чтобы та из-за этого сильно страдала.

Гордость матери была сильно задета, она чувствовала себя уязвленной, подруги косо смотрели на нее из-за развода – тогда они с Викторией отдалились друг от друга. Мать стала завсегдатаем фитнес-клубов и клиник пластической хирургии. Возможно, она считала, что только так Эйден снова к ней вернется. С годами она стала похожа на монстра и редко когда выходила из своей квартиры в центре Лондона.

– Отец еще не приехал? – спросил Алекс Викторию, не сводя глаз с Хэрит, которая что-то шумно обсуждала с официантом.

Виктория молча посмотрела на него, делая вид, что не намерена отвечать на его вопросы.

– Да ладно тебе, Викки. Я, как и ты, ни черта не понимаю, что происходит, и кто все эти люди!

– Мне до сих пор кажется, что это все чья-то злая шутка, – тихо проговорила она. – А Джеймс приедет?

– Нет, у него сейчас летняя сессия в университете, – ответил Алекс, внимательно глядя ей в глаза. Он хотел еще что-то сказать, но к нему подбежал весь запыхавшийся Габриэль, которому было непривычно бегать по таким большим площадям, и сообщил, что люди шейха немедленно требуют его к себе. После чего они оба спешно удалились, оставив Викторию одну.

Она снова перевела взгляд на Хэрит – та сидела и вилкой что-то выковыривала из ракушки с мидиями.

Виктория мало про нее знала, так как никогда особо не стремилась общаться с ней. Общего у них ничего не было, к тому же, она долгое время винила Хэрит в том, что отец бросил ее мать. Когда Эйден женился на Хэрит, та была всего на десять лет старше Виктории. Глупая, простодушная и ослепительно красивая. Она вышла замуж за Эйдена, преследуя свои личные цели: ей были нужны его деньги. Для всех это было столь очевидно, что очень быстро людям надоело судачить об этом. Вскоре после замужества она стала фотомоделью, но ее оглушительная карьера продолжалась недолго. Окончательная неразбериха началась после рождения Юкии. Виктория тогда училась в школе и мало что знала об их совместной жизни с отцом, но те немногие разы, что она приезжала сюда в детстве, казались ей сущим кошмаром. Атмосфера царила крайне нездоровая.

Юкия часто болел, Хэрит постоянно сбегала от Эйдена и месяцами скрывалась неизвестно где. Только в последние годы она перестала предпринимать попытки бегства и согласилась на добровольное заточение в этих стенах.

И вот завтра здесь же неожиданно для всех ее сын женится на арабской девушке, про которую никто ничего не знал до недавнего времени, а ей хоть бы что. Скорее всего, Хэрит и сама понимает, что на церемонию ее не пустят и Эйден приставит к ней охрану, чтобы она не натворила чего-нибудь… А как же Юкия? Откуда у отца такая власть над ним? Почему он уверен, что Юкия перед лицом Бога скажет завтра: «Да». Две недели назад и речи не шло ни о какой свадьбе. Громом среди ясного неба было для нее известие о свадьбе, которое она получила от Алекса, и то, что подготовка к ней уже началась в фамильном имении Драфтов. Почему и кто так решил, она тоже не знала, также как и то, что церемонию решили провести как в арабском, так и в европейском стиле.

Виктория заметила, как к ней направились несколько человек, по-видимому, с намерением заговорить. Не желая больше ни с кем общаться, она молча покинула столовую, ее всю лихорадило от волнения перед завтрашним днем.

Утро оказалось сильно ветреным – снесло все расставленные стулья для гостей и опрокинуло навесы из цветов, под которыми должно было произойти бракосочетание.

Специально для церемонии пригласили священника из деревенской часовни. Но из-за непогоды решено было сначала провести традиционную арабскую свадьбу в доме, хотя это перечило традициям, так как свадебную молитву должны были читать не раньше восьми часов вечера.

Мужчины заняли огромный зал, подготовленный специально для свадьбы в восточном крыле замка, а женщины вместе с невестой – в западном. Торжественные залы были украшены огромными вазами с цветами, богато сервированными небольшими круглыми столами, расставленными вокруг сцен, также украшенных цветами. На сцене располагалось по два кресла, предназначенных для жениха и невесты. Невеста не могла присутствовать в зале для мужчин – по традиции только жених мог прийти к ней в зал для женщин, но несмотря на это стул, предназначенный для невесты, все равно находился в мужском зале. С потолков свисали, помимо канделябров, белые, длинные гирлянды, сверкающие неоновыми огоньками. В зале для женщин был установлен огромный плазменный телевизор, чтобы они могли наблюдать за тем, что происходило в мужской половине.

Столы, за которыми сидели гости, ломились от изысканных закусок из морепродуктов, фруктов и сыров, роллов из красной и черной икры и салатов с тунцом и авокадо. Чуть поодаль от основных столов стоял отдельный – с безалкогольными напитками, в частности горячим шоколадом и муссами. Столы украшали фруктовые композиции различной сложности, многие из них напоминали по своей форме небоскребы.

Сама невеста находилась в зале для женщин, ее хрупкое тело было облачено в традиционно-мусульманский свадебный наряд ярко-красного цвета, состоящий из хлопкового платья, скрывающего всю ее фигуру, с красочной аппликацией из шелка и богато расшитое ярко-розовым геометрическим орнаментом с золотыми пуговицами на рукавах. Ее запястья украшали золотые браслеты, а на пальцах сверкали огромные перстни с драгоценными камнями. На голову был надет не менее роскошный платок вместе с тиарой из красных изумрудов. Ее лицо было полностью скрыто под вуалью – только в маленьком разрезе виднелись два острых темно-карих глаза.

Рядом с ней сидели ее подруги, также облаченные в нарядные абайи с расшитыми золотыми узорами платками. Правда, некоторые из подруг невесты выделялись своими необычайно нарядными облегающими платьями с глубоким декольте. Они что-то живо шептали ей на ухо. Девушка ничего им не отвечала, лишь изредка кивала головой.

Наконец, их взгляд приковал к себе экран, на котором было видно, что шейх Мухаммед в сопровождении Эйдена и самого жениха прибыли на свадьбу. Их ждали еще с утра, но приехали они чуть ли не в самый разгар торжества.

Двое высоких мужчин в черных смокингах, которые зашли вслед за шейхом в зал в сопровождении охраны, сильно выделялись. Один вел другого под руку. Даже на экране можно было различить необычную красоту самого молодого из них. Он шел несколько неуверенно – казалось, каждый шаг доставлял ему неудобство, но даже эта неловкость в движениях не могла скрыть его изящное стройное тело. На женихе был черный пиджак, из-под которого выглядывала ослепительно белая рубашка. Его длинные ноги были обтянуты черными брюками, а голову украшали волосы, которые не были забраны и просто ниспадали на острые плечи и стройную спину.

Под аплодисменты мужчин в черных кандурах с платками на головах в красную клетку, тот, что постарше, протащил жениха через весь зал и усадил за стол, который располагался ближе всего к пока еще пустующей сцене. Как раз за этим же столом сидел сам шейх Мухаммед вместе со своим сыном Хамданом и младшим братом Али аль-Матумом, который глаз не сводил с Юкии.

Рядом с ними на столе лежали какие-то документы – скорее всего, это и был брачный контракт. Совсем еще юному жениху вставили ручку в руку, словно в чернильницу, и небрежно толкнули в спину, чтобы тот немедля расписался там, куда учтиво указывал ему один из адвокатов Мухаммеда.

Через некоторое время на сцену вышел священник, перед которым расстелили ковер, он встал на него коленями и начал петь молитву. Женщины поспешили закрыть глаза и бесшумно губами повторяли за ним слова молитвы. Одна из них, видимо, мать невесты, подошла к ней и вложила в руку букет цветов, сделанный ювелирами из изумрудных камней на заказ.

Во время молитвы красиво одетые служанки еще раз угостили гостей закусками и горячим шоколадом. Затем священник встал с колен и подошел к Юкие, поинтересовавшись, согласен ли он взять в жены дочь шейха Мухаммеда аль-Мактума – Хадиджу. Тот неуверенно кивнул головой. Эйдену опять пришлось его растормошить, чтобы Юкия в микрофон, поднесенный к губам, сказал, что согласен. Затем священник пошел в зал невесты и задал ей тот же вопрос – она тихо ответила, что тоже согласна. После чего священник вернулся в зал для мужчин, снова поднялся на сцену и торжественно объявил, что отныне жених и невеста – муж и жена. Тут же в обоих залах раздалось оглушительное улюлюканье и цокот гостей, поздравляющих новобрачных.

Ближе к вечеру невесту увели, чтобы переодеть в более современное свадебное платье. Когда она вошла в зал в ослепительно белом пышном платье, расшитом бриллиантами, все, находившиеся там, ахнули. Длинная вуаль ниспадала до самого пола. Шлейф от платья, также расшитый драгоценными камнями, тянулся за ней на несколько метров. Лицо по-прежнему было прикрыто, но уже не полностью. Из-под вуали виднелись густые каштановые пряди волос, уложенные в красивую прическу на затылке. Покрасовавшись на сцене около двадцати минут под ослепительные вспышки фотоаппарата и восторженные возгласы подруг она вернулась обратно в свое кресло.

Там же бегал фотограф и беспрестанно щелкал невесту.

После того, как невеста покинула сцену, в комнате приглушили свет, а из-за кулис неожиданно выбежали танцовщицы в пестрых экстравагантных нарядах и начали исполнять танец живота. Вскоре к ним присоединились некоторые из собравшихся девушек и, демонстрируя свои изящно-стройные тела в облегающих платьях, посмеиваясь, подражали танцовщицам, виляя бедрами в такт музыки. Они звали невесту, чтобы та вышла в центр и тоже станцевала с ними, но она лишь отмахнулась своей худенькой ручкой, облаченной в белую кружевную перчатку, и сказала, что не намерена это делать.

В зале для мужчин родственники невесты начали раздавать всем присутствующим золотые монеты.

Неожиданно женщинам сообщили, что скоро сюда придут мужчины, и те начали натягивать на свои пестрые, нарядные платья абайи, а на красивые завитые густые волосы – чадру и никабы.

Вскоре послышались шаги мужчин по коридорам – как было положено, жених в сопровождении самых близких родственников пришел за своей невестой. Двери в женский зал открылись, женщины поспешили встать, а невеста продолжала восседать на своем кресле, ожидая, когда к ней подойдет жених.

Юкию ввели под руки шейх вместе с отцом, позади них шел Хамдан, Алекс и еще какие-то люди из приближенных к шейху. Взгляд у Юкии был потупленным и мутным. Создавалось впечатление, что он не соображал, что происходит. Ему постоянно нужно было говорить, что делать и куда идти. Несколько девушек прыснули со смеху, наблюдая за ним. Он неуверенно подошел к невесте и достал кольцо из кармана, чтобы надеть ей на палец. Девушка медленно подняла свою руку, не сводя с него глаз. Быстро надев кольцо, он поспешил сесть рядом с ней. Родственники невесты тут же начали произносить благословительные речи в их честь.

Через некоторое время в зал вбежали организаторы и объявили, что ветер стих, и скоро начнется католическое венчание, после чего всех гостей пригласят на торжественный ужин в ресторан на первом этаже, где жених с невестой разрежут свадебный торт.

Хадиджа впервые увидела своего будущего мужа только сейчас. Она была поражена, насколько он был молодым и похожим скорее на красивую девушку, нежели на мужчину.

Но времени заговорить с ним у нее не было – вскоре их подняли, и вся процессия направилась во внутренний двор замка, в котором располагался оборудованный и украшенный для свадьбы французский сад.

Гости прошли по идеально симметричным дорожкам, вдоль которых были разбиты цветники правильной формы, стриженые деревья и кустарники с фигурами различных форм в виде животных, птиц и спиралей, местами встречались скульптуры, а в самом центре сада располагался фонтан. Они сели на стулья, расставленные возле небольшого, отдельно стоящего павильона с небесно-голубым куполом, который установили у подножия огромного вяза. Внутри него, возле пюпитра, уже стоял, дожидаясь новобрачных, священник.

Не имевшая возможности заговорить все это время с отцом Виктория, наконец, подбежала к нему, когда тот вел Юкию к священнику.

– Он что, сам не может идти? – набросилась она на отца.

– Прошу тебя, Викки, не сейчас, – прошипел на нее Эйден.

Она грубо схватила отца за руку:

– Что, черт возьми, происходит, он же не в себе! – прокричала она. – Чем ты его напичкал?!

Она продолжала возмущаться, пока к ней не подошли охранники отца вместе с Алексом и не увели ее подальше от гостей. Ее больше никто не видел вплоть до самого конца праздника.

По окончании обряда венчания всех пригласили пройти в ресторан. После небольшого аперитива, во время которого только и слышались хвалебные возгласы гостей о том, какой красивый жених и о том, что, наверное, это самая очаровательная пара новобрачных, которую они когда-либо видели, вперемешку с обсуждением слияния активов шейха с семьей Драфтов и того, что теперь на строительном рынке появится один из самых лидирующих строительных операторов, всех, наконец, пригласили к торжественному ужину.

На этот раз играл целый оркестр. Под приятную музыку лакеи в белых рубашках и черных брюках подавали гостям изысканный ужин на подносах под серебряными колпаками. Основное меню составляла французская кухня, но ее также разбавляли и традиционно арабские блюда.

Приглашенные тихо и непринужденно о чем-то беседовали. Через час неожиданно запустили настоящих с расперенными в разные стороны хвостами павлинов, которые принялись величаво выхаживать между столами. Затем организаторы объявили, что настало время тостов. Все желающие высказаться начали поочередно вставать и выкрикивать лестные слова в сторону шейха. В основном все тосты произносились на арабском языке.

Рядом с Юкией за столом сидел Габриэль и зачем-то переводил ему с арабского языка все пожелания, сказанные в его сторону. Моргая через раз, Юкия иногда кивал ему головой.

После ужина настал черед разрезать торт. В середину ресторана выкатили полутораметровый торт, вскоре под оглушительные аплодисменты гостей жених с невестой саблей разрезали его и вновь удалились на свои места.

Уже некоторое время Юкия сидел и внимательно следил за отцом.

– У кого-нибудь еще есть желание произнести тост?! – неожиданно выкрикнул один из организаторов. – Скоро начнется заключительный этап, мы приглашаем всех пройти на поле для гольфа, где будет салют в честь торжества, через…

Внезапно Юкия поднял руку.

– У жениха есть, что сказать! – проговорил импресарио в микрофон и тут же направился к нему.

Эйден хотел было остановить его, но было уже поздно и микрофон был в руках у Юкии. Он неуверенно встал, опираясь о подлокотники.

– Я родился и вырос в этих стенах, – начал он, судя по всему, действие наркотиков, которыми его напичкали накануне, начало спадать и к нему постепенно возвращалось сознание. – Хотя по мне и не скажешь, – он обратился к публике, намекая на свою экзотическую внешность, отчего гости начали посмеиваться. – Маленьким сорванцом я часто болел, и мне приходилось много времени проводить в постели, но времени зря я не терял.

В зале снова начали подшучивать над ним, он дал им время посмеяться, затем продолжил:

– Моя мать, к сожалению, она не смогла прийти на столь изысканное торжество, постоянно читала мне книги, особенно много различных поэм и стихов, и вот, сидя сейчас среди лучших людей в богатых декорациях, на меня вдруг навеяли воспоминания детства – строки, которые я бы хотел прочесть моему отцу, – великодушно обратился он к Эйдену. – Один поэт, мечтатель, однажды, путешествуя по Египту, увидел посреди безжизненной пустыни статую египетского геркулеса, от которой осталось две ноги и надпись на гранитной плите, особенно поразившую его воображение. Впоследствии он написал в честь этой статуи сонет.

Публика поддержала его аплодисментами, все были очарованы его выразительной речью, в то время как Эйдену хотелось провалиться под землю от смущения, так как остановить сына он уже не мог.

Еще раз обведя глазами просторный зал ресторана, он остановил свой взгляд на отце, и, пристально глядя ему в глаза, по памяти прочитал отрывок из сонета Перси Биши Шелли «Озимандия»:

– Я – Озимандия, я – мощный царь царей!

Взгляните на мои великие деянья,

Владыки всех времен, всех стран и всех морей!

Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…

Пустыня мертвая… И небеса над ней…

В зале воцарилась тишина, прерываемая шепотом переводчиков, которые с трудом переводили шейхам, собравшимся в зале, его слова. Через некоторое время тишину нарушили громкие шаги Эйдена, который стремительно шел в сторону сына – казалось, он хотел убить его на месте. С остервенением он вырвал из его рук микрофон и уже было замахнулся, чтобы ударить по лицу, но его неожиданно остановил брат Мухаммеда – Али, который находился неподалеку.

Юкия молча посмотрел на отца, затем развернулся и вышел во внутренний двор. Охрана по приказу Эйдена уже было ринулась за ним, но Али попросил их не преследовать его и намекнул Эйдену, что жениху, возможно, нужно побыть одному после столь напряженного дня.

– С кем не бывает? – посмеиваясь, обратился он к Эйдену на ломаном английском языке. – Скоро мы его заберем отсюда и он станет еще одним достойным украшением в «пустыне» аль-Мактумов.

Эйдену не понравился фанатичный блеск в глазах Али – он поторопился извиниться перед присутствующими, затем приказал организатору приступать к заключительной части торжества.

На улице дул теплый ночной ветерок. Юкия быстро шел вглубь сада, оглядываясь назад, боясь, что его преследуют. Про себя он тихо нашептывал:

– «В пустыне ничего нет, она никому не нужна».

Он смог укрыться в зарослях небольшого партера, но ненадолго – вскоре он услышал хриплый смех своей матери.

Она выплыла, словно привидение, из-за угла кустарника. Хэрит была в одной ночной сорочке и босиком, в руках держала полупустую бутылку «Хеннеси». Женщина подошла к нему молча и провела рукой по его голове и волосам. Он не сопротивлялся.

– Выпей, – предложила женщина. – А то у тебя такое выражение лица, будто ты снова кого-то убил.

Широко открыв рот, Хэрит начала громко смеяться.

Юкия взял из ее руки бутылку и сделал большой глоток. Спиртное тут же обожгло его сухое горло.

– Тут такие расстояния, – неловко начала говорить она. – Отвернись, а то я боюсь не добежать до туалета.

Хэрит начала поднимать сорочку, оголяя свои стройные, длинные ноги.

– Слушай, у тебя есть что-нибудь покрепче «Хеннеси»? – спросил он ее, пока она неподалеку справляла нужду.

– Есть, – загадочно прошептала она. – В моей комнате…

Юкия ничего не стал отвечать на очевидные попытки матери затащить его к себе в постель.

– Твой отец держит меня здесь пленницей, считает себя хозяином жизни, манипулируя мной, как марионеткой… Слышишь? – Хэрит начала прислушиваться к шагам где-то рядом. – Это его охранники, словно стая голодных собак, ищут меня. Мне удалось удрать от них в одной сорочке.

Женщина снова залилась истеричным смехом.

– Я тоже стал жертвой его амбиций, – проговорил он шепотом.

– В этом ты прав, он относится к нам, как к скоту – эта сволочь даже имя тебе нормальное не дала, – она медленно начала подходить к нему.

– А ведь я назвала тебя Юстиний.

Хэрит погладила его по груди. Он тут же поспешил снять с себя пиджак, чтобы накинуть на ее голые плечи.

– Но он назвал тебя, как какое-то домашнее животное! – гневно прокричала Хэрит.

– Тише, так ведь весь дом сюда сбежится, – посмеиваясь, успокаивал он ее.

– Я так люблю тебя, иногда мне кажется, что это ты должен быть моим мужем, – она нежно обвила свои руки вокруг его шеи. – Я бы родила от тебя ребенка.

Ему стало плохо, почувствовав внезапное головокружение, он поспешил облокотиться о невысокий кустарник, она навалилась на него всем телом и что-то начала шептать, но через некоторое время яркий луч от фонаря в руках одного из охранников засветил им прямо в глаза, прерывая общение.

Охранник поинтересовался, что они здесь делают. На что Хэрит быстро ответила, что уже уходит.

– Спокойной ночи, мальчик мой, – проговорила она, любовно прощаясь с ним.

Он молча проводил ее взглядом.

Что-то щелкнуло у Юкии в голове, пока он смотрел, как уходит мать – после того, как она скрылась из виду, парень тут же побежал в сторону резиденции. Около входа он наткнулся на переводчика Алекса.

– Тебя всюду ищут! – тревожно предупредил тот.

Юкия нахмурил брови, затем резко схватил переводчика за руку и потащил за собой. Заведя его в одну из комнат и заперев дверь, он резко развернулся к нему:

– Вызови мне такси, – неожиданно проговорил он почти в самое лицо Габриэля.

– Я… но… – начал запинаться тот.

– Ничего не бойся, просто сделай, как я тебя прошу, – он схватил переводчика за руку и посмотрел на него усталым взглядом из-под полуопущенных век. – Мне срочно нужно уехать в Лондон, а сотовый у меня отобрали!

Когда Габриэль поймал на себе пристальный взгляд, он понял, что ему не остается ничего другого, кроме как выручать юношу.

– Сюда не заказывай, – быстро начал говорить Юкия, стаскивая с себя неудобные лакированные туфли жениха. Открыв дверцу чьего-то шкафа, он начал рыться там в поисках более удобной обуви и, найдя, наконец, подходящие по размеру кроссовки, поспешил вернуться к Габриэлю. – Закажи вот на этот адрес, в деревню неподалеку, – он вложил ему в руку бумажку с адресом.

Затем он начал нервно стаскивать обручальное кольцо с пальца.

– Ты хочешь сбежать? – недоумевая, спросил его Габриэль.

Юкия сморщился от боли – кольцо туго сидело на пальце и не поддавалось:

– Даже если бы хотел это сделать, то у меня все равно нет паспорта, меня даже из страны не выпустят, – нервно проговорил он. – Поторопись!

– Д… да, сейчас, – только и мог выговорить Габриэль, набирая телефон диспетчерской такси.

После того, как Габриэль вызвал такси, Юкия попросил у него немного денег.

– Можешь потом взять их обратно у Алекса, – виновато сказал он.

– Да что ты, не переживай, сущие пустяки, – поспешил успокоить его юноша.

– И вот еще что, – он наклонился к нему совсем близко и вложил в руку кольцо, которое, наконец, удалось стащить с пальца. – Отдай его кому-нибудь, либо отцу, либо брату – не важно.

– Юкия, я не могу, это… – начал возмущаться переводчик, во все глаза наблюдая за тем, как он с трудом натягивает на себя кроссовки, но Юкия перебил его.

– Тогда просто положи его куда-нибудь, – затем он встал и поблагодарил Габриэля за все. – Чтобы я без тебя делал?

Габриэль неуверенно улыбнулся ему:

– Шел бы, наверное, пешком до самого Лондона.

Через некоторое время, минуя цветочную оранжерею в центре парка, Юкия уже перелезал через забор возле сторожевой башни на вершине небольшого холма, в которой сейчас располагалась обсерватория. За его спиной на фоне черного неба с пронзительным ревом разрывались фейерверки. Здесь не было никакой охраны и это было единственным местом, где залезть на высокий забор не составляло труда из-за приподнятого ландшафта. Еще в детстве он часто убегал из замка, пользуясь этой лазейкой. Ободрав себе локти и колени, карабкаясь по отвесному каменному забору, цепляясь за колючие ветки плюща, которые рвали на нем одежду, он перелез на другую сторону. Спрыгнув на мягкую траву с двухметровой высоты, он поскользнулся и кубарем покатился вниз по склону. Кости затрещали в нескольких местах – еще не до конца сросшиеся, они, словно эхо, режущей болью отозвались под его кожей.

Держась обеими руками за ребра, он еле разогнулся, стоя на коленях. Стон боли вырвался изо рта. Кое-как оторвавшись от земли, он неуверенно поднялся и побрел на трясущихся ногах в сторону деревни. Поднялся сильный ветер, который начал трепать распущенные, длинные волосы у него за спиной и который пару раз даже сбивал его с ног.

Он начал переживать, что уже слишком долго идет к деревне, которая располагалась всего в одном километре от резиденции Драфтов, и что такси не будет ждать его и уедет.

Собрав всю свою волю в кулак и стараясь не обращать внимания на боль во всем теле, он ускорил шаг насколько это было возможно и через пару минут, наконец, увидел знакомый шпиль церквушки Эденсор.

Преодолев еще одну небольшую возвышенность, он оказался перед полуразрушенными черными воротами кладбища, где находился многовековой склеп семьи Драфт. Темный вход, украшенный колоннами и запертый на решетку привлек его внимание. Он начал пристально всматриваться вглубь. Что-то не отпускало его и он продолжал смотреть туда, позабыв обо всем на свете.

Со стороны главной улицы деревни можно было разглядеть старое кладбище, поэтому водитель такси, которое стояло неподалеку возле сувенирной лавки, вскоре начал сигналить высокой фигуре, замершей на месте посреди кладбища. Звонкий гудок вывел Юкию из транса и вернул обратно в реальность. Не сводя глаз с пронзительно-ярких фар машины, он поспешил перебраться через решетки кладбища и, не разбирая ничего в темноте, на ощупь шел прямо по надгробиям в их сторону.

Завалившись на заднее сиденье автомобиля и до смерти перепугав водителя, он приказал, чтобы тот немедленно уезжал отсюда в Лондон.