Онлайн чтение книги Всё ещё я
Невеста

Шейх Мухаммед аль-Мактум отказывал в аудиенции всем, уединившись в личных апартаментах гостиницы «Гранд Палас». Он не желал видеть ни своих слуг, ни юристов с деловыми партнерами, ни даже своего сына Хамдана. Сильно оскорбленный, он даже пропустил утренний намаз. Когда Эйден Драфт приехал в гостиницу, он тут же проследовал к его апартаментам, требуя немедленной аудиенции, но свита шейха была настроена крайне враждебно по отношению к нему и наотрез отказалась пускать внутрь. Возле дверей даже появились люди с автоматами, что крайне удивило Эйдена, потому что он не помнил того, как разрешал шейху провозить оружие на его частную собственность. Конечно, он мог бы вызвать полицию, но тогда это бы закончилось окончательным провалом всей проделанной работы и концом сотрудничества с шейхом.

Наконец, после недолгих препирательств, один из охранников все же опустил автомат и знаком показал, чтобы Эйден заходил. За ним уже собрались идти Алекс и его переводчик, но их остановили, не дав пройти.

Оказавшись в полумраке, Эйден начал нечетко различать интерьер полностью переделанной, выполненный в арабском стиле комнаты. Потолки, стены, колонны и мебель были украшены арабесками, переплетенными с растительным орнаментом в оригинальный рисунок. С ними гармонировали красные подушки, отороченные бархатом на невысоких диванах и креслах, расставленных по всей комнате, а также пушистые шелковые ковры с золотой вышивкой. Окна были декорированы тяжелыми яркими шторами, на которых тоже можно было различить замысловатый орнамент. К высоким потолкам была подвешена целая гроздь ламп, ажурные плафоны которых были вычеканены из бронзы. За всем этим богатым убранством Эйден не сразу различил сидящего на подушках за невысоким столом из красного дерева шейха. Возле него стояла небольшая курильница с благовониями, белый дым которых медленно распространялся по всей комнате.

Мухаммед любезно предложил Эйдену устроиться на подушках рядом с ним. Шейх был одет в пестрое зеленое платье с коротким рукавом и золотыми узорами, из-под которого выглядывала нижняя рубашка. На его ногах были надеты кожаные сандалии, а голову украшала гафия, поверх которой был накинут платок. В руках он держал журнал и что-то увлеченно в нем рассматривал.

Эйден не решался первым начать разговор, поэтому молча сел напротив шейха. На инкрустированном столе стоял медный поднос с кувшином и невысокими стаканами. Не привыкнув сидеть столь низко, вскоре он начал ерзать на подушках, чтобы хоть как-то удержать равновесие и не свалиться. Заметив это, шейх начал посмеиваться.

– Теперь вы понимаете меня, – прищурив глаза, наконец, проговорил он. – Вчера мне было также неловко.

Затем он налил из кувшина себе и Эйдену в стаканы шербет. Эйден оценил его заботу, но пить не стал.

– Я не знал, что вы так хорошо говорите по-английски, – строго заметил он.

Шейх ничего не ответил, с каким-то странным азартом в глазах посмотрев на него.

– Вам не кажется, что это как-то несерьезно – скрывать от своих деловых партнеров эту немаловажную особенность?

– Хотите упрекнуть меня в непристойных манерах?

– Нет, я…

– Манеры делают мужчину мужчиной, – оборвал его Мухаммед на полуслове. – Их-то как раз таки и не хватает вашему сыну, Эйден.

Эйден ничего не ответил на это.

– Вы, люди Запада, привыкли считать нас дикарями, необразованными бедуинами, которые не в состоянии вести оседлый образ жизни и поклоняться идолам. Вы все равно с опаской посматриваете в нашу сторону, ожидая, что в любой момент вам всадят кинжал в спину. Думаете, что мы не способны на сострадание или боитесь, что обидите нас не к месту сказанным словом или поступком? Пророк Мухаммед, в честь которого меня назвали, говорил: «Аллах любит тех, кто много прощает, кто милосерден и снисходителен».

Опершись о колено, шейх неуклюже встал и пошел в направлении одной из стен, на которой висела картина с изображением черного арабского скакуна.

– Уже не один десяток лет я занимаюсь разведением лошадей и их последующей дрессировкой для конных забегов. Меня восхищают чистокровные, породистые жеребцы. Прежде, чем купить лошадь, я первым делом смотрю ей в зубы, потом глажу ее гриву, а затем пристально наблюдаю за игрой напряженных, словно струна, мышц под тонкой, бархатной кожей. Это возбуждает, не находите?

Он внимательно посмотрел на Эйдена, который сохранял молчание и внимательно смотрел на шейха:

– Это мой любимец – Шакир, по прозвищу Черное солнце, в прошлом году во время забега у него с копыта слетела подкова и он подвернул ногу, мне пришлось пристрелить лошадь, – он с каким-то благоговением посмотрел на портрет скакуна на стене. – Я думал, что смогу найти ему замену, но это оказалось сделать куда труднее, чем я предполагал.

– Чего вы хотите? – Эйден от напряжения сглотнул.

Заметив это, шейх стремительно подошел к столу и кинул на него журнал. Эйден внимательно изучил портрет, изображенный на развороте.

– Я вас не понимаю, – возмутился он. – Что это значит?

– Эйден, я позволил вам зайти, потому что считаю равным себе, – начал говорить как ни в чем не бывало шейх. – Прежде чем приехать сюда, я многое разузнал про вас. На мировой арене вы известны как один из самых неоднозначных архитекторов. Ваши проекты западают людям в душу. Также произошло и со мной – я не смог найти что-то лучшее, чем ваш «Золотой оазис», именно он привел меня к вам. Но не только ваши незаурядные творческие качества привлекли меня в вас – у вашего рода, также как и у моего, древняя история. Вы, подобно нам, мусульманам, придерживаетесь традиций и обычаев вашей семьи. Семья Драфтов уже не один век занимается строительством недвижимости – кажется, ваш прапрадед занимался строительством железных дорог, если я ничего не путаю?

Не дав Эйдену ответить, Мухаммед налил себе в стакан еще немного шербета и выпил его залпом. Затем небрежно кинул стакан, от чего он перевернулся на бок и покатился, остатки сладкой жидкости разлились по поверхности стола.

– Уже давно я не испытывал подобного чувства эйфории, когда все тело цепенеет и перестает подчиняться тебе. Последний раз такое произошло со мной, когда я увидел Шакира. Я эстет, Эйден, меня привлекают только красивые и изящные вещи. Это случается редко, но когда я вижу что-то настолько прекрасное, что дух захватывает, я не могу отказать себе в удовольствии овладеть этим. Ваш сын произвел на меня сильное впечатление, но он сильно оскорбил меня вчера.

Эйден хотел было начать оправдываться и извиняться, но шейх остановил его:

– Окажись на его месте кто-то другой, я бы уже давно покинул это здание и улетел к себе на родину, разорвав любые отношения, связывающие меня с вашим именем, но ваш сын буквально очаровал меня, – он глубоко вздохнул. – В его глазах я увидел дикий, необузданный, как у загнанной лошади, нрав, а в черных волосах – обжигающий ветер пустыни. Ему явно тесно в тех рамках, в которые вы его загнали. Боюсь, если вы не предпримете что-нибудь, он так и не сможет раскрыть весь свой потенциал… Он ведь метис?

– Простите, – перебил его совершенно сбитый с толку Эйден. – Я не совсем понял вас, при чем здесь ваша лошадь и мой сын?

– Выбирая породистого жеребца, я оцениваю не только внешние данные, но и гены. Потомство, которое он произведет, должно иметь такие же характеристики, а то и превосходить оригинал, – с изрядной долей фанатизма объяснял он. – Отдайте мне его, Эйден! – шейх сел напротив него. – И я забуду обо всем, что произошло вчера в ресторане, а наше с вами сотрудничество перерастет в крепкую семейную связь.

Эйден не верил тому, что слышал – ситуация казалась ему настоящим фарсом, а сам шейх – чрезмерно инфантильным. Он уже хотел встать и уйти из комнаты, послав этого шизофреника ко всем чертям, но шейх, предвидев это, сказал:

– Вы все не так поняли Эйден, – он начал посмеиваться, морщины вокруг его карих глаз немного разгладились, отчего те стали более ясными и добродушными. – У меня есть дочь по имени Хадиджа, сейчас она учится в одном из частных колледжей Лондона. Прекрасный цветок пустыни, настоящий оазис для страждущих… как вы посмотрите на то, чтобы женить вашего сына на моей дочери?

– Я… – немного обомлев от неожиданности, начал заикаться Эйден. – Это очень серьезное предложение.

– Вы только представьте, Эйден, насколько поднимутся акции вашей компании после заключения этого союза, – с каким-то благоговением проговорил шейх.

– Да, звучит заманчиво, но мне показалось, что вы очень религиозный человек, а моя семья относится к англиканской католической церкви. Я думал вы как истинный мусульманин хотели бы выдать свою дочь замуж за человека той же веры…

– Что за избитые стереотипы, не ожидал услышать подобное от столь нестандартной творческой личности, как вы.

– Мне нужно подумать, – обескураженным тоном проговорил Эйден. – Это слишком неожиданно, я не был готов к такому раскладу.

– Только не говорите мне, что собираетесь спрашивать согласия у своего сына, – рассмеялся над ним Мухаммед. – Мы оба прекрасно знаем, каков будет ответ.

– Вы хотите, чтобы я силой заставил Юкию жениться на вашей дочери?! – громко спросил Эйден.

– А вы предлагаете какую-то альтернативу?

– Но это незаконно! – продолжал настаивать на своем Эйден. – Я слышал, что мусульманский брак, заключенный не в мусульманской стране, не считается действительным. Я уже молчу про то, что мой сын воспитан в другой вере… Этот брак никогда не будет по-настоящему ликвидным!

Шейх не стал ничего отвечать – он лишь сузил глаза и хитро посмотрел на него из-под густых длинных бровей.

– А где они будут жить? – снова спросил Эйден, так и не дождавшись ответа.

– Конечно же, в Саудовской Аравии, – тут же ответил он. – Подумайте над моим предложением, Эйден.

Мухаммед помог ему встать и, придерживая одной рукой за спину, проводил к двери:

– Либо вы приобретаете могущественного союзника, либо я столкну вас в бассейн с акулами.

Эйден хотел было что-то ему ответить, но двери внезапно открылись и кто-то силой выдернул его из комнаты. Напоследок мужчина успел заметить надменную ухмылку на лице шейха.

«Он сумасшедший», – внезапно пронеслось у Эйдена в голове, после чего он резко развернулся и поспешил покинуть этаж, на котором расположился шейх со своей свитой.

Когда Эйден вернулся в свои апартаменты, на него тут же набросился с вопросами Алекс, требуя, чтобы отец поделился с ним тем, о чем разговаривал с Мухаммедом столь продолжительное время. На это Эйден попросил сына оставить его в покое на некоторое время, после чего заперся в своем кабинете. Внутри его головы шла настоящая война, и, чтобы выиграть ее, он, подобно первобытному варвару, должен был совершить жертвоприношение, преподнести добычу к подножию пьедесталов, дабы боги даровали ему силу.

На самом деле, Эйден все решил еще в кабинете шейха, как только осознал до конца, что тот предлагает. Ему было наплевать на угрозы, он его не боялся, во всем и всегда преследуя исключительно свои цели. Эйден просто не мог поверить, что такой серьезный человек, как Мухаммед аль-Мактум, наступил на те же грабли, что и он в свое время. Довольно улыбаясь, он тут же попросил по голосовой связи, чтобы к нему привели сына, но выяснилось, что Юкия вместе с Викторией около часа назад покинули здание гостиницы и пока еще не вернулись.

К вечеру их по-прежнему не было, и тогда Эйден приказал службе безопасности немедленно выяснить, куда они делись – им не понадобилось много времени, чтобы определить, куда пропали Юкия и Викки. Как только ему сообщили о том, где они, Эйден сразу же сорвался с места, оставив ничего не понимающего Алекса в гостинице. Он не стал брать его с собой, решив, что тому пока не время знать о предстоящей сделке, принявшей куда более масштабный оборот, чем ему изначально предлагалось. Так или иначе, пока все складывалось в пользу Эйдена.

Зная Викторию, Эйден предположил, что та, несомненно, заподозрила что-то неладное и поэтому увезла брата:

«Своим поступком ты лишь продлила время перед неизбежным, глупая Викки», – думал Эйден, сидя в своем лимузине, который вез его по направлению к загородному дому дочери.

Они еще не спали, когда он через пять часов непрерывной езды добрался до места. Ее особняк находился далеко от центра Манхэттена, посреди леса, возле берега небольшого озера.

Сначала Викки обрадовалась его приезду, но потом поняла, что он бы ни за что на свете не приехал просто так, а когда отец попросил оставить его наедине с Юкией, начала ему перечить и Эйдену пришлось попросить охрану увезти ее обратно в «Гранд Палас».

Оставшись вдвоем с сыном в огромной комнате на первом этаже, он осознал, что уже давно не видел его в адекватном состоянии. Теперь он понимал, чем был так очарован шейх, ведь он как две капли похож на Хэрит. Когда-то и он потерял голову из-за ее красоты…

– Отец? – неуверенно проговорил Юкия, выведя Эйдена из раздумий.

– Вчера ты нанес оскорбление одному очень дорогому мне гостю, – начал он, удобно устраиваясь на диване из белой кожи.

– Ты что, проделал такой длинный путь, чтобы услышать от меня объяснения? – спокойно спросил он, поднимаясь с пола возле камина.

Эйден молча посмотрел на него.

– Может, принести тебе чего-нибудь выпить после долгой дороги? – предложил Юкия.

– Нет, разговор будет недолгим, – он закинул ногу на ногу и снял тяжелые часы с запястья, которое сильно болело из-за них, и положил аксессуар на столик рядом с собой.

– Я тогда налью себе чего-нибудь выпить, а то что-то в горле пересохло, – Юкия прошел к барной стойке в поисках спиртного, но кроме воды в стеклянном кувшине ничего не обнаружил и, раздосадованный, налил ее в стакан.

– Я рад, что ты поправился. Кажется, в день аварии ты был в этом доме со своими друзьями? – непринужденным голосом спросил он у сына.

– Да, я был здесь.

– Хорошо, что все обошлось.

– Ты приехал поговорить со мной об этом?

– Ах, конечно же нет, я приехал поговорить о твоей свадьбе, – поспешил сообщить он ему.

У Юкии от удивления стакан выскользнул из рук.

– Что? – он посмотрел на стакан, упавший на ковер. К счастью, тот не разбился. – Вот черт! – он поторопился поднять его.

– Юкия, оставь стакан в покое и сядь! – приказал ему Эйден.

– Я не понимаю, о какой свадьбе ты говоришь? – он послушно сел в кресло рядом с диваном. – Почему о моей свадьбе – я не помню, чтобы у меня была невеста.

Эйден улыбнулся – наивное ребячество сына умиляло его:

– Ну так я нашел ее тебе! – великодушно объявил Эйден.

Губы юноши начали расползаться в неконтролируемой улыбке. Он убрал упавшие на лицо пряди черных волос, а затем спросил отца:

– Ты принял что-то?

– Кажется, ты у нас эксперт по этой части, – парировал Эйден.

– А если я скажу тебе «нет».

– Боюсь, у тебя нет выбора, мой милый мальчик, – Эйден потрепал его за подбородок.

– Ты не заставишь меня, – Юкия грубо оттолкнул руку отца от себя.

Нога Эйдена начала трястись от негодования и он поспешил поставить обе ноги на пол, чувствуя, что потихоньку теряет самообладание:

– Виктория в последнее время так сильно привязалась к тебе, – с состраданием в голосе заметил Эйден. – Жалко будет расстраивать ее.

– Чем? – недоумевал Юкия.

– Я расскажу ей о твоей связи с Хэрит, – неожиданно сказал он.

Глаза Юкии широко раскрылись – по всему его виду было заметно, что ему стало трудно дышать.

– Т-ты знал… – задыхаясь, прошептал он.

– А ты думал, нет? Ха-ха-ха, – начал смеяться Эйден. – Думал, я не знал, что моя жена-чокнутая, которая спит с родным сыном?!

Юкия начал плакать.

– Я тебе больше скажу, об этом узнает не только Виктория – об этом узнают все, потому что я подам на развод и обвиню ее в инцесте, – продолжал он. – И тогда все поймут, какое ты на самом деле ничтожество.

– Прошу тебя, не делай этого! – Юкия сорвался с кресла и кинулся в ноги к Эйдену.

– Не трогай меня! – Эйден с отвращением отшвырнул сына от себя.

Он продолжал плакать, сидя на полу. Его черные волосы выбились из хвоста и беспорядочно свисали, касаясь пола.

– Прошу тебя… – срывающимся от слез голосом умолял он отца.

– Я не слышу продолжения, – подбадривал его Эйден.

Юкия с ненавистью посмотрел на него исподлобья и сквозь сжатые губы прошипел:

– Я сделаю все, что ты скажешь…

– Так бы сразу, а то начал строить из себя хозяина жизни. Запомни – между мной и тобой огромная пропасть. Ты – ничтожество, а я привык только побеждать, – он с презрением посмотрел на него. – Ты уже давно мне не сын, и, по правде сказать, я ждал подходящего случая, чтобы избавиться от тебя…

– Кто? – перебил его Юкия.

– Дочь шейха аль-Мактума, – поспешил ответить он, – я пока еще не дал ему ответа. Не мог же я сразу сказать: «Да, я согласен, только заберите этого выродка!» – он бы подумал, что я безумный. К тому же, мне надо быть уверенным в том, что после положительного ответа ты будешь паинькой и не предпримешь попыток бежать или обратиться в полицию. Кстати, я не советую тебе это делать, потому что кое-кто до сих пор точит на тебя зуб из-за Лэсли Хаббарда и будет очень рад засадить за решетку.

Юкия в ужасе посмотрел на отца.

– Ты отдаешь меня ему, как какую-то вещь! – выкрикнул Юкия.

– А разве ты не вещь? – удивился Эйден. – Мне еще повезло: смогу выручить за дегенерата вроде тебя высокую цену. Ты даже не представляешь, какие перспективы откроются передо мной благодаря этой свадьбе и родственным отношениям с семьей Мактумов. По правде сказать, я и сам не ожидал, что все так сложится.

– Прошу тебя, отец, одумайся! – взмолился Юкия.

– Поздно, я уже давно все решил, – самодовольно проговорил Эйден. – Я много раз предупреждал тебя, но ты не слушал. Теперь с тобой будут нянчиться куда более серьезные люди, нежели твой мягкосердечный отец. И, если честно, я не понимаю твоей истерики – шейх довольно-таки обеспеченный человек, голодать ты точно не будешь.

– Почему ты наказываешь меня, а не мать? – он снова посмотрел Эйдену прямо в глаза.

– Ее невозможно наказать, она сошла с ума еще до твоего рождения. Я не буду джентльменом, если попытаюсь обидеть больную женщину, – еле сдерживая смех, ответил Эйден.

– Минуту назад ты говорил о разводе с ней!

Эйден не выдержал и подошел к нему, грубо схватил за волосы и оттянул их назад, подняв его голову кверху, чтобы тот мог отчетливо его видеть:

– Я не пойму – ты хочешь, чтобы завтра во всех газетах писали, что Эйден Драфт разводится со своей женой, потому что она чокнутая наркоманка, которая трахалась со своим родным сыном?

– Никто не поверит тебе! – прокричал Юкия, пытаясь убрать его руки со своих волос.

– Я упеку ее в психушку, а тебя за решетку, где ты и должен был оказаться!

Некоторое время Эйден безмолвно смотрел в мутные глаза сына. Казалось, что-то назревало внутри него и готово было уже вот-вот взорваться:

– Нет, прошу тебя! – вдруг начал истерично кричать Юкия, закрывая глаза от боли, – не говори, никому не говори! Все что угодно, только не говори никому, что она делала это со мной, – он вцепился ему в ноги. – Я все сделаю, все, что ты скажешь!

Эйден ногой отпихнул его от себя, тот упал на пол и закрыл руками лицо.

– Мне так стыдно! – снова прокричал он. – Не смотри на меня, мне стыдно!

Стон боли вырвался из его горла.

– Никогда не забывай этот день, – сардонически проговорил Эйден. – День, когда я полностью уничтожил тебя.

– Да… д-да, – бессвязно начал бормотать Юкия.

Он с отвращением посмотрел на корчившийся от рыданий худой силуэт сына на полу, затем прошел к столику и взял с него свои часы, после чего проследовал к выходу из дома.

– Помогите ему, – махнул он головой охране, показывая в сторону Юкии, который продолжал сидеть на полу и держаться за голову.

Эйден поспешил сесть в свой лимузин и отъехать прежде, чем они вывели Юкию из дома – он не хотел ехать с ним в одной машине.

Охранники подняли обмякшее тело юноши с пола и помогли дойти до машины. Слезы продолжали бежать из его глаз, всю дорогу обратно он что-то бессвязно бормотал.

После его прибытия в гостиницу Эйден приказал охране не спускать глаз с сына и никого не впускать в его апартаменты, пока тот не придет в себя.

Сам же с довольным выражением лица отправился в свои апартаменты, чтобы отдохнуть от столь напряженного дня.

– С завтрашнего дня у тебя начнется новая жизнь, мой мальчик, – проговорил он, засыпая. – Жизнь, в которой ты исчезнешь навсегда…