Онлайн чтение книги Послание к десятой Эви Epistle to the tenth Evi(l)
Глава 34. О разделении варенья

Ученики школы объединенного мира толпились в коридоре, слушая речь директоров. Кто-то, например, Ивон и Эви, видели их впервые, а вот Фанхи Лазви частенько бывал в их кабинетах по тому или иному поводу.

Их было трое – двое мужчин и одна женщина. Высокие, с длинными седыми волосами, а один из мужчин был еще с окладистой длинной бородой, похожей на бороду древнего звездочета. Другой был напротив, гладко выбрит, с кудрявыми всклокоченными волосами и суровым тяжелым взглядом из-под густых бровей. Женщине, если бы не густые серебряные волосы, на вид можно было дать не более сорока лет. Ее бесцветные глаза, казалось, будто зеркальная гладь, отражали весь мир и те события, которые в нем происходили.

Директора долго и нудно держали речь, говоря о последних событиях, происходивших в объединенном мире. Вспомнили они и о жертве Грегори Газго и о благородном поступке его кузена Дэна. О жестоком убийстве Бхардарт и сопутствующей ему резне научно-исследовательской лаборатории рассказывали особенно долго. Тогда Эви услышала, что Бхардарт была убита при помощи преграничного сверла.

- Что это за штука такая? – шепотом спросила она у сидевшего у нее на плече пряничного гомункула.

- Хм, никогда о таком не слыхал…. Хотя, постой, есть одна задумка, - нахмурился Иллюстрандис, - мои чертоги памяти сообщают мне, что я, когда был еще светлым и красивым, сталкивался с чем-то подобным. Жаль, что это было слишком давно, и я уже ничего не помню.

- А вот это они зря. Я видел убийство своими глазами, - после того, как директора рассказали, что военные поймали убийцу девочки, Люстр начал немного возмущаться. - У меня спросить они даже не удосужились. Тоже мне, правосудие. Надо будет сходить на этот суд и посмотреть, какую клоунаду они там устроили. Так, а ты чего?

- Его больше нет…. – в глазах Ивон отразилась вселенская скорбь и печаль. - Грегори больше нет в этом мире… В моем мире его нет!

Не в силах сдерживать эмоции, блондинка разрыдалась прямо на собрании, после слов директоров о том, что умершие ребята перешли в иной мир.

Школьники, особенно те, кто был помладше, принялись рыдать вместе с ней, а там уже начали всхлипывать учителя и даже серьезные стражники, охраняющие директоров. Это была будто волна эмоций, которая скопилась за многомерной стеной подросткового безразличия и напускной флегматичности, пока наконец не перелилась через край, сметая за собой и другие чувства, и разум, и какие-то рамки приличия.

- Мы так дольше не сможем, - измазанный розовым кремом бесенок вытирал глаза маленьким кусочком наждачной бумаги. – Если будем реветь, нас прихлопнут прямо здесь. На твоем месте, Эви, я бы пошел на суд и посмотрел убийце подруги прямо в глаза.

- Извини, бесенок Люстр, - всхлипывала Эви. – Я почему-то вспомнила свою милую подругу Бхардарт. Ну почему она так глупо погибла…. Если я встречусь с ее убийцей, я не знаю, что с ним сделаю. Моя сила может изменить его, как это произошло тогда с профессором Ипкисом. И… - осознание реальности вдруг стукнуло в голову девочки большим восклицательным знаком! То, в чем ее обвинили одноклассники, стало казаться правдой, - с Бхардарт тоже!

Да, это именно Эви повинна в смерти подруги. Если бы она не разбазаривала свою личность, то Бхардарт, возможно не превратилась бы в Эви и ее бы не убили. Девочка заломила руки от того, что комок беспомощности подкатил к ее горлу.

- Мне нужно увидеть учительницу Глорию, - наконец произнесла Эви. – Я пойду на этот дурацкий суд.

Тюрьма и суд представляли собой одно единое здание. Чтобы попасть в тюрьму, иногда приходилось вначале поприсутствовать на судебном заседании. Говаривали, что сам суд действовал на людей более отрезвляюще, чем даже сами тюремные нары, в которых некоторые видели даже толику некой странной романтики.

Вместе с Эви и бесенком увязались близнецы, а также весельчак Преццемоло, которому без Аспера было явно скучно слушать директорские байки. Паренек даже нетерпеливо пританцовывал на месте, и когда услышал, что Эви собирается в другое, отличное от этого место, с радостью выразил желание пойти вместе с ней.

Блондинку ребята решили с собой не брать, поскольку она ревела горючими слезами и не реагировала ни на какие внешние раздражители.

Бедняга Томас сидел на колченогой табуретке, под одной ножкой у которой располагалась измазанная краской книжка, и переписывал что-то в свой транспарентор. Перед ним в несколько рядов располагались банки с джемами и вареньями различной консистенции. Все банки, стеклянные, жестяные, деревянные или даже каменные были подписаны. Работа мальчика заключалась в том, чтобы при помощи полученных на тренировках навыков отличить испортившееся варенье от нормального. Можно конечно подумать, что это просто – достаточно лишь понюхать содержимое банки, однако не следует забывать, что Ипкис хранил в своих закромах такие редкие экземпляры как варенье из дуриана и рыбьих потрохов, которое и будучи в свежем состоянии пахло отвратительно. Здесь нужна была настоящая сноровка и опыт, который Томас едва-едва начал приобретать.

- А что делать с испорченным вареньем? Выбросить? – спросил он как-то у профессора Ипкиса.

- Ты что?! Зачем выбросить? Переварить! Вот, смотри, покажу как это делается… - профессор свалил содержимое нескольких подпорченных банок в большой котел и включил горелку. Затем Ипкис брал платиновое весло и начинал небрежно перемешивать варево. Как ни старался, Томас так и не смог понять закономерности в количестве и способах вращения весла. Почему Ипкис использовал именно весло, а не, что было бы более правильно – ложку с длинной рукояткой вообще казалось мальчику лишенным всякой логики.

После того, как месиво нагревалось, Ипкис выливал содержимое котла внутрь сосуда, напоминающего самовар с четырьмя краниками по бокам. В конце процедуры из каждого краника вытекало свежее варенье.

Но как Томас не пытался, ему не удавалось постичь технологию разделения смеси на составные части. Транспарентор упорно твердил, что мальчик все делал правильно. Полученное из краников самовара Томаса варево вполне возможно и сошло бы за корм для мух, если бы в многомерном мире они еще оставались.

- Ты попробуй вот так сделать! – Томас вздрогнул и, повернувшись, посмотрел на источник звука - сидящую на подоконнике рыжеволосую девушку. Та беззастенчиво улыбалась и, спрыгнув вниз, театрально задрав носик, прошагала мимо стоек с ингридиентами.

Жаэллина взяла транспарентор мальчика и поменяла полярности некоторых потоков. Мальчик немного погрустнел, но решил не показаться невоспитанным и поблагодарил девушку.

- И как тебе удается находиться среди всей этой вкусноты и ничего не попробовать? Я поражаюсь твоей силе воли.

После таких слов Томас загрустил еще больше. Ведь когда мальчик только-только пришел к профессору Пакмэ Ипкису на дополнительные занятия, то чуть не утонул в сладком розовом креме. Чтобы выбраться, Томасу пришлось выедать себе путь наружу, поскольку от его барахтанья крем становился лишь гуще и плотнее. По вкусу розовая субстанция напоминала малиновый мусс, но была настолько приторной, что Томас потом долгое время не мог смотреть, ни на муссы, ни на розовый цвет.

Единственной полезной вещью, которой научился мальчик на занятиях Ипкиса, помимо селекции банок с вареньями, было то, что он научился поглощать сладости не прикасаясь к ним. Поначалу, конечно, мальчик не мог удержаться от того, чтобы не запустить ложку в очередную банку с ингредиентами, чем сильно злил профессора. Тот называл действия Томаса «пероральным вандализмом».

- Ты знаешь, что твоя одноклассница умерла? – спросила рыжеволосая.

- Ивон? – испугался мальчик.

- Нет, не Ивон. Ту девочку звали Бхардарт. Она была подругой Эви.

- Бхардарт значит, - промямлил Томас. По его голосу сложно было понять, расстроился он или нет. – Она очень хорошая, Бхардарт… Жаль её.

- Дэн тоже погиб, - после этих слов Жаэллины, Томас не знал, стоит ли ему радоваться или нет. Многогодник Дэн частенько избивал тюфяка Томаса, поэтому тот не испытал сильной печали от того, что субъекта насмешек над ним уже нет в живых.

- Грядет нечто страшное, мальчик, - грустно произнесла Жаэллина. – В этом мире есть какая-то червоточина, и она расползается по нему с огромной скоростью. Судя по всему, мы будем еще сильно завидовать погибшим.

- Но прежде, чем завидовать кому-то, я хотел бы обучить тебя кое-чему. Тебя не взяли в специальный класс, но думаю, такие навыки пригодятся и тебе тоже. Вполне возможно, что когда-нибудь это умение позволит тебе спасти чью-то жизнь. Не исключено, что и твою собственную.