Онлайн чтение книги Amoralle: Жизнь высокоморального общества
Глава 3. То, что нельзя исправить

«С каждым разом твоя ничтожность будет только приумножаться».

С последнего сеанса реабилитации прошло уже три года. Странно: время так нехотя тянется в стенах до смеха уютного кабинета, эти два часа по воскресеньям, каждую неделю, а потом оглядываешься — и за плечами у тебя уже четыре года жизни. И вроде бы ты уже должен стать другим человеком, из четырнадцати в восемнадцать, однако все еще находишься среди этих полок с многочисленными бутафорными книжками, все еще пребываешь в стенах того кабинета. Он держит, не позволяет уйти. Ты уже не приходишь каждую неделю, больше не видишь наигранно приветливого и понимающего лица психолога, однако, однажды попав к нему, больше не можешь освободиться. Он с добродушной улыбкой на лице помещает тебя в невидимые оковы, от которых потом невозможно избавиться.

Удивительно, из-за какой мелочи может измениться отношение самых близких людей.

Чонин всего лишь исполнил обыденную просьбу брата, в итоге разрушил жизни им обоим. Доктор Купер настойчиво убеждал Чонина на протяжении всего года, что тот должен чувствовать вину за содеянное, что обязан искупать ее перед братом всю оставшуюся жизнь — иначе тот не сможет исцелить свою душу после изнасилования, и больше никогда не будет воспринимать Чонина как родного человека; они уже не будут близки как ранее. И Чонин действительно чувствовал себя виноватым. Что ж, эта терапия помогла ему понять, почему Тэмин сделал это с ним в ту ночь. Брат мстил за то, что Чонин не понял его знаков мольбы о помощи, оставил его с тем мужчиной, не позвав никого, кто мог бы его спасти. Тэмин был напуган, страх не давал ему рассказать о случившемся, и только тогда, когда педофила поймали, он смог рассказать обо всем семье и полиции, не боясь, что тот мужчина найдет его и причинит ему вред.

Чонин принимал все наказания со стороны брата — покорно и понимающе.

Тэмин велел ему обрезать волосы — Чонин так и сделал, Тэмин приказал ему наплевать на школу — тот послушно саботировал всю учебную программу; врал, чтобы прикрывать брата, когда тот уходил со своими друзьями, которых ни с кем не знакомил, начал курить, хоть ему это не нравилось, воровал у родителей деньги, хоть и без того не нуждался в них, но брат говорил, чтобы Чонин покупал на них себе новую одежду — ненормальную, такую, которую носят панки и прочие выходцы из неблагоприятных районов.

Эти и многие другие капризы за три года наскучили, Тэмин уже не получал удовольствия от унижений брата подобным образом, поэтому решил повысить планку: к примеру, чтобы Чонин соблазнил самую страшную ученицу их школы — Челси Миллер, девушку внешности вполне посредственной, однако было в ней такое, что-то незримое, отчего она казалась пугающей и даже уродливой. Но это не мешало ей быть популярной среди ровесников — родители Челси были богачами, так что с шестнадцати лет она гоняла на собственном кабриолете, возя с собой любителей поживиться за чужой счет, да и в школе с ней общались преимущественно таким подобные. Как-то так, только вот никто не слышал, чтобы Челси с кем-то встречалась, что как раз, по словам Тэмина, было Чонину на руку. Над младшим Ли смеялась вся школа, когда слух о том, что он пригласил Челси на свидание, разлетелся по всем классам. Но Тэмину было нужно, чтобы эти двое переспали, а не курам на смех публично держались за ручки. К тому же, Чонин был обязан успеть сделать это в срок, не более четырех месяцев — а иначе брат вытаскивал из рукава свой главный козырь и грозился всем его раскрыть.

И вот, казалось бы, в вечер «Х», когда все должно было пройти гладко, Чонин облажался. Не по собственной инициативе, конечно — бедолагу подвели физиологические процессы. Вернее, их отсутствие — как ни старалась, Миллер не смогла его возбудить, и остаток вечера девушка провела в рыданиях, приняв это на свой счет. Через пару дней, как обычно, о «постельной нестыковке» знала уже половина школы. Одни стали еще сильнее высмеивать Челси, а другие позволяли себе нападки в сторону недобросовестного Чонина, мол «Как ты мог сделать такое с девушкой?!».

Стороны разделились также и на субстороны, в одной из которых бытовала теория, что Ли Чонин на самом деле — педераст. Услышав об этом, Тэмин, не скрывая своего веселья от происходящего, предложил брату очередной вариант — переспать с парнем. «Родители будут просто в восторге!» — он радостно заливался смехом, хватаясь за живот. Старший Ли лично старательно подбирал цель для брата. Он мог бы указать на какого-нибудь убежденного натурала из футбольной команды, но тогда у Чонина не было бы даже малейшего шанса уложить его в койку, а в таком случае это уже не было бы так интересно. Ему могли бы навалять, но побои были бы слишком легкой развязкой игры. Тэмин выбрал парня, который всем своим видом кричал «Я люблю пенисы!», но по типажу они с Чонином были схожи, поэтому могли бы и не сойтись в позиционировании. Целью старшего Ли было заставить брата засунуть свой член в кого-то, а не наоборот, потому как пассивная роль отведена слабым и беззащитным, а Чонин уж точно не должен был вызывать ни у кого сочувствия.

В этот раз также ничего не предвещало печальной концовки, однако домой Чонин вернулся раньше, чем рассчитывал Тэмин. Он молча прошел по коридору, и заинтересованный взгляд показался из-за двери в одну из комнат:

 — Ну что, как все прошло? Почему так рано? — старший Ли прошел в комнату брата и по-хозяйски развалился на его кровати, — Хочу услышать обо всем лично от тебя.

Чонин по-прежнему молчал, медленно стягивая с себя колючий свитер. Он, захватив с собой футболку с домашними штанами, направился в ванную, куда за ним также последовал брат.

 — Так ты трахнул его? — Чонин резко развернулся, прижимая к губам Тэмина ладонь.

 — Ты с ума сошел?! Какого хрена ты кричишь?! — шипел он.

 — Спокойно, их нет дома, — оттянул руку от своего лица Тэмин, — И вернутся нескоро. Пошли к Мунам, захватив с собой пару бутылок вина. Ну так что? Трахнул?

 — Нет.

 — Ты что, издеваешься?

 — Нет.

 — Что на этот раз? — Тэмин шумно выдохнул, запуская пятерню в копну волос, — Или у тебя опять не встал?

Старший Ли насмешливо улыбался, прижимаясь спиной к холодной плитке, пока Чонин стягивал с себя брюки и бросал их прямиком в стиральную машинку, а когда Тэмин понял, что ответа не последует, усмешка еще шире растянула его рот:

 — Серьезно, что ли?

 — Серьезно.

 — То есть… ты что, импотент? — Чонин поднял на брата уставший взгляд, закончив с переодеванием.

 — Не знаю.

 — Давно? — в ответ младший пожал плечами, — Я имею ввиду, с тобой же такого раньше не было.

 — Раньше — это когда? — Чонин пристально смотрел брату в глаза.

 — Когда в последний раз он был в моей руке — затвердел практически моментально, — ухмылка на лице Тэмина заставила парня отвести от него свой взгляд.

Тогда старший Ли шагнул к Чонину и, не колеблясь, положил руку на его пах.

 — Что ты делаешь?! Не трогай! — вскрикнул младший, пытаясь убрать его руку.

 — Заткнись и не дергайся, — Тэмин сильнее вжал свою ладонь, — Я просто попробую.

 — Не надо, пожалуйста, — взмолился Чонин.

 — Стой смирно.

Тэмин поглаживал его член сквозь тонкую ткань пижамных штанов и, к удивлению обоих, эти махинации немедленно давали отклик в теле Чонина.

Терапия внушила младшему Ли, что он виноват в случившемся с собственным братом, виновен в том, что Тэмина изнасиловали. Он должен был понести наказание — в итоге сама природа добилась возмездия. Мысль о брате преследовала Чонина, с сексом у него ассоциировался именно он, а в памяти раз за разом всплывал тот злосчастный день. Тэмин никогда об этом не говорил, и брат непроизвольно рисовал в своем воображении страшные картины того, что делал с ним тот мужчина. А затем он вспоминал ночь, в которую позволил Тэмину себя обмануть. Раньше Чонин встречался с девушкой, однако их отношения зашли не дальше поцелуев, а как только дама попыталась проявить инициативу, он с ней расстался. Ведь каждый раз Чонин видел перед собой брата, что с улыбкой на лице просил его: «Мог бы ты вообще не рождаться?».

Чонин обескуражено смотрел Тэмину в глаза, что с каждым мигом наполнялись каким-то странным сиянием. Парень завороженно наблюдал за сконфуженным лицом брата, багровым до предела, как взглядом тот молил Тэмина прекратить, но в то же время глаза его непроизвольно закатывались. Тэмин обильно смочил слюной ладонь, а затем запустил ее под резинку штанов, ледяными пальцами касаясь горячей кожи. Чонин вздрогнул, инстинктивно попятившись назад, однако, как и в прошлый раз, наткнулся на непреодолимую преграду в виде раковины. «Не убежишь» — читал он во взгляде напротив.

Тэмин ритмично двигал рукой, и вскоре Чонин капитулировал, полностью поддавшись искусным манипуляциям. Он уткнулся носом в ямочку выразительных ключиц, вдыхая аромат кожи брата, впитавшую в себя тяжелые запахи энергичного Чикаго, и старший Ли улыбался, слушая его беспомощные всхлипы у себя на плече. Когда на руку Тэмина брызнула вязкая сперма, он невозмутимо вытер ее о ткань штанов и горячо шепнул Чонину на ухо:

 — Так вот в чем дело, — парень отстранился, лукаво улыбаясь, — Ты гораздо забавнее, чем я думал, Чонин.

Тэмин легко провел языком по приоткрытым губам брата, вызвав в его теле ощутимый трепет и почувствовав на себе руки, что нерешительно намеревались заключить его в объятия.

 — Спокойной ночи, дорогой брат, — Тэмин вышел из ванной, и последним, что Чонин увидел, был тот опасный огонек, внезапно возгоревшийся в его глазах.