Онлайн чтение книги Amoralle: Жизнь высокоморального общества
Глава 16. C'est la vie

«Все мы жили во лжи. Но больше других заблуждался именно ты».

Тэмин вновь почувствовал себя беспредельно одиноким. Он ощущал необходимость рассказать кому-то о том, что сделал; что его план сработал (или же провалился — здесь все было неоднозначно). Он тщетно упрашивал менеджера отдать его телефон хотя бы на минуту, однако тот был непреклонен до тех пор, пока они снова не вернулись в пустую квартиру. Ким небрежно подкинул смартфон на кровать старшего Ли со словами «На, похвастайся ему своими достижениями, у тебя пять минут». Вероятно, мужчина имел ввиду Чонина, однако тот не собирался связываться с братом. Вместо этого старшему Ли на ум приходил только один человек, которому он бы хотел «похвастаться». К счастью Тэмина, он все еще использовал старый номер, но когда гудки сменил голос, Тэмин понял, что он принадлежал не тому, кого ожидал услышать:

«Он сейчас отдыхает. Слушай… Ты, видимо, был с ним близок. Я помню твое имя из переводов, потому что сейчас мне приходится заниматься его счетами. Я Эрика, его сестра. Слушай… В общем, не думаю, что тебе стоит продолжать присылать деньги. В смысле, больше не нужно. Он не хочет больше лечиться. То есть, уже нет смысла. Он просил не говорить, если ты спросишь, но было бы хреново, если бы ты узнал уже когда он… Ну, ты понял. Ему недолго осталось. В лучшем случае — две недели. Если хочешь, я пришлю адрес хосписа, чтобы ты, ну, мог его навестить. Я сейчас в командировке, вернусь только через неделю, так что, думаю он будет рад посетителям».

Тэмин вернул смартфон и в спешке засобирался, скидывая в спортивную сумку пару комплектов одежды и средства первой необходимости. Однако, когда он заглянул в место, где ранее хранился его паспорт, то обнаружил, что там было пусто. Старший Ли сразу понял, в чем дело. Он направился к комнате менеджера, который в тот момент расслабленно потягивал на кухне пиво из бутылки и молча наблюдал за сборами подопечного. Тем не менее, дверь, которую старший Ли намеревался преодолеть, была заперта.

 — Эй, мой паспорт у тебя? — нервно спросил Тэмин.

 — И что? — надменное выражение лица Кима заставило старшего Ли сжать кулаки.

 — Мне он нужен.

 — Я так не думаю.

 — Мне он срочно нужен! — настаивал на своем Тэмин.

 — Уймись и вернись в свою комнату.

 — Отдай мой гребанный паспорт! — старший Ли начал остервенело пинать ногой дверь в комнату, внутри которой — он был уверен, в сейфе — были заперты его документы.

 — Сегодня у нас нет перелетов, — безэмоциональный голос менеджера прерывисто доносился до старшего Ли из-за грохота, что он создавал, пытаясь выбить дверь, — И завтра. И на следующей неделе. И через одну. Тебе не нужен паспорт.

 — Ты не имеешь права, мать твою!

 — Конечно имею. Ты всерьез думаешь, что я не понимаю, для чего он тебе нужен? У меня нет никакого желания остаться без работы. Так что, пожалуйста, сиди тихо и не дергайся. Все были бы рады, если бы начальство от вас избавилось с самого начала, но по какой-то неведомой причине с тобой еще носятся.

 — Он умирает!

 — Кто? Чонин? — мгновенно отсутствие каких-либо эмоций на лице Кима сменилось то ли тревогой, то ли удивлением.

 — Нет, мой отец! Мне нужно быть с ним! Я вернусь! — старший Ли (кажется, впервые за всю жизнь) стал на колени, — Клянусь тебе! Это займет не больше, чем трое суток! Расписание на две недели пусто!

 — Ты же понимаешь, что одного тебя никто и никогда не пустит? — шумно вздохнул мужчина, — Кого ты опять развести хочешь?

 — Мне все равно — хоть под конвоем, но я должен…!

 — Ты никуда не поедешь, Тэмин, — из-за входной двери показался Дженкинс, прервав мольбы старшего Ли, — Мне нравится этот театр одного актера, но не переусердствуй. Никто больше не будет потакать твоим капризам.

 — Пожалуйста, — в глубине души Тэмин уповал на остатки человечности своего спонсора.

 — Нет. Если это правда — можешь воспользоваться моим планшетом. Позвони папочке, если хочешь попрощаться. Скажи, что плохие дяди держат тебя взаперти. Извинись и пожелай счастливого пути на тот свет. Жестоко? Сам виноват. Это всего лишь закономерные последствия твоих действий. Учись брать на себя ответственность за собственные поступки. Я, кстати, пришел, потому что мне нужно с тобой побеседовать. Разгребай свои проблемы и давай поговорим наедине.

Судорожно проглотив горькое разочарование, Тэмин взял предложенный ему планшет и, обнаружив в контактах спонсора аккаунт своей матери, поднял недоумевающий взгляд на Дженкинса, по-хозяйски заваривающего кофе на кухне: — Какого хрена? Ты общался с моей мамой?

 — Сохранил на всякий случай. Если бы мне пришлось тебя искать, то миссис Ли либо знала бы о твоем местонахождении, либо пришлось бы ее обрадовать, что ты…

Впрочем, ответ не столь интересовал Тэмина, чтобы его слушать. По нажатию кнопки вызова последовали гудки, и старший Ли не сводил взгляда с экрана планшета, что дрожал в его руках.

 — Да, слушаю? — наконец в динамике раздался женский голос.

 — Мама! — воскликнул старший Ли.

 — Тэмин? Ты так давно не…

 — Мама, пожалуйста, это очень срочно! — не дал ей договорить Тэмин, — Можешь сейчас поехать по адресу, который я тебе вышлю?

 — Зачем? Что происходит? — миссис Ли явно была обеспокоена внезапным звонком старшего сына.

 — Пожалуйста, ничего не спрашивай, просто скажи: можешь или нет?

 — Да, я сейчас возьму машину…

 — Отлично, я напишу адрес. Позвони, когда будешь на месте.

 — Хорошо…

Оставив мать в недоумении, Тэмин сбросил звонок и принялся набирать текст. Спустя двадцать минут, что, впрочем, показались старшему Ли вечностью, экран планшета вновь засветился, показывая входящий вызов.

 — Я на месте. Это хоспис?

 — Да! Иди к рецепции, спроси, пожалуйста, Чеда Иннерхолла среди пациентов и включи видеосвязь, когда дашь ему телефон. Это очень важно, слышишь?

 — Надеюсь, потом ты объяснишь, почему я это делаю.

 — Да, конечно, потом, — заверил Тэмин только для того, чтобы мать выполнила его просьбу.

Еще через какое-то время миссис Ли вновь позвонила, на сей раз камера была включена, и Тэмин увидел сперва белый потолок с простенькой квадратной лампой, а затем и лицо, которое он не сразу узнал из-за новых морщин, что казались глубже из-за бледности и чрезмерной худобы. Он изменился, он был истощен. В нем почти не было жизни, и это подобие человека, которого Тэмин когда-то знал и любил, заставляло все нутро сжиматься, лишая старшего Ли возможности дышать.

 — Папа… — слезы неконтролируемо наполняли глаза старшего Ли.

 — Она сказала тебе, да? — голос мужчины был едва слышен, будто эхо.

 — Да. Так, значит, это конец? — Тэмин с трудом выдавливал из себя слова.

 — Да, мой мальчик.

 — Прости, я не могу быть рядом…

 — Ничего. Не переживай об этом. Я наоборот не хотел, чтобы ты видел меня в таком состоянии, — мужчина слегка прищурился, глядя в экран, — Ну вот. Ты плачешь из-за меня? Не стоит. Мы уже достаточно боролись. Если такова судьба — я принимаю ее. И ты прими, — мужчина стал чаще дышать, и между его словами появлялись неестественные паузы.

 — Папа…

 — Я счастлив, что встретил тебя. И ты тоже… будь счастлив.

 — Я люблю тебя.

 — И я тебя, Тэмин. Береги себя.

По изменившейся картинке на экране стало ясно, что этот разговор был закончен, и смартфон вновь попал в руки матери Тэмина. Она терпеливо ждала, пока сын снова возьмет себя в руки. Его эмоции, тем не менее, невыносимо было сдерживать. Старший Ли отложил на стол планшет и обессилено опустился на его поверхность, кладя голову на руки. Слезы градом катились по его щекам и оставляли мокрые следы на рукавах. Старший Ли не был к этому готов. Он знал, что лечение не приносило результатов, однако не оставлял надежды на чудо — одно из тех, что случаются с другими людьми по всему миру, тут и там. Тэмин взвыл, и расслабленный до того момента менеджер обеспокоено заворочался на диване, впервые завидев подопечного в подобном состоянии. Дженкинса же, судя по всему, забавляли рыдания старшего Ли, так как лицо его искажала мерзкая ухмылка — видимо, он полагал, что в этот раз Тэмин тоже разыгрывал какую-то сцену.

 — Ты назвал этого мужчину своим отцом, а я даже понятия не имею, кто он такой. Не расскажешь? — заговорила миссис Ли, когда всхлипы Тэмина стихли.

 — Нет, — не меняя положения ответил тот.

 — Ты… мне не доверяешь?

 — А должен?

 — Я твоя мать, — последнее слово отдавалось бесконечным болезненным эхом в голове старшего Ли.

 — Мать… Скажи уже это, — Тэмин наконец поднялся, ставя перед собой планшет, чтобы мать могла видеть его.

 — Что именно? — искренне не понимая спросила женщина.

 — Я знаю, что я усыновленный, — массируя уставшие виски пальцами громко выдохнул старший Ли.

 — Тэмин, это не…

 — Я видел документы, когда был маленький, — в очередной раз прервал мать Тэмин, — Вы взяли меня у чужой женщины.

 — Сколько лет тебе было? Ты помнишь, что конкретно было там написано?

 — Не особо, я был в начальных классах. Но я точно помню, чт…

 — Послушай, Тэмин, — с улыбкой настояла мать, — Я долгое время не могла забеременеть, а потом врачи сказали, что проблема в моей матке. Поэтому мы воспользовались услугой суррогатной матери. А чуть позже оказалось, что я беременна твоим братом. Произошло чудо, и мы зря тогда послушали врачей. Но я, конечно же, не жалею. Мы не жалеем. Ты абсолютно точно наш родной ребенок, Тэмин, ты не усыновленный.

 — Тогда почему вы всегда так ко мне относились?

 — Как?

 — Вы не обращали на меня внимания. Всегда хвалили только Чонина. Вам было на меня наплевать.

Разговор разделила продолжительная пауза, безмолвием заставляя сердце вырываться из груди. «Что же ты на это скажешь?» — Тэмин был уверен в лживости слов матери.

 — Ты правда так думаешь? Тэмин, я хочу, чтобы ты знал: у нас никогда не было «любимца». Ты был смышленый, все схватывал на лету, был в меру самостоятельный. Но Чонин… Ты же помнишь, что у него были проблемы в развитии и адаптации к новым местам и людям. Он был стеснительным, пугался всего, что видел. Ему необходима была помощь. Мы не хотели, чтобы наш сын чувствовал себя неполноценным, чтобы его задирали, поэтому пытались способствовать его развитию. Тэмин, мы никогда не хотели, чтобы ты чувствовал себя покинутым или нелюбимым. Чонину просто было нужно, чтобы за ним немного пристальнее следили.

Да.

Все было именно так, как говорила миссис Ли, и теперь в голове Тэмина наконец складывался пазл, в который ранее он ошибочно поместил фрагмент, где его усыновили. Старший Ли все пытался найти оправдание несправедливому отношению к себе родителей, и тогда очень вовремя подвернулись документы, в которых он смог найти, хоть и неверный, ответ. С тех пор Тэмин перестал задаваться этим вопросом, так как-то, что узнал, его вполне устраивало. Он замечал, что Чонин был инфантилен, но считал это следствием, а не причиной того, что родители носились с ним, словно с писаной торбой. Говорят, от перестановки слагаемых сумма не меняется, однако здесь от смены порядка зависело абсолютно все. Получается, все это время Тэмин обитал в огромном рве самообмана, который сам же и выкопал, а затем поместил себя.

 — Мы с ним… — Тэмин хотел бы сказать «трахались», ведь внезапно его начало одолевать желание причинить своей матери сильную боль.

Он представил себе разочарование, которое испытали его родители, узнав, что Чонин, которого они холили и лелеяли, отдал брата педофилу, когда наблюдали за тем, как он скатывался по социальной лестнице, после всех усилий, что они приложили, чтобы помочь сыну стать нормальным ребенком. Однако, с трудом растянув рот в псевдовыражении радости, старший Ли сдержался: 

 — … Мы с Чонином действительно родные?

 — Тэмин, вы ведь даже похожи! Ты пошел больше в меня, а Чонин — в отца, но у вас все равно много общего! — видя улыбку сына, миссис Ли немного расслабилась, — Прости, что мы об этом не говорили… Я думала, что-то, кто тебя выносил — не столь важно. Мне жаль, если ты считал, что мы тебя не любим. Ах, подожди-ка… — в глазах женщины появилось любопытство, — Ты мне что-то прислал?

В одночасье выражение лица старшего Ли сменилось, и фальшивая беспечность на нем в миг исчезла. Звуки вокруг заглохли, будто бы вакуум образовался внутри той комнаты. Все происходило словно в замедлении: Тэмин повернул голову в сторону спонсора, и тот, помахав смартфоном в руке, как будто знакомому, с которым они случайно встретились на многолюдной улице, обнажил зубы в ехидной улыбке.

«Что ты сделал? Что ты сделал? Какого хрена ты, блять, скалишься?» — повторял про себя старший Ли, но губы отказывались озвучивать этот вопрос, ведь догадки уже закрались в его голову. Тэмин был уверен: существовал лишь один файл, который Дженкинс мог отправить его матери.

 — Нет, не открывай! — незаметно для себя Тэмин начал с крика, и от неожиданности миссис Ли на экране планшета опешила.

 — Что это? — растерянно спросила она, и уголки ее губ начали подрагивать, — Я уже нажала…

 — Там вирус! Закрой! — хоть слова сына и доносились до женщины, Тэмин вынужден был наблюдать за тем, как уставшие глаза матери необратимо наполнялись слезами, — Мама? Мама!

Сперва они заблестели чуть сильнее, чем обычно, затем соленая жидкость собралась у уголков, и, как только ее стало слишком много, капли, окрашенные чернью косметики, покатились по щекам женщины. Ее ладони закрыли собой половину лица, взгляд замер — он был прикован к одной точке, и, вне сомнения, это был экран смартфона, на котором началось воспроизведение видеофайла.

Тэмин отказывался верить, что это происходило на самом деле. Он столько раз представлял себе момент, когда их родители обо всем узнают, но только ни в один из этих воображаемых сценариев не вписывалось то, что они действительно являлись родными братьями.

— Не смотри! Пожалуйста, не смотри! — взмолился старший Ли, бессильно опустив голову, — Прошу тебя, выключи…

Дрожащими пальцами Тэмин коснулся экрана, и образ матери сменился черной заставкой с надписью «вызов окончен». Звуки вокруг по-прежнему были заглушены, однако кровь, пульсировавшую по венам, он слышал отчетливо и громко. Сердце билось, словно бабочка, трепещущая хрупкими крылышками, чтобы не упасть в бушующее пламя огня.

Тэмин снова взял в руки планшет, он судорожно бил пальцами по кнопке блокировки, и, спустя несколько попыток, у парня вышло включить экран. В окне переписки с матерью был файл, отправленный с того же аккаунта Дженкинса, через который они разговаривали, и старший Ли нетерпеливо нажал на значок воспроизведения. Он задержал дыхание, как только видео началось, и это было совсем не то, что Тэмин боялся увидеть.

Старший Ли никак не мог себя заставить вновь вдохнуть, он лишь жалко кряхтел, а слезы лились не переставая, и капли разбивались об экран, на котором длилось воспроизведение их с Чонином выступления на большой фестивальной сцене, вокруг которой собрались тысячи зрителей, воодушевлённо выкрикивающих слова поддержки и тексты их песен. 

 — Ха-ха, прости, не сдержался. Уж больно хотелось увидеть твое лицо, — отозвался Дженкинс.

 — Блять… — Тэмин едва контролировал себя, чтобы не запустить в спонсора его же гаджетом.

 — Ха-ха, надо же, какой неловкий конфуз выходит, — продолжал смеяться тот, — Ребятишки думали, что они не братья. Поэтому ты был таким бесстрашным, Тэмин? Вот во что выливается твоя самонадеянность. Надеюсь, ты знаешь, как с ним связаться, чтобы сообщить радостную весть. Блять, ха-ха, это так жалко.

 — Пошел ты, — сокрушенно прошептал Тэмин, бессильно сползая на холодную поверхность стола.

На экране вновь появилась опция выбора файла, и мужская рука ловкими движениями пальцев выбрала нужный. В диалоге с миссис Ли появилось еще одно видео, в миниатюре которого можно было разглядеть братьев Ли. «C'est la vie» — заключил Дженкинс, убедившись, что загрузка видео в диалоге началась.

 — Все, достаточно самолюбования. Пошли в комнату, — мужчина встал, намекая, что помещение для разговора надлежало сменить и, зайдя в комнату Тэмина, подождал, пока тот зашел внутрь и закрыл за собой дверь,  — Не буду ходить кругами. Дело с Чонином мы замяли, раз уж он все равно свалил — пусть будет козлом отпущения, так что репутация агентства снова незапятнана. Через полгода готовится дебют новой группы из пяти человек. Присоединишься к ним. Не думаю, правда, что кто-то их них будет тебе рад, но ты сам согласился на мои условия. И, клянусь тебе, Тэмин: пусть мне и нравится твое смазливое личико и упругая задница, но если ты еще раз выкинешь какую-нибудь глупость, которая поставит меня в неловкое положение — я превращу тебя в фарш, а родителей заставлю до конца жизни выплачивать неустойку за ваши с братом похеренные контракты. Все понятно? — Тэмин уверено кивнул головой, и мужчина вытащил из портфеля, что принес с собой, несколько заполненных листов бумаги, — А теперь подпиши здесь и на каждой странице. Свой экземпляр получишь, когда все документы будут одобрены представителями агентства.

Тэмин перечитал контракт, убедившись, что его содержание совпадает с ранее заключенным устным договором и, ни секунды не сомневаясь, поставил свою подпись.

 — Ну что, уже чувствуешь начало новой жизни?

 — Скорее ее конец, — хмыкнул Тэмин.

 — Как знать — все в твоих руках, — Дженкинс аккуратно сложил бумаги обратно в портфель и бегло поправил шелковый галстук на шее, — Только помни, что это твоя последняя попытка. Последняя жизнь. Просрешь — не сможешь начать заново.

***

Пять лет прошло с тех пор, как Чонин в последний раз видел брата.

Тогда он приземлился в пражском аэропорту, но решил, что не станет ехать дальше. Чонин не хотел, чтобы брат его потерял. Младший Ли знал, что когда-нибудь они снова встретятся, что старший Ли придет к нему, чтобы увидеть вновь.

По заселению в отель он связался с родителями, и, успокоив их любопытство несколькими вымышленными историями и заверив, что даст свои контакты, как только приобретет новый телефон, попросил выслать денег, что те незамедлительно и сделали, переведя внушительную сумму, которой хватило бы на год беззаботной жизни в Праге. Как и обещал, Чонин поделился номером телефона, однако со стороны родителей с тех пор не получил ни единого звонка. Он пробовал сам с ними связаться, но мать с отцом ни разу не подняли трубку. Чонин писал сообщения и видел, что они были прочтены, но обратной связи так и не дождался. Младший Ли понял, что его побег не был бесследно забыт, и что, скорее всего, Эндрю Дженкинс сделал то, что все время грозился сделать. Что ж, Чонин уже давно был к этому готов, поэтому игнорирование со стороны родителей его ничуть не расстроило.

Чонин думал о том, сколько разных возможностей упустил в своей жизни, поэтому первой целью в его списке стало поступление в университет. Он долго размышлял над выбором направления, однако ему в голову не приходило ничего, чем бы он хотел заниматься. В итоге, решив вверить судьбу случайности, Чонин вслепую навел пальцем на один из пунктов списка специальностей. Найти работу же особого труда не составило, ведь в туристическом городе для англоязычных жителей ее было немало в сфере обслуживания. Куда большей сложностью стало изучение локального языка, он давался тяжелее всего. Тем не менее, все это казалось сущими пустяками, жизнь стала гораздо легче в одиночном плавании, что было несравнимо со всеми предыдущими годами жизни младшего Ли. Это было новое начало, и Чонин собирался использовать этот шанс сполна.

Он составил список целей, которые хотел бы осуществить: получить образование, объездить Европу, завести друзей, попробовать встречаться с кем-то и так далее. Все эти пункты казались до смеха банальными, но ранее Чонин не имел возможности сделать ничего из этого, поэтому для него важным было осуществить их теперь.

Проходя мимо выступлений уличных танцоров, тело Чонина непроизвольно реагировало на ритм, однако он останавливал себя — он больше никогда не хотел танцевать. Хоть в университете и нашлась девушка, что следила за карьерой Ли в составе DuaL и признала в Чонине его участника, на просьбы девушки выступить перед ней вживую Чонин всегда давал отрицательный ответ. Несмотря на это они сблизились, и Чонин подумал, что с ней мог бы осуществить один из пунктов своего списка.

В вихре мирских забот незаметно пролетели года. Чонин мог похвастаться, что стал другим человеком — и внешне, и внутренне, однако хвастаться было некому.

Утром, десятого июля две тысячи восемнадцатого года, Прага изнемогала от летнего зноя, и кофейня «Startruck» стала одним из мест, в которых люди пытались спрятаться от жары. Помещение заполняли бодрые голоса городских жителей и туристов, запахи свежесваренного кофе и ароматной выпечки. С экрана телевизора транслировался репортаж о новомодном корейском бойзбэнде, покорившем сердца аудитории по всему миру. Местное телевидение сняло о них сюжет по поводу проведенного на днях концерта. Молодые люди с экрана были похожи на оживших фарфоровых кукол, идеальных до кончиков пальцев — ярких, смазливых и красочно разодетых. Их мелодичные песни запоминались на слух сразу же, пусть даже многие не понимали, о чем они.

Чонин составлял заказы для поставщиков, разместившись за свободным столиком в зале, и внезапно его окликнул знакомый голос.

 — Давно не виделись.

Повернув голову, Чонин увидел парня, на котором, несмотря на сущее пекло на улице, была надета шапка. Осознание того, что это был его брат, пришло не сразу, ведь тот был почти на него не похож. Парня от прежнего Тэмина отличали впалые щеки, острый нос и подбородок, брови стали почти незаметны, а глаза казались прозрачными из-за цветных линз.

 — Тэмин? — Чонин привстал, отложив в сторону бланки заказов, — Это действительно ты. Как ты узнал, что я буду здесь?

 — Я и не знал. Нашел твою страницу в интернете. Я подумал, что тот, кто не хочет быть найденным, не станет создавать аккаунты в соцсетях. И, уж тем более, не будет в профиле указывать город, место работы и чекиниться в барах.

Младший Ли усмехнулся, что вызвало ответную улыбку на лице Тэмина.

 — Так тебе уже разрешили пользоваться смартфоном… Покурим?

 — Я не против — только если в каком-то укромном месте, — старший Ли указал взглядом на мужчину азиатской внешности в нескольких метрах от него, — Это менеджер.

 — Я понял. Пройдем во внутренний двор.

Получив безмолвное одобрение менеджера, Тэмин ступил следом за братом через служебные коридоры.

 — Ты как? Я видел, ты выпустился из университета? — начал он, глубоко затянувшись сигаретным дымом и стягивая душную шапку, из-под которой показались выкрашенные в голубой пряди.

 — Да. Пришлось освоить чешский, чтобы учиться бесплатно, — Чонин не сводил взгляда со старшего Ли, рассматривая его волосы, что слегка взмокли.

 — Какая специальность? — Тэмин уловил этот взгляд, обронив короткий смешок, и Чонин, зажав между зубами сигарету, протянул руку и дотронулся до объекта своего любопытства.

 — Официально — управление гостинично-ресторанным бизнесом. Как видишь, своего кабинета у меня еще нет, я должен набраться опыта, так что сижу пока здесь в качестве менеджера. А позже открою какой-нибудь ресторан корейской кухни. Сейчас же это даже популярно. Кажется, здесь тоже не обошлось без твоего участия… — Чонин продолжал увлеченно перебирать пальцами цветные пряди, — На ощупь как солома.

 — Жить можно, — на лице старшего Ли появилась робкая улыбка, — Я рад, что ты движешься вперед.

 — Наверное. Ну, а ты что?

 — Думаю, ты знаешь. Из телевизора. А больше мне нечего рассказать о своей жизни.

 — Ясно. Вижу, что ты решил, все-таки, плыть по течению.

 — Знаешь… — Тэмин накрыл руку брата своей и отвел ее вниз, -… Это уже не имеет никакого значения, но я просто хотел сказать. Я слишком поздно осознал, что на самом деле для меня важно. Что ты важен для меня. Что никто и никогда, пожалуй, не будет относиться ко мне так же, как и ты. Наверное, я люблю тебя. Твоё отсутствие рядом меня убивает. Но это пройдёт, когда-нибудь будет конец. Я это заслужил, — на черных ресницах в солнечном свете заблестели капли слез, — И ты заслужил кого-то получше, чем я. Ты можешь быть ко мне безразличным, я это понимаю. Уже слишком поздно. Я это знаю. Прости, что гружу. Но мне необходимо было об этом сказать. Хотя о чем я? Я не имею права просить у тебя прощения. Просто… Спасибо, что выслушал.

 — Тэмин, — младший Ли собрал пальцами слезинки на лице брата, а затем прижал его к себе в крепком объятии, — Ты — самый значимый человек в моей жизни. Я неоднократно задавался вопросом: как бы все было без тебя? Но каждый раз, пытаясь себе это представить, я останавливался, потому что у меня появлялось сильное чувство, что такими мыслями предаю тебя. И вот, я оказался один, ты исчез из моей жизни. Мне будто половину тела отрубили, но, в то же время, стало спокойнее. Очень спокойно, — Чонин отстранился, чтобы увидеть лицо старшего Ли, — Я скучаю по тебе. Я буду любить тебя всегда. Но я хочу стереть прошлое, хочу забыть обо всем, что было с тобой. Мне причиняют боль мысли о том, что было между нами, да и вообще, мысли о тебе. Я не знаю, что ты хочешь сейчас от меня услышать, потому что мне нечего тебе предложить, — старший Ли почувствовал, как тепло тела брата исчезло.

 — Я и сам не знаю. Я просто рад тебя видеть. За это время… Ты был с кем-то?

 — Да.

 — И это…

 — Это была девушка. Мы уже не вместе. Я решил, что не хочу ни с кем быть.

 — Ясно…

 — А ты все еще связан с Дженкинсом?

 — Да, я… — Тэмин замялся, — Заключил с ним сделку. Мне нужно было отработать потерянные из-за нашего проекта деньги, так что… Да, я еще завишу от него.

В агентстве, в котором состоял Тэмин, контракты заканчивались или обновлялись каждые пять лет. Было ясно, что все участники группы получат предложение о продлении, и, конечно же, ни у одного из них не будет причин отказываться. Старший Ли же не намеревался продолжать свою карьеру. Правда была в том, что с Дженкинсом его уже ничего не связывало. Долги были выплачены благодаря возросшей популярности группы. Она была на пике, и Тэмин мог бы заработать еще больше, только деньги ему были не нужны. Идя на встречу с Чонином, он заведомо знал, что будет иметь лишь два исхода: хороший — в случае, если Чонин его примет, и плохой — если откажется от воссоединения со старшим братом. Иного не было дано, ведь Чед умер, а Дженкинс способствовал тому, чтобы родители оборвали все связи с сыновьями, отправив миссис Ли чертово секс-видео.

Тэмин намеревался сказать, что они и в самом деле являлись родными, он хотел, чтобы его брат знал правду, несмотря ни на что, однако, взглянув на размеренную и спокойную жизнь, что вел Чонин, старший Ли передумал, ведь его слова могли бы вновь внести раздрай в безвинное существование брата. Тэмин пришел к выводу, что это было совсем ни к чему, и если счастье младшего Ли зависело от сладкого неведения — пусть.

 — Мне уже пора — скоро нужно ехать в аэропорт, — Тэмин цеплял носком кроссовка маленький камешек, найденный на земле, — У меня есть одна просьба.

 — Какая? — удивился младший Ли.

 — Не следи за моей жизнью, если вдруг тебе придет это в голову. Если увидишь репортаж о моей группе — пожалуйста, выключи. Я хочу, чтобы ты, как и хотел, забыл обо мне. Не хочу больше врываться в твою жизнь и все портить.

 — Не волнуйся — у меня нет телевизора, да и в твоем фанклубе я не состою, — ухмыльнулся Чонин, легко похлопывая брата по плечу.

 — Славно, — улыбнулся в ответ старший Ли, — Я пойду. Береги себя.

 — И ты.

Тэмин снова натянул шапку и поспешно скрылся за дверью в помещение, а Чонин курил вторую сигарету, провожая его взглядом до тех пор, пока последний миллиметр тени брата не скрылся от солнечных лучей.

***

Алый закат сочился сквозь тонкие шторы, нежно обнимая нагое тело на кровати гостиничного номера. Календарь показывал восемнадцатое июля — когда-то давно в этот день, двадцать пять лет назад, на свет появился Тэмин. Он выбрал день своего рождения, чтобы покончить с затянувшимся фарсом. Можно ли было считать, если он прервется в тот же день, в который и начался, что его вовсе и не существовало?

Из-за двери слышался шум воды, наполняющей ванну. Тэмин медленно встал с кровати и направился к источнику звука, взяв с собой пачку сигарет, и закрылся на замок. Все уже было подготовлено.

Гладь прозрачной воды нарушили мелкие волны, исходившие от тела, погружавшегося в ванну. Тэмин закрыл глаза, и перед ним возник образ младшего Ли в день, когда тот впервые его поцеловал. Они так же лежали в ванной, и Тэмин вспомнил, как беспечно держал брата в объятиях, поглаживая его теплый впалый живот; как трепетало все внутри, когда решительный взгляд Чонина пронзил его сознание, как мягкие губы жадно ласкали его, как ненасытны они были и в то же время безгранично нежны. Тэмин вспомнил вкус его крови на языке. Пусть все это было лишь обрывками прошлого, они казались настолько яркими, так четко впечатались в память старшего Ли, что ему казалось, будто он может повернуть время вспять. Однако, как только Тэмин протягивал руку, чтобы коснуться мокрых прядей на лице брата, все исчезало, сменяя красочную картинку черной пустотой.

Тэмин сжал в руке лезвие и, стиснув зубы, провел им вдоль вены на руке. Наполненную ванну, словно акварелью, окрасили алые разводы крови. Она обволакивала нагое тело и, чем насыщеннее становился ее цвет, тем больше Тэмина тянуло в сон.

Может, правильным было провести остаток жизни под чужим контролем, нести груз своих деяний и раскаянием вымаливать прощения.

«Помни, что это твоя последняя попытка. Последняя жизнь. Просрешь — не сможешь начать заново» — в голове старшего Ли приглушенно звучали слова Дженкинса, компании которого он вовсе не желал.

 — Закончить все так — нечестно и несправедливо, — голос стал четче, будто бы Дженкинс в тот самый момент шептал ему на ухо.

 — Да, — шумно выдохнул Тэмин, — Но я всегда играл не по правилам.