Онлайн чтение книги Семь_я Sem_ya
Глава 8. Заговор

Королева всё ещё не пришла в сознание. Хаз вымочила ткань в холодной воде с травами и приложила ей ко лбу. Когда монашка привела её к придворному лекарю, королева тут же рухнула без сознания, словно только и ждала похода в медицинские покои. Она всё ещё не отошла от шока. И это ничуть не смутило лекаря, из чего был сделан вывод, что тот уже знал о причине, по которой мог случиться повторный обморок. Хаз направили к нему в подручные, как младшего лекаря, специализирующегося на целебных травах. Ему такое развитие событий не нравилось. При первой встрече он вообще нарёк Хаз ведьмой, потому что, видите ли, глаза у неё были зелёного цвета, а ещё она знала то, чего лекарь не знал. По его мнению, она принесла горе и проклятье в этот замок. В общем, они не поладили с первой же встречи. Но это не отменяло того, что Хаз должна была выполнять его поручения, а он - сообщать непосредственно ей все известия о состоянии королевы, так как в обязанности Хаз входил присмотр за королевой и, в случае чего, обязательное донесение о её здоровье.

Поэтому, как только придворный лекарь поведал ей про «божий дар», Хаз, выполняя указания, незамедлительно послала замкового гонца, приближённого к королю, сообщить об этом известии с надеждой на то, что слуга не проболтается. Однако каким-то образом бедного парня успели перехватить как ужасно разговорчивая и пытливая Сейла, так и необщительный Шаб, который обычно первым не идёт на контакт. Но вот в этот раз он словно почувствовал что-то неладное. Увидев волнующегося гонца, Шаб немедля схватил того за грудки и, доведя несчастного до слёз, выведал новость. Пребывая в некотором шоке, Шаб ринулся к королеве, сметая всё и вся на своём пути. И сейчас он, запыхавшись, стоял в медицинских покоях и дрожал, словно лист на ветру. Слёзы катились по его щекам, и он сам не понимал, что чувствует. Ему было больно от того, что Эдее плохо, но и радостно почему-то. Он ведь знал, как одинока королева. Знал, что к ней никто и никогда не приходит, кроме слуг и кроме него, и что её не посещали месяцами. И что этот ребёнок… Это его ребёнок. Сомнений быть не может.

Но в то же время Шаб понимал, что ему несдобровать, если правда вскроется. Хотя, конечно, она никак не должна была раскрыться, ведь королева не в себе и не сможет рассказать о том, что произошло в ту ночь. Конечно, если сопоставить всё, что она говорит, очевидно будет, что король ни при чём, но это не даёт полной картины. Но всё же, если хоть одна живая душа узнает, Шаб лишится головы. Но догадается ли кто-то? Если только не…

Хаз наблюдала со стороны за сменой эмоций на его лице и чувствовала себя очень неуютно от того, что понимала, в каком направлении идут мысли Шаба. Пусть они и перестали препираться, как было раньше, но это совершенно не значило, что они действительно стали друзьями. И седьмой принц, разумеется, ни о чём Хаз не рассказывал, потому что был не из тех, кто раскрывал свои сокровенные секреты и чувства. Он всегда был закрыт и не делился даже всякими мелочами, которые приходили ему в голову, потому что сначала был убеждён, что никому не интересно и никто не станет слушать его, а потом это просто вошло в привычку. Но Хаз и сама понимала ситуацию в меру своей догадливости и воображения. И, если прежде её посещали лишь безосновательные догадки, то теперь она была абсолютно убеждена в том, какие отношения между Шабом и его матерью. Хотя, подумай она об этом раньше, до того, как посылать гонца, может, оставила бы это в секрете, несмотря на свою обязанность предоставлять отчёт. И она могла бы осудить Шаба, но не имела на это права. Она никогда не была на его месте и не понимала его чувств, что побудили его совершить то, что он совершил. Он мог совершенно не контролировать себя, он ведь, в конце концов, тоже был одержим... своей безумной любовью. 

Король пришёл достаточно быстро. Ещё до его появления в дверном проёме как Хаз, так и Шаб почувствовали неприятные мурашки, пробегающие по телу. Девушка быстро поклонилась и отступила в самый дальний угол комнаты. Ей до дрожи было противно поднимать на короля взгляд. Будь она вольна - бы давно покинула помещение, но Хаз была обязана присутствовать как главная фрейлина и лекарка королевы. Шаб не сделал назад ни единого шага, но его лицо сразу же исказилось неприязнью, и он провожал отца прожигающим взглядом. Тот же не обращал никакого внимания и, торжественно хлопнув в ладони, воскликнул:

— Слава Богам за этот небесный дар в столь нелёгкие для нас времена!

Придворный лекарь закашлялся. Король удивлённо смотрел на Эдею, будто ожидал, что от его появления она сразу же очнётся. Рассчитывал, что от его присутствия она даже из могилы бы встала. Но ожидания не оправдались. Если бы она была в сознании, он бы, возможно, даже попробовал обнять это костлявое тельце, но сейчас ему этого, право, не очень хотелось, поэтому он развернулся к выходу, как бы выполнив свой королевский долг, и объявил перед уходом:

— Сегодня устроим торжественный пир по случаю беременности королевы!

«Как будто это то, что сейчас ей нужно. Лучше бы вообще не приходил», — подумал про себя Шаб с ненавистью, которая по необъяснимым причинам возрастала в его сердце с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Лекарь ринулся следом за королём, и Шаб тоже с интересом последовал за ними.

— Ваше Величество, — тихо зашептал лекарь, догнав короля за дверью. — Вы же осознаёте, что дитя, вероятнее всего, не от Вас?

— И что? — ответил король. — Вы имеете какие-то сомнения на мой счёт?

— Нет-нет, что Вы, — закашлялся лекарь. — Ничего подобного. Просто я поражён.

— Возможно, это последняя попытка для неё родить ещё одного мальчика. Если это снова будет очередная бесполезная девчонка, я самолично убью и её, и мать. Но, если родится мальчик, который будет способен стать наследником и положить конец войне, мне всё равно, чей он.

— Но, Ваше Величество, вдруг Вас снова постигнет разочарование? Может, не следует позволить этому случиться и избежать нежелательных последствий? — настаивал лекарь.

— Вы, кажется, забываетесь, — пригрозил король. — Решаю здесь я, а не Вы. Поэтому держите свой язык за зубами, пока не откусили.

Шаб был шокирован, стоя за стеной и подслушав всё. Не прошло и дня, как они обнаружили, что будущий ребёнок Эдеи — бастард. А сколько же времени им понадобится, чтобы понять, чей именно? Некий страх родился в его душе. Не столько за себя, сколько за Эдею. Если родится мальчик, то всё будет хорошо. А если девочка? За что наказывать Эдею? Она ведь даже не в себе была, когда… Шаб сглотнул напряжённо. Ситуация сложилась не самая лучшая. Значит ли это, что нужно начинать действовать?

Шаб опомнился, вырываясь из своих мыслей, лишь тогда, когда сзади подошла Хаз, и он вздрогнул от неожиданности.

— Скажите, Вас что-то тревожит? — решила спросить она осторожно.

— Только твоя неслышимая походка, — ответил он, нахмурив брови. Он пытался скрыть своё недовольство оттого, что Хаз объявила новость на весь замок. Неужели она не могла тихо и неприметно осведомить лишь одного Шаба? Хотя, верно, она ведь не должна была знать, зачем ему это, так с чего бы она сообщила ему? Злиться было не на что, но Шаб всё же был огорчён и бездарно пытался отвести тему от того, что его действительно встревожило. — Как фрейлине королевы, тебе надо больше есть и вырасти наконец. Совсем же ещё недоросль. Потому-то я и не верю в твои способности, ибо не представляю, как в твои годы можно успеть столько выучить. Даже если жить в монастыре и ничем не заниматься, кроме обучения.

— Что Вы имеете в виду? — Хаз удивлённо вскинула брови. — Не понимаю, о чём Вы.

— Меня удивляет уровень твоего образования, — честно сознался Шаб и снизошёл даже до лести. — Хоть ты и утверждаешь, что твои способности не столь обширны, но мне кажется, что ты разбираешься не только в лекарственных травах, но и в ядовитых, и в грибах, и в свойствах каждого - как целебного, так и опасного - растения. Признаться, до сих пор не до конца верю в это, но если бы ты могла это доказать… я бы больше не стал называть тебя шарлатанкой. И поразился бы, сколь юна ты и сколь велики твои знания. Я до сих пор не освоил множество правил этикета, пускай меня обучали им всю жизнь. И, кроме чтения и арифметики, не знаю больше практически ничего.

— Я заметила, Ваше Высочество, — сказала она достаточно грубо, понимая, что Шаб бросает ей вызов. Но позже осознала свою ошибку. — Прошу прощения, и Вы правы, что я во многом разбираюсь, но я не храню эти знания в своей голове. Мне помогают книги о лекарственных и ядовитых растениях, что я привезла с собой из моего родного дома, и я благодарна всем сердцем монаху, что научил меня грамоте. Но есть и то, в чём Вы не правы. Вы ошиблись, если думали, что я младше Вас. А, если я правильно поняла, именно так Вы и думали, — она улыбнулась. — Но на самом деле мне двадцать один год отроду. Я на четыре года старше Вас, Ваше Высочество.

Шаб малость опешил от такого известия. Он бы и подумать не мог, что это правда, но и доказать обратное никак нельзя было. Перед ним была всё та же миниатюрная фрейлина с ужасно короткими волосами и мальчишеским лицом, а ощущение и отношение как-то резко изменилось.

— Выходит, что ты даже на год старше Шейна? — в изумлении уточнил он. — Вот умора.

— Ох, принц Шейн, я ведь должна сегодня навестить его, — она вдруг всполошилась и подняла подол платья. — Прошу прощения, но мне нужно срочно идти. Пожалуйста, сообщите мне, когда королева очнётся.

Хаз ушла очень спешно и оставила Шаба наедине со своими собственными размышлениями. А его порой очень опасно оставлять в раздумьях, что уже было доказано не раз. Когда гул от шагов по коридору совсем затих, шум начался в его голове. Он прокручивал раз за разом короткий разговор между королём и лекарем, и его одолевала неистовая ярость. Король омерзителен, и у Шаба одна лишь мысль о том, что он собирается убить возлюбленную мать, вызывала гнев и презрение. Этому ничтожному человеку было всё равно, что это за ребёнок, но Шабу — нет. Потому что это был его ребёнок, и Шаб знал, что примет его таким, какой он есть: будь это хоть мальчик, хоть девочка, хоть чудовище. Даже несмотря на былую нелюбовь к девушкам и то, что детей у него никогда и в мыслях не было, Шаб был вдохновлён одним лишь осознанием, что это его плоть и кровь и плоть и кровь его возлюбленной Эдеи. А ведь их плоть и кровь общая, одна на двоих, значит и ребёнок в целых два раза роднее.

Шаб не хотел лишиться Эдеи. Не хотел, чтобы его будущий ребёнок был убит во дворце или отправлен на войну и убит уже там, как его старшие братья. В этом королевстве с этим правителем детей этой династии не ждало ничего, кроме нелепой неоправданной смерти. И Шаб уже давно осознал, что реальную власть имеет не его брат, равно как и покойные братья не имели ни единой её крупицы. За всем стоит этот несправедливый и так умело притворяющийся непричастным король. Шаб тоже умеет притворяться непричастным, но, когда ему что-то нужно, он идёт и импульсивно берёт это. Поэтому сейчас он, зная, что Хаз ушла по делам, пробрался в её небольшие фрейлинские покои.

У неё было совсем немного вещей, поэтому отыскать что-либо не составило бы труда. Шаб немного покопошился в комоде, где стояли всякие склянки, поискал под кроватью, найдя там лишь склад порванной ногтями Эдеи одежды. Наконец в деревянном полу он обнаружил крупную доску, что сдвигалась в сторону, открывая тайник. Под доской находилась сумка, с которой Хаз приехала в замок в тот день, когда Шаб совершил свой роковой поступок. Это действительно была та вещь, что заслуживала тщательного сокрытия, но Хаз не обеспечила ей должную сохранность. В сумке была охапка разных трав, несколько бинтов и мотков марли, мази, снадобья, крест и святая вода. А также несколько книг, среди которых Шаба интересовала лишь одна-единственная — «Ядовитые растения и грибы. Яды и их действие. Противоядия». Только противоядия Шабу были не нужны.

Он быстро прибрался, сунул книгу под руку и тихо покинул комнату, не оставляя ни единого следа своего в ней пребывания. Направился прочь, чтобы надеть плащ и, подобно Нилу, сбежать из замка. Только не в бордель, а в ближайший лес, где, как он знал не понаслышке, росло множество трав, среди которых принц точно смог бы отыскать то, что ему нужно. Шаб прежде никогда не интересовался подобным, хоть мысли и были. Он считал, что яды — оружие женщин, и, если придётся, лучше он сразит врага мечом, чем бабьими снадобьями. Но его враг был столь силён и влиятелен, что открыто выступить против него было бы равносильно мгновенной смерти, да и Шаб не обладал достаточной силой, чтобы дать отпор в равном бою, да и, на данный момент, довольной для этого смелостью. Но он умел читать, а ещё считать, чтобы высчитать нужные пропорции, и знал, где можно найти свежие травы в любую погоду. Со стены замка очень хорошо видно весь лес, где сидят птицы и ходят звери. Шаб раньше был очень наблюдателен — лишь недавно что-то одурманило его, что он уже и не замечал ничего вокруг. Но этого больше не повторится. Потому что скоро кое-что одурманит и короля. Причём он об этом даже и не узнает…

***

Хаз не знала, что Шаба порою очень опасно оставлять наедине с его раздумьями. У неё сейчас были другие заботы: внезапно Сейла попросила прийти. Сказала только, что Шейну нужна помощь. Когда она это говорила, у неё было такое испуганное и жалостливое лицо, что Хаз стало не по себе. Дело обещало быть серьёзным.

Шейн и Сейла оба были в покоях принцессы, когда Хаз вошла после стука. Она, как обычно, поклонилась и сразу же перешла к делу:

— Чем я могу Вам помочь? Что от меня требуется?

Сейла перевела взгляд на брата, зная, что только он сам может поведать о своей проблеме. Хаз закрыла двери на защёлку и подошла ближе. Обычно о проблемах тяжело говорить, когда есть шанс, что их может услышать посторонний. Особенно тяжело это было для Шейна. Сколько себя помнил, он не признавал своих собственных слабостей и старался казаться сильным несмотря ни на что. Но сейчас его любящая младшая сестра, с которой они претерпели сотни ссор, споров и разногласий, несмотря ни на что сжимала свою тёплую руку на его плече и старалась поддержать и помочь, чем может. И хоть Шейн и не доверял не пойми откуда взявшейся травнице, но он верил Сейле, по крайней мере, в эту тяжёлую для него минуту перед откровением. И знал, что не доверяет никому так же сильно, как и ей.

— У меня есть проблемы, — начал он. — Этих проблем, несомненно, много. Не говоря уже о войне на юге и нашей разваливающейся семье, в которой остались лишь самые живучие и самые несносные. Но это не то. Проблемы во мне самом.

— Расскажите, пожалуйста, — сдержанно ответила Хаз.

— Я не знаю, как это объяснить, — тяжело вздохнул кронпринц. — Но я чувствую себя ужасно.

— Что именно Вы чувствуете? — попыталась направить она.

— Страх, — Шейн поднял на неё взгляд. — Я чувствую постоянный и необъяснимый страх за свою собственную жизнь, жизнь своих близких и благо моего королевства. Но всё же больше за свою жизнь. Я слышу шёпот и странные, незнакомые голоса, которые обсуждают, как они устранят меня, как они заберут и уничтожат всё, что мне дорого, а потом и меня самого. Я чувствую, что против меня назревает заговор, но ничего не могу с этим поделать, потому что не знаю кто, где, когда и как решится пойти на этот шаг. Но всё же я уверен, что заговор есть. А ещё… я не чувствую себя живым. Я не могу нормально спать ночами, меня мучит бессонница, у меня пропал аппетит... Точнее, я почти не ем, потому что боюсь быть отравлен. Я не могу сконцентрироваться на своих задачах, я всё время забываю нечто важное. Я не чувствую больше ничего, кроме необъяснимого гнева и страха. Я боюсь людей, общества, ответственности, судьбы, неизвестности, краха. Я боюсь самого себя. И я не знаю, что я могу сделать с этим. А что с этим можете сделать Вы?

Хаз застыла, словно в некоем трансе. Она не ожидала, что ей вот так откроются. Что принц Шейн может рассказывать о своих переживаниях как на духу. Этот строгий и неприступный человек, который ценит свою страну выше собственной жизни и удобства. Это было неожиданно с его стороны, но, возможно, просто проблем накопилось чересчур много, даже для него. И ему просто ничего не оставалось, кроме как выплеснуть этот вулкан боли наружу. Хаз слушала, словно заколдованная, и образы возникали в её голове. Все эти слова были ей столь знакомы. Все эти случаи были столь похожи. Вся эта семья была проклята.

— Я… На самом деле, я не могу сказать, что могла бы сделать. Я, может, и ничего не могу, — созналась Хаз.

Она ожидала уже привычной реакции, которую ей показал когда-то Шаб: вопроса, зачем же она здесь нужна, если ничего не может сделать. Но этого не последовало. Она подняла взгляд на Шейна и Сейлу - те лишь внимательно слушали, ожидая, что Хаз сможет что-то добавить. И она продолжила:

— Я специализируюсь на лечении телесных недугов, Ваш же недуг — душевный, — сказала она. — Ещё я умею изгонять демонов. Душевные недуги в наше время тоже часто принято считать проделками Дьявола и бороться с ними молитвами и исповедями. Но это не одно и то же, и вряд ли это способно помочь. Много раз я была свидетелем того, как невиновных замаливали до смерти, пускай не было в их ликах ничего, связанного с Дьяволом. Они всего лишь имели совершенно другой взгляд на мир и имели собственные большие и малые страхи. Это было жестоко, неправильно и не действенно, и тогда я разочаровалась в некоторых методах нашего народа. Хотя в Вашем случае исповедь перед нами могла бы стать действительно важным маленьким шагом на пути борьбы. И, пускай это не нечистая сила в Вашей голове, эти демоны находятся в Вашей душе — это сомнения, переживания и волнения. Ваш недуг неизлечим, но его можно контролировать. Для этого Вам необходимо душевное спокойствие и знание того, что всё будет хорошо. Вы сказали, что Вы чего-то боитесь: за себя, за своих близких… Что именно Вас пугает? Чтобы достичь покоя, нужно устранить свой страх — устранить то, что им угрожает. Что есть угроза для Вас и Ваших близких?

— Заговор, — незамедлительно ответил Шейн.

Хаз вздохнула и перевела взгляд на Сейлу. Сейла была глазами и ушами этого замка. Она общалась с каждым его обитателем, от садовника до служанки-куртизанки. Вся информация проходила через неё, и она была в курсе всего происходящего. По крайней мере, так она говорила Хаз, поэтому та и спросила:

— Что ты на это скажешь?

— Девочки точно ни при чём, — решительно ответила Сейла, прикусывая губу в размышлениях. — Они никогда не желали тебе или кому-то из нас чего-то плохого. Они мирно живут, пусть и недолюбливают и меня, и отца, и мать, но они бы никогда не посмели. Они даже книг в руках не держали, откуда им знать, что такое заговор вообще?

— Это всё Шаб, — отрезал Шейн, усмехнувшись нездоровой улыбкой. — Его глаза всегда наполнены ненавистью, когда бы я на него ни посмотрел. Он импульсивен и изворотлив, и уж он-то точно знает слово «заговор».

— Нет, это не так! — настояла Хаз, хоть и не должна была вмешиваться. — Он не желает Вам зла. Он…

Она запнулась. Хоть это и были его ближайшие родственники, Хаз была убеждена, что не стоит открывать им его секрет. Тот, что она прочла в его глазах.

— Он хочет убить короля, — вздохнула Сейла.

— ...Как ты догадалась? — шокированно спросила Хаз. Шейн хмыкнул. Возможно, это был не такой уж и секрет. Возможно, Сейла и правда знала очень многое. Гораздо большее, чем они могли себе представить.

— Мы все этого хотим где-то глубоко в душе, — ответила она. — Я не знаю ни одного человека отвратительнее короля. Но с ним ничего нельзя поделать. Он гораздо сильнее меня, и я не могу сопротивляться. Я вижу в нём угрозу. Но сама я бы никогда не осмелилась выступить против него. А Шаб… Зная его, я думаю, он — да. И, хоть мы все желаем смерти нашему тирану-отцу, желать — это одно, а действовать — другое.

Внезапно Шейна осеняет. «Действовать» - было сказано. До сих пор Шейн всегда считал, что «действовал» — справлялся со всеми внутренними делами королевства и заботился о нём, как мог. Но это было то, что мог не только он один. Этим мог заняться его горе-отец, его покойные братья. Даже Сейла, если бы имела право, сумела бы. Но было лишь одно, в чём все они не могли достичь успеха. А он мог бы попытаться. Война всегда его страшила, потому что смерти, а тем более бессмысленной, он боялся больше всего на свете. Но сейчас Шейн внезапно осознал, что Юг и есть главная угроза для него и его близких. Не заговор, нет. Он и раньше это понимал, но воспринимал иначе, будто это происходит где-то далеко, не здесь, и никогда его не коснётся. Хотя на самом деле это коснулось его и всю его семью уже давно. Это произошло тогда, когда он стал думать, что лучше продать собственную сестру ради армии и блага страны. Тогда, когда он стал думать, что брата лучше отослать на поле боя, чтобы не мешался. Тогда, когда отец всячески намекал на его бесполезность, а он мямлил ему в ответ, как последний трус. Это коснулось его мировоззрения и его взглядов. Это изменило всё его естество.

И Шейн понял: война уже <i>здесь</i>. Она бурлит и разгорается в нём самом. Но угроза на юге всё ещё так же реальна, как солнце на закате и цветущие шипастые розы в саду. Всё это существует, и с этим нужно что-то делать. Не «хотеть», а действительно «действовать».

Шейн улыбнулся сам себе. Он, кажется, нашёл свой ответ. Он так долго сопротивлялся, но понял, что иного пути для него более нет. Как принц, он должен бороться за свою страну и её благополучие, за безопасность своих близких. Лишь тогда его душа станет спокойна, когда он поймёт, что сделал достаточно, что действительно сделал всё, что мог. Он вдруг вспомнил слова отца и решил: «Если здесь я ничем не владею и не смогу ничем завладеть, если здесь я больше ничем не способен помочь, больше пользы от меня будет на фронте». Это последний рубеж. Это его наихудший страх. И Шейн понял, что преодолеть себя и всех своих врагов он сможет лишь тогда, когда преодолеет свой собственный страх. Тогда он сможет принести пользу, которую не смог больше никто из его семьи, и станет лучше, чем есть сейчас.

— Спасибо, — с улыбкой ответил он. — Кажется, я нашёл свой решение.

— Неужели? — удивилась Хаз. — Вы дейстребвительно невероятны. Так быстро. Наверное, Вы уже всё продумали, раз выглядите таким уверенным. Поздравляю, Ваше Высочество. Теперь Вы должны следовать своему пути. Постепенно, шаг за шагом.

— Да, так и сделаю, — улыбнулся Шейн благодарно.

— Но что же это за решение? — обрадованно поинтересовалась Сейла, хлопнув руками.

— Скоро узнаешь, — с некой грустью ответил он.

Сейла кивнула. Она знала, что брат очень умён и не принимает глупых решений. Как бы она, наверно, была в нём разочарована. Но для Шейна это не было глупостью, он понял всё по-своему. И для него это действительно было тем, что он был обязан сделать уже очень долгое время и что бы скинуло груз с его уставших плеч. Однако пока он не хотел говорить об этом Сейле, глядя на её обрадованное лицо. Шейну бы очень не хотелось видеть, как по этим нежным щекам катятся горькие слёзы.