Онлайн чтение книги Семь_я Sem_ya
Глава 14. Буря

— И откуда же в замке взялись ведьмы? — насмешливо ответил Нил упрямым стражникам, а у самого в душе похолодело.

Ну что за чертовщина?! Он просто не понимал, действительно ли он попал в тот же замок, откуда уходил. У Нила было такое чувство, будто за время его отсутствия всё перевернулось вверх дном. Ведьмы, на самом деле, - тот ещё бред собачий. Быть может, конечно, травница как-то оплошала, и недовольные таким образом решили отыграться. Эту девочку оклеветали и приговорили к казни, потому что травников и тех, кто знает больше других, не очень-то и жалуют в замках, да и в других местах тоже. Так Нил рассуждал. Но раз так, в голове не укладывается, ведь она принесла гораздо больше пользы, чем какого-либо вреда. И было чрезвычайно глупо ради потехи сжигать «ведьм», пока прочие люди борются за своё существование то на войне, то в бедности.

— Вы действительно не знаете, что это были за колокола? — ещё раз уточнил Нил, умерив свой нетрезвый пыл, на что стражники отрицательно помотали головами. — Ясно.

Он не хотел бороться дальше. Он мог бы настоять, чтобы ему открыли ворота. Мог бы прорваться внутрь и выяснить всё лично. Мог бы попытаться препятствовать глупым игрищам с ведьмами. Вот только зачем? Нил просто сел на землю, словно невоспитанный нищий, и посмотрел в стальное небо пустым взглядом. Он не видел смысла боле ни в какой борьбе. Колокол снова зазвонил, и он просто закрыл глаза. Потому что каждый удар, каждая весть о смерти сейчас отзывалась в нём слишком болезненно, кроме, пожалуй, его собственной — эту бы он простил, и боли бы больше не было. Ему просто было тошно уже от всего. И вдруг раздался смех.

Чересчур знакомый и в то же время столь непривычный, он сразу же привлёк внимание Нила, и тот заинтересованно поднял голову. Через прутья в воротах, словно через дырявый бедняцкий забор, было видно всё. Словно на ладони была постройка в виде толстого деревянного столба и сухих веток и дров у его подножья, стоящая в самом центре площади. Стражники даже не сопротивлялись, когда Нил припал к прутьям, чтобы получше рассмотреть происходящее. Только отвернулись, чтобы самим на это не смотреть. И Нил наблюдал, как королева Эдея впервые за долгие годы покинула свою мрачную и одинокую башню. Король, пусть и с отвращением на лице, вёл её за руку, а следом гордо шагал придворный лекарь. Королева сияла при виде своего мужа и радовалась каждому лучику света, пробивающему стальное небо, и каждому дуновению ветра. Никого, кроме придворного палача и ещё двух стражников, на площади больше не было. И Нил с каждой секундой всё яснее осознавал ужас происходящего.

— Что всё это значит?! — разгневанно гаркнул он. Его безразличие быстро развеялось, также быстро пришло понимание того, что стражники ничего ему не скажут. Поэтому его вопросы скорее были адресованы самому себе. — Как можно так поступать? Кто посмел назвать её ведьмой? Кто?

«Я», — моментально пронеслось в мыслях, и Нил замер. Он наблюдал, как придворный лекарь подсаживает Эдею к столбу и обвязывает ей руки, а она безо всякого сопротивления не спускает глаз с мужа, пусть он яро отводит взгляд. И вспоминал, как не столь давно сам лично считал мать сумасшедшей и желал ей скорее умереть, чтобы уже не мучилась в этом мире, и тоже обзывал ведьмой. И от осознания у него задрожали руки, потому что только сейчас он понял, что был не прав и что королева смерти не заслуживает. Как не заслуживала и Стелла.

— Остановитесь… — прошептал Нил отчаянно.

Но его, разумеется, оттуда никто не мог услышать, да и увидеть тоже. И, когда королева Эдея была накрепко привязана к столбу, а пламя разожжено, и ужас только-только начал заполнять её глаза, Нил действительно обречённо закричал:

— Я приказываю остановиться!

И он со всей силы ударился боком о ворота так, что они зазвенели и донесли его гнев до самопровозглашённых инквизиторов. Стражники спохватились и попытались оттащить его, но не смогли даже удержать. Он вырвался и продолжил неистово биться о ворота, не прекращая кричать. Король даже не скрывал, а откровенно смотрел на Нила, как на дурака, пока придворный лекарь вещал:

— Эдея, любовница Дьявола, что носит исчадье Ада в своём чреве, зачатое в проклятую ночь. Да постигнет тебя кара небесная! Да за грехи свои окажешься ты в Аду, где век выплачивать будешь цену за измену! Да будет наказание твоё долгим и мучительным! Да очистится душа твоя, да сгинет бренное тело твоё, поддавшееся похоти и разврату! Аминь!

И с каждым словом королева начинала кричать всё громче. Пламя охватило толстые поленья внизу и нещадно жгло её ноги, заставляя женщину беспомощно извиваться в агонии. Нил бил ворота кулаками и ногами, но они, чёрт побери, были абсолютно нерушимы. Единственная надежда была на прогнивший деревянный засов, и Нил в гневе стал биться в том месте, закрывая глаза от страха. Эдея и кричала, и плакала, и страдала от боли, и боялась смерти, как боится каждый человек. Она была беспомощна и ничего не могла противопоставить. И где, спрашивал Нил себя, был в этот момент Шаб, что бил себя в грудь, мол, он единственный заботится о матери? Где был Шаб, который остался в замке, в своей хоть и весьма условной, но всё же зоне комфорта? Как он посмел допустить такое?

Стражники скрутили Нилу руки и поставили на колени. Посмели поставить на колени принца и заставили наблюдать за этой адской пыткой. Смогли только потому, что он выдохся и не мог продолжать бороться. Его руки кровоточили, но ему явно было не больнее всех. И, когда Нил осмелился поднять голову, откидывая слипшиеся от пота волосы, и заглянуть сквозь прутья, он нашёл ответ на свой вопрос.

Шаб едва передвигал ногами, но всё же шёл так быстро, как мог. Его руки бессильно висели и от локтя по самую кисть были полностью в крови, и эта кровавая дорожка тянулась за ним из самого подземелья, где находится темница. Его пальцы были сломаны, его руки изувечены, а в глазах читалось неистовое безумие. И он совсем наплевал на эти испорченные руки, когда наконец увидел Эдею. И он в дикой ярости побежал, как уж сумел, к столбу, чтобы освободить мать. Но его перехватила стража и заломила так же, как и Нила, но Шаб совершенно не мог сопротивляться с раненными конечностями и просто напрасно бился и кричал. А король лишь ухмыльнулся и перевёл взгляд на пламя, что дошло до бёдер королевы, вот только воцарилась полная тишина. Она потеряла сознание от боли, если ещё от шока не умерла.

У Нила от этого зрелища всё похолодело внутри, и он как-то всё же нашёл в себе силы бороться дальше. Он резко начал вырываться и благодаря телосложению, неожиданности, минутному отдыху и усилившемуся гневу сумел отбросить стражников. А сам с разгону бросился в ворота, и от удара они немного пошатнулись. Стражники спохватились, но Нил ударился снова, и снова, и, когда его почти скрутили, ворота, наконец, отворились. Он, не раздумывая, метнулся внутрь, пытаясь напасть… было не важно, на кого, просто напасть. И пусть у него получилось прорваться, но… он опоздал.

Стражники отступают, и король с придворным лекарем покидают эту сцену. Шаб весь белый стоит на коленях, сломленный и опустошённый. Ужасная вонь горящей человечины. Пепел разметает ветром по площади во все стороны, и он оседает Нилу на щёку. И, наверное, попал в глаза. Иначе почему текут такие горькие слёзы?

Беременная королева Эдея сожжена в страшных муках.

***

Дверь была заперта накрепко, а Хаз была не столь крепкого телосложения, чтобы пытаться выломать её, поэтому она просто беспокойно металась по комнате, пока Сейла засыпала её глупыми вопросами. Она пыталась отвлечься от своих ужасных мыслей, но обеспокоенность Хаз наталкивала её на ещё более ужасные мысли.

— Чтобы как-то помочь, для начала нужно выбраться отсюда. У тебя есть какие-то идеи по поводу того, как это можно сделать? — с сомнением поинтересовалась Хаз, стараясь не думать о плохом.

— Вообще-то… — Сейла опустила глаза. — На случай, если меня всё же принудят выходить замуж, я продумала кое-какой план побега, начиная с этой комнаты, и…

— И? — переспросила Хаз. Сейла вздохнула, собираясь открыть ей свою сокровеннейшую тайну:

— Загляни под кровать.

А там её ожидало не что иное, как верёвка. Не особо-то и крепкая, связанная из штор, простыней и кое-каких устаревших нарядов. Хаз вопросительно глянула на Сейлу, вскинув бровь, а та лишь развела руками.

— Ладно, это тоже может помочь, — сказала она, резво вытаскивая сплетение из-под кровати и проверяя его на прочность. — Обвяжи это, пожалуйста, вокруг ножки кровати и не отпускай, пока я не спущусь хотя бы на край стены под окном. Думаю, длины должно хватить…

— Постой, а как же я? Я что, останусь здесь? — возмущённо сказала Сейла.

— Нужно, чтобы кто-то следил за верёвкой. К тому же, я вернусь и открою двери, как только помешаю этой ереси. А тебе пока лучше остаться тут…

— Но как же ты им помешаешь? Король ведь может приказать остановиться.

— А я ослушаюсь.

— Уверена?

— Да. Я уже давно потеряла к нему всякое уважение. Я не могу позволить ему погубить мою королеву.

— Я тебе точно… не нужна там?

— Ты нужна мне здесь, — улыбнулась Хаз, натягивая верёвку.

Она обвязала себя ею. Что ж, последний раз нечто подобное с ней случалось, когда… Нет, сейчас не время об этом думать. Хаз проверила всё и выбралась за окно. До края стены было около пяти метров, спускаться нужно было аккуратно. А потом бы Хаз могла выбраться на площадь, но…

Хаз ощутила до боли знакомый запах, когда буйный ветер чуть не сорвал её со стены. И она предположила самое худшее. Она постаралась спускаться быстрее, но только запуталась в верёвке и собственных ногах и чудом не разбилась. Когда она наконец почувствовала твёрдую брусчатку под собой, запах стал гуще и тошнотворнее, а пепел начал разлетаться. Хаз сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Помогать уже было некому.

— Ты отпустила, что произошло? — Сейла выглянула из окна.

И тоже вдохнула этот ужасный запах. Её лицо исказилось, и Хаз поймала вопросительный взгляд принцессы, а сама просто не смогла произнести ни слова, лишь опустив голову. Сейла только что узнала о смерти брата, переживёт ли она смерть матери? Но она была далеко не глупой девочкой, и, хоть и впервые чувствовала запах обгоревшей плоти, сама смогла осознать ситуацию. И просто исчезла в оконном проеме. Хаз забеспокоилась на секунду, не упала ли она в обморок, и задумала лезть обратно, но Сейла вдруг высунула кисть руки в окно и крикнула:

— Я в порядке. Иди!

Хаз надорвала подол платья, потому что в таком не особо удобно бегать по узким верхушкам стен замка. Она спустилась к площади, где запах был абсолютно невыносимым. Закрывая лицо рукавом и щурясь от попадающего в глаза пепла, в клубах чёрного дыма она увидела два тела на брусчатке и ринулась к ним. Ощутила облегчение, когда поняла, что это Шаб и Нил и что они в порядке. Не совсем, однако. Они сидели на коленях перед огнём и кучкой пепла и смотрели сквозь дым пустыми и остекленевшими взглядами. Хаз могла понять, что они сейчас чувствуют. Когда в пожаре сгинул её монастырь со всеми сёстрами и семьёй, что у неё там была, она чувствовала нечто похожее. Тот же запах, тот же гнев, то же отчаяние. И тогда, пусть и не сразу, она смогла встать. Возможно, для того, чтобы сейчас этих двоих поднять на своих плечах.

Она набрала воды в колодце и потушила пламя, залила кучу из золы и обгоревших костей. Ей было чертовски плохо, её колени и руки дрожали, но она старалась держаться. Потому что считала, что больше не осталось никого, кто сможет поддержать осиротевших детей, кроме неё и их самих. И, к сожалению, в этом она была права.

— Пожалуйста, поднимитесь. Вы должны уйти отсюда. Вы не должны сидеть на каменной брусчатке. Слишком холодно, — это были сухие фразы, произнесённые дрожащим голосом, и они не оказали никакого эффекта. Хаз боялась прикасаться к Шабу и Нилу — они сейчас были совершенно не в себе и впали в состояние полной прострации. Но нужно было как-то их увести. Нужно было как-то их утешить. — Я понимаю ваше горе. Но, прошу вас, не губите самих себя. Возвращайтесь в замок. Я помогу вам.

Конечно, её силы было недостаточно, чтобы подхватить даже одного из них, не говоря уже о том, чтобы поднять двоих и куда-то вести. Но, когда она подала им руки, они не сопротивлялись, встали и послушно пошли за ней, как змеи следуют за флейтой. Хаз привела их в самую тёплую комнату в замке и усадила за стол. Как назло, это оказалась комната, где раньше проходили их насильные семейные собрания. Ну теперь-то о какой семье может идти речь, если всё кануло в лету? А король с придворным лекарем так и не встретились на пути, будто бесследно исчезли. Хотелось бы Хаз посмотреть этим тварям в глаза. Этому придворному самозванцу, который кичился своей набожностью, а сам посмел преступить главный божий закон. Этому… ужасному королю, который не стоит никакой короны. Но было не до этого, ведь и Нил, и Шаб истекали кровью, а Сейла по-прежнему была заперта, и с этим нужно было разобраться. Хаз направилась за медикаментами, лечебными травами и Сейлой. Быть может, она, как их сестра, смогла бы привести их в чувство, если, конечно, ей самой не понадобится это.

Со стороны Хаз было весьма безответственно и неразумно оставлять принцев без присмотра. Прошлая ошибка ничему её не научила. Но, тем не менее, она сомневалась в том, что они оклемаются так скоро. Они ведь не навредят друг другу, верно? Эти мысли её угнетали, а потому она постаралась сделать всё как можно быстрее и добралась до покоев Сейлы за считанные секунды.

— Моя мать мертва? — спросила Сейла сразу же, как вышла из комнаты. Хаз промолчала, но всё и так было написано на её лице. Сейла знала, просто хотела убедиться. Она уже успела принять этот факт и смириться с правдой, поэтому без удивления ответила: — Ясно.

— Сейла, — с мольбой воззвала к ней Хаз, хватая за руки. — Принц Нил и Шаб, они были там и… наверное, видели всё. Пожалуйста, иди к ним. Сейчас ты необходима им как никогда.

— Ах, так значит их боль важнее моей? А кто же утешит меня? — на секунду она горько улыбнулась, но это скорее была ироничная шутка, проявление детской капризности, которую пора бы оставить в прошлом.

Она успела забыть, что Шейна нет. И нет того, кто должен взять всю ответственность на себя. Он делал это столь долгое время, что она успела забыться, но теперь вот наступила её очередь. Сейла была очень смелой, когда дело касалось её капризов и упрямства, но теперь вся эта смелость куда-то улетучилась. Она была напугана. У Хаз, которая в её глазах была всегда спокойна и невозмутима, дрожали руки. И её руки тоже начинали дрожать в унисон, а слёзы просто полились, не спрашивая какого-либо разрешения. Но она утёрла их, размазав пудру по лицу.

— Ну разумеется, я же их старшая сестра, — опомнилась она и выдавила подобие улыбки. — Я теперь старшая. На мне теперь вся забота. Конечно же, я к ним пойду, я не могу оставить их вот так. Я в ответе за них.

Она поспешила, чтобы братья не успели наделать никаких глупостей. Однако не было гарантии, что они не смогут их наделать вместе с ней. Хаз же отправилась в медицинские покои, предполагая, что придворный лекарь боле не посмеет там даже показаться. Лишь оставшись наедине с собой, Хаз дала волю слезам. Она служила королеве Эдее не столь долго, но прониклась к ней симпатией, несмотря на все её вспышки агрессии и отстранённость, и почувствовала себя действительно нужной. Но она не смогла ничего сделать тогда, когда это было необходимо. Королева погибла, даже не успев подарить ещё одну жизнь, по вине глупых и фанатичных людей, которых и людьми-то трудно было назвать. Возможно, за эту ошибку Хаз никогда себя не простит.