Онлайн чтение книги Девятый Ninth
Вилл I. Стальное Сердце

Я отказался от общества людей, закрывшись от мира в самом уединенном месте в мире. Но именно там я встретил ее: маленькую девочку, замерзшую и потерявшую дорогу домой. Она оказалась здесь по воле случая, но наша встреча оказалась судьбоносной для всего мира.
Заглянув в ее глаза, я увидел там зарождающееся пламя небывалой силы и сразу понял, что ее ждет великая судьба.
В тот день я предал свое обещание не иметь больше дел со смертными, возжелав раздуть искры ее огня до пожара, которого мир еще никогда не видел.

Когда последняя северная тяжеловесная лошадь ступила на темный лед, сердце Вилла сковало нехорошее предчувствие, которое совсем не было связано с опасениями, что одиннадцать всадников могут провалиться в ледяную реку. Было что-то иное: в нем просыпалось то самое чувство, что было ему знакомо по Измиру — тревога, порождающая внутри металлический стержень, готовый отозваться гулом на любой громкий звук рядом. У диссорсерера была хороша развита эта «интуиция воина», как называли ее солдаты, и это беспокойное чувство всегда предупреждало его об опасности.

Вот только он понять не мог, почему он ощущает это, глядя на то, как Гай, Флинн и Хикару переправляются на другую сторону.

Воин обернулся, чтобы на всякий случай оглядеть окрестности. До самой реки стелилась белая заснеженная равнина, а от линии горизонта тянулось однотонное серое марево — грязные снежные облака почти никогда не покидали небосвод Объединенного Севера.

«Почему-то я был уверен, что плато куда шире, но, видимо, мы миновали его», — Вилл видел карту, но не держал в голове всех деталей. В этом походе он был простым солдатом, а все полномочия командира в этот раз достались Гаю.

— Любуетесь окрестностями, сэр? — поинтересовался у него Хромой, один из ребят Кронфорда. Вилл давно приметил, что этот черноволосый бледный воин с щитом на спине явно не из местных: его товарищи относились к нему с пренебрежением, да и выдавал эквейское происхождение потертый рисунок на его круглом щите. Синяя вязь по кругу с тремя маленькими сойками — такой знак носили на плече мужчины из рода Каро, имевшего владения у моря на северо-востоке Экветерры. Раз Хромой имеет тот же знак на своем щите, значит был некогда у Каро на службе, но о своих догадках Вилл не говорил с воином. Был среди северян и еще один чужестранец: у Адрика была слишком широкая улыбка, слишком смуглая кожа и два кривых меча в ножнах за спиной. Что забыл нотосец в этой промозглой стране? Вилл не гадал об этом, но видел, что ему, как и Хромому, не доверяет свой же отряд, и только расположение Линса ему удалось снискать.

— Честно сказать, тут и любоваться нечем, — с задержкой ответил закатник. Когда мыслишь на эквейском, а отвечаешь на штерском, собственный голос кажется чужим, но заговорить сейчас с Хромым на языке Долины, который он, как подозревал диссорсерер, знал, было бы верхом бестактности и грубости.

— Наверное, вы уже заскучали по зеленым полям? — хмыкнул Хромой, но Вилл оставил мужчину без ответа, заметив, что Гай и остальные достигли противоположного берега. Теперь и им предстояло преодолеть 200 ярдов по льду.

На той стороне реки Хикару ринулся вперед к Гаю, соскочив с лошади Флинна, и Вилл невольно напрягся. Боковым зрением он заметил, как Матос тоже смотрит туда же, куда и он, а рука его тянется к рукояти меча. Сердце Вилла будто рухнуло вниз, оборвав нити, на которых держалось.

Время для него пошло медленнее.

Слева в двух ярдах был Матос, который не спешивался, как Вилл и Хромой, и, если он атакует его первым, то у закатника будет мало времени, чтобы обнажить свой меч и отразить удар: за оружие надо было хвататься немедленно. Хромой был по правую руку вплотную от него, и, похоже, не готовился драться, не зная о намерениях Матоса. У воина к седлу была прикреплена тяжелая шипастая булава, и, если он ранит Вилла, то диссорсереру придется туго в этом бою да и походе в целом, ведь никто не мог его исцелить. Поэтому закатник всегда больше полагался на свое индивидуальное мастерство, чем на помощь союзников: того требовал южный боевой стиль, которому он учился. Если Матос сейчас не обнажит оружие, то Вилл привлечет внимание к себе, стремительно схватившись за меч, и проявит враждебность, но, если северяне решили предать их доверие, то он спасет жизнь не только себе, но и, может быть, своим товарищам.

Вилл вцепился в рукоять Сердца Пустоты, словно утопающий за руку спасителя. Черный клинок с характерным металлическим зловещим шелестом покинул свои ножны ровно в тот момент, когда Матос Кронфорд обратил свой меч против диссорсерера.

Клинг!

Их клинки со звоном столкнулись. Закатник напряг верхнюю половину тела и правую руку в особенности, отразив удар ровно в верхней точке дуги, по которой его атаковал северянин. Глаза Матоса расширились от удивления и испуга: он не ожидал встретить сопротивление, и его рука, сжимающая меч, оказалась отброшена назад, в то время как Вилл ухватился за черенок своего бастардова меча второй рукой, чтобы преодолеть инерцию, и развернул оружие острием к Хромому, вонзая черный клинок ему в живот. Весь цвет в момент сбежал с лица мужчины: он лишь вздрогнул, когда сталь вошла в его тело и когда покинула его, и захрипел, теряя равновесие и падая с коня.

— Экветерра! — выкрикнул Вилл, вскидывая вверх руку с окровавленным черным мечом. Его люди в тот же момент вышли из оцепенения, выхватывая оружие и спешиваясь.

Диссорсерер соскочил с лошади и сразу бросился к Берну, который, растерянный и ругающийся, доставал кинжал: от его лука не было большой пользы, ведь двое северян уже окружили его. Это было верной тактикой, ведь, позволь они лучнику заполучить хоть какую-то дистанцию в качестве преимущества, они, увязнув в бою с другими эквейцами, стали бы легкими мишенями. Вилл на бегу врезался в Йона, который успел обернуться и блокировать его удар своим двуручником, и оба воина вцепились в рукояти своих мечей, пытаясь выиграть схватку давлением, выведя противника из равновесия. Игнорируя Берна, на Вилла, занятого Йоном, немедленно бросился Рун, замахиваясь топором. У закатника было несколько крошечных мгновений, чтобы решить, куда уклоняться и что делать с Йоном, но тут справа возник Родриг Сивертсен, принимая удар топора на свой щит и тут же отталкивая нового врага прочь.

Йон взревел, усиливая давление: он был не на много выше, но массивнее Вилла, и антимаг не мог выиграть такой бой из-за меньшего веса. Вместо этого он шагнул назад по диагонали и быстро перенес центр тяжести назад, и крупного Йона понесло вперед по инерции — Виллу лишь оставалось толкать его мечом вбок. Здоровяк проскочил вперед, не задев закатника, а Вилл сменил стойку на атакующую единым монолитным движением: ловко и гладко, подражая боевому танцу человека, который научил его этому. Йон, в отличие от Хромого, носил панцирь, поэтому Вилл сделал выпад, рубанув ему по незащищенным ногам. Справа от него тут же возник Берн, накладывающий стрелу на тетиву лука:

— Я тут разберусь, помоги остальным, — быстро сказал он на эквейском.

— Стой, — неожиданно для себя самого сказал Вилл. — Нам могут понадобиться пленные, не убивай его. Просто покарауль.

Лучник коротко кивнул, и Вилл быстро оценил состояние остальных. Борода, взявший на себя Руна, как раз в этот момент ударил его палицей в грудь, смяв броню, а потом со всей силы двинул щитом по лицу, вырубив воина, а его брат Рудольф только что добил мощным ударом молота упавшего Манса. У Патриса дела обстояли хуже всех: он дрался против Матоса, их мечи постоянно врезались с лязгом в щиты друг друга, но Кронфорд был сильнее и опытнее молодого Найдера и теснил его, постоянно задевая, пусть молодой рыцарь и пытался уклоняться. Вилл сбросил с плеч тяжелый плащ, стиснул в руке Сердце Пустоты и кинулся на помощь, подоспев как раз в тот момент, когда Матос опрокинул Найдера на спину.

Их мечи нашли друг друга второй раз за бой, и Вилл снова победил, отталкивая Матоса назад. Не теряя времени, он атаковал северянина снова, выбивая длинный меч из его руки, который, напоследок моргнув темным бликом отражения черного меча, отлетел в сторону на пару ярдов и исчез в рыхлом снегу.

— Я сдаюсь, — испуганный Кронфорд вскинул руки в капитулирующем жесте. — Я отвечу на все твои вопросы, если таковые имеются. Прошу, не причиняйте вреда моим людям.

Вилл, все еще тяжело дышащий после короткого и интенсивного боя, быстро бросил взгляд через плечо на остальных.

— Свяжите выживших. И мешки им на головы, — велел он, не думая о том, что их командир Гай, а не он. Однако все повиновались. Братья Сивертсен затягивали тугие узлы под строгим надзором Вилла, пока Берн заботился о ранах Патриса.

— Ничего серьезного, не подохнешь, — ворчал лучник, перевязывая молодому рыцарю длинный порез на плече. — Заживет до свадьбы, найдем тебе еще жениха…

— Невесту, — слабым голосом поправил Патрис.

— Ага, бреши мне, — усмехнулся Бернард. — Ничего, переберемся на ту сторону, разыщем Гая, и он тебя подлечит.

Вилл в то время был погружен в свои размышления.

«Почему северяне напали именно сейчас? Они оказались гораздо слабее воинов, оставшихся на этом берегу, а Матос сам выбирал кого отправить на другую сторону и, похоже, переправил туда своих лучших солдат, вот только зачем?» — диссорсерер не мог этого понять.

Из мыслей его выдернул хриплый смех командира северян.

— Кхахаха, если он только выжил, — он задергался, смеясь, и Рудольф нахлобучил ему на голову мешок, нарочно толкая. Матос, стоявший до этого на коленях, упал на бок, но смеяться не перестал. Громила Рудольф нахмурился и поднял ногу, чтобы ударить северянина по лицу.

— Стой! Стой! Ты же убьешь его! — Вилл едва успел остановить Сивертсена. У Рудольфа силы было хоть отбавляй, так что такой удар Матос мог бы и не пережить. Диссорсерер снова перешел на штерский. — А ты обещал мне рассказать все, если мы тебя оставим в живых. Говори.

— Хочешь узнать наши планы? — голос из-под мешка звучал глухо, но деловито. — А ты останься тут еще на пару часов, обещаю, что ты все узнаешь!

— Ублюдок, — холодно бросил Вилл по-эквейски и сам ударил ногой Кронфорда в лицо. Он, конечно, не был силен как Рудольф, но характерный хруст и стон возвестили, что нос северянину ему сломать удалось.

— Остаться на пару часов? Значит за нами погоня? Из самого Давика? — обернулся Берн с кислой миной на лице.

— Да, и они скоро будут здесь. Видимо, Хикару догадался об этом, потому они и напали, чтобы потянуть время, — догадка пришла в голову диссорсерера сама собой. — Надо убираться отсюда.

— А с ними что делать будем? — спросил Борода.

— Сэр… — позвал Патрис.

— Бросим тут, мы торопимся. Если им повезет, то их найдут свои, а Керрас поступит с ними по закону, — решил Вилл, вспомнив извечное кронфордское «согласно закону» и поморщившись.

— Сэр, скорее! — прокричал Найдер уже совсем отчаянно. Закатник повернулся к нему и увидел, что он указывает пальцем на противоположный берег.

На другом берегу на снегу лежали тела, над ним из которых явно постарался Флинн: от одного валил густой пар. Только две фигуры продолжали бой: одна принадлежала высокому северянину с двуручным мечом в руках, а вторая — Юджину Росси. Эквеец получил ранение в ногу и упал на землю. Он отполз и перевернулся на спину, выставляя меч вперед, готовый защищаться до последнего, несмотря на то, что шансов у него почти не было. Его противник явно не торопился его добивать, похоже, они умудрялись еще и вести разговор во время боя. Но теперь судьба Юджина была предрешена, и изменить что-либо могло только чудо.

Бернард вскочил на ноги, подхватывая на ходу свой лук и вытаскивая одну стрелу из колчана, после чего бросился вниз по склону реки, где не было ни людей из отряда, ни лошадей. Борода с сожалением во взгляде покачал головой, но Патрис смотрел на мрачного лучника с такой надеждой, словно перед ним явилась сама Небесная Леди. Лучник откинул в сторону перчатки, глубоко вздохнул и натянул тетиву уверенным движением. Он потратил несколько мгновений, чтобы ощутить ветер и расстояние, и прицелился. Все замерли в напряжении, когда стрела со свистом взмыла в воздух и улетела в сторону другого берега, и следили за ней взглядом, пока ее было возможно различать.

На другой стороне реки северянин занес свой двуручник для удара, но вдруг упал, как подкошенный. Лежащий на спине Юджин слабым движением поднял меч над головой в приветственном жесте и громко свистнул.

— Даа! — взревел Рудольф, когда его брат так и не отмер, не веря своим глазам. Патрис, наплевав на свои раны, бросился по склону к Бернарду и напрыгнул на него, заключая в объятия и без конца выкрикивая «Спасибо!». Юджин был его близким другом.

— Только без соплей и поцелуев, — проворчал лучник, но все же покровительственно потрепал кудрявую шевелюру молодого Найдера.

— Молодец, — кивнул Вилл Берну, когда тот подошел к ним, пытаясь игнорировать висящего на нем Патриса и похлопывания по спине от могучих братьев, от которых у человека могли и кости сломаться.

Все члены их отряда оказались в этом походе неслучайно. Братья Сивертсен, Патрис Найдер, Юджин Росси, Ниссе — все они, как и Гай де Дорде, состояли в Священных Клинках, боевой силе эквейской церкви, постоянной армии страны. Александра Орсена им навязал его отец, Риган, друг семьи де Дорде, мол, парню нужен опыт путешествий. Флинн напросился в отряд брата. Сам Вилл сопровождал маленькую принцессу Элларию в роли личного протектора, и ему позволили взять еще одного человека, которому он доверял. И тогда диссорсерер предложил кандидатуру Берна, ведь Гай тоже неплохо знал скептичного стражника из Эттемилля, с которым познакомился еще на измирской границе. Кроме необычайного пессимизма этот мужчина выделялся еще кое-чем: последние четыре года он выигрывал все турниры лучников в столице.

— Приходится соответствовать вам, — кисло выдавил Бернард. У него не было ни богатства, ни происхождения, ни веры. Только исключительное мастерство. Вилл широко улыбнулся ему. В тот момент он еще не знал, что в следующий раз ему захочется улыбнуться совсем нескоро.

Пятеро эквейцев, наконец, пересекли заледеневшую реку. Борода так и молчал, изумленно рассматривая тело Ивара, которого Берн сразил из лука: его стрела попала ровно в горло северянину. Патрис бросился к Юджину, чтобы заняться его ранами и помочь ему прийти в себя: глубокий порез на бедре выглядел плохо, а кровь не переставала идти. Рудольф с мрачным лицом стоял поодаль над одним из павших. Вилл обошел место сражения: две мертвые лошади, остальные испугались и сбежали к опушке леса, откуда их сейчас вел Берн, Крук с рассеченным торсом и обломками лука Линса рядом и еще один, сгоревший дотла, видимо, Рудгар, если судить по топору рядом. Диссорсерер подошел к Рудольфу и немало удивился. Перед ними в снегу лежал мертвый Ниссе, воин, которого Вилл считал одним из лучших мечников в отряде Гая. Тело немого солдата было покрыто множеством ран, а снег вокруг весь пропитался кровью, но лицо мужчины выглядело умиротворенным.

— Этот Адрик весьма умел, — просто произнес Вилл, не зная, какие слова он мог сказать, чтобы утешить Рудольфа.

— Дай мне отомстить, если возможность представится, — мрачно попросил Сивертсен, опираясь на свой тяжелый молот.

Закатник молча похлопал воина по плечу в знак утешения и согласия и направился к раненому Юджину.

— Где все? Адрик, Линс, Гай, Флинн, Хикару, Александр? Что тут случилось? — потребовал он ответы у единственного выжившего на этом берегу.

— Подождите, дайте ему хоть дух перевести, — рассердился Патрис, занимающийся первой помощью раненому, завязывая бинт. У Юджина в глазах стояли слезы, и он шипел от боли каждый раз, когда Найдер касался его ноги.

— Ответы нужны мне немедленно, и я их получу, — холодно парировал Вилл, и Патрис не решился более перечить ему, притихнув под взглядом серых глаз.

— Все началось, когда Хикару кинулся к Гаю: как-то он догадался, что будет дальше… — начал Росси. — Линс ударил Гая кинжалом в спину еще до того, как алхимик что-то успел сказать. Завязался бой, меня утянуло в сражение с Ниссе, Адриком и Иваром. Мне ужасно жаль, что я не смог помочь, я такой бесполезный… Если бы я был более умелым воином, то я…

— Не время сожалеть, быстрее скажи, куда все пропали? Они живы? — оборвал его монолог Вилл.

— Я не знаю, наверное, Орсен в порядке, — предположил Юджин. — Он... Он струсил, сэр. Я видел, как Александр побежал в лес, вы найдете его следы. Гай велел Флинну и Хикару бежать в лес тоже, но они немного в другую сторону пошли. Туда, — воин махнул рукой в сторону деревьев, откуда как раз подошел Берн.

— Я нашел следы, дважды по две пары. И что-то еще тащили тяжелое, — отчитался он, подводя лошадей.

— Когда Ниссе пал, то Линс и Адрик взяли Гая в заложники и потащили туда, куда ушли маги, а я остался с Иваром. Что было дальше… Вы знаете сами, — Юджин перевел взгляд на лучника. — Спасибо тебе огромное. Ты спас мне жизнь. Поверить не могу, что я был таким дураком и говорил, что не хочу домой возвращаться. Это едва не осуществилось, но ты, Берн… Сегодня ты стал героем. Не только для меня — для всех нас.

Патрис согласно кивнул и улыбнулся Берну.

— Заткнись, — лучник отвернулся, смутившись, и у Вилла против воли брови приподнялись в удивлении. Похоже, черствость Бернарда все же можно было растопить добрыми словами. Однако у них не было времени на беседы.

— Рудольф, Родриг — ищите Александра за теми деревьями, — Вилл махнул рукой в ту сторону, куда дезертировал молодой мечник, если верить Юджину. — Патрис, позаботься о Юджине, а ты, Берн, со мной пойдешь. Пора вернуть нашего командира.

Вдвоем они углубились в лес по следам алхимиков и северян. Они шли еще совсем недолго, когда впереди послышались непонятные однообразные звуки, раздающиеся с одинаковой частотой.

— Слушай, — остановился Вилл. — Я пойду дальше один. Если не вернусь через минут десять, то подбирайся вперед так, чтобы тебя не заметили. Мне твое прикрытие не помешает.

— Понял, — отозвался Берн. — Уверен, ничем хорошим все это не кончится.

— Сейчас узнаем, — диссорсерер обнажил свой угольно-черный меч и пошел вперед в одиночестве. Монотонный звук напоминал удары топора, но, когда к звуку прибавились странные хрипы, закатник ускорил шаг, сжимая ладони на рукояти Сердца Пустоты. Вот только он совсем не ожидал увидеть то, что оказалось перед ним.

Деревья поредели, и Вилл увидел впереди небольшую поляну. В нос сразу же ударил запах горелой плоти, но воин только поморщился, продолжая свой путь. Когда он, наконец, ступил в круг деревьев, то его разум словно отказывался видеть то, что происходило в центре поляны. Закатник сначала заметил лежащего в стороне Гая: тот смотрел остекленевшими глазами прямо на друга. Шея воина была насквозь пробита изогнутым мечом Адрика. Флинн лежал лицом вверх: его горло было окровавлено, а пустой взгляд зеленых глаз устремлен в небо. Рядом с алхимиком дымилось тело, видимо, де Дорде не сдавался до последнего. Позже Вилл поскорбит по ним, но сейчас на нем лежал груз ответственности.

Глаза Вилла все-таки устремились к зрелищу в центре поляны, которое он подсознательно избегал.

Посреди поляны на коленях стоял Хикару над телом Линса: он бил брата Матоса в лицо острым краем щита Гая, не видя в своей слепой ярости, что тот давно мертв. Голова Кронфорда превратилась в кровавое месиво, но северный алхимик не останавливался, всхлипывая, снова замахивался и ударял, потом снова замахивался и ударял… Ошметки плоти разлетались с каждым ударом вместе с каплями крови, и белая роба Хикару, его лицо и волосы — все было в чужой крови. Голубые глаза горели безумием, и приход Вилла он даже и не заметил.

Вилл осторожно приблизился к магу, будто это был дикий зверь, обошел его, и схватил за запястье, когда Хикару замахнулся щитом снова.

— Хватит, — приказал он. — Он уже мертв.

Маг с перекошенным от злости лицом рванул щит к себе, но диссорсерер оказался сильнее.

— Моя! — прошипел Хикару, вцепившись в край щита.

— Хватит, — велел Вилл, выдергивая его из рук алхимика.

— Моя! — взвыл он, пытаясь вернуть свое оружие себе.

— Что? Что твоя? — холодно спросил Вилл. Пока Хикару находился в таком состоянии, его было нереально допросить, поэтому надо было привести его в чувство.

— Моя, моя! — Хикару бросился за щитом, который Вилл откинул в сторону, но закатник не дал ему ускользнуть из своей цепкой хватки.

— Прекрати! Извини, но придется это сделать, — диссорсерер дернул северянина к себе и отвесил ему звонкую пощечину. От удара алхимик упал на колени в снег, прижимая руку к щеке. Взгляд из одержимого сразу стал потерянным и обиженным.

— За что? — робко спросил он, хныкая.

— Посмотри! Это сделал ты! — Вилл схватил его и подтащил к Линсу. — Взгляни на себя!

Глаза мага расширились, и он безвольно опустил руки. Недоверчивым взглядом он смотрел на то, что раньше было лицом младшего Кронфорда. Хикару с опаской опустил глаза, рассматривая свои окровавленные руки и робу, бывшую раньше белой, и вдруг бросился к деревьям, где упал на колени и согнулся пополам, извергая свой завтрак.

Пока его рвало, Вилл с тяжелым вздохом проверил Гая и Флинна, чтобы наверняка убедиться в их смерти. Отряду придется бросить их тела здесь, как и Ниссе на берегу реки, ведь с приближающейся погоней они никак не могли остаться подольше и захоронить павших воинов. И мага. Остекленевшие глаза Флинна смотрели, как показалось Виллу, с укоризной и разочарованием, и диссорсерер отвернулся, пытаясь выкинуть из головы эту мысль. Нужно было поскорее забрать Хикару и отправиться, иначе им не достигнуть нейтральной территории в горах, где они будут в безопасности.

Алхимик стоял на коленях и сотрясался в беззвучных рыданиях.

— Моя… — тихий шепот донесся до чуткого слуха Вилла. Диссорсерер опустился рядом с магом на колено.

— Что, Хикару? Что твоя? — осторожно спросил он, касаясь его плеча.

— Моя вина, — еле слышно ответил северянин, даже не утруждаясь стирать со своего лица дорожки слез, которые стекали по его щекам к подбородку и капали на кровавые разводы на робе.

— Нам пора уходить, — сказал Вилл, но, как он и ожидал, алхимик даже не двинулся с места. Пришлось диссорсереру обратную дорогу нести его на руках, как ребенка. Хикару больше не дергался и не говорил: просто тихо дрожал, уткнувшись лбом в его плечо.

Естественно, отряд остался недоволен его решением бросить тела здесь, особенно Патрис оказался оскорблен таким нечестивым отношением Вилла к эквейским погребальным обрядам, считая, что, если они не закопают мертвых, то их души не найдут путь к Богине. Диссорсерер немедленно предложил ему заняться выдалбливанием могил в заледенелой земле, пока они отправятся в путь в надежде оторваться от погони, и молодой праведник быстро умолк, краснея от возмущения.

Отношения в эквейском отряде накалились до предела, и, казалось, каждый ощущал эту тяжелую тишину в морозном воздухе. Сивертсен нашли Александра, и их молчаливое осуждение за трусость висело над ним, словно приговор, подтверждающий, что эта сторона реки пала из-за его бегства. Юджин постоянно стонал, когда задевал свою раненую ногу, и Патрис решил взять его в свое седло, опасаясь, что, если друг не удержится верхом, то хотя бы не повредит себе что-то еще. Надежда на быстрое исцеление Росси моментально испарилась со смертью Гая, так что они могли лишь рассчитывать на помощь в горных деревнях. Вилл думал, что, скорее всего, в поселениях в Белых Горах они не найдут эквейского клирика, но не стал высказывать вслух свое мрачное предположение. Как ни странно, не сделал этого и обычно пессимистичный Берн, понимая, что лучше сейчас не усугублять ситуацию, хотя на его лице и так было извечное выражение «я же вам говорил, что это плохо кончится». Окончательным ударом по моральному духу эквейцев стала весть о смерти Флинна и Гая, которую принес Вилл. Рассказывая о том, что он видел, диссорсерер почему-то умолчал, за каким занятием он застал Хикару. Он не знал, почему солгал, утаив часть правды, но он решил, что так, наверное, сам алхимик не хотел бы, чтобы кто-то еще знал о его временном помешательстве от горя.

Все были подавлены, но магу было хуже, чем другим. На коротком перевале в тот день он не взял в рот ни крошки и отказался пить воду. Впрочем, отказался — это сильно сказано, ведь северянин просто никак не реагировал ни на слова Вилла, ни на его жесты. Когда диссорсерер звал его по имени, то маг поворачивался не сразу и в любом случае ничего не говорил в ответ. Патрис Найдер вызвался заботиться о нем. Хикару стал похож на шарнирную куклу, которой было все равно, что с ней делают: умывают чистым снегом, садят в седло к Виллу, снимают с лошади или засовывают в спальный мешок. Отряд делал мало привалов, опасаясь погони из Давика, но Хикару ни разу не пожаловался на тяжесть путешествия, когда Орсен, Найдер и раненый Росси уже начинали изнывать от усталости и просить хоть немного отдохнуть. Все, что Вилл слышал от него за следующие пару дней, — это тихие всхлипывания в ночи. К нему быстро пришло осознание, что Хикару сам не справится со всем, что ему пришлось пережить. В первый раз он видел бой, смерть, да не чью-то, а ближайшего друга — Виллу становилось стыдно за ту пощечину, которую он дал ему вместо поддержки. Сам он тоже ощущал горечь потери, но он настолько привык к смертям, ведь редкий год не обходился без гибели кого-то из знакомых, что та горечь, что была с ним сейчас, просто оказалась чуть сильнее прочих. Может, правы столичные сплетники, называя его Стальным Сердцем? Королевский диссорсерер был едва способен на сочувствие.

— Патрис, — подозвал он рыцаря, когда они сидели у костра поздно вечером. Вилл сегодня нес стражу первым, ведь остальные только и мечтали поскорее провалиться в сон. Они уже начали восхождение по самому пологому склону Белых Гор, но закатник не жалел их и не баловал отдыхом: Юджину с каждым днем становилось все хуже, и Вилл торопился оказаться в Эрдинге, крупном поселении, расположенном в верхней точке перевала Эйлы. Сегодняшняя ночь должна была быть последней вне теплых постелей, и они укрылись в одной из множества неглубоких горных пещер.

Найдер поднялся и подошел к выходу из пещеры, где Вилл и стоял, привалившись к каменной стене.

— Послушай, Патрис, меня беспокоит Хикару, — честно сказал Вилл. — Ты присматриваешь за ним, он вообще… подает признаки жизни?

— Он словно впал в апатию, — приуныл молодой рыцарь, переживавший за северянина. — Сэр, он двое суток ничего не ел. Хотя бы мне удается заставлять его пить. Но он так долго не протянет.

— Найдер, ты ведь веришь в Небесную Леди? — осторожно спросил диссорсерер.

— Да, верю, — твердо кивнул парень.

— Я хочу, чтобы ты поговорил с Хикару. Ведь такие как ты… ну… — закатник замялся, — верующие люди, кхм, вы всегда знаете как утешить человека. Не мог бы ты попробовать вдохнуть в него жизнь? Подари ему немного надежды.

— Нет, так у нас, «верующих людей», дела не делаются, — Патрис нахмурил брови и поджал губы. — Во-первых, нужен правильный момент и правильные слова, во-вторых, это очень лицемерный поступок по отношению к Хикару. Если вы сами хотите, чтобы он поправился, и желание это исходит от вашего сердца, то не должны ли вы сами и попытаться помочь ему, а не перекидывать это на того, кто, по вашему мнению, для этого больше подходит?

— Я тебя понял, — пусть Вилл ответил рыцарю довольно холодно, но мысленно он понимал, что Патрис прав. — Я попробую.

— Сэр, — уходя, Найдер обернулся к закатному человеку, — может, если верить легенде, у вас и нет души, но это не значит, что вам не знакомы благодетели.

Диссорсерер простоял всю свою стражу с этой мыслью на уме. С завтрашнего дня он сам начнет заботиться о Хикару — таким было его окончательное решение.

«Уверен, Флинн бы не хотел, чтобы я бросил его на произвол судьбы».

Утро началось с немалого сюрприза для закатника. Когда диссорсерер скатывал свой спальный мешок, Патрис вдруг округлил глаза и уставился на что-то позади него, будто увидел монстра. Воин кинул взгляд через плечо, но там оказался всего лишь Хикару. Алхимик стоял рядом и смотрел прямо на него, будто ему что-то от него, Вилла, было нужно. Его голубые глаза блестели странным беспокойством.

— Кхм, доброе утро, поешь сегодня? — он постарался придать своему заспанному голосу бодрости.

— Вилл… — Хикару сделал шаг вперед и начал падать, но Вилл и Патрис подхватили его с разных сторон, не давая встретиться головой с камнем.

— Сэр, да у него… — потрясенно начал Найдер.

— Знаю, — мрачно произнес диссорсерер, прикасаясь тыльной стороной ладони сначала ко лбу алхимика, потом к щеке. И то, и другое, и даже прикосновение через одежду отдавало жаром. — У него лихорадка.