Онлайн чтение книги Девятый Ninth
Хикару I. Узник башни

Я пишу эти строки, но даже не знаю, прочтет ли их кто-нибудь.
Я озаглавил этот свиток громким словом «Откровение», но судьба может распорядиться так, что никто никогда не узнает моей правды. Когда я был одним из лидеров моего народа, то не оглядывался, принимая решения. А сейчас я обернулся, чтобы увидеть все созданное мной, и понял, что оно исчезло во тьме времен.
Остался лишь кровавый след, что тянется за мной.

Бежать было некуда.

Нет, за магом не было погони, его не настигал ни враг, ни дикий зверь, его дыхание не сбилось и ноги не немели от усталости. Он и вовсе сидел за столом в своей башне, как вдруг поднял глаза, осененный этой страшной и ужасно очевидной мыслью, и не мог прогнать чувство, сковавшее его тело холодной волной. Хикару поежился. Он хорошо знал себя, как и знал, что пережил уже все стадии: он отрицал, кричал на дверь и стены, пытался сбежать, потом тонул в пучине собственного отчаяния, ненавидел своего мучителя и, в конце концов, пришел к апатичному смирению. День изо дня он работал над своими теориями из академии и перечитывал одни и те же книги, что отяжеляли полки в его шкафу. Хикару знал, что их там ровно сто восемьдесят четыре, ведь он сам десятки раз расставлял их в алфавитном порядке в два ряда по восемнадцать штук на пяти полках. Еще три он написал сам за этот долгий год, когда осмелился попросить лорда об инструментах для работы. Его работы не помещались в шкафу, и алхимик держал их в среднем ящике стола. Сто восемьдесят четвертая книга в комнате, озаглавленная черновым названием «Размышления о проблемах механического плетения заклинаний второго порядка», лежала перед ним, открытая на восьмой странице: он как раз вчера закончил редактировать свои черновики и начал медленно и аккуратно переписывать текст на плотные листы бумаги. В первую страницу он вложил максимум сосредоточенности, обмакивая перо в чернила предельно аккуратно и выводя буквы с каллиграфической точностью, но на второй-третьей его мысли сами собой перескочили на иное.

Хикару не победил свое отчаяние, он просто смирился. Подумав об этом, алхимик отложил перо, чтобы взять второе для начертания красной буквы, но задумался, разминая пальцы.

«И куда я собирался бежать? — парень поднялся из-за стола и подошел к единственному окну в комнате. — У меня даже карты нет».

Нет, конечно, он много раз видел карту Объединенного Севера, но разве это помогло бы? Даже если бы ему удалось неким образом миновать двух стражников у дверей башни и выбраться из крепости никем не замеченным, даже зная положение сторон света, без местной карты ему пришлось бы тяжело. На тракте приметного алхимика быстро бы поймали, а кто захочет сунуться в лесную чащу или углубиться в равнину? Там наверняка водились дикие животные, но, скорее всего, мага прикончил бы голод. Без знания о том, какое расстояние он мог бы преодолеть за сутки в условиях надвигающейся зимы, ему не удалось бы определить, сколько дней ему понадобится, чтобы добраться до какого-нибудь, безопасного от власти лорда Керраса, места. А значит и с кражей нужного количества провизии были бы проблемы, ведь откладывать каждый день что-то из своей порции он не мог. Лорд слишком скудно кормил его, и с того дня, как Хикару оставил Блитцтурм, он заметно исхудал.

«А еще там наверняка ужасно холодно».

Узник башни коснулся кончиками пальцев холодного стекла в простой деревянной раме. Окно не открывалось: лорд Керрас не хотел, чтобы его пленник оборвал собственную жизнь, но почему-то эта единственная связь с внешним миром у мага существовала, дразня его воспоминаниями о свободе. Конечно, он накручивал себя, ведь башня с этим дурацким неоткрываемым окном была построена задолго до его заключения в ней.

«Наверное, убить себя — лучшее решение, что мне оставлено, учитывая судьбу, что мне уготована».

Хикару мог бы попытаться выбить собой стекло: падение с высокой башни точно убило бы его. Он не был уверен, что сможет разбить прыжком окно с первого раза, но мог бы пытаться, пока его не остановят. Вот если бы его магия снова заработала, то алхимик смог бы расстаться с жизнью быстро, но бывший маг подозревал в себе слабодушие и трусость и знал, что никогда не сможет решиться на это, даже будь его способности при нем. Он мог лишь злиться на самого себя и украдкой поглядывать сквозь подмерзшее стекло на холодную степь за окном, ставшую его призраком свободы.

Раздался звук шагов на винтовой лестнице. Маг ощутил, что его внутренности будто связало тугим узлом, и медленно повернулся спиной к окну. Только один человек посещал его тюрьму, если он вообще был человеком.

— Доброго утра тебе, ученик, — раздался тихий вежливый голос вслед за пронзительным скрипом двери.

— Мой лорд, — алхимик почтительно поклонился, преисполняясь скрытого страха и ненависти.

— Трудишься? — бесцветные глаза лорда Керраса пошарили по комнате, задержавшись на рабочем столе Хикару.

— Да, мой лорд, — слабо ответил тот.

— Твоя магия не вернулась к тебе? — мужчина прошел к столу и немного полистал новую книгу алхимика. — Это довольно сложная теория. Для потерявшего магию, хотел бы отметить.

— Что вы имеете в виду, мой лорд? — напрягся Хикару. Разговор только начался, но уже клонился в дурную сторону.

— Что, возможно, ты лжешь мне, — наигранно скучающе произнес лорд, откидывая назад длинные белые волосы, усаживаясь на стул и погружаясь в чтение черновиков бывшего мага. — Невозможно делать такие емкие и точные замечания, не практикуя магию уже два года.

— Клянусь, лорд Керрас, я не лгу, — маг с опаской отступил дальше к окну.

— Ты потратил на это часть мемориума, когда учился в академии? — стоило этим словам прозвучать, и Хикару немедленно вскинул руку к горлу, где был «ошейник мага».

— Нет, — тихий ответ.

— Тогда ты лжешь мне! — лорд ударил ладонью по столу и вскочил так резко, что стул, на котором он сидел, упал назад. Алхимик вздрогнул от громкого звука и инстинктивно закрылся руками от удара. Но боли не последовало.

— Сейчас узнаем, я хочу разобраться, — Керрас прищурил свои бесцветные глаза, пытаясь отыскать правду на испуганном лице Хикару. Он поднял стул и приступил к подробному рассмотрению записей алхимика.

В Блитцтурме, лучшей алхимической академии не только Севера, но и мира, которую Хикару окончил два года назад, были разные преподаватели и магистры. Терпеливые, скорые на гнев, понимающие, строгие, заносчивые, снисходительные, влюбленные в свою науку, но никто из них не наводил на алхимика такой ужас, как лорд Керрас, ставший его патроном после учебы. Обычно алхимики после Блитцтурма возвращались в родительский дом и служили местному лорду, но некоторые могли и отважиться на подачу заявления на поиск патрона в других областях Великого Севера или и вовсе в дальних землях, лежащих на юге за Белыми Горами. Но у Хикару выбора не было: он был подкидышем, он знал, что его, четырехлетнего, привезли на остров алхимиков и бросили на пороге академии. Возвращаться ему было некуда, и он всегда боялся, что те времена, когда ему придется покинуть Блитцтурм, ставший его домом, настанут. Он не хотел расставаться с Башней Молний и тайно лелеял надежду о том, что ему позволят остаться и продолжить обучение после того, как ему исполнится семнадцать. Хикару мечтал стать самым молодым профессором академии в истории, и, когда он увидел в списке патронов напротив фамилии Керрас свое собственное имя, он был расстроен, но нашел в себе силы смириться. Из книг и уроков истории Севера алхимик знал, что род Керрас владеет крепостью Давик и землями близко к самим Белым Горам, а его представители благородно поддерживали власть северных королей и не нарушали вассальной присяги. Хикару тогда вздохнул с облегчением, так как меньше всего он желал стать магическим оружием в руках каких-то провинциальных лордов в их бесконечных междоусобицах. Первые шесть месяцев он провел в уютном имении у озера в компании жены лорда Керраса и младшей дочери, а потом его перевезли в крепость, где, как говорилось в письме от его патрона, его ждало «обучение сродни откровению». Молодой алхимик тогда немало удивился, ведь блитцтурмские маги служили лордам советниками, зельеварами, мастерами зачарования и учителями для их детей, а тут его патрон предлагал ему поучиться чему-то у него. Маг был заинтригован.

Но сейчас, вспоминая об этом, он называл себя дураком.

Хикару напряженно наблюдал за лордом, просматривающим его записи. Минуты тянулись неимоверно долго, и маг размышлял о том, что может произойти дальше. Если лорд Керрас не поверит ему, то ему придется попасть под «Правило Эйлы», и эта мысль заставила алхимика передернуться.

— Допустимо, — кратко резюмировал лорд, откладывая черновики мага в сторону и поднимая на него свои блеклые глаза. Алхимик еле сдержал вздох облегчения. Наказания не последует.

Тем не менее лорд Керрас уходить не спешил, он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, сверля Хикару взглядом.

— Твоя магия не возвращается, — это не было вопросом, но молодой алхимик на всякий случай утвердительно кивнул. — Надеюсь, ты осознаешь, что твой срок уходит?

— Я понимаю это, — тихо ответил Хикару. Ему оставалось жить всего три года, если только он не выполнит свое предназначение.

— Два года мы потеряли впустую, когда я должен был уже научить тебя всему базису нашей истинной магии. Сначала ты упрямился, а теперь еще и этот… блок.

Хикару внутренне напрягся.

— Я не силен в этой области, ученик, — продолжил лорд, и алхимик чуть успокоился, — но подозреваю, что это произошло из-за самоподавления эмоциями. Из-за того, что ты не можешь принять ментализм.

Блитцтурм учил, что вся магия делится на два типа: элементальную и ментальную. Первый тип и его представители, элементалисты, владели силой элементов и с помощью заклинаний изменяли мир вокруг. Но второй тип, менталисты, меняли мир внутри людей, они могли управлять эмоциями, читать мысли и играть с человеческими желаниями и пороками, подчиняя себе любого. Ментализм был запрещен, и даже в лояльном к любым проявлениям магии Блитцтурме о нем говорили исключительно в теории. На самом деле, возможности всерьез учиться ментальной магии не было: ее секреты были похоронены под слоями эпох и замками тайных обществ. Старшие ученики распространяли байки о том, что в подвалах архивов Башни Молний есть книги о ментализме, и, конечно, находились доверчивые дураки, которые желали получить возможность управлять другими людьми. Обычно наутро следовала новость о пойманных ночью учениках в архивах. Дети попадали под «Правило Эйлы», и на этом ночные подвиги заканчивались.

Хикару даже и представить себе не мог, что, как только он прибудет в Давик, крепость Керрас на юге страны, его будут принуждать учиться ментализму. Он мог поддаться любопытству и вкусить запретный плод, но цели и финал его обучения ментальной магии, его предназначение, испугали его настолько, что он объявил бойкот лорду-магу.

— Там, на юге, за Белыми Горами, ментализм считается темнейшим из магических искусств. Менталистов преследуют и гонят прочь, их клеймят позором, а в Экветерре их и вовсе объявляют демонами и уничтожают, — лорд Керрас рассуждал об этом так спокойно, словно его это и не касалось, несмотря на то, что и сам практиковал ментальную магию. — И в Башне Молний тебе вложили в голову эти знания. Но мир не делится на черное и белое, ученик, каким бы миротворцем и героем ни выставляла себя Экветерра. Ты помнишь из уроков истории, как эта страна демонстрировала свою мощь в последний раз?

Алхимик коротко кивнул.

— Отвечай, — строго велел лорд, немного повысив голос.

— К-когда пришла война, — Хикару немного запнулся, но дальше слова свободно потекли рекой, — эквейские войска разгромили императора Ориана. Армия запада была почти полностью уничтожена, а ее остатки… прокляты. Это случилось более тысячи лет назад.

— И что сейчас происходит в стране, потерпевшей поражение? — спросил менталист.

— Они все еще находятся в вассальной зависимости от Экветерры, — ответил алхимик.

— Видишь? — лорд стремительно поднялся с места, сцепил руки в замок за спиной и прошелся по комнате, предаваясь рассуждениям. — Экветерра рано или поздно навяжет свое господство всем, ученик, она будет владеть всем материком и явит собой угрозу всему миру. Они хранят тайны своей целебной магии, имеют самую продвинутую экономическую структуру, лучшее географическое положение и сильную верхушку власти. Их армия — это произведение тактического искусства без недостатков, а то, как они строят отношения со своими соседями, похоже на работу опытного ювелира. Даже Измирский кризис был продуманным гамбитом в блестящей шахматной партии. Экветерра — великая страна, и ее амбиции рано или поздно заставят другие страны преклонить колено, как это случилось с Империей Заката. И тогда эквейцы обратят свой взор на земли, лежащие по другую сторону морей.

Хикару вздрогнул, подумав об этом. Блитцтурм учил его тому, что за Морем Смертей находятся неизведанные земли. И эквейцы, и северяне, и южане отправляли туда свои экспедиционные корабли, но ни один не вернулся назад. Лорд Керрас же говорил ему, что там лежит их общая родина, страна, где ментализм повсеместно распространен. Страна, желавшая гибели стремительно развивающейся Экветерры.

— Мы не можем сражаться с эквейцами в поле, а потому мы должны отрубить голову змеи, — продолжал менталист. — Использовать нашу уникальную силу, чтобы оказывать влияние, оставаясь в тени, собирать информацию и наносить точечные удары.

— Я все равно не смогу убить человека, — тихо произнес Хикару.

— Но таково твое предназначение, — еще тише ответил лорд Керрас. — Это малая жертва на алтаре великого дела.

Алхимик мотнул головой, выказывая несогласие.

— В Блитцтурме я усвоил, что человеческая жизнь не имеет цены, — твердо заявил он.

— А что насчет твоей собственной жизни? — мужчина перестал ходить по комнате и впился в Хикару взглядом. — Наша родина дает нам всего пять лет от дня совершеннолетия на исполнение предназначения. Не выполнишь свое задание — тебя сочтут предателем и убьют. Если бы ты не упрямился так, давно мог бы исполнить предначертанное тебе судьбой и отправиться домой. Твоя семья ждет тебя…

Этот разговор происходил между ними не в первый раз. Хикару преисполнился раздражения и гнева из-за того, что лорд опять пытался манипулировать им.

— Я скорее умру сам, чем отниму чью-то жизнь, — поставил точку алхимик. Глубоко в душе он был рад, что лорд Керрас не может его принудить к обучению с помощью ментализма. Сам маг однажды случайно проговорился, что такой метод не приносит результатов, а ведь в противном случае у них никогда не было бы проблем с молодыми агентами вроде упрямого Хикару. Но, видимо, ментальная магия — это то, к чему ты должен был прийти сам, принять ее и понять.

— Ты глуп, молод и стремишься к призрачным идеалам, — тяжело вздохнул лорд, закатив глаза. — Если ты считаешь жизнь бесценной, то тебе выдается редкий шанс обменять одну бесценную жизнь на тысячи бесценных жизней нашего народа. Это выгодная сделка, тебе не кажется?

— Даже если так, эта задача не выглядит выполнимой, — запротестовал Хикару. — Вы просите меня убить не какого-то лендлорда, а саму королеву Экветерры!

— Мы избрали тебя не просто так. Тебя отметили еще в Башне Молний, как одаренного элементалиста. Разумеется, есть еще и иные факторы нашего выбора, которые тебе знать пока не положено. И, само собой, мы окажем тебе любую посильную помощь, в которую входит и обучение магическим тайнам нашего народа.

— Помощь? — удивился алхимик. — Чтобы подобраться к самой королеве, потребуются годы сбора информации и попыток стать приближенным к ее двору! Кроме того, меня могут поймать на шпионаже! Могут раскрыть как менталиста, клеймить демоном и казнить! Даже если мне повезет, и я смогу убить королеву, как мне удастся после этого бежать и выжить? Как лично вы поможете мне, если сейчас мне даже не позволено покидать башню? Наличие двоих стражников у двери внизу и есть пример вашего доверия и готовности помочь?

Он осекся, понимая, что произнес эту тираду на повышенных тонах. Хикару чуть отступил назад, вжимаясь в оконную раму. Только не «Правило Эйлы».

Однако лорд Керрас не разгневался на него, а неожиданно улыбнулся.

— Всему свое время, ученик, — пусть уголки его рта приподнялись, почти белые глаза все равно остались холодными. — Я рад, что ты строишь планы на будущее и раздумываешь о таких вещах. Пожалуй, мы еще не потеряли тебя.

И он вышел, плотно затворив за собой дверь и оставив алхимика недоуменно раздумывать о своих словах.

Хикару меньше всего на свете желал быть магическим оружием в войне, но судьба предложила ему участь похуже — быть политической пешкой. Запретная магия, стоит ее только пожелать, краткий срок на самоубийственное задание, а награда — слава и возвращение домой. Там у него была семья, настоящая семья, а не магистры и книги Башни Молний, там мать со слезами на глазах бросится ему навстречу и крепко обнимет своего сына, которого так долго не было рядом.

Своего сына-убийцу.

Алхимик резко обернулся к окну и хотел в досаде ударить кулаком по стеклу, но его остановило «Правило Эйлы»: все маги Блитцтурма боялись физического насилия, даже самой маленькой боли. Все обещанное наверняка было подернуто дымкой лжи, нужно было смотреть правде в глаза. Хикару не помнил ни семьи, ни дома, ни матери, единственное воспоминание: туманное ощущение, что ты не одинок, что кто-то есть рядом. Истинным домом его стала Башня Молний, и ее учения алхимик предавать не собирался, а значит он не должен верить в слова лорда Керраса.

Размышления алхимика прервала изменившаяся картина за окном. Во двор крепости въехал небольшой конный отряд. Маг с интересом прижался к стеклу: гости в Давике были редким зрелищем из-за географического положения крепости. Она лежала на пути из Ньёрдигара, столицы Объединенного Севера, к перевалу Эйлы, самому безопасному и крупному переходу через Белые Горы, но те, кто отправлялся с севера на юг и наоборот, предпочитали вообще не связываться с горной грядой, растянувшейся на всю ширину континента, а плыть морем, пользуясь услугами перевозчиков в восточных гаванях. Осенью и зимой Море Смертей начинало оправдывать свое имя постоянными штормами, и единственный безопасный путь лежал через перевал Эйлы, но и в таком случае путники не останавливались в Давике, предпочитая крепости городок Рангор, расположенный пятью километрами южнее.

Хикару сосчитал людей, пока они спешивались: путников оказалось ровно два десятка. Ему было интересно, что за нужда пригнала их сюда, вряд ли это были гости его патрона. Маг просто не мог представить себе гостеприимного лорда Керраса и сразу решил, что истинность этого предположения маловероятна. Но было похоже, что этих людей тут ждали, и путешественники расслабленно болтали во дворе, передавая поклажу слугам лорда, а один даже подсек другого подножкой, и тот упал на землю, вызвав смех у половины отряда. Алхимик против своей воли тоже улыбнулся, но тут ему показалось, что упавший смотрит прямо на его окно, и отпрянул от него. Лорд точно накажет его, если решит, что он пытался завязать хоть какой-то контакт с его гостями. Лучше перестать глазеть на прибывших и вернуться к работе.

До позднего вечера Хикару занимался аккуратным переписыванием своих теорий, пока его не сморил сон, он даже не поел, хотя слышал, что кто-то из слуг поднимался и оставил поднос с едой на каменной полке у его двери. Уже в постели его еще долго одолевали мысли и догадки о реальности загадочной заморской страны, но все-таки маг провалился в крепкий сон на середине размышлений. Сегодняшний день был насыщеннее, чем обычно.

Однако долго ему спать не пришлось. Посреди ночи Хикару почувствовал, что кто-то будит его, тряся за плечо. Алхимик разлепил сонные глаза и сразу понял, что силуэт над ним не является его патроном. Он только набрал в грудь воздух, чтобы закричать, но человек набросился на него, заткнув ему рот одной рукой, и щелкнул пальцами другой. Рядом с ним появился сгусток пламени и повис в воздухе, освещая ночного гостя. Его узкое лицо и взлохмаченные вихры сразу показались Хикару знакомыми, но этот образ он смог связать с воспоминаниями не сразу.

— Я тебя умоляю, только не ори, словно моя матушка, — предупредил он, осторожно отнимая руку от лица алхимика.

— Флинн? — неверяще спросил Хикару.

— Вау, вы выиграли приз, сэр! — старый друг тихо засмеялся. — Давай выбираться отсюда.