Онлайн чтение книги Архаон Вечноизбранный Archaon Everchosen
Глава 15 (II)

«Я решил, и я бросаю на стол всё, что составляет мою суть: каждое телесное желание и каждое духовное вещество в этом безнадёжном подвиге».

- Данте Алтьери, Из Бездны

Чёрный Меридиан – Утёс Зверей

Южные Пустоши

Пламя – День Гнева Господня

«Нет».

Просто слово.

Архаон чувствовал укоризненное прикосновение брони к своей коже. Тяжесть Терминуса в замерзшем кулаке. Темноту вокруг него. Из мерцающих сумерек наверху он увидел спускающуюся черную фигуру самого страха. Дракон Хаоса – его узкие челюсти широко раскрылись, огромные когти и крылья несли его змееподобную тушу вниз по воде.

- Нет... - сказал Архаон, с его синих губ сорвались пузыри.

Вместо того, чтобы оттолкнуться от воды или отползти в сторону и уйти с пути пасти-ловушки с кинжальными зубами, Архаон бросился прямо на нее. Он почувствовал, как колоссальная челюсть обволакивает его, как пещера, с рядами искривленных сталактитов и сталагмитов, готовых пронзить его насквозь. Пасть дракона начала закрываться, но воину Хаоса оставалось нанести несколько ударов ножом самостоятельно. Оттолкнувшись от покрытого прыщами языка зверя и его искалеченной нижней челюсти, Архаон ударил вверх своим огромным мечом по гротескной драконьей пасти. Сквозь лица, которые смотрели на него с мягкой, влажной плоти в невыразимом ужасе. Терминус проскользнул прямо сквозь ассимилированное лоскутное одеяло жертв. Архаон вложил все, что у него было, в клинок – несмотря на сопротивление ледяной воды. Клинок крестоносца прошел сквозь плоть, хрящи и пробил кость уродливого черепа монстра. Архаон ударил по оружию до самого его украшенного драгоценными камнями перекрестия, в надежде, что клинок пронзит извращенный мозг мерзости и снова положит конец ужасающему Царству Изменения Огненного Клыка.

Челюсти внезапно судорожно раскрылись. Язык оцепенело застыл, и вода вокруг Архаона затуманилась от отрыгнутой крови. Челюсти сомкнулись, а затем резко открылись снова. Перчатка Архаона соскользнула с рукояти меча, и воин Хаоса обнаружил, что падает в темную воду, когда шея существа втянула колоссальную челюсть. Терминус не сделал достаточно глубокого надреза, чтобы убить чудовище. С длиной обработанной стали, вставленной в заднюю часть горла, монстру было трудно глотать. Архаон наблюдал, как извивающаяся фигура чудовища взмахнула крыльями, стремясь к поверхности. Его очертания становились всё темнее и темнее, пока, наконец, он не пробил поверхность океана и не исчез.

Архаон тосковал по весу Терминуса в своей руке, но огромный меч исчез вместе с драконом. У воина Хаоса были проблемы посерьезнее. Воздух, застрявший в его легких, поджаривал его изнутри. Давление было невыносимым. Воздух угрожал вырваться из него. Он инстинктивно попытался вдохнуть поглубже, но от отчаянного вздоха, который он сделал на поверхности, ничего не осталось, и только мутная соленая вода окружала его. Он был глубоко. Глубже, чем он думал, что это возможно, и между тянущей силой нисходящей Злобы и мертвым весом его собственной брони он погружался все глубже. Лихорадочными руками он начал срывать с себя искореженную броню и рваную кольчугу. Доспехи сползли с его извивающейся фигуры, и с каждым куском темный храмовник чувствовал, как ослабевает хватка глубин. Оторвав последние несколько кусочков от своего липкого от крови тела, он пнул ногой поверхность. Дракон Хаоса исчез из его мыслей. Как и потеря его клинка. Армии и судьбы, которые сопровождали их, были недостижимы в его мыслях. У него было только одно чувство. Одно желание. Потребность настолько непреодолимая, что все остальное кануло в лету. Воздух. Архаону нужен был воздух. Он почувствовал, как его конечности ослабли. Он почувствовал, как его разум ускользает. Старый Мир не претендовал на него, как и Новый. Он пережил безумие Северных Пустошей. Он был бы трижды проклят, прежде чем позволил Великому Восточному океану забрать его. Он ударил ногой. Он вцепился когтями. Он с ревом вырвался из соблазнительных объятий ледяной воды.

Звук эхом разнесся по ясному, холодному небу над головой. Послышался плеск. Послышался кашель и хлюпанье. Был сладкий экстаз легких, наполненных до отказа острым воздухом. Архаон пнул воду, чтобы удержать голову над поверхностью. На мгновение он просто вздохнул. Он сморгнул жгучую соленую воду с глаз. Он был там – в замерзших южных морях. Это были неисследованные моря у самого дна мира, которых не знал ни один северянин и которые обходили стороной даже торговцы древних рас. В воды, куда отважились бы войти только проклятые. Однако Архаон был не один. Цитадель Злобы рухнула, унося с собой Алтарь Абсолютной Тьмы на дно проклятого океана. Обломки плавали вокруг места затопления "Злобы", в основном парусина и снасти. Корабли флотилии Архаона, которые не разнесли друг друга на куски, были охвачены пламенем дракона Хаоса и теперь спасались бегством. Вода была забита телами. Некоторые были мертвы еще до того, как упали в воду, жертвы мятежного безумия, охватившего Злобу. Другие пали жертвой глубокого холода, как случилось бы и с Архаоном, если бы он не смог найти способ выбраться из воды.

Мародеры и воины Хаоса звали на помощь. С последним ледяным вздохом они призывали соотечественников и врагов вернуться на спасающихся судах, но корабли уходили. Архаон мог сказать по углу наклона их мачт, что многие из них накренились и в любом случае далеко не уйдут. Те, кто мог сбежать, сделали это, двигаясь на север. Они не собирались возвращаться. Не ради отбросов мира или воина Хаоса, который вел их. Они поступили мудро, сделав так. Если бы они вернулись, Архаон убил бы их за предательство.

Архаон поплыл. Это было единственное, что он мог сделать, чтобы сохранить то немногое тепло, что оставалось в его теле. Он почувствовал, как ледяные щупальца обреченности пронзили его тело и пронзили разум. Думать становилось все труднее. Люди и звери умирали вокруг него в воде; их мех покрывался инеем; их доспехи тянули их вниз. Темный храмовник почувствовал существ в воде – чудовища, недавно освобожденные из пещер под Цитаделью, всплыли на поверхность, чтобы питаться катастрофической щедростью. Воины кричали, спасая свои жизни, когда змеи и чудовища с большими глотками забирали их. Когда волнообразное чудовище приблизилось к Архаону, воин Хаоса ударил кулаком по ледяной воде. Чувствуя, что от темного храмовника может быть больше проблем, чем он того стоит, морское чудовище последовало своим инстинктам и скользнуло к ближайшему хундуну, который издал булькающий крик, прежде чем его проглотили волны.

Архаон знал, что у него мало времени. Покачиваясь в такт движению волн, он смотрел в пустое небо. Если холодные или морские существа не доберутся до него, то это сделает вернувшийся Огненный Клык. Архаон мог только надеяться, что дракон искал опустошения в другом месте. Заметив запутанный кусок плавающих обломков, Архаон поплыл к нему, перекинув руку через измученную руку. Похоже, это были какие-то искореженные лонжероны и снасти с затонувшего военного корабля. Добравшись до обломков, Архаон обнаружил, что на обломки уже претендовали трое воинов-курганцев, сбившихся в кучу и дрожащих. Архаон вскарабкался на качающиеся перекладины, вызвав у мародеров бурю проклятий и предупреждений на их племенном языке. Архаон – голый по пояс и белый от инея – выбрался из воды. Курганцы обнажили свое жестокое оружие. Архаон прищурил на них один глаз. Его рот скривился в ледяном оскале. Впервые мародеры увидели повязку на его глазу и вечно горящую Метку Хаоса, которая тлела, как корона, на его непокрытой голове.

- Прочь! - прорычал Архаон. Курганцы посмотрели друг на друга в поисках поддержки, но ее не было. Они посмотрели на свое оружие. - Давайте, убирайтесь отсюда! - рявкнул безоружный храмовник, направляясь к ним, побудив мародеров прыгнуть в смертоносные воды.

После Злобы сборище веревок и лонжеронов было жалкой владением. Это не помешало бешеным воинам Хаоса попытаться подняться на борт – как и Архаон пытаясь спастись от замерзших вод. Взяв длинную перекладину, темный храмовник ударил своих бывших союзников дубинкой, проломив их шлемы и головы, прежде чем привязать их тела к обломкам для дополнительной плавучести. Вокруг него плавали обнаженные тела мокрых плавающих останков и груды трупов. То, что пузатые морские чудовища не могли проглотить, Архаон брал для своего плота. Некоторые из них были почти полностью заморожены к тому времени, когда он добрался до них, в то время как другие – в смерти – начали гнить и раздуваться с неестественной скоростью. Перекатывая трупы в воде, чтобы привести их в нужное положение, Архаон обнаружил, что один из оборванных трупов был крылатым воином Хаоса. Это был один из его Мечей. Виер. Под броней Меча произошло движение, которое Архаон принял за дыхание, и темный храмовник втащил воина на плот.

Невероятно, но Виер был жив. Он пережил не только пламя дракона, но и падение и жестокое приземление. Однако Архаон быстро обнаружил, что это движение не было дыханием. Виер страдал под воздействием дыхания дракона Хаоса. Его форма претерпевала гротескные изменения, которым Виер пытался сопротивляться одной лишь силой воли.

Архаон поднял искалеченное тело Виера в вертикальное положение. Помимо переломанных костей, его спина была сгорблена. По крайней мере, одно из его крыльев и рука были ужасно сросшимися с его телом. Внутри него все извивалось, желая освободиться, желая расцвести в новых формах, но воин Хаоса со стоном прокладывал себе путь сквозь них. Они сидели вдвоем и дрожали, когда плот, покачиваясь, удалялся от плавучего скопления тел и обломков.

Не имея возможности управлять плотом, Архаон находился во власти извращенной милости течений, которые, казалось, тащили его жуткое, оснащенное судном, дальше на юг, в темноту и температуру, которые опускались быстрее, чем Архаон мог себе представить.

Облаченный в обрывки доспехов и украшенный пестрой коллекцией разномастного оружия, Архаон больше походил на одного из своих жалких мародеров или воинов племён, чем на военачальника, который их вел. Выживание было его главной заботой. Вода. Еда. Тепло. Он лизал иней и лёд, обычно образующиеся на деревянных лонжеронах. Он отрезал замороженное мясо от кучи трупов, из которых состоял плот. Он разводил небольшой костер в котелке, сжигая скальпы и жир, срезанные с более свежих трупов. Этого было достаточно, чтобы высушить его меха и доспехи – кусок за куском – и теплые руки, которые, казалось, уже отваливались. Виер ничего не брал. Меч просто сидел и страдал от своих попыток трансформации. Архаон обнаружил, что наблюдает за воином Хаоса в поисках признаков предательства, признаков того, что он мог стать кем-то другим. Однако ему не хотелось бросать свой Меч Хаоса, и он втайне приветствовал это отвлечение.

Это было жалкое существование, но по мере того, как дни превращались в недели, это было существование – и для Архаона это было все, что имело значение. Он проводил свое время в поисках как моря, так и неба. Огненный Клык быстро справился бы с плотом с его узкими челюстями и потоками варп-пламени. Однако он не видел дракона и предположил, что тот направился в глубь страны в поисках более многочисленной добычи. Унылый горизонт был так же пуст. Воды были темными, воздух резким, а в море не было парусов. В основном Архаон спал. Скука, изнеможение и тщетность в сочетании затянули его в жалкие сны. В некоторых он все еще был военачальником, командующим чемпионами и легионами Хаоса. В других его преследовал демон тьмы. Существо, которое наблюдало за ним из тени и даже сейчас, в абсолютной пустоте полярных морей, казалось, было с ним. Бормоча безумства лихорадочного сна, Архаон желал, чтобы это ушло. Иногда оно оставалось. Иногда казалось, что оно уходит. Иногда оно оставляло вместо себя других. Трупы, которые поднимались с привязи, чтобы указывать, обвинять и ругать с монотонной настойчивостью. Отец Дагоберт, Жизель, Шириан. Жизель, в частности, кричала на него, плевала в него, давала пощечины. Ее яростные удары были слишком слабыми, чтобы произвести впечатление на воина Хаоса, но иногда их было достаточно, чтобы вырвать его из кошмаров.

Вздрогнув от пробуждения, Архаон обнаружил, что его трясет. Было холодно. Холоднее, чем раньше. Огонь в котелке погас. Виер стонал от боли. Плот раскачивался, и темный тамплиер услышал хлюпающий скрип. Он уже некоторое время спал. Втирая немного жизни в застывшую маску своего лица, Архаон поднялся на ноги. Горизонт изменился. Это была не та умопомрачительная плоская линия, уходящая в вечность, какой она была раньше. Она была угловатой и разбитой. Он достиг сезонного льда какой-то южной земли. Вокруг него покачивались огромные айсберги. Темные воды исчезли. Перед плотом лежал лед, а небо было раскалённо-черным, как смола. Далеко за ними, вдалеке, Архаон мог видеть далекое свечение извергающихся вершин, выдававшее присутствие вулканов, разбросанных по горизонту.

Казалось, что плот уже некоторое время дрейфовал по внешней поверхности льда. Его прохождение было видно по узкому каналу черной воды и слякоти, который он прорезал на юг в своём дрейфе. Перед плотом лед тоже треснул. Трещина простиралась на юг, насколько мог видеть Архаон, направляя ветхий плот дальше. Это было похоже на длинную черную линию, уходящую вдаль.

Разум Архаона болел, переживая бойню, опустошение и холод. Его мысли возвращались к тому, что сказал ему Шириан. Что следующее сокровище Хаоса, которое будет обнаружено, лежит на Черном Меридиане. Глаза воина Хаоса проследили за трещиной на юг. Черная полоса воды сквозь белизну льда. Черный Меридиан. Мерзкий смешок сорвался с горящих губ темного тамплиера.

Когда плот подпрыгнул и заскользил по трещине, почерневшее небо погрузило замерзшую пустыню во тьму. С вулканическим дымом, клубящимся наверху, пронизанным странными молниями, стало ясно, что эти южные земли никогда не видели солнца, луны или благословения ясного неба. В этом месте было что-то сверхъестественное и могущественное. Морозный воздух мог не только задеть кожу и остановить сердце, он обжигал присутствием Темных Богов и их демонов. Далеко-далеко за великими океанами – на дне мира – Архаон открыл Южные Пустоши. Ледяной ад, подобный тому, через который он прошел на севере. Когда проклятые небеса бушевали и тьма стала абсолютной, затопив меридиан и превратив лед в матовый обсидиан, Архаон понял, что эти Южные Пустоши были намного, намного хуже.

Земля, казалось, была окружена холодными морями. Она не имела границ с царствами людей. Не было никакой вечной битвы, в которой нужно было сражаться. Никаких чемпионов, соперничающих за благосклонность Губительных богов. Это было темное место – бездна души и цели. Оно было первобытно. Земля хаоса и опустошения. Место вырождающейся злобы. По мере того, как он продвигался все дальше в дикие земли, температура резко падала, а ветер усиливался. Темнота за плотом превратилась в размытый поток снега и свирепый вой стихий. Горы огня и ярости приближались. Они ворвались взрывным сиянием магмы в чернильное небо над головой, осыпая пеплом водоворот и оставляя за собой разветвляющиеся реки лавы, которые прорезали неестественный лед, давая земле то немногое, чем она наслаждалась – адское сияние подземелья или подземного мира.

В свете лавы Архаону открылись обитатели этой отчаявшейся земли. Даже в темноте шторма Архаон мог различить очертания в темноте. Движение существ. Их были сотни. Тысячи. Он был в неизведанном царстве, кишащем дикарями. Однако темный свет его собственной гибели не простирался очень далеко в таком месте. Однако в сиянии ползущих рек магмы Архаон увидел, что мрачное царство наводнено монстрами. В глубинах тьмы, в визжащем водовороте и адском холоде Архаон увидел бесчисленных зверолюдей. Это были не те слабые развращенные люди и звери, с которыми он сталкивался в лесах Империи, и не дикие племена звериной ярости, которых он впряг в свою войну в Царстве Теней. Это были порождения демонов. Дьявольское слияние дьявола, зверя и бог знает чего еще. Эти косматые звери были скульптурами из полуночных мускулов, с раздвоенными копытами и увенчанными экстравагантными переплетениями демонических рогов. В тлеющих сумерках их измазанные кровью морды и звериные клыкастые морды были искажены низменными желаниями, которые правили их чудовищным королевством. На этих лицах Архаон нашел свою ярость Темных Богов и варварские племенные амбиции, которым она служила; страдания висельника от такого жалкого существования и потворства животным, которые служили для облегчения страданий как разума, так и плоти. Губительные побуждения всех живых существ можно было найти в кишащих ордах зверей, которые наводняли охваченную штормами пустыню.

Когда толпа чудовищ набросилась на оттаивающую плоть его трупного плота, Архаон и Виер были вынуждены покинуть судно. Погрузившись в свои обрывки меха и кожи и затянув пояс, тяжелый от найденного оружия, темный храмовник отправился пешком, а ужасно преобразившийся Вир хромал позади. Несмотря на сломанную ногу, сгорбленную спину и деформированные конечности, Меч Хаоса не сдавался и не умирал. Вытащив костяной меч из оставшегося крыла, он заковылял за своим хозяином, как жалкий страж, постанывая от напряжения.

У зверолюдей на плоту не было собственного оружия – никаких лезвий, чтобы резать плоть или рубить кости. Вместо этого они просто набросились на мертвых мародеров своими когтистыми руками, вырывая плоть и органы из трупов с животной самоотверженностью. Архаон оставил их погружать морды в порченое мясо, но, отползая, он слышал, как рвут клыки тварей и как колышки их зубил пробиваются сквозь туши. Ничто не пропадет даром – в этом Архаон был уверен. Воин Хаоса не планировал быть там, когда закончится мясо.

Его шаги в чужих ботинках несли его сквозь завывающий шторм. В течение шести дней и шести ночей Архаон спотыкался на темной тропе – хотя без солнца или луны отличить одно от другого было почти невозможно. Все, что знал Архаон, это то, что его живот горел от голода, а губы потрескались от недостатка воды. Его ноги онемели от бесконечных мучительных шагов, а чувства болели от необходимости постоянно быть начеку. За пределами Архаон мог слышать адский рев зверолюдей на войне. Племена исчадий ада сражались за жалкую безликую территорию вокруг темноты талой воды их родильных бассейнов на обсидиановом льду. Они фыркали, спорили и без конца резали друг друга, отягощая ледяные порывы вечным ревом смерти и дикого торжества. Те, кто был ближе всех, с подозрением принюхивались к приближающемуся воину Хаоса. Их молочно-белые глаза видели мало, кроме возможностей и смерти, но их обоняние было демонически острым. Если бы Архаон был кем-то другим, он был уверен, что его разорвали бы на куски в считанные мгновения. Он был не просто кем-то другим. Он был Архаоном. Избранный из Разрушительных Сил и Вестник Конца Времен. Никто из существ не знал его имени и не слышал о его деяниях, но от воина Хаоса исходило зловоние темной судьбы. Он был злом, которого они никогда не знали, и они остерегались этого. Время от времени звери нападали из темноты и ярились на Архаона, заставляя покрытые морозом руки темного храмовника скользить вниз к звенящему гнезду клинков и топоров, которые уютно сидели у него на поясе. Они не нападали на него, и как только он выбрался из бесплодной слякоти их территории, они оставили его в покое, чтобы продолжить агрессию в другом месте.

Когда черная трещина во льду превратилась в реку чернильной талой воды, а канал, в свою очередь, превратился в дорогу из затвердевающего вулканического камня, Архаон увидел и другие вещи в толпах, охваченных бурей. Пейзаж представлял собой колоссальное кладбище. Унылая, воющая пустыня была усеяна чудовищными костями и скелетами легендарных существ. Вещи гигантские, искореженные и давно мертвые. Подобно аванпостам или племенным центрам, огромные кости и сводчатые грудные клетки этих животных служили убежищами для кишащих зверолюдей дикой природы. Здесь были демоны – в изобилии. Штормы порождали адских тварей – монстров, появляющихся из мгновенной слепоты от ударов молний и вздымающихся снежных бурь льда и пепла. Существа из кошмара преследовали Архаона и друг друга через переполненный лес косматых зверолюдей. Их диковинные формы и ужас их дьявольской плоти и лиц были настоящим ужасом для созерцания. Они были дьявольскими слугами Темных Богов, созданными по их образу и подобию и почти всем остальным. Они узнали Архаона не по запаху, а по силе его присутствия. Воин Хаоса горел темным светом судьбы. Это притягивало их к нему, и Архаону приходилось постоянно быть настороже, опасаясь их хищничества.

Каждый раз, когда ужас выпрыгивал из шторма или прорывался сквозь ревущее море зверей на него, другой внезапно появлялся из своего укрытия в адском мраке и ужасно уничтожал своего дьяволенка. Демоны и князья демонов разных богов Хаоса играли в неумолимую игру смерти и разрушения перед темным храмовником, разрывая друг друга на части в борьбе за душу воина Хаоса. С водоворотом, кружащимся над его головой, Архаон почти мог представить, как Разрушительные Силы смотрят на него сверху вниз. Их глаза могли быть жаждущими славы или полными разочарования и неодобрения. Архаон не мог знать, и ему было все равно. Он нашел неоткрытое царство и находился

на Черном Меридиане. Могучее сокровище Хаоса ждало его, и ничто не могло сбить воина с его пути.

И тут он услышал это. Не рев зверолюдей или крик демона. Это был сокрушительный гром драконьего призыва. Чудовищное бедствие Тзинча. Йен-Я-Лонг. Огненный Клык. Ужас Великого Катая, а теперь ужас Южных Пустошей. Лишенное своей добычи и все еще жаждущее души военачальника, существо преследовало его в водовороте. Архаон вгляделся в бушующую бурю вокруг себя и в извергающуюся тьму наверху. На мгновение ему показалось, что он видит крылатое чудовище, бьющее крыльями в бушующем хаосе небес, но он не был уверен. Однако пурпурный ад, вспыхнувший где-то далеко в толпе, был безошибочно узнаваем. Купаясь в яростном сиянии преобразующего пламени, Архаон увидел это существо. Он присел на корточки, отчаянно желая, чтобы его не заметил один из множества глаз, которые корчились в измазанной плоти сверхъестественной шкуры. Дракон был огромен. Намного больше, чем когда Шириан придал духу монстра форму на борту Цитадели Злобы или когда Архаон сражался с ним под волнами. Когда дракон Хаоса покрыл звериные орды благословением лорда Тзинча, превратив зверя и демона, сожженных и мечущихся, в одно порождение, Архаон понял, почему. Повернув голову набок и широко открыв колоссальной длины узкие челюсти, Огненный Клык направил подменышей в свое разинутое горло – их драгоценную плоть, чтобы она впиталась в его собственную. С таким аппетитом дракон Хаоса уничтожил восток. Теперь, подпитываемый дьявольской плотью и душами демонов, гигантский зверь намеревался сделать Южные Пустоши своими.

Архаон двинулся дальше. Огненный Клык был выпущен по его команде. Оно наслаждалось его неудачей, но не претендовало на него. Воин Хаоса кивнул сам себе. Его ждали вещи более великие, чем глотка дракона. Пригибаясь, Архаон поспешил дальше по своему проклятому пути. Его Черному Меридиану. Когда бесконечная дорога из черной вулканической породы приблизилась к одной из многих черных вершин, которые разрушали роящийся лед, воин Хаоса почувствовал, как согрелись подошвы его ботинок. Камень был пронизан светящимися трещинами, выдававшими расплавленную породу под ним. Дорога вела его прямо к вулкану и на самом деле была создана каналом магмы, который каскадом спускался по склону горы и медленно прокладывал свой путь невероятно прямо и невероятно на север к побережью. Необычно, но вершина вулкана была темной и спящей, если не считать малейшего намека на охлаждающее свечение. Корона меньших конусов поднималась из черной осыпи центрального тора, каждая вершина представляла собой яростную вершину из падающего пепла и обжигающей небо лавы.

Сойдя с горящего камня, Архаон пошел вдоль дороги – его путь превратился из черной коры в мутно-красный цвет пузырящейся магмы и яростный всплеск желтого жидкого камня. Шипящая лава пылала дьявольским жаром демонической печи, и Архаон все дальше и дальше удалялся от ее пылающих берегов по мере того, как канал становился шире. Когда он приблизился к вулкану, с ковыляющим позади Виером, стало ясно, что в магматической породе был вырезан ряд сооружений. Маленький, скалистый город из черного камня, посыпанный пеплом. Архитектура была колоссальной и древней. Массивные колонны. Стоячие каменные арки. Темные храмы. Грубые амфитеатры.

Когда Архаон и Виер прошли через проклятые сооружения на поднимающемся склоне вулкана, стало ясно, что город давно покинут. Звери-изверги кишели в руинах, захватывая здания для себя с территориальной свирепостью. Они дрались между собой. Они наедались до отвала. Они пожирали своих. Они спали. Все это время хищные демоны охотились на древних изгоев.

Архаон и Виер двигались вверх по городскому склону так тихо, как только могли. Прогресс был мучительно медленным, переходя от здания к разрушенному зданию. Они прятались за упавшими колоннами и осыпающимися руинами. Они двигались сквозь тьму разрушенных храмов и по пеплу забытых арен. Они ждали, пока орды зверей сражались друг с другом на улицах. Они стояли неподвижно и молчали, пока победители хрустели костями павших. Они двинулись дальше только тогда, когда орды прошли дальше. Тем не менее, воины Хаоса были вынуждены убить многих зверолюдей. Хватая монстров. Душа их. Перерезая глотки. Пронзая мышцы и проникая в сердца. Их убийственное продвижение по городу было безмолвным и кровавым. Они не могли позволить себе обрушить на себя город чудовищных зверей.

Когда руины начали редеть на нижних склонах вулканического пика и подъем стал резким, Архаон выбрал стоячие камни через равные промежутки на склоне горы. На камнях был набор рун и символов, явно адских по своей природе, но многие из них воин Хаоса не узнал. Даже буря, казалось, превратилась в почтительную тишину вокруг горы. Предположив, что темный пик имеет какое-то искаженное духовное значение, как святилище или место захоронения, воин Хаоса беспрепятственно прошел дальше. Звери и демоны, казалось, не собирались в скалистых верховьях, где бушевали лавовые каналы, а стоячие камни сообщали молчаливое значение.

Шаг за шагом Архаон начал снимать лохмотья, меха и обрывки доспехов, которые обеспечивали слабую защиту от убийственного холода и низких температур Южных Пустошей. Когда жесткие тряпки начали оттаивать, Архаон почувствовал, что промок до мозга костей, но несколько минут ходьбы вдоль обжигающей реки расплавленного камня высушили и согрели замерзшие кости воина. Протянув руку, защищаясь от яркого света и сильного жара, Архаон поднялся по склону, перепрыгивая с горящего валуна на изверженную скалу. Подъем был трудным, но приятным после монотонной дороги, ведущей к нему через темную пустыню, и медленного продвижения через разрушенный город. Сверху Архаон мог видеть, что канал сочился из неровного входа в пещеру сбоку от главного тора. Вход в форме восьмиконечной звезды. Осознание этого вызвало кривую улыбку на губах темного храмовника и ускорило его шаг. Он был уже близко.

Первым признаком того, что что-то не так, была прохлада у него на затылке. Уже некоторое время Архаон пекся в безжалостном жаре лавового канала. Капли пота скатились с его лба и скатились по непокрытой голове. Ощущение легкого ветерка, танцующего на его коже, было одновременно приятным и ужасающим. Развернувшись, Архаон поймал последние мгновения спуска Огненного Клыка. Заметив его одного на каменистом склоне, дракон Хаоса прогремел с черных, вздымающихся небес, взмахнув крыльями в последний момент, чтобы совершить посадку на склоне вулкана. Он врезался в склон горы, его когти вонзились в горячую скалу, как якоря, а сам размер зверя сотряс землю под сапогами Архаона.

Позади существа каменные арки рухнули, а колонны рухнули на землю. Могучее прибытие дракона вызвало землетрясение в разрушенном городе, в результате чего хрупкость его сооружений привела к череде обвалов, которые поглотили город в облаке черной пыли. Снизу Архаон мог слышать яростный рев потревоженных зверолюдей и вой демонов. Когда Огненный Клык с грохотом прокладывал себе путь вверх по склону вулкана, его хвост метался туда-сюда, пробиваясь сквозь сооружения позади него и превращая в руины храмы, кишащие демонами. С каждым колоссальным движением дракон Хаоса сотрясал землю.

Архаон потерял равновесие и начал скользить вниз к монстру. Валуны отскакивали вниз по склону, падали сверху как на Архаона, так и на дракона. Двигаясь из стороны в сторону, темный храмовник позволил большим кускам камня пролететь мимо него и разбиться о ассимилированную громаду дракона Хаоса.

Огненный Клык тоже боролся со своей опорой, его огромные когти разрывали рыхлые камни и осыпи склона. Обвив шею вокруг монстра, он потянулся вверх, хватая Архаона своими гигантскими челюстями. Архаон спрыгнул со своего уступа, отправив валун, на котором он стоял, вниз к зверю, где тот разбился о челюсти дракона.

Пламя поднялось по склону горы, вынудив Архаона укрыться за скалистым выступом, где он обнаружил, что Меч Виер также укрылся. Оглянувшись на вход в пещеру, Архаон зарычал. Он никогда бы не поднялся туда с драконом Хаоса за спиной.

Виер, казалось, точно знал, о чем думает его хозяин. То, в чем нуждался его хозяин. Мучительно вытащив свой костяной меч из одного искореженного крыла, воин стукнул искалеченным кулаком по плечу Архаона, прежде чем отойти от выступа. Архаон кивнул, вглядываясь вслед Мечу Хаоса. Демон съехал по осыпи на Огненного Клыка, который одновременно отвлекся на зверолюдей, набросившихся на него из разрушенной части руинного ландшафта. Когда он щелкнул и обрушил пурпурное пламя на собирающиеся орды, Виер сделал свой жалкий шаг – его месть была направлена на то, чтобы выиграть своему хозяину время, необходимое ему, чтобы добраться до своей добычи.

Цепляясь окровавленными пальцами за разбитый камень, Архаон подтянулся ко входу в пещеру. Его единственным шансом было проникнуть внутрь и поставить склон горы между собой и драконом. Когда началась агония подъема, Архаон услышал крики демонов и дикую тщетность зверолюдей, схваченных чудовищными челюстями Огненного Клыка. Вскоре Виер был потерян для него, как и разрушающийся город и его павшие обитатели, когда разрушение сооружений подняло в небо огромные облака пепла и черной пыли. Вулканические миазмы были освещены фиолетовой вспышкой пламени, когда дракон Хаоса отправил преобразующий гнев Тзинча на Инферналов.

Это был изнурительный подъем. Выступы и поручни резали, как стекло, и большая часть того, на что Архаон ставил свои ботинки, отрывалась от скалы. Внизу бойня закончилась. Огненный Клык вырвался из облака пыли и разрушений бесспорным победителем, прокладывая свой колоссальный путь вверх по крутому склону вслед за Архаоном. Зверь Тзинча взмыл вверх по склону, несколько взмахов крыльев несли его добычу – пылающий огонь души неудержимого духа воина Хаоса вел его вперед. Челюсти снова открылись. Поскольку прыгать было некуда, темный храмовник был вынужден позволить своему ботинку скользнуть вниз по склону. Дракон вгрызся в склон горы, его искривленные зубы выбили куски черного камня и дождь из гравия.

Поднявшись по склону вулкана, Архаон попытался укрыться за одним из острых, как бритва, хребтов, спускающихся по склону горы. Он услышал ужасный гром, нарастающий внутри гигантской формы существа, и понял, что оно вот-вот выдохнет свое пурпурное пламя. Адское пламя опалило склон горы, выбрасывая песок и рыхлую породу из вулкана. Архаону удалось вовремя обогнуть острый как бритва гребень, черная скала впитала в себя худшее из искривляющего пламени Огненного Клыка. С ужасом темный храмовник осознал, что пурпурное пламя омыло меха, покрывающие заднюю часть его плеча и два пальца левой руки. Мизинец и безымянный палец обожгло, как будто их окунули в кипящее масло. Архаон зарычал сквозь крик боли и попытался закрепиться на уступе.

Внезапно он почувствовал, как пылающие меха, покрывающие одно из его плеч, шевельнулись. Варп-пламя дало им новую и ужасную жизнь. Почувствовав, как трансформирующаяся пара челюстей впивается в его плечо, Архаон сорвал волнистый мех со своей плоти и бросил мутирующую тварь вниз по склону горы. Сквозь обжигающее ощущение двух пальцев Архаон почувствовал, как его плоть взбунтовалась. Кожа натянулась. Плоть изменилась. Кость начала расти. Его охватило отвращение. Он подумал о несчастном Виере и о том ужасе, которому он одновременно сопротивлялся и которым стал. Пальцы начали меняться, и Архаон не хотел знать, кем они станут. Он определенно не хотел, чтобы эффект деформации плоти распространился. Сняв с пояса топор мародера и положив левую руку на теплый камень горного склона, воин Хаоса рубанул топором и отбил их. Когда два пальца упали вместе с искрами от камня, Архаон прижал к себе раненую руку. Он почувствовал, как его собственная кровь просачивается сквозь ткань к груди.

Снова огромные крокодильи челюсти дракона обрушились на него, и с яростью, подпитываемой болью, Архаон метнул топор в зверя. Грубое лезвие оружия вонзилось в раздувающуюся ноздрями морду существа, почти не пытаясь убедить зверя оставить его в покое. Прижав окровавленный кулак к груди, Архаон карабкался, спасая свою жизнь. С челюстями монстра, прогрызающими пейзаж позади него, воин Хаоса карабкался вверх по каменистому склону, пробивая опоры для рук в магматических обломках. Когда челюсти дракона остались всего в нескольких мгновениях позади, Архаон подтянулся через рваный звездообразный проход в пещеру. Свет. Жар. Сияние реки лавы, медленно текущей по неровному черному проходу за ней, было почти невыносимым. Все было залито ослепительным адским сиянием, и пламя плясало от обрывков одежды и доспехов, которые носил Архаон, просто находясь рядом с каналом бурлящей магмы. Погасив пламя и волоча себя по полю одной рукой, воин Хаоса оттолкнулся от гравия, чтобы оказаться в безопасности.

По крайней мере, так думал темный храмовник. Внезапно челюсти дракона Хаоса оказались там. Он подтянулся ко входу в пещеру и протолкнул колоссальную длину своих узких челюстей в ее глубины. Архаон услышал мучительные крики ассимилированных несчастных, чья украденная плоть обуглилась и сгорела в такой близости от расплавленной скалы.

- Гори, чудовище, - прошипел Архаон в ответ существу, когда скорбный рев Огненного Клыка присоединился к плоти, украденной для его формы. Тварь боролась, дракон отрывал свои когтистые лапы и бросался вперёд с брызгами обжигающей кожу лавы. Его челюсти внезапно опустились вниз по всей длине пещеры, извивающиеся размеры его головы превратили звездообразное отверстие в щебень. Архаон оттолкнулся ногой от песка. Пламя жидкого камня поджарило его с одной стороны, в то время как искореженные клыки Огненного Клыка пытались схватить его за ногу и вытащить свою тушу обратно на открытое место.

Архаон наблюдал, как челюсти дракона открылись. Купаясь в сиянии прохода, открылся ужас пасти чудовища. В его глубине Архаон увидел еще одну голову – слепую, непристойную челюсть, вставленную в первую. Огромная голова бросилась на воина Хаоса, со всей своей изуродованной плотью и искривленными клыками. Архаон отшатнулся от существа, которое, казалось, вытянулось на собственной ужасной шее. Челюсти раздвинулись, открыв третью пару челюстей внутри второй. Подобно телескопу, ужасный придаток вытянулся, щелкая на Архаона с дикой, ритмичной самозабвенностью. Зверь так сильно хотел его плоти и его души, что Архаон почувствовал это по лихорадочному щелчку вставленной челюсти. Архаон пнул монстра в ответ, его правый ботинок зацепился за чудовищную ловушку для клыков. Челюсти втянулись и протащили темного храмовника немного назад по песку, прежде чем его ботинок освободился. Не имея ничего, кроме обглоданного сапога мародера за свои муки и неприятности, разъяренный Огненный Клык вытащил свои узкие челюсти из входа в пещеру и поднял свои обожженные лавой вопли в небо.

Архаон попытался плюнуть вслед зверю, но в комнате было слишком жарко, а во рту пересохло. Он должен был уйти от адской интенсивности потока лавы. Прихрамывая одним ботинком по острому как бритва вулканическому сланцу, Архаон направился вверх по обжигающему проходу. Когда он пробирался сквозь темноту внутри горы, расплавленное сияние освещало его путь, Архаон посмотрел вниз на свою окровавленную руку, на свои отсутствующие пальцы. Он должен был что-то сделать с этой травмой. Присев на корточки и потянувшись к пузырящейся лаве так близко, как только осмелился, он почувствовал, как жгучая агония вспыхнула снова, когда жар прижег рану. Убрав руку и поработав оставшимися пальцами и большим пальцем, он обнаружил, что они обожжены, но исправны. Оторвав клочок одежды от своего тела, он соорудил и быстро повязал повязку, прежде чем, пошатываясь, двинуться дальше в сиянии пещеры.

Иссушающая пытка, казалось, продолжалась вечно. Проход прокладывал себе путь через раскаленную гору, и Архаон, спотыкаясь, шел по нему, половина его лица и голова были повернуты к расплавленной реке, выжженные до красноты. Воин Хаоса, наконец, почувствовал некоторое облегчение, когда проход открылся и канал расширился. Он на мгновение прислонился к зазубренной черной скале, съежившись от сильного жара, прежде чем поднять взгляд вверх. Только тогда он понял, что достиг конца проклятого Черного Меридиана. Путешествие было закончено. Он пришёл.