Онлайн чтение книги Архаон Вечноизбранный Archaon Everchosen
Глава 12

«Каэла Менша Каин, ради ненависти, услышь нашу просьбу – как кровь отвечает на перерезанное горло. Храни сердца дручии холодными и ожесточенными, в которых убийственная воля нашей выжившей цивилизации будет сохранена на всю вечность. Неси смерть, справедливую и быструю, слабым. Обмажь клинок мстителя кровью старых врагов. Следи за непостоянным севером. Даруй дикарям и их дикой природе свою тьму. Пусть клинок и болт принесут жертву на твой алтарь. Благослови дручии, твоих вечных прислужников и убийц, убийствами от твоего имени и победами, столь же верными, как злоба».

– Хеллеброн, Королева Ведьм Хар Ганета.

Пакт безжалостных

Ледник Айсарнагга

Сторожевые Земли Наггарота

Жатва Души – Первая Кровь (Воспоминание о Дручии)

Воля Темных Богов унесла Архаона на запад. Не имело значения, что запад был направлением, которое темный храмовник выбрал для себя – он был избранником Губительных Богов во всем, кроме имени, и обычная гибель ему не подошла бы. В то время как другие воины и вожди, спотыкаясь, шли навстречу своей гибели, их ждали непонимание и темнота внутренних районов континента, Архаону была уготована более великая судьба. Его не осыпали бы дарами, которые вели бы других к величию и дальше в царство отродий, потому что он ни о чем не просил. Он не был бы простым удовольствием. Потерянный разум. Проклятая судьба. Душа, с которой можно поиграть. Он не был бы пешкой в бесконечной войне или игроком в бесконечном раунде гладиаторских игр. Даже не для развлечения богов. Воля Архаона ярко горела в водовороте, и, как отказ в удовольствии или лакомый кусочек на тарелке, оставленный напоследок, его путешествие было бы наслаждением.

К тому времени, когда он прошел над Наковальней Богов, где выковывались темные герои, а горные хребты Зубов Проклятия и Пики Аркханга сражались за господство в небесах, Архаон командовал значительной силой. С могучей армией, состоящей из чемпионов богов Хаоса, жаждущих славы воинов, объединенных боевых отрядов и соплеменников адского севера, Архаон пересек невозможности Бездонной Равнины. Он испытал мужество своих людей на великом собрании, известном как Войны Бездействия, сражался между колоссальными черными стенами звездообразных зиккуратов и внутри них, которые пронизывали землю и возвышались над пропитанной кровью землей Пустошей. Его воинство было почти сожжено заживо в глубоком замороженном Бассейне Канкгари, прежде чем предстало перед Золотой Ордой дикого Чи-Ана, Культами Змей Ту-Кара и бесплотными военачальниками мародера Иня.

Всё, что делал Архаон, это сражался с меньшими существами мира: либо как генерал, либо как клинок с окровавленным клинком, или спал. Он отдал все свои силы, чтобы пробиться через искаженный ландшафт Пустошей. Когда ты не знаешь, где находишься, когда ты не знаешь времени суток – не говоря уже о неделе, месяце или годе – прогресс был всем. Архаон продолжал сражаться. Безумие Царства Теней было его наставником; убийственные намерения его бесчисленных врагов - его учителями. Он многому научился в бою и в смерти. Как рыцарь слабого бога, облаченный в защитную броню, он был экспертом в обращении с широким мечом и щитом; верхом или лицом к лицу. В Пустошах он пришел к пониманию ограничений такой силы, такой техники и практики. Он узнал больше, чем мог себе представить в Пустошах, потому что должен был. Он научился быть смертоносным с луком и арбалетом, а также уверенным метателем дротика и копья. Он поставил своей целью овладеть каждым экзотическим оружием, используемым в неудачных попытках покончить с ним, и приобрел скорость и ловкость, необходимые для уклонения от атак, а не для того, чтобы доверять их неудачу своим броне и щиту. Терминус был его постоянным и мучительным спутником, но Архаон научился новым способам владения оружием – немыслимым приемам и обращению, которым научился у варварского Кургана, воина-хунга и проклятых спутников старших рас. Архаон даже научился убивать и защищаться без оружия – рукой и разумом, изучая как восточные секреты смерти с пустыми руками, так и манипуляции со странными энергиями Пустошей вокруг него в форме основных защитных оберегов. Он научился убивать с непринужденным мастерством – не только вульгарным обезглавливанием, отсечением конечностей или колющей бойни, которую он приобрел в рыцарских орденах. Он узнал точные уязвимые места человека, зверолюдей, воинов других рас, монстров и демонов.

Когда усталость или травма наконец отправляли его в постель, сон его был прерывистым и лихорадочным. Его плоть то нагревалась, то остывала до состояния льда. Иногда он отсутствовал целыми днями или в других случаях просыпался с испуганным ревом, беспокоя Жизель, когда она уютно устраивалась рядом с ним, или других, которым снились кошмары о лагере. В этом не было ничего необычного. В Пустошах – так близко к адской тьме мира – всем снились ужасные существа, пытающиеся проникнуть в их сознание и полакомиться их душами.

Для Архаона кошмар был еще более интенсивным и становился все более страшным по мере того, как они продвигались на запад. Это не был сон или какое-то фантастическое представление об уязвимости. Это не было работой колдуна или адского слуги Сил Хаоса. Это была даже не та тьма, которую он всегда носил с собой, бурлящая под поверхностью его понимания. В этом не было ничего утонченного. Это не были исследовательские мысли темного разума. Это было мощно. Подавляюще. Это было что-то другое. Что-то хищное преследовало его душу. Что-то невообразимо древнее. Порождение бездонного зла. Смерть колоссального сердца. Громоподобнейший дрожащий рокот адского горла. Существо дикой природы, находящееся в состоянии войны самого с собой. Бурлящее переменами, но всегда одно и то же. И чувствующий, и бесчувственный. Его присутствие, казалось, давило на его собственное. Ужасно, но Архаон оказался в сознании чудовища в той же степени, в какой оно проникло в его собственное. Это всегда было одно и то же. Он был пойман в ловушку чего-то опасного и чуждого. Похожая на утробу тьма, похожая на бездну. Адское дерьмо, от которого его тошнило. Ощущение пребывания в разуме, диком и первобытном, искаженном до звериного безумия. Шипение невидимых смертоносных существ, преследующих его, как убийственные мысли, в темноте. Иногда они находили его, и Архаон приходил в сознание с ревом. В другое время они преследовали бы его в течение нескольких дней, сквозь липкую лихорадку, от которой воин Хаоса не мог проснуться. Ужасы Пустошей, уродливых людей, монстров и демонов не внушали Архаону особого страха по сравнению с тем, что ждало его за повязкой и закрытыми веками.

Архаон проснулся. Он резко вдохнул. Он сморгнул темноту с глаз. Глухой стук чудовищного сердцебиения сошел на нет, и скрежет и грохот его темной тюрьмы затихли. Он был прохладным и липким, несмотря на тепло костра в палатке. Лаяли собаки.

- Тебе приснилось, - сказала Жизель. Девушка сидела за импровизированным столом у камина, завернувшись в мех. Как обычно, она не могла смотреть на него. Сестра Императорского Креста носила маску отвращения и самобичевания. – Ты издавал странные звуки.

- Как долго я спал? - спросил Архаон.

- Около суток, - ответила Жизель. - Кто может сказать здесь, сколько?

Архаон пощупал свою шею. Она была мокрой. Из крошечной порезки на его горле текла кровь. Он встал и обошел вокруг костра.

- Ты попыталась еще раз, - сказал Архаон. Жизель все еще держала свой крис в руке. Она выковыряла символ на грубом дереве стола. Комета с двумя хвостами. Комета, возвещающая о рождении Зигмара. Архаон взнуздал коня. Гравюра вызвала у него жуткую дрожь.

- Пыталась, - сказала Сестра Императорского Креста. - Потерпела неудачу.

Он потянулся к подбородку Жизель, приподняв его пальцем. Она мгновение смотрела на него, а затем отвела взгляд. Похоть – даже любовь – исчезла с ее лица. Архаон был судьбой всего мира. Его взгляд горел мрачными судьбами, которые должны были произойти. Он сровняет с землей древние земли. С его рук капала бы кровь целых рас. Он приведет богов к вымиранию. Он был очарователен... и отвратителен. Жизель не могла смотреть на него. Архаон приподнял ее подбородок. То, что осталось от ее молота Зигмара, болталось у нее на шее. Архаон обнаружил, что рычит на священный предмет. Однако над цепью – точно так же, как и над его собственным горлом – воин Хаоса обнаружил, что зазубрины и кусочки лезвия слегка танцевали по плоти.

- Ты попыталась снова, - сказал Архаон, почти про себя. Это была небольшая рутина, к которой пара привыкла. Время от времени девушка пыталась покончить с мужчиной, чья судьба заключалась в том, чтобы покончить со всем остальным. Как и следовало ожидать, она потерпела неудачу, и неудача заставила ее задуматься о том, чтобы покончить с собой. Огонь и упрямство ее юности, однако, не совсем покинули ее, и в последний момент – за мгновение до того, как крис сделал самое худшее – Жизель нашла в себе силы вытащить лезвие из того места, где оно рассекло ее нежную кожу. Архаон опустился перед ней на колени.

- Твой Бог-Король делает это с тобой, - сказал темный храмовник. - Ты чувствуешь безнадежность его неудачи. Оставь его, как он бросил тебя.

- И молиться твоим ужасным богам? - спросила Жизель с остекленевшими глазами.

- Нет, - сказал Архаон. - Потому что у меня их нет. Пусть силы тьмы благоволят мне, если захотят. Пусть они одолжат мне свою силу и черпают силу из моих побед, если они этого хотят. Ты не увидишь, как я преклоняюсь перед ними на коленях, как я преклоняюсь перед тобой сейчас. Все боги непостоянны. Не верь в них. Я не верю. Верь столько, сколько нужно, или не верь вообще. В конечном счете, единственное, во что ты действительно можешь верить, это в себя.

- Ты служишь богам Хаоса...

- Они служат сами себе, - сказал Архаон. - Как и я. Этот мир не подходит ни для человека, ни для бога. Империя и народы древности, экзотические земли за ее пределами и даже здесь – жестокие Пустоши. Все рухнет и все сгорит для меня. Я буду Владыкой Конца Времен. Предвестник гибели для всех – людей и бога – ибо в мире убитых, где нет людей, дикарей, древних древних рас, чтобы молиться им и воздвигать их храмы, что станет с этими богами, их героями и их демонами?

Архаон увидел, как Жизель кивнула, пусть даже совсем чуть-чуть. Архаон встал, схватил девушку за меха и притянул ее к себе. Они поцеловались. Это было нежно. Даже мягко. Затем он толкнул ее, выдернув ее обнаженное тело из мехов и уложив обратно на кровать. Это игривое движение вызвало у Жизель смех. Это было подавленно и одиноко, но он впервые услышал искреннюю радость из уст девушки. В мире мерзких угроз, криков и грома это было приятно для слуха. На мгновение они могли бы быть молодыми любовниками, служанкой и фермером, целующимися в сарае, или дровосеком и его женой, наслаждающимися простой и довольной жизнью. Когда Архаон собрал меха вокруг себя, смех Жизель замер, а ее улыбка исчезла. Они не были молодыми любовниками или любителями простой жизни. Они были тем невообразимым ужасом, которого боялись такие люди. Они были концом такой жизни. Они были смертью для тепла, привязанности и любви – тех самых вещей, ради которых жили другие люди.

У Жизель кровь застыла в жилах. Ее сердце словно окаменело. Она начала что-то говорить Архаону, но темный храмовник ушёл.

Снаружи было светлее, чем обычно. Армия Архаона уже несколько недель продвигалась на юг, и воин Хаоса начал чувствовать, как темная внутренняя часть континента отступает. Потребовалось мгновение, чтобы глаза Архаона привыкли к ослепительному блеску льда. Армия расположилась лагерем на леднике Айсарнагга – льдине, извивающейся среди извилистого ландшафта Пустошей и спускающейся в самые северные сторожевые земли Наггарота. Здесь дручии – или темные эльфы, как описывали их те, кто пережил несчастье встречи с их видом – защищали свои злые земли линией пронзающих небо сторожевых башен, охватывающих весь континент. Не проходило и дня без того, чтобы сумасшедший, отряд или племя мародеров не испытывали несокрушимую решимость эльфов. Однако дручии жили ради убийства. Они были организованы, укреплены и не впечатлены ужасами, которые пришли с севера. Даже самые решительные вторжения Хаоса – с горами железа и злобы, наводненными Разорительными дегенератами – не увенчались сколько-нибудь длительным вторжением в Страну Холода. Леденящий дух темных эльфов и их извращенных колдунов не допустил бы этого. К счастью для Архаона, ему не нужно было завоевывать Наггарот – по крайней мере, пока, ни с армией под его нынешним командованием. Время темных эльфов придет. С полмира в огне и с Архаоном, командующим легионами зла, земли дручии падут, как и всем было суждено. Но не сегодня. Сегодня для завоевания их ледяного царства требовалась скорее экскурсия, чем вторжение.

Палатки Архаона – укрытия из мохнатого бивня мамонта и шкуры – были передвижными и установлены на деревянной платформе. Платформа покоилась на наборе резных деревянных лезвий, похожих на сани, которые прорезали лед и которые тащила упряжка черных шерстистых носорогов. Палатки включали в себя несколько комнат, в том числе собственные покои генерала, принадлежащие Жизели и отцу Дагоберту соответственно, конюшню с бивнями для коня Архаона Оберона и скинию для собрания его военачальников. Скиния также включала в себя небольшое святилище Разрушительной Звезды, хотя темный храмовник не заботился об этом, предпочитая умиротворять демонических божеств Пустошей только тогда, когда это было необходимо, и через пролитие вражеской крови.

Собаки лаяли. Неподалеку Эскофье кормил своих гончих. У безумного бретонца был мешок, полный костей – туша какого-то зверя, которого он убил ночью. Эскофье специально держал роящуюся стаю боевых псов голодной. Он понятия не имел, когда Архаон призовет его и его истощенных монстров. Он держал их вечно голодными. Всегда готовых разорвать врагов Архаона – а иногда и его своенравных союзников – на части по приказу военачальника. Похороненный в лохматой куче собачьих шкур, кишащих блохами, которые защищали от холода собственные кости бретонца, Эскофье двигался среди стае. Тощие звери были сплошь когтистыми, с вытянутыми губами и слюнявыми челюстями, и вожаку стаи приходилось отбиваться от них костями, которыми он их кормил. Собаки шумели, но Архаон велел Эскофье выставить их поближе к своей палатке. Не раз ворчание и щелканье прожорливых гончих предупреждали военачальника Хаоса о незваных гостях, приближающихся к палатке.

Однако у Архаона уже была защита. Обернувшись, он увидел Цвая и Драя, взгромоздившихся на кончики бивней шатров из лохматых шкур, как пара черных хищников, расправляющих крылья и наблюдающих за своим хозяином, пока он спал. Фитч, горбатое существо с веретнообразными конечностями, служил и шкурником для поезда носорогов, и конюхом для вьючных животных, включая Оберона. Только что подоив косматых зверокоров и вернувшись с ведром подозрительно пахнущей продукции, Фитч плеснул жидкость в деревянную чашку для Архаона.

- Хозяин, - сказал Фитч, отводя глаза и низко опустив голову. Он протянул свою длинную руку и предложил чашу воину Хаоса. Архаон взял напиток, позволив Фитчу удалиться от него и заняться своими делами с несчастными, истерзанными кнутом животными. Архаон хотел выпить молока, но его нос подсказал ему, что с ним что-то не так, и он выплеснул его на лед и слякоть. Его армия расположилась лагерем вокруг убежища. Когда пара воинов в мехах и шипах проходила мимо, они заметили своего военачальника, стоящего у костяных перил, которые огибали платформу с шатрами.

Они опустили свои рогатые шлемы, прежде чем двинуться дальше. Это было больше из-за животного раболепия, чем из-за военного этикета. Архаон был военачальником севера: лидером среди лидеров – генералом значительного воинства Хаоса. Он не тратил свое время на тренировки или формализованные ожидания. Его армия не была государственным войском Империи или даже свободной ротой нерегулярного ополчения. Они были дикарями, маньяками и сумасшедшими. Подавляющее большинство из них были немногим больше, чем бешеные собаки. Такую силу не используешь с помощью униформы и кодексов поведения. Ты надеваешь на них цепи и спускаешь, когда нужно. Поскольку сами цепи были непрактичны, отряды и соплеменники держались в узде своими собственными избранными и вождями – некоторых из которых Архаон контролировал, принимая их в качестве своих лейтенантов. Другие служили воину Хаоса исключительно из боязливого уважения. Их привлекала его необычная целеустремленность и безжалостность, с которой он преследовал свою волю. Он утверждал, что является избранником Темных Богов, и вел себя так же. Проклятые были потеряны и всегда искали могущественные силы, чтобы направлять и ориентироваться в безумии Пустошей – и Архаон действительно был могущественной силой. У него была уверенность и направление, и все они были меньшими людьми, которым нужно было совершить прыжок веры, необходимый, чтобы присоединиться к Архаону в его обреченном поиске.

Конечно, были некоторые воины Архаона, которым действительно требовались цепи. Темный храмовник мог видеть Великую Селезёнку, похожую на небольшую гору плоти, на льдине, немного в стороне от лагеря. Окровавленный огр был избранником Кхорна – почти непреодолимой кровавой лавиной сокрушительного разрушения. Он был привязан к четырем колоссальным цепям, которые он едва замечал из-за раздавленных цветов, которые были втираны в звенья и которые действовали как снотворное. Армия Архаона пала жертвой странных цветов в мрачном, наполненном костями бассейне, который почти поглотил их. Многие из людей Архаона устроились там спать среди скелетов других несчастных, которые так и не проснулись. Прежде чем они, спотыкаясь, выбрались из впадины, Архаон приказал собрать несколько цветов, которые затем натерли о путы Великой Селезенки, чтобы обезумевшее животное не ворвалось в лагерь. Пока он спал на льду, варварские мародеры, известные как Хищники, которые следовали по его огромным следам и почитали Великую Селезенку как проявление Бога Крови, провели какую-то примитивную церемонию каннибалов перед статной полнотой существа.

Корсар-капитан Вейн также предпочитал цепи. Архаон искал чемпиона с юга – воина, который знал Наггарот и мог дать ему совет о враге, с которым он столкнется. Вейн – каким его знал Архаон – был работорговцем дручии. Опустошитель, который, перевозя таинственный груз для Королевы Ведьм Морати через Море Хаоса, потерял и свою плавучую крепость Цитадель Злобы, и груз из-за неестественной бури. Выброшенный на ледяной берег Пустошей и ведомый своей любовницей-ведьмой Суларией – Вейн увел оставшуюся часть своей корсарской команды вглубь страны. Видения его возлюбленной о могучей Цитадели Злобы, выброшенной на берег в Царстве Теней, побудили Вейна собрать небольшую армию рабов. Однако бог Хаоса Слаанеш просто играл с колдуньей, и странствия корсаров привели их в объятия Принца Наслаждения.

Загрязненные, лишенные судна, потеряв таинственный приз Королевы Ведьм и неспособные вернуться на родину, влюбленные дручии скитались по Пустошам больше двухсот лет, прежде чем Архаон нашел их и использовал армию рабов-слаанеши капитана корсаров и знания Наггарота с пользой. Архаон мог видеть офицеров-опустошителей Вейна в их чешуйчатых плащах, расхаживающих взад и вперед вдоль рядов своих рабов – отчаявшихся несчастных, пойманных в Пустошах и прикованных к колоссальной армии бандитов корсаров. Рабы слаанеши на удивление не доставляли особых хлопот при умелом рабстве дручии. То немногое, что им разрешалось есть, было накачано наркотиками, чтобы держать ужасных существ в извращенном состоянии общего бреда. С ослабленными кандалами и мусорным оружием, выданным за несколько мгновений до битвы, у рабов не было иного выбора, кроме как поддерживать строй и сражаться за свою жизнь против врагов капитана-корсара и его любовницы-ведьмы.

Соглашение Архаона с парой дручии было простым. Как только темный храмовник покончил с порочностью, которая составляла его армию, он пообещал их в качестве пленников Вейну и Суларии. Архаон не сказал им, что ожидает, что проблемы, с которыми он столкнет свое воинство, полностью уничтожат их число. Соглашение стало еще более бессмысленным из-за того факта, что эти необходимые потери вполне могли включать самих темных эльфов. Тем не менее, и Вейну, и Архаону было легче согласиться на такое соглашение, чем заранее испытывать неудобства, убивая друг друга – и после смерти Искавара Гана и обреченных попыток заменить его Балдуином Кровавым, шевалье Мальро, главой Ксандрессы и Тангрул-Таргом в качестве заместителя командующего армией, Вейн стал способным и интересным подчиненным.

Архаон не мог видеть Вейна и волшебницу Суларию среди дручии. Темный храмовник наконец заметил опасную пару, приближающуюся к его палатке, в сопровождении оживленного отца Дагоберта, который листал страницы Либер Каэлестиора. Эти трое были равны по численности рыцарю Хаоса Эйнсу и сопровождающей его паре крылатых Мечей. Как делегация, они пробирались сквозь стадо Бивней повелителя зверей Горгаса Хорнсквалора. Мускулистые и лохматые, зверолюди Хорнсквалора были покрыты суровым белым мехом, почти таким же, как лед ледника вокруг них. Как и повелитель зверей, зверолюди были благословлены одним рогом, как у нарвала, из-за чего стадо выглядело как поседевшие, вставшие на дыбы единороги.

От работорговцев и зверей армия Архаона рассредоточилась по льду, наслаждаясь скудным комфортом маленьких костров и менее гнетущим небом. Самым многочисленным контингентом, присоединившимся к армии Хаоса Архаона, был небесный Хундун. Под командованием своего восточного военачальника Феншен Ку клан мародеров Хундун принадлежал к племени Ужасного Во и состоял из всадников уважаемых кланов мечей и их слуг, которые формировали орды сторонников, вооруженных пиками. С их черными лакированными доспехами, парами изогнутых длинных мечей и железными масками, выкованными в выражениях ужаса и смятения, Феншен Ку и клан мечей Ужасного Во были темной и решительной силой. Вейн сказал Архаону, что хундуны очень напоминали небесных воинов Королевства Драконов, охранявших стену Великого Бастиона, охватывающую всю империю, которая держала мародеров Хаоса на расстоянии.

И Феншен Ку, и Горгас Хорнсквалор – последний на свой, на свой примитивный манер – одинаково чтили Силы Хаоса, как утверждал Архаон. Армия была наводнена одинокими претендентами и воинами Хаоса – претендующими на различных адских покровителей – и жаждущими проявить себя в армии генерала Хаоса, такого как Архаон. Демон-кузнец Зорн и дави-жарр, называемые «Механиками», отдали дань уважения своему быкоголовому Отцу во Тьме и адским сущностям, обладая адскими пушками Тауриакс и Гневом Хашута. Демон Шзмодеус, который большую часть времени принимал форму живой тьмы, почитал только себя. Помимо Великой Селезёнки, последователи которого в варварском Голоде считали его живым воплощением Бога Крови, и Дравика Вейна, который прочно находился в колючих лапах Принца Наслаждения, были еще двое, которые привели поклоняющихся отдельным Разрушительным Силам в любом количестве под руководством Архаона – своими индивидуальными и тревожащими способами.

Темный храмовник нашел Мать Фекундус в тающих болотах Аль-Квагуна. Ведьма отдала себя телом и душой Повелителю Чумы – или, как она называла своего покровителя, отцу Нурглу. Мать Фекунду ее последователи несли в паланкине. Она не могла идти. Она была слишком массивной – раздутая заводчица мужчин. Ее паланкин был скорее родильным троном, чем носилками, и с него на ее непристойное, уродливое тело падали большие, извивающиеся куколки. Армия Матери Фекундус состояла из воинов, рожденных таким образом, ибо, подобно королеве насекомых, она производила на свет только самцов – чуму на весь мир. Выйдя из своих отвратительных коконов, взрослые воины уже получили благословения своего отца в виде хитиновых пластин, которые росли из их тел, как доспехи. Многие вышли слишком изуродованными для использования, но подавляющее большинство мужчин из чумы Матери Фекундус заняли свое место в рядах своих суровых братьев. Старые души, взятые отцом Нурглом и помещенные в новые тела.

Не менее отвратительными были братья Спасские. Владимир и Владислав Спасские были начинающими ледяными магами при дворе Каттарины Кровавой. Стремясь произвести впечатление на свою Царицу – соревновательное желание одного брата превзойти другого уводило их все дальше и дальше на север, где температура резко падала, а ветры Хаоса, которые подпитывали их чары, были самыми сильными. Их соперничество привело их в Пустоши, где, наконец, два брата сразились в ужасной битве града и бури, разорвав друг друга на куски в ледяной буре. Привлеченный ужасной войной чар, Изменяющий Пути заставил кровавую метель измениться и замереть. С изменением погоды приятная покровителю скульптура оттаяла и растаяла, чтобы показать, что Тзинч проклял соперников одним телом. Темный бог дал Владимиру и Владиславу по ноге и обеим их колдовским рукам, но их туловища и черепа были соединены спина к спине, образуя братское слияние плоти, с удвоенным мастерством и силой одного колдуна. Это не помешало братьям пытаться превзойти друг друга, используя свои силы, среди прочего, для превращения тел своих врагов в богоугодное порождение все возрастающего ужаса и изобретательности. Их жуткая армия жертв называлась Бурей Плоти, постоянно меняющимся бичом отродья, которое могло разделяться или объединяться, как единое чудовище.

Архаон окинул взглядом свою разрушительную армию Хаоса. Они были закалены в боях бойней Пустошей. Они были направлены на одну цель и боялись гнева Архаона. Они были уверены, что темный храмовник действительно был избран богами, им нужно было верить, что их собственный путь к бессмертию лежит в его тени. Они были готовы к тому, чтобы быть выпущенными на Землю Холода – как был готов Архаон – проклятие, благословленное кровавым переходом через Пустоши и смертью всех врагов, которые встали между ним и его целью. Он достиг невозможного, завоевав благосклонность капризных Сил проклятого севера. Пришло время потребовать их совместного спонсорства. Привязать темный пантеон к неудержимому обозу - такова была его судьба. Только Избранным Хаоса было предоставлено право вести адские армии в их коллективной демонической славе по пылающей поверхности мира. Архаон поклялся кровью в своих венах и своей пустой душой, что титул будет принадлежать ему. Пришло время почтить своих богов в прохождении их извращенных испытаний. Чтобы собрать великие сокровища и артефакты силы, которые отмечали его предшественников как избранных Хаосом из всех. Его поиски таких скрытых сокровищ побудили Архаона, только усилием воли, собрать армию развращенных и разоряющих – и начать вторжение в ужасный Наггарот, дабы завоевать земли дручии.

- Милорд, - начал Дагоберт, когда приближающаяся группа с хрустом пробилась сквозь лед. - У меня отличные новости. Мечи обнаружили место упокоения Алтаря Абсолютной Тьмы. Это было именно там, где сказал Либер Каелестиор.

- И это удивило тебя, священник? - сказал Архаон с испепеляющим нетерпением. Дагоберт давно привык к такому обращению со стороны своего повелителя Хаоса.

- Оно находится в большом военном святилище на юге, - сказал Дагоберт. - Темная цитадель из черного камня, высокие башни и причудливая архитектура.

- Я сам увижу гибель нашего места назначения, - сказал темный храмовник, выходя из укрытия и ступая босиком на лед. Завернувшись в меха всеохватывающего плаща из лохматой шкуры мамонта, Архаон отправился через лагерь. Когда он проходил между жалкими кострами, перед которыми грелись его мародеры, воины Хаоса и чемпионы, значительная длина мехов тянулась по снегу за ним. Многие слуги зла поднялись в почтении. Другие воины поклонились. Некоторые били кулаками в Разрушительную Звезду, которую можно было найти в безумии их татуировок, шрамов или надписей на их доспехах. Даже самые ничтожные зверолюди, рабы или отродья признавали своего генерала. Человек, в чьем сокрушительном кулаке находилась их судьба. Они хватали меха, вьющиеся по лагерю за его спиной, и целовали их, они опускали головы в примитивном почтении или просто отступали перед его сердитым взглядом, как побитые собаки, которыми они в конечном счете и были.

- Хозяин, - продолжил за его спиной Дагоберт, - Темные Боги действительно благоволили к этому предприятию.

- Опять, - прорычал Архаон, - это тебя удивляет?

- Эта цитадель - благословение как для вас, так и для корсара-капитана Вейна, - сообщил ему Дагоберт. Архаон подозрительно замедлил шаг. Он обернулся и увидел позади себя улыбающегося Дравика Вейна. Как обычно, дручий был опьянен своим любимым вином, смешанным с кровью, каким-то настоем или недавним развратным союзом. Колдунья Сулария творила над ним свою магию, когда Вейн и Архаон созерцали друг друга, ее язык и поток непристойных чар в его заостренном ухе.

- Служение Темным Богам и их избранным должно быть достаточным благословением для капитана, - угрожающе сказал Архаон. Дравика Вейна было легко полюбить. Он был невероятно полезным лейтенантом, должен был признать темный храмовник, и благодаря своему остроумию, уму и веселой самоотверженности своего руководства всегда умудрялся сохранять мириады фракций армии Архаона как единое целое в отсутствие военачальника. Однако он не мог доверять дручии настолько, насколько мог плевать.

- Почему, Архаон, - беспечно пробормотал Вейн, - что ты имеешь в виду?

Сулария рассмеялась шутке своего возлюбленного. Архаон одарил его собственной дикой улыбкой. Предупреждение, прежде чем он повернулся и зашагал дальше через лагерь и по открытому льду.

- Священник, объясни – прежде чем я выпотрошу и обглодаю этого пса, как рыбу, и скормлю его собственным рабам.

- Цитадель, милорд...

- Это Цитадель Злобы, - перебил его Дравик Вейн. Архаон нахмурился.

- Твой корабль? - спросил темный храмовник.

- Он самый, - настаивал Вейн. - Принц Излишеств был сыт по горло и счел нужным вернуть мне мою Злобу. Архаон, ты должен помочь мне вернуть его.

Архаон проигнорировал дручии и зашагал дальше по льду. Волшебные близнецы, братья Спасские, стояли на краю ледяной пропасти. Каждый брат-тзинчианец держал одинаковый посох из искореженного хрусталя, один с голубым оттенком, другой розовый. Под их ногами и под их стихийным контролем рос ледник Айсарнагга. Подобно движущейся ледяной стене, она треснула, возвысилась и замерзла, прокладывая себе путь на юг из Пустошей. Это разрушило леса и превратило их в измельченную скалу под его ускоренным и непреодолимым продвижением вниз по темным долинам и вечнозеленым просторам Наггарота. Использование ледяной магии колдуна означало, что армии Архаона нужно было только разбить лагерь на льдине и позволить замерзшему щупальцу ледника перенести их на вражескую территорию.

Архаон ничего не сказал чародею Хаоса. Оба брата сосредоточенно закрыли глаза. Вейн отмахнулся от Суларии, позволив волшебнице игриво обвить руками братьев Спасских, вместо этого притворно надув губы. Вейн указал на длинный ноготь тонкого пальца. Где-то вдалеке, над верхушками сосен, между изогнутыми горными вершинами и извилистыми долинами, Архаон мог видеть коллекцию зубчатых башен, гибких и наклонных.

- Вот, - сказал Вейн. - Злоба. Моя Цитадель Злобы. Я бы узнал эти мачтовые башни где угодно.

- Хорошо, - сказал Архаон. - Злоба. Что, во имя всех восьми пунктов, он здесь делает?

- Он был потерян во время шторма, - сказал ему Вейн. - Огромного и неестественного, пришедшего с севера и пересекавшего Море Хаоса. Шторма, который унес мое судно.

- …И оставил его здесь на хранение?

Капитан-корсар страдальчески улыбнулся:

- Ну же, Архаон. Силы Хаоса не лишены чувства юмора. Ты должен знать это лучше, чем кто-либо другой. Их природа - само определение иронии.

- Пока ты бродил по вечным Пустошам в поисках своей плавучей крепости, - сказал Архаон, - Темные Боги поместили его здесь. На родине твоих предков. В Наггароте, куда ты возвращался со своими рабами и грузом.

Вейн кивнул.

- Похоже, что так.

- Эти существа, которым мы служим, - сказал Архаон, - действительно извращены в своем обращении со своими подданными.

- Матланну принадлежал мой курс, Атарти - мое сердце, а Каину - моя душа, - признался Вейн, беря темную бутылку, предложенную ему Суларией, и делая большой глоток. - Принц Удовольствий не наслаждался мной до тех пор, пока я не потерял Злобу. Слаанеш увидел меня и, как какую-нибудь безделушку или безделушку на продажу, решил, что я должно быть его собственностью.

- Мы еще можем взять у них больше, - сказал Архаон, думая о грядущих Последних Временах и непредвиденных последствиях для всех богов, торгующих душами в мире.

- Что мы должны сделать, так это вернуть Цитадель Злобы, - сказал Дравик Вейн. - Архаон, ты должен мне помочь.

- «Должен» - это не то слово, которое используется для избранных Разрушительных Сил, - предупредил Архаон темного эльфа.

- Это потому, что вы избранный, милорд, - сказал Вейн, такая мольба плохо подходила к его тонким губам, - потому это возможно. Подумай, Архаон, мой корабль – но твой флагман. Подумай, какой славный приказ она бы отдала, навлекая гнев Темных Богов на винно-темные моря. У вас есть армия, избранный – почему бы не создать плавучую крепость, из которой можно планировать и начинать свое царство террора?

Архаон задумался. Это была привлекательная перспектива, но слишком часто чемпионы Хаоса теряли свой путь к истинному величию на боковых путях отвлекающих усилий, взывая к ним, как сирены на ветру.

- Ты можешь жаждать такой славы, сибарит, - сказал ему Архаон, - но я живу только ради сокровища, заключенного в твоем мерзком сосуде, и славы, которую оно может принести моему делу. Каков был характер груза, который вы перевозили для вашей Королевы Ведьм? - Архаон перевел взгляд с Вейна на свою колдунью. Капитан-корсар кивнул.

- Археологическая находка из Пустошей, - сказала Сулария. - Восстановленный камень и архитектура. Какой-то храм с центральной частью.

- Храм? - спросил ее Архаон. Она кивнула. - Алтарь? - волшебница темных эльфов снова кивнула.

«Богов следует восхвалять и проклинать в равной мере. Так что это действительно здесь», - сказал себе темный храмовник.

- Это великолепная новость, милорд, - сказал Дагоберт. - Но я боюсь, что Разрушительные Силы сочли нужным поставить перед нами другие препятствия для своего развлечения.

- Говори, священник.

- Мечи сообщают о сражении перед цитаделью, о которой вы говорите. Военный пост дручии...

- Вероятно, гарнизон местного повелителя ужаса или колдуньи охраняет загрязненное место, - предположил Вейн.

- Или копья самой королевы Ведьм, заявившей о своих правах, - сказала Сулария.

- Следовало ожидать некоторого сопротивления.

- Мечи утверждают, что дручийский боевой пост исчисляется тысячами, господин, - вмешался Дагоберт. Архаон посмотрел на Вейна, который пожал плечами.

- Либо Ведьма действительно хочет заполучить твое Губительное Сокровище, - сказал темный эльф, - либо она хочет помешать другим претендовать на него, - испепеляющий взгляд Архаона не изменился. - Действительно хочет, - добавил Вейн с улыбкой. - К тому же мы понятия не имеем, как долго он здесь пролежал. Время в Пустошах течет неестественно.

- Это еще не все, милорд, - сказал Дагоберт. - И вам это не понравится.

- Мне уже не нравится то, что я слышу.

- Мечи заметили другую силу, - сказал священник, - идущую с северо-востока. Сила, которая в настоящее время осаждает дручии, святилище войны Зла и его содержимое.

- Нет...

- Слуги Кровавой Королевы, милорд, и ее чудовищный супруг, сам Кровавый Бог.

- Горат...

- И его Кровные, хозяин, - сказал Дагоберт. По лицу Архаона скользнуло рычание.

- Будь прокляты боги за их детские игры, - сказал темный храмовник, - за их совпадения и стечения обстоятельств.

Даже Дравик Вейн не предложил какой-нибудь веселой шутки или обреченного поощрения. Дручии в силе были понятны, даже ожидаемы. Темным эльфам было бы поручено оцепить и изолировать зараженную крепость. Щиты и копья в еще большем количестве были бы посланы со сторожевых башен на восток, запад и тем, кто проживает в стране. Шабаш Королевы Ведьм, несомненно, предвидел бы вторжение Гората в Земли Холода. Горат-Разрушитель. Горат-Истребитель. Горат-Убийца, Сын Валькии, демонической принцессы Кхорна. Горат с горы Черепа. Рыцарь, подобный Архаону, из какой-то чужой страны и забытый бог. Его звезда ярко горела бы на горизонте. Воин Кхорна, которому нет равных. Убийца с легендарной доблестью в Пустошах. Повелитель холодной ярости.

- Его голова будет твоей, - торжественно пообещал Вейн.

- Или наши его, - ответил Дагоберт. - Еще черепа для его горы.

Жрец и чемпион Принца Наслаждения начали спорить, но Архаон рукой заставил их замолчать. Дагоберт был прав. Архаон несколько раз сталкивался с Горатом и его армией рыцарей-кровопийц в Царстве Теней. Рыцарь представлял собой внушительное зрелище в красных причудливых бронзовых доспехах. Не то что бы Архаон знал, что это был Разрушитель. Все его рыцари были одинаково вооружены и закованы в доспехи. В своем кровавом следе Кровавые Клятвы привлекали всевозможные восхваляющие кровь отклонения. Норсканцы-берсеркеры. Дикари из Страны теней. Звериные солдаты-собаки и их гончие, рвущие плоть. Истребители демонов. Каждый раз, когда отряд темных храмовников встречался с Кровожадными в битве, воины Архаона были вынуждены отступать, изуродованные и сломленные Опустошителем и неумолимым наступлением его рыцарей. Некоторые утверждали, что они вовсе не люди, а существа адской конструкции. Что они были построены из демонической меди в кузнице Бога Крови. Армия заводных рыцарей – бронзовых воинов из шестеренок и пара. Бесстрастный. Неудержимый. Несокрушимый. Они будут сражаться весь день и всю ночь во имя Гората – как Горат, в свою очередь, сражался за своего Бога Крови.

Архаон на мгновение замолчал. Были и другие. Другие чемпионы Хаоса. Другие избранные. Морбиус Неживой во главе тысячи воинов-трупов, которых Нургл благословил болезненной жизнью. Гольдемар Великий. Теодерик Яростный Клинок. Новомодный. Кудрен Дракс – военачальник севера. Избранный богами. Любимица Разрушительной Звезды. Тех, кого когда-либо выберут из Хаоса. Все пали перед клинком Архаона. Горат был другим. Архаон был легендарным воином. Стратегом. Лидером темных и развратных людей. Пантеон ужаса восхищался им за его изобретательность, его необычную целеустремленность и его многочисленные дары. У Гората был только один дар. Конец жизни. Он был благословленным кровью избранным Кхорна. Архаон едва спасся, спасая свою жизнь и остатки отряда, когда они встречались в последний раз. И время до этого. Если их столкновения чему-то и научили Архаона, так это тому, что из всех ужасных воинов Пустошей именно чемпион Кровавой Королевы, вероятно, в конечном итоге встанет над его трупом.

- Я не смогу победить его… не так ли? - спросил Архаон. Вейн и Дагоберт оставили вопрос повисшим в холодном воздухе. Никто не посмел бы сказать Архаону, что он может и чего не может делать. Также пара не спешила с глупыми утверждениями об обреченной битве с Кровожадными. Архаон был не единственным, кому едва удалось спастись. - Дагоберт?

- Милорд, - сказал священник. - В Разрушителе течет демоническая кровь Валькии Кровавой Королевы. Кхорн избран в этих великих делах. Горат и его Кровные Братья находятся здесь, в Стране Холода, по одной причине. Их привела сюда судьба – или какая – то злая сила, - как и нас. Он хочет завладеть ужасным сокровищем, содержащимся в Алтаре Абсолютной Тьмы. Он хочет узурпировать твою судьбу, хозяин. Он намерен стать Вечным Избранником Сил Хаоса.

Сулария обошла Архаона сзади и накинулась на его мускулистые плечи. Она прикусила его ухо и позволила своим тонким пальцам скользнуть вниз по его груди.

- Архаон - величайший чемпион, которого когда-либо производили Пустоши, - игриво сказала волшебница. - То, что Горат мог убить нас всех во сне, не меняет этого факта. Если бы последователи Бога Крови действительно были бы непобедимы, то эти земли уже принадлежали бы им. Убийство, несомненно, является сильной стороной Гората, но это не значит, что у него нет слабостей. Мы должны найти их и использовать. Что скажете, милорд?

Архаон посмотрел поверх вершин и искривленных верхушек деревьев на кривые башни черной Цитадели Злобы Вейна. Он подумал о смерти, ожидающей их в долинах внизу. Армии королевы Ведьм охраняют свой приз. Обожаемый Королевой Крови Горат и его механические убийцы. Ужасы и испытания тьмы ждут его в самой цитадели. Он думал о своей собственной маленькой армии. Его восходящая звезда вот-вот погаснет в океане крови. Этого бы не случилось. Он бы этого не допустил.

Рука Суларии опустилась сквозь меха, проведя вниз по шрамам на груди Архаона. Он схватил тонкую руку своей сокрушительной хваткой и оторвал ее от своей плоти. Он услышал, как Сулария слегка застонал. Архаон посмотрел на колдовскую руку слаанешитки. Он уставился на ледник, который горел под его босыми ногами. И это пришло к нему. Глубоко внутри него зародился смешок, нашедший выражение в веселье, которое, казалось, плохо соответствовало неизбежной смерти, с которой они столкнулись.

- Милорд? - спросил Дагоберт. Вейн позволил себе ухмылку заразительного безумия. Братья Спасские продолжали бормотать заклинания. Мечи – как обычно – ничего не сказали. Архаон стряхнул Суларию с плеч и повернулся, шагая обратно по льду к лагерю.

- Приготовьте наши силы, - сказал Архаон. - Отведите армию с ледника в горы. Мы нападем как на дручии, так и на Кровопийц из лесов на возвышенностях.

Когда военачальник ушел, Вейн посмотрел на Дагоберта.

- Воины королевы ведьм займут решительную оборону, - сказал темный эльф. - Кровожадные не остановятся, пока не получат свою гору черепов. Я надеюсь, что у него есть более продуманный план, чем нападение с высоты.

Дагоберт задумчиво посмотрел вслед своему хозяину.

- Ты не можешь командовать легионами только из-за жажды крови, - сказал священник. - Вот почему Горат Разрушитель никогда не станет Избранником Хаоса. Такой титул принадлежит человеку, который является живым противоречием как сильных, так и слабых сторон Разрушительных Сил. Наш хозяин - такой человек. Верь в это, дручийский варвар. Ты получишь свой ужасный сосуд, а Архаон получит свой приз.

- Откуда ты можешь знать? - сказал Дравик Вейн. - Что говорится в твоем томе, священник?’

Дагоберт прижал к животу Книгу Прорицаний. Дравик видел безумие в глазах священника.

- Оно говорит о том, что иногда нужно просто верить, - с этими словами Иеронимус Дагоберт повернулся в слякоти и последовал за своим хозяином.