Онлайн чтение книги Снег на глазах его Snow on his eyes
Глава четвёртая. No limits. (Сергей)

Из всех одеяний – 
Лишь веточка акации в волосах.
Нагой соседский мальчик…

          Одо Сагимару.

***

Новость о маньяке я подцепил не из телевизора, а от знакомых по двору пацанов. Как и о том, что в городе ввели комендантский час. Меня просветили по ходу очередной попытки стрясти денег. Привычно отбрехавшись от гопоты, я с деловым видом зарулил за дом и припустил почти бегом через четыре квартала, к месту встречи с Митей. На последнем уроке мы договорились встретиться возле здоровенного якоря, ржавевшего на входе в аллею, протянувшуюся на километр к Городскому Дворцу Молодежи.

Матвей околачивался как раз возле этой городской достопримечательности. И одет оказался не по погоде. Несмотря на ветер и мелкий дождик, он нарядился в синие спортивные шорты, красно-белые кроссовки и черную нейлоновую безрукавку с капюшоном. За спиной у него болтался коричневый треугольный рюкзак, усыпанный карманами и замками. Радостно улыбнувшись моему почти такому же виду (джинсы, обрезанные у колен, любимые синие кеды, неизменная футболка с волком и старый облезлый рюкзак), он пожал мне руку и спросил:

- Слышал про убийцу?

- Ага, - я тряхнул мокрыми сосульками волос, - Нашли второе тело. Убит так же, как и первый.

Вспомнившаяся картинка из телика, недельной давности, заставила поежиться. Мало того, что убили, так ещё и отымели не успевший остыть труп. Бр-р-р-р… Я исподлобья глянул на Митьку:

- Теперь после девяти детям на улице находиться нельзя.

- А мы и не будем на улице, - Митька моргнул как-то по-особенному крепко, - Ты ведь ко мне отпросился.

Мы целую неделю уже провели вместе. Это было просто умопомрачительно. Изучать друг друга, разговаривать, чувствовать руками, телом… Я сглотнул. Вчера мы после школы были на чердаке одного из домов по соседству с ГДМ. Там нашелся старый матрас, ветхий плед и еще много чего. И мы решили соврать родителям. Отпроситься друг к другу, а самим завалить на этот чердак. Что мы и сделали сегодня, в пятницу. Впереди нас ждали почти сутки полностью личной жизни. И при одной мысли об этом я ощутил ноющий спазм в груди. И не только там.

Вчера вечером мы затащили на наше место два пакета с едой и газировкой, так что голодная смерть могла лишь топтаться в сторонке, обиженно дуясь на двух предусмотрительных мальчишек. А теперь мы пошли туда уже надолго. Конечно, немного мучила совесть. Мама распереживалась, когда я завел разговор о ночевке у Матвея. Но отпустила, взяв с меня клятвенное обещание позвонить как минимум два раза за сегодня, и обязательно позвонить завтра.

Из единственного подъезда на чердак в этой старой трехэтажке мы вчера не смогли проникнуть. Путь преграждала крышка люка, намертво присандаленная к раме толстой цепью, замкнутой здоровенным амбарным замком. Зато по пожарной лестнице поднялись на крышу и там увидели дыру. Кусок почерневшего шифера провалился вовнутрь, создавая лаз.

Повторив сегодня вчерашний путь, так чтобы никто не увидел, мы оказались на чердаке. Присели на пыльную балку возле лаза и перевели дух. Почти в то же мгновение моросящий дождь превратился во что-то, похожее на дождище. Шифер над нами отозвался звонким шорохом, наполнив полумрак чердака каким-то волшебством сентябрьской непогоды.

Мы пробрались в другую половину чердака и кинули рюкзаки на старый плед, расстеленный прямо по грязной подсыпке из шлака и песка. Матвей тут же стянул с себя мокрую безрукавку и зарылся в недра своего «бэга». Во мрак под стук дождевых капель по шиферу явились аккумуляторный фонарь, джинсовая рубашка и здоровенное махровое полотенце. Митька влез в рубашку, включил фонарь и уселся на матрас. После чего неловко посмотрел на меня:

- Что будем делать?

А я же с бухающим сердцем достал из своего «бэга» колоду карт. Мое лицо пылало. И это после такой недели… Но моя давняя мечта вот-вот могла осуществиться. Едва справившись с сухостью во рту, я спросил:

- Сыграем?

Митя удивленно уставился на меня.

- На раздевание, - добавил я, чувствуя дым от рдяных ушей. Хорошо, что в свете фонаря мое смятение нельзя было разглядеть.

Глаза Матвея распахнулись сначала недоуменно, а затем с той искрой чертенятости, которая так мне нравилась. Он шевельнулся и сказал:

- А какие правила?

- Определяем козырь, а дальше тянем по одной карте. У кого карта меньше, тот снимает с себя одну вещь. Так же, если козырь на козырь попались. А вот если козырь на другую масть, то тот, кто вытащил козырь, своими руками снимает со второго вещь по своему желанию. Любую, - я сглотнул, глядя на Митьку.

- Давай поиграем, - Митино дыхание хриплым ветерком скользнуло вокруг, - Кто тянет первым?

- Тяни, - сказал я и сунул под нос ему колоду карт. Матвей не стал выбирать. Сразу выдернул какую-то карту и положил на плед перед собой, рубашкой вверх. И выжидательно уставился на меня. Я поступил также. Отложил колоду в сторону. Постарался успокоиться хоть немного. И мы перевернули карты. У Митьки оказалась червовая десятка. Мне пришла девятка треф. Бриз улыбнулся:

- Значит, я первым буду тянуть карту. А козырь?

Он схватил колоду, опередив моё движение. Неуклюже потасовал и протянул ее ко мне на ладони:

- Сдвигай.

Что я и сделал. Митя показал мне карту бубновой масти. Значит, козырями у нас будут бубны. Ещё раз потасовав колоду, Митя положил ее между нами. У меня даже дыхание сперло – такая нервность побежала по телу. Матвей облизнул сухие губы и взял верхнюю карту. Положил ее перед собой картинкой вверх и тряхнул волосами. На мир надменно взирал пиковый валет. Я выдохнул и снял следующую карту. Положил рядом с картой Матвея и снова сглотнул. Это оказался трефовый король…

Митька улыбнулся мне и невозмутимо стянул свой правый кроссовок. Я фыркнул:

- Теперь я первый.

И снял третью карту с колоды. Бубновую девятку. Матвей пискнул и снял карту себе. Пиковую семерку. Мы уставились друг на друга. Я проворчал:

- Ногу давай сюда. Правую.

Матвей протянул мне конечность, дурашливо шевеля пальцами в носке. Я аккуратно стянул с его стопы этот предмет одежды и дунул на подошву. Митя с айканьем отдернулся и заулыбался еще шире. Я же вспомнил о том, что взял с собой еще кое-что. Сказал:

- Погоди.

И вновь залез в рюкзак, откуда достал мп3-плеер с наружным динамиком. Матвей шепотом застонал:

- Ну, чего ты сразу не включил?!

- Забыл, - повинился я и нажал кнопку на панели девайса, подаренного мне мамой на прошлый день варенья. В мерный шум дождя вплелись первые аккорды старой песни «Pet Shop Boys», название которой я никак не мог запомнить.

Колода уменьшалась… Когда по чердаку поплыли первые звуки нашей любимой композиции («Moment of peace» группы «Gregorian»), дождь зарядил еще сильнее. Матвей потянул карту и вытащил бубнового валета. И с торжествующим видом уставился на меня. Из одежды на мне оставались лишь старые просвечивающие плавки и левый носок. Я выложил в ответ бубновую даму. Бриз возмущенно втянул воздух и надул губы:

- Плохо тасовали.

- Так ведь ты тасовал, - я пожал плечами. Митька стрельнул глазами в мою сторону и вздохнул. В отличии от меня, у него вариантов не было. Он встал на матрасе, отсвечивая белой кожей в сумеречном свете из дыр над нами. Пальцы осторожно взялись за резинку черных плавок. Я затаил дыхание, ощущая жаркие потоки на коже. Матвей хитро глянул на меня, повернулся левым боком и медленно потянул трусы с ягодиц. Мое дыхание парализованно стихло.

Все также медленно Матвейка вытащил из плавок сначала правую ногу, затем левую. При этом он изогнулся так, что в моем паху что-то вспыхнуло без надежды погаснуть. И вот этот призрак повернулся ко мне и с судорожным придыхом бросил плавки мне на трусы, туда, где ткань стала совсем прозрачной, натянувшись от напора моего организма. Я поймал Митю за руку, встал и обнял его крепко-крепко. Его дыхание воспламенило мне кожу еще больше, когда он прислонился щекой к моему плечу. Мужской орган Матвея оказался плотно прижат ко мне. Рука сама нашла его и с силой выпрямила, направив между моих ног. Потом ладони вцепились ему в ягодицы и надавили. Матвей чуть слышно застонал и запустил свои руки в мои плавки. Его пальцы сжались пару раз и потянули трусы книзу. Матвей опустился на колено. Передо мной оказалась его белая спина…

Крепкие губы обхватили мой орган с такой страстью, что даже стало больно. И чердак заполнился тихим торжеством чего-то грозного, светлого и всепоглощающего. Голос Тарьи  напоил сумрак властью музыки. А мир вокруг нас поплыл, растекаясь радугой божественного плача влюбленных.

________

  Тарья Турунен – рок-певица, бывшая солистка группы “Nightwish”.