Онлайн чтение книги Снег на глазах его Snow on his eyes
Эпилог. Все нити сходятся.

"Без твоих красивых глаз я погибаю,
Как в огне горит душа моя.
Лишь с тобой про все на свете забываю!
Лишь с тобой мне раем кажется земля! 
Без тебя я не живу, а существую. 
Без тебя я не могу ни есть, ни спать.
Я считаю каждую минуту,
Чтобы вновь тебя увидеть и обнять".
Никита Альгамбра.

***

Я проснулся посреди ночи. За больничным окном тихо падал снег. Зима, похоже, пришла окончательно. Уже неделя миновала с моего освобождения. Что-то в этом слове меня беспокоило… Но вот что? Я не мог понять. Впрочем, это было не важно. В голове вертелся последний разговор с мамой, когда она прошлым вечером пришла меня навестить. История, которую она мне рассказала, повергла в шок. Так вот ты какой, отец… Теперь я всё о тебе знаю… Папа.

Мама говорила долго и ни разу не дала себя перебить:

- Ты давно уже не спрашиваешь меня, где твой отец. Но теперь пора тебе рассказать о том, что он за человек. И почему мы не живём вместе. Тебе тогда два года было. Твой отец был бандит, каких поискать. Но нас он любил. Очень любил. Но судьба распорядилась иначе. Он встретил другого человека. Этого человека зовут Олег. Он был тогда твоего возраста. Твоему отцу поручили охранять его, как сына босса, или как у них там это называется. Эти двое, Олег и твой отец, Саша Белов, которому тогда было двадцать два года, прикипели друг к другу… Нет. Опять я вру. Они полюбили друг друга. Помолчи, Серенький. Мне и так трудно. И об их любви узнали. Узнали те, с кем они промышляли. А люди такого сорта терпеть не могут, когда рядом ходят голубые. Тем более такие, с которыми надо считаться. Понимаешь, Сергей, твой отец тогда уже был в достаточно большом авторитете у таких людей. А Олег так вообще был сыном босса. А тут такое. И бандиты взбесились. Однажды они их обоих схватили и увезли в разные места, где стали издеваться. И это мягко сказано. Их насиловали, ломали кости, уродовали. Где-то через неделю твой папа смог освободиться. Как, почему, он никому не рассказывал. Никогда. Но он смог это сделать. Единственное, что он потом сказал по этому поводу, что ему помогли. Кто-то ещё из его окружения оказался, как они говорят, в Теме. Вроде бы его звали Пётр… Или Паша. Да, Паша. Потом Паша тоже пропал, но это всё, что я о нём знаю. Ни кто он, ни где он сейчас. А твой отец, вырвавшись из лап насильников, бросился к отцу своего друга. И всё ему рассказал. Выяснять, что, кто и почему, тогда было некогда. Надо было искать Олега. Но все попытки выйти на след были тщетны. И тогда твой отец словно сошёл с ума. Он взялся уничтожать братков. Всех, кто хоть как-то имел отношение к похищению его и Олега. Тогда много крови пролилось. И знаешь, Серенький? Он ведь его нашёл. К тому времени Олега успели искалечить. Ему поломали спину, изуродовали всего. Но он смог выжить. И дождаться своего Сашку… Нет, Сергей, не надо… Это просто слёзы. И ничего больше. И вот тогда твой отец мне всё рассказал. И уехал со своим Олегом в Иркутск, туда, где Олег родился. На прощание Александр мне сказал, что никогда не оставит своего любимого человека. Самое смешное, что он сдержал слово. Они по-прежнему вместе. Олег теперь снова может ходить. Правда, с костылями. Но ведь важен сам факт. И помог ему в этом твой отец, Серенький. Так они и продолжают бандитствовать. А когда кто-то начинает говорить что-то про «гомосеков», то быстро умирает. Я это знаю, Серёжа. Я ведь никогда не забывала о СВОЁМ любимом человеке. Минимум, одиннадцать таких говорливых умерли или пропали за эти годы. Теперь уже никто не рискует говорить про Сашку и Олега мерзости. Потому что знают – Белов всегда платит по счетам. И эта репутация стоила ему очень дорого. Не знаю, как ты ко всему этому отнесёшься, сынок, но вот такой у тебя отец. И, когда я хотела отправить тебя к нему, я хотела, прежде всего, чтобы он тебя защитил. А не мозги вправил, как ты мог подумать. Твой отец смог бы тебя защитить. И защитит, если вдруг это понадобится. Запомни накрепко, Серенький, у тебя лучший на свете отец. Самый лучший. Кто бы что ни говорил.

Заплакал я тогда вслед за мамой. Так мне стало жалко тех неведомых мне парней, один из которых мой отец, а второй – его самый лучший и единственный человек на свете. А ещё мне стало жалко маму. Как же она мучается. И продолжает любить. Как я люблю моего Митьку. Я приподнялся на кровати и посмотрел на соседнюю, где тихо сопел Матвей. Чего нам стоило оказаться в одной палате – про это лучше не рассказывать. Но вместе мы – Сила!

О переезде теперь не звучало ни слова. И я, как щенок ликовал, когда к нам в палату пришли почти все ребята из нашего класса. А уж Эдик поразил нас до глубины души. Он упрямо тряхнул чубом, снова продекламировал ту же самую болталку про дровосека, после чего просто протянул мне руку и сказал:

- Извините нас, парни.

Свёл глаза к носу и прогнусавил:

- Мы больше не будем. Честно-честно.

Так что, думаю, наш класс принял нас назад, в свои пенаты.

Маньяком же оказался наш с мамой сосед по подъезду. Когда выяснились все подробности, город забурлил не хуже кипящего самовара. Оказалось, что звали его Павел Рементьев, что он уроженец нашего города, но надолго уезжал. А вот с полгода назад вернулся. И там, где он жил до этого, тоже были такие убийства. Нам об этом рассказал следователь, снимавший показания с меня прямо в больнице.

А ещё вчера забегала Наташка. Она вообще почти каждый день приходит. Сказала, что подговаривает ребят из нашего класса всей толпой навестить Кешку. Он так и не пришёл в себя после той ночи, которую я не помню. И теперь его надо навещать, как и нас. Только совсем в другой больнице. В такой, где не раз лечился и маньяк.

И вот ещё что. Два дня назад нас посетил странный толстый мужчина. Он представился как-то невнятно. Имя только запомнилось – Василий. Так этот посетитель поболтал с нами минут десять, а, уходя, обронил непонятную фразу:

- Улицы для вас теперь безопасны, мальчики. Живите и радуйтесь.

Я поёжился и снова посмотрел в окно. Однажды, папа, я к тебе приеду. И мы поговорим обо всём. Но приеду я не один. Почему-то по щеке побежала слеза, едкая, горячая и неожиданная. Меня словно прорвало. В который раз уже за неделю. Но плакать я старался тихо, чтобы не разбудить Митьку. Тонкие руки обняли за плечи, а к спине прижался Он. Горячий шёпот мягко коснулся моей скулы:

- Серёжа, не надо. Всё хорошо, Серёжа. И всегда будет хорошо.

Он нежно коснулся сухими губами моей мокрой от слёз щеки. Плакать я теперь мог только одним глазом. Я осторожно развернулся к своему сердечнику. Отвечать не хотелось. А как же иначе? Только – хорошо. По другому быть не может. Правда же? Правда же, Митька! Ну ведь, правда же, люди!!!

КОНЕЦ.

Спасибо всем, кто дочитал эту вещь до конца. Искренне Ваш, автор.