Онлайн чтение книги Снег на глазах его Snow on his eyes
Глава двенадцатая. Раскат грома. (Сергей)

"Всякая тайна становится явью.
Всякое слово становится сном".
Салах ад’Дин
***

Весь класс был в ауте. Случившееся с Митькой обсуждали все – от первоклашек до завучей. Кто-то ему сочувствовал, а некоторые злорадно хамили в спину «А с дядькой, наверное, хорошо-о-о-о было, голубок?» Это зубоскалили старшеклассники. Сколько мы с Матвеем раз подрались за неделю, даже считать не берусь. Впрочем, нас это сильно не смущало. Мы везде были вдвоём. Я и в участок с ним ходил, и в больницу. Везде. А из головы не шла ТА ночь. Как он появился в дверях весь в крови, вся суета, а потом мы с ним вдвоём на одной кровати. И как мне было тогда страшно. До судорог в животе страшно, что всё могло закончиться совсем не так хорошо.

В один из визитов в полицию мы нечаянно подслушали разговор участкового с каким-то следователем. Молодой белобрысый лейтенант мрачно сказал копу, который приходил к нам домой:

- Уже хоть что-то… А вообще, это чудо, что пацан жив остался. Эта мразь могла и его пришить.

- Вот этого я и не понимаю, - устало ответил участковый, - Тут что-то не так, Валерьич. Нутром чую, что-то будет.

- Ладно, поймаем мы его, не ссы, Иваныч, - лейтенант Валерьич заметил нас, топтавшихся возле крыльца, дотянул сигарету, выкинул бычок в обшарпанную урну и сказал:

- Ну что, герои, пошли, поговорим.

Митьку тогда расспрашивали долго. А меня почему-то не выгнали в коридор из кабинета. Уже выпроводив нас из участка назад на крыльцо, Валерьич напоследок сказал:

- Нашли мы того насильника. Так что с ним проблем не будет.

Стоявший тут же на крыльце участковый, смоливший как паровоз, мрачно хохотнул:

- Но чтобы по-ночам больше не шарились. Ясно?

Мы дружно ответили, что больше «ни-ни» и быстро ушли от здания полицейского участка. Попадаться маньяку нам точно не хотелось. А того мужика действительно нашли. Точнее, нашли его тело. Со всеми признаками работы маньяка. За прошедшую неделю город впал в окончательную панику. На улицах после девяти вечера стало пустынно. Мы с Митей больше не рисковали торчать по ночам на нашем чердаке. Да и холодно уже стало. Октябрь заканчивался и в воздухе витало ожидание зимы. А в последние выходные октября решили побывать в нашем убежище в последний раз.

По пути нам встретился Кеша. Он был не один. Его верные оруженосцы-гопчики сначала попробовали подкатить к нам на предмет пары десяток, но Блэйд остудил их назойливость, а сам решил немного с нами поболтать. Почему нет? Минут пять мы трепались о школе и всяком таком. Затем Кеша благополучно отбыл с горизонта, а мы пошли дальше.

Когда мы взобрались на чердак и добрались до импровизированного лежака, Митя ткнул меня в бок локтем и сказал, поднимая из-под ног пустую бутылку из-под пива:

- Смотри, квартиранты повадились.

Я немного нервно посмотрел вокруг:

- Давно мы здесь не были.

- Серёжка, гляди, - Митя ткнул пальцем в дырку над нашими головами. Я проследил его взгляд и тоже немного обалдел. И чего, казалось бы, такого? Ну, туча и туча. Но это была особенная туча. Не такая. Может, она была разной толщины по краям, может, ещё по какой причине, но среди бела дня она почему-то была разноцветной. Один край пылал какой-то алой неистовостью, с другой стороны туча была натурально зелёной. А центр бурел хмурой дождевой плотностью. Матвей схватил меня за руку, сжал ей и тихо сказал:

- Я никогда с тобой не расстанусь. И никуда тебя не отпущу.

Моё сердце замерло, словно схваченное раскалённой ладошкой, и затрепетало. Чувствуя, как щёки заливаются краской, я порывисто прижался к моему Митьке и прошептал:

- Ты засветил огонь в ночи. Казалось больше не молчит Огромный мир... и он един. Я в нем с тобой, а не один... 

И зажмурился, поражаясь своей смелости. Митя чуть-чуть задрожал и так же шёпотом спросил:

- Это ты сам написал?

Я отчаянно помотал головой:

- Нет. В интернете нашёл.

Чувствовалось, что Митька всё равно поражён. Он подышал мне в шею, а потом нежно коснулся моей кожи губами. И так это было тепло и солнечно на фоне прохлады поздней осени, что у меня по всему телу побежали мурашки. Я жадно прижался к Мите ещё сильнее, словно хотел слиться с ним в одно целое… Почему «словно»?! Я действительно хотел этого. И стал целовать моего Митьку. Целовать судорожно, словно птица, клюющая зёрнышки. В шею, в щёки, в губы, везде, где мог достать.

- Охренеть!

Словно гром среди ясного неба прозвучало это слово. Сказал его не Митька. И не я. Мы отпрянули друг от друга, как ошпаренные. Я обернулся и увидел пацана. Одного из тех, кто был с Кешкой. Его глаза ещё миг таращились на нас, а потом он бросился бежать, выдав напоследок:

- Бля! Пидары! Охренеть!

Бежать за ним и что-то объяснять было бесполезно. У меня внутри всё похолодело. Одного взгляда на Митьку хватило, чтобы забыть о себе. Моего любимого затрясло. Заколотило так, что подкосились ноги. Я, сам обмирая до холодного пота, судорожно обнял Матвея и съёжился. Митька выдавил из себя:

- Опять… Мы из-за этого и переехали.

Что он имел в виду, я с кристальной ясностью понял в понедельник. В школе.