Онлайн чтение книги Лисичка Летнего Леса Summerwood Fox
5-33 Сестрёнка

— Мама, почему так долго? Я чуть не уснула, пока дожидалась! — поприветствовала их Йошико, встречая у порога.

— Вот и спала бы себе, зачем мучилась? — изобразила непонимание Саэки, а потом представила девушек друг другу.

— Простите, что врываюсь в ваш дом посреди ночи, — поклонилась Кайо, — Приятно познакомиться.

— Милашка! Такая хорошенькая! — умилилась Йошико, — Настоящая маленькая японка! Как здорово, что ты у нас погостишь!

— Доченька, приготовь нам всем чаю. Кайо, проходи, располагайся.

Йошико умчалась на кухню, а Кайо вдруг почувствовала себя неловко.

— Я доставляю вам столько хлопот, простите меня. 

— Я обещала господину Натсумори о тебе заботиться, и твоим родителям тоже обещала. Кстати, если твои родители позвонят мне и спросят, почему ты не отвечаешь на звонки…?

— Они не позвонят. Я написала им, что на некоторое время отключу телефон и не буду звонить, что это нужно для моей безопасности, так что с этим всё в порядке. Госпожа Саэки, можно мне принять душ?

— Конечно, иди за мной.

Госпожа Саэки показала гостье ванную и дала сменную одежду: футболку дочери, чтобы спать, и свой халат, в халате Йошико Кайо утонула бы.

— Простите, а Йошико…? — Кайо замялась, не зная, как спросить.

— Йошико — родная сестра Йошихиро, дочка Исао. И она всё знает, — ответила Саэки на все вопросы, — Я ничего от неё не скрываю. Если тебе что-то будет нужно, скажи мне, и я обо всём позабочусь.

— Спасибо, госпожа Саэки, вы столько для меня делаете…

— Не стоит, малышка, не стоит, — Саэки грустно улыбнулась, погладила Кайо по голове и вышла, закрыв за собой дверь.

Кайо заперлась на замок, сползла по стене на пол и закрыла лицо руками. Она до сих пор чувствовала пальцы Йошихиро у себя между ног, будто это произошло только что. Было тошно и противно, будто её испачкали внутри и снаружи.

«Ничего, ничего, — уговаривала она себя, стоя под горячим душем, — я справлюсь, я это забуду, я научусь это терпеть». Всё её нутро взбунтовалось против этого «научусь терпеть». Кайо даже предположить не могла, что на неё это так подействует. А что бы было, если бы он всё же сделал то, что собирался? А ведь однажды сделает… Кайо затрясло от одной мысли, всё её самообладание уже трещало по швам, чувства больше не подчинялись разуму. Стало ясно, что ничего не выйдет, у неё не получится жить так, как она себе придумала, она не настолько сильная, не настолько крепкая, не настолько неуязвимая. Из глаз снова потекли слёзы, злые слёзы обиды, на Йошихиро, на себя, на тех, кто похитил маму, из-за чего отец оказался в долгу у господина Натсумори. Кайо включила воду посильнее и завыла, надеясь, что слышно не будет. Но душ, как и истерику надо было заканчивать, поэтому она выключила воду и почти таким же образом выключила чувства, постаралась выключить. Подсушивая волосы полотенцем, она вспомнила, как Йошихиро гладил её по голове, как она попросила его это сделать. Стало мерзко, теперь всё было отравлено, каждое его прикосновение, каждое слово, каждая минута, проведённая с ним. С Йошихиро… Как теперь быть с Йошихиро? Хорошо, что пока можно об этом не думать, можно надеть маску спокойствия, завернуться в тёплый халат и выйти к приятным людям, чтобы попить с ними чай.

Йошико поставила перед Кайо чашку с чаем и сочувственно погладила её по плечу. Стало ясно, что мать ей всё рассказала. Кайо поблагодарила за чай и снова извинилась за то, что злоупотребляет добротой хозяев дома.

— Кайо, можешь оставаться у нас столько, сколько будет нужно. Ни о чём не беспокойся, мы действительно тебе рады, — заверила Саэки, — Завтра мне придётся поехать в особняк, но потом…

— Вам не нужно завтра никуда ехать, — сказала Кайо.

— Если я не приеду, будет подозрительно.

— Я отправила вам сообщение и дала три дня выходных, проверьте почту.

Саэки взяла свой телефон и действительно обнаружила письмо от Кайо.

— Когда ты успела?

— Тогда же, когда отправляла письмо родителям. Мой телефон найдут и досконально изучат, таким образом к вам не будет вопросов. Думаю, Йошихиро не сразу расскажет, что я пропала, сначала попытается сам меня найти.

— А что будет через три дня? Ты вернёшься?

— «…И был он мёртв два дня и воскрес на третий…», — процитировала Кайо Евангелие, а потом ответила, — Я не знаю, ещё не решила, мне нужно время.

— Кайо! — не выдержав, воскликнула Саэки, — тебе всего шестнадцать, ты не должна сталкиваться с этим в одиночку!

— Я должна вернуть долг семьи, — тихо, но твёрдо ответила Кайо, — и мне придётся это сделать, не важно, сколько мне лет, и к чему я готова…

— Кайо, твои родители…

— Мои родители сделали то, что должны были, и я поступлю так же и постараюсь не создавать им проблем. Можно, я уже лягу спать. У вас дома так хорошо и уютно, что мне кажется, что я могу уснуть прямо здесь за столом.

Йошико посмотрела на мать и взяла Кайо за руку:

— Пойдём. Ты не против поспать в моей комнате? В зале диван не очень удобный. Не, сидеть на нём удобно, а вот спать не очень.

«Слишком много пояснений для такого обычного дела», — подумала Кайо, зевая. Йошико её немного напрягала, была излишне приветлива и доброжелательна, при этом постоянно норовила дотронуться, может быть, ещё вчера это не было бы проблемой, но сейчас чужие прикосновения воспринимались немного болезненно. 

— Где предпочитаешь, на кровати или на футоне? 

— На футоне.

— Уверена?

— Да, всё в порядке, не беспокойтесь.

— Может быть, перейдём на «ты»? Мы же почти одного возраста.

— Хорошо.

— Уф, слава Богу! — обрадовалась Йошико, устраиваясь на кровати, — Если честно, меня напрягают эти вечные японские расшаркивания. Мама рассказывала тебе, что когда я была маленькой, мы почти всё время жили за границей? Так вот, с богатством и красотой родной культуры я вплотную столкнулась только лет пять назад. В принципе, вполне могу сойти за вежливую и воспитанную, но на самом деле моим это не стало. Иногда просто выть хочется от всех этих суффиксов и глагольных окончаний, разных для каждой ситуации! А градусы поклона, и кто за кем должен вставать и садиться! Это как ещё один язык, который надо знать с детства!

Кайо опустилась на свою постель и легла, укрывшись одеялом, потом посмотрела на сестру Йошихиро и вздохнула:

— Хочешь проще? Давай проще. Просто спроси то, что хочешь спросить, и не ходи вокруг да около. Я — человек вежливый и тактичный, и в принципе могла бы ещё послушать твои рассуждения о японской культуре, но так спать хочется, что, пожалуй, не буду.

Йошико тоже вздохнула, потом, повозившись, села на кровати и закуталась в одеяло, как в кокон.

— Мама постоянно рассказывала мне про брата, наверное, чтобы самой не забыть. Она даже назвала меня похожим именем… Я её понимаю, конечно, но… Как мне теперь к нему относиться?

— Я сама не знаю, как к нему относится, поэтому и сбежала. Но, если тебе интересно, я не считаю его чудовищем, даже, наверное, могу в чём-то понять, но находиться рядом не готова.

— Как ты сейчас? Я тут на тебя вывалила свои переживания, а у тебя сейчас своих полным-полно, и они покруче моих будут.

— Со мной всё в порядке, более или менее, — соврала Кайо, потому что правду сама до конца не понимала.

Йошико осторожно вместе с одеялом сползла с кровати, села на футон и погладила Кайо по голове. Та немного напряглась.

— Мама всегда так делает, когда у меня что-то случается, — смущённо объяснила Йошико.

— Моя тоже, — улыбнулась Кайо, улыбка вышла грустная, но в темноте этого никто не увидел.

— Кайо, ты мне нравишься, — прозвучало вдруг.

«Да ладно! Быть того не может!», — подумала Кайо и непроизвольно отодвинулась.

— Успокойся, я по мальчикам, — хихикнула Йошико и легла рядом, — Вернее, по одному мальчику, точнее парню. Я расскажу тебе как-нибудь. А ты мне просто нравишься, как человек. Я, если честно, всегда хотела сестрёнку, а не брата. Так ты всё равно выйдешь замуж за Йошихиро?

— Если ничего не изменится.

— А я на него похожа?

— Немного, он тоже высокий и красивый. А ещё вы одинаково улыбаетесь и смеётесь.

— Мама говорит, Йошихиро никогда не смеётся и не улыбается. 

— Он улыбался, когда пришёл ко мне сегодня…

— Вот скотина! Когда доберусь до него, я ему устрою! — Йошико раздраженно выдохнула, потом погладила Кайо по голове ещё раз, — Спи, сестрёнка. Пока я рядом, никто тебя и пальцем не тронет.