Онлайн чтение книги Лисичка Летнего Леса Summerwood Fox
11-77 Тишина в библиотеке

Кайо рисовала всё утро, и когда занятия с Танигучи закончились, тут же вернулась к «Тетради Смерти». Из творческого транса её вывело сообщение от госпожи Саэки: «Кайо, я, кажется, оставила флешку с документами на столе в библиотеке. Посмотри, пожалуйста, и позвони мне. Спасибо».

Кайо закрыла скетчбук и вместе с телефоном пошла в библиотеку.

— И снова здравствуй, дорогая моя, — услышала она, открыв дверь, — Заходи и давай без глупостей. Ты же не хочешь, чтобы госпожа Саэки пострадала?

Крепко привязанная к стулу, госпожа Саэки висела в верёвках, как безвольная кукла, будто бы была без сознания, только глаза оставались живые и полные ужаса.

— Дверь закрой на ключ, пожалуйста, не хочу, чтобы нам помешали.

Непослушными пальцами девушка закрыла дверь и, развернувшись на нетвёрдых ногах, посмотрела на говорившего. Непонятное состояние госпожи Саэки пугало её больше всего.

— Так, молодец, теперь отдай мне свой телефон и сядь на стул.

Кайо отдала телефон и села, и только тогда смогла спросить:

— Что с госпожой Саэки?

— О, пока ничего страшного, я вколол ей один очень сильный транквилизатор, — кивок на валяющийся на столе пустой шприц, — Несколько часов она не сможет двигаться и говорить, а к стулу я её привязал, чтобы она не свалилась на пол. Но она всё видит и слышит, поэтому посидит здесь и проследит за нами, как всегда это делала.

— Господин Танигучи, пожалуйста, отпустите её. Вам ведь только я нужна, так? — девочка умоляюще посмотрела своего репетитора снизу-вверх, голос у неё дрожал, а в глазах плескался страх настоящей жертвы.

Танигучи Джун положил на стол нож, который до этого вертел в пальцах, и подошел к ней.

— Вообще-то, она, вроде как, тоже в списке. Натсумори Исао так и вился вокруг неё на благотворительном вечере, смотреть противно было. Вот как так? Убиваешь у человека жену, а он мало того, что не скорбит, так ещё и за другой женщиной начинает волочиться! Столько трудов насмарку!

— У неё дочка совсем одна останется…

— Да, я знаю, — грустно улыбнулся Танигучи, — наверное, только она и расстроится по-настоящему, когда госпожи Саэки не станет. А господин Натсумори просто найдёт себе другую женщину. Мы это уже проходили. И сынок у него такой же, потерял любовницу и тут же взялся за юную невинную невесту… Зачем убиваться по одной девушке, если рядом есть другая?

Он поднял руку и ласково погладил Кайо по щеке.

— Йошихиро расстроится, если я умру, — дрожащим и неуверенным голосом произнесла Кайо, — Он сказал, что любит меня.

— Сказал, я слышал, — кивнул Танигучи, продолжая ласкать её лицо, — Как не сказать, когда девушка такая хорошенькая и такая наивная? Как иначе забраться к ней в постель?

Она покраснела и отвела взгляд.

— Вы убьёте нас?

— Такой был план, — мягко усмехнувшись, ответил Танигучи, — отнять у них женщин, чтобы они поплатились… чтобы они поняли… все поняли, а не только тот, кто… Но потом я увидел, что это не работает. Они, все они до единого, не ценят женщин. Вы ничего для них не значите. Даже беременная сестра, даже маленькая племянница… Им плевать, понимаешь? Они живут, как жили, работают и богатеют, ездят на своих дорогущих машинах, носят лучшую одежду, едят в роскошных ресторанах, снова работают и снова богатеют. Они не люди, они только кажутся людьми… Поэтому я не стану убивать ни тебя, ни госпожу Саэки, я придумал кое-что получше…

Он взял телефон Кайо и начал что-то в нём набирать.

— Хотя, насчёт госпожи Саэки, всё не так однозначно. Останется она жива или нет, зависит только от тебя, моя милая. Если ты будешь меня слушаться, всё будет хорошо, и госпожа Саэки вернётся к своей дочке живая и невредимая, а, если не будешь, мне придётся тебя за это наказать... Но мне же не придётся? Ты ведь будешь послушной девочкой, Кайо?

— Да, господин Танигучи.

— Зови меня — Джун, не надо этого официоза, я ненамного старше тебя.

— Хорошо, Джун.

— Теперь встань.

Кайо повиновалась. Со словами: «Ты такая милая в этом платьице» Танигучи подхватил её за талию и посадил на стол, и точно так же, как Йошихиро вчера, встал напротив, раздвинув её колени, и положил её ладони себе на плечи.

— Я люблю тебя, Кагами Кайо, — тёплая улыбка, добрый, понимающий взгляд, — Видишь, как просто сказать: «Я люблю тебя»? Вот только в отличие от него, я действительно люблю тебя. И я тебя по-настоящему спасу.

— Спасёшь? — дрожащим голосом произнесла Кайо.

— Да, я заберу тебя отсюда и увезу далеко-далеко, туда, где ты будешь в безопасности со мной, и он больше никогда до тебя не дотронется. Я бы сделал это ещё вчера, но сначала пришлось слегка отравить парня, который следил за мной…

Слушая его, девушка начала дрожать от ужаса.

— Вы говорите о господине Такахаси?

— Да, он настоящий профессионал и слишком хорошо делает свою работу, подобраться к нему было непросто… Но не беспокойся, я не стал его убивать, это было бы слишком безрассудно, мне бы такое не простили и не забыли. Оклемается через пару дней, но тогда мы с тобой будем уже далеко. Осталась только пара дел.

— Каких дел?

— Не забивай свою прелестную головку, — сказал он и наклонился к ней, чтобы поцеловать.

Кайо предполагала, что он может так сделать, но всё равно оказалась не готова и отвернулась, лепеча дрожащим от страха голосом: «Пожалуйста, не надо…». Его ладони тут же скользнули ей под юбку и сжали бёдра так сильно, что она вскрикнула.

— Что? — уже со злостью спросил Танигучи, — Я не на столько хорош для тебя, как он?

— Он — мой жених… каким бы он ни был, я не могу… я должна быть ему верной…

Короткий снисходительный смешок и шепот на ухо:

— Какая прелестная честность! А если я напомню, что ты пообещала делать всё, что я скажу, а я пообещал за это отпустить госпожу Саэки?

Кайо вскинула на него несчастные глаза, губы у неё задрожали, и она разревелась. Танигучи, не скрывая довольной улыбки, погладил её по вздрагивающей спине.

— Ну-ну, успокойся, я не поступлю так с тобой, я же не чудовище. Я воздаю по справедливости. Всё, что я делаю, я делаю для твоего блага, моя любимая. Кто бы знал, что я встречу тебя здесь, в доме Натсумори, и что ты будешь невестой первого наследника… Какая ирония, влюбиться в свою жертву. Я думал, такое только в романах бывает.

— Я боюсь тебя, — тихо сказала Кайо, — Я не понимаю, зачем ты всё это делаешь. Зачем ты решил убить женщин Натсумори, в чём они были виноваты?

Улыбка исчезла с его лица, взгляд стал пустым или даже мёртвым.

— Мои мать и сестра тоже не были ни в чём виноваты… Я всего лишь плачу семье Натсумори той же монетой.

— А что случилось с твоей сестрой и мамой?

Джун задумчиво посмотрел на неё, а потом кивнул, как бы соглашаясь со своим решением.

— Думаю, я должен рассказать тебе, чтобы ты понимала, что происходит, тем более, что время у нас есть… Мама и сестра — были моей единственной семьёй, конечно, был ещё и отец, но он нас бросил, так что его я семьёй не считаю. Мы жили втроём, жили бедно, но счастливо, любили друг друга. Мама много работала, чтобы прокормить нас, поэтому обо мне в основном заботилась сестра. Она была доброй, красивой и очень талантливой, она рисовала, так же, как и ты. Она получила грант на бесплатное обучение в Художественной Академии, но, когда поступила на первый курс, встретила Натсумори Идзао. Он сказал, что любит её, и она поверила, она была чистой и наивной, совсем как ты. И, конечно же, он вскоре её бросил, даже не бросил, а просто пропал, сменил номер, перестал появляться, а она всё ждала, когда он вернётся и заберёт её в свой богатый дом, и женится на ней, и что там ещё он ей наплёл, чтобы она с ним переспала. Она будто помешалась на нём, только и говорила о том, какой он замечательный, и как хорошо будет, когда он приедет… Она изо дня в день повторяла одно и то же, это было жутко. Он не появлялся месяц, потом два, три, полгода, а она всё ждала, забросила учёбу, перестала встречаться с друзьями, и слышать не хотела о том, что он не вернётся. Ей уже грозили отчислением, но она продолжала ждать и верить… во всё это дерьмо! И вот однажды ей показалось, что она его видит, и она бросилась к нему через дорогу. Я пытался её остановить, но у меня не хватило сил, мне было всего десять лет, она просто отпихнула меня и побежала, совсем не смотрела по сторонам, и её сбила машина…

— Мне очень жаль… — Кайо снова всхлипнула, на этот раз искренне, хотя внутренне её передёргивало от его прикосновений.

— А моя мать… она очень сдала после смерти сестрёнки, всё время винила себя, говорила, что плохая мать, что, если бы не развелась с отцом, такого не случилось бы. Постоянно повторяла это, каждый день, слово в слово. Она начала пить, потеряла работу, потом у неё стали появляться всякие мужики, один из них подсадил её на наркоту, и наш дом превратился в притон. Я часто ночевал на улице, чтобы всего этого не видеть, а домой забегал только для того, чтобы забрать вещи. Однажды, когда я пришел, мать не узнала меня и набросилась с кулаками, я защищался и нечаянно столкнул её с лестницы, она упала и свернула себе шею. Когда я понял, что она мертва, я испытал облегчение, потому что не мог видеть её такой. После этого мне некоторое время пришлось жить в приюте, а потом служба опеки связалась с моим отцом. Он работал следователем в полиции в соседнем городке. Сухарь, повёрнутый на работе, я был ему нужен, как собаке пятая нога, но он всё же забрал меня из приюта и поселил у себя. Он тоже пил, иногда даже много, но был хорошим профессионалом, так что ему всё сходило с рук. Мы жили в одном доме, как два незнакомца, он ничего не сделал, чтобы сблизиться со мной, и я отвечал ему взаимностью. Порой у него ночевали женщины, терпеть их не мог… Иногда, когда отец напивался, он начинал рассказывать о работе, о том, как поймал того или иного преступника, на чём они прокололись. Это была очень полезная информация, и за эти беседы я ему по-настоящему благодарен. Тогда-то у меня и появилась цель поквитаться с семьёй Натсумори, а отец снабдил меня средствами: знаниями и информацией, он был продажным копом и у него были приятели по обе стороны закона, так я узнал, к кому подойти, чтобы сделать новые документы, а кто запросто продаст данные полицейского архива, в общем, к окончанию школы у меня уже было всё, что нужно. И представь себе, всё складывалось как нельзя лучше, мне будто сама Судьба помогала, отца раскрыли и посадили, я закончил школу, вернулся в родной город, немного поработал там, потом поездил по стране, затем сменил личность и осел в Токио, поступил в Университет и начал воплощать свой план. Я собирался стереть с лица Натсумори Идзао его самодовольную ухмылочку, я решил уничтожить его семью, отнять у них самое дорогое — женщин, и, оказалось, это не так сложно сделать. Но я просчитался, женщин они не ценят, только используют, а потом без проблем заменяют другими. Поэтому я решил отнять у них будущее.

— Как это? — не без содрогания спросила Кайо, она уже догадывалась.

— Очень просто, я убью наследников, обоих, и тогда всё, для чего они работали, вся их Империя пойдёт прахом, — Танигучи довольно рассмеялся, — Йошихиро умрёт сейчас, когда придёт сюда, чтобы увидеться с тобой. А с Нао я разберусь позже, добраться до него в каком-нибудь ночном клубе будет проще простого…

— Может, не надо убивать? Убивать — это плохо…

— Я должен, Кайо, — устало вздохнул Танигучи, или как там его по-настоящему звали, — Так будет лучше для всех, и для тебя в первую очередь. Я освобожу тебя от него, и со мной ты станешь по-настоящему счастлива. Доверься мне. А теперь иди отопри дверь, он скоро придёт.

Он отпустил её о отошел от стола. Кайо едва не вздохнула с облегчением, но сдержалась.

— И помни, если попытаешься бежать или сделаешь что-то, чтобы помешать мне, госпожа Саэки сильно пострадает. Так, молодец, а теперь иди сюда.

Танигучи распахнул объятия, она медленно шла к нему, понимая, что не может не пойти, от её поведения сейчас зависела жизнь Саэки и жизнь Йошихиро.

— Я так счастлив, — улыбнулся Джун, обнимая её, — Не бойся, скоро всё закончится. Я поцелую тебя на удачу, не надо сопротивляться, тебе уже незачем хранить верность Йошихиро, уже совсем скоро я избавлю тебя от него. Можешь отвернуться и не смотреть, тебе, наверное, будет неприятно…

— Не…

Он не дал ей договорить, заткнул собственническим поцелуем. Кайо задрожала в его руках, но не сопротивлялась, хотя всё её нутро вопило о том, что она не хочет чувствовать, как он её лапает.

— Я сделаю всё, чтобы ты о нём забыла, — прошептал Танигучи ей на ухо, потом подхватил со стола нож и пошел к двери.

Кайо оперлась о стол, ноги снова отказывались слушаться, к горлу подкатывала тошнота. «Соберись, — сказала она себе, — Соберись, иначе ты ничего не сможешь сделать!»