Онлайн чтение книги Тьма над Эл.Эй. Dark over L.A.
Глава 6- Старый враг хуже новых двух

В любом городе есть такие места. Время там будто замирает, а остальной мир бежит мимо, мигая фарами и всеми цветами радуги на красочных рекламных баннерах и стараясь не замечать их, как прохожие, занятые своими телефонами и крохотными жизнями, не видят бездомных, сидящих чуть в стороне от тротуара. Но они там, всегда там, и напоминают, как скверно все может повернуться в мгновение ока. Удача переменчива и ты, еще вчера гордо щеголяющий кирпичным фасадом и фигурными окнами, сегодня уже скалишься на небо обшарпанными стенами и выбитыми стеклами.

Время не пощадило этот дом так-же, как и меня, но мы все-еще стояли, глядя миру в лицо и не уступая беспощадным стрелкам часов, так что это запустение, паутины и дохлый кошак в углу лишь говорили о прошлых испытаниях точно так-же, как шрамы и рубцы на моей коже. И это странное ощущение единства и близости не отпускало с того самого момента, как я припарковал около дома джип и, накрыв его хромированные детали, поблескивающие в свете Луны, куском пыльного брезента, забрался в одно из окон. Это было странно, точно в машину времени сел: деревянная мебель, грубо сбитые шкафы, керосиновые лампы и никакого пластика и полиэтилена. Начало 20 века в наступившем 21-м.

Ночь была теплой, так что вспоминать навыки разведения камина- добротно сложенного и, на удивление, чистого, не пришлось, равно как и закрывать чем-то пустующие оконные проемы, сквозь которые задувал легкий ветерок, несущий соль с залива. А вот с недостатком освещения, критичным в данной ситуации, что-то нужно было делать, потому я вновь вылез в окошко и, вернувшись в джип, откинул сиденье чуть назад и, приложившись к бутылке с холодненьким, посвятил эти несколько минут в комфорте раздумьям.

В багажнике машины Мастерса находилось несколько крайне полезных для автолюбителя предметов, таких как домкрат (я позволил себе немного повеселиться, приподняв им передок джипа и расколов пару грецких орехов его колесами) и то, что действительно должно было помочь делу- мощный налобный фонарь, завалившийся за мешок с телом Переса. Выудив их из машины, я нацепил себе на лоб оказавшийся весьма тяжелым корпус светильника, и, опять-же через окно, закинул в дом весящую целую тонну тушу наркобарона и влез туда сам.

Единственным местом, где не было окон, являлся чулан, по той-же самой причине облюбованный целым выводком здоровенных пауков, что резво разбежались по углам, едва по их черным лапкам скользнуло пятно света. Эта спешка позабавила меня, ни мало ни смущенного подобным соседством, но дотянувшийся до ноздрей запашок разложения, исходящий от мешка, мгновенно стер с лица беспечную улыбку. Если я хотел продефилировать перед армией гангстеров в коже Переса, мне следовало поторопиться с ее изъятием!

Затащив в чулан стол, я с гулким стуком забросил на его деревянную поверхность тело и, вытащив из сумки нож с широким лезвием и крюком на фальшлезвии, сделал первый надрез на бледно-коричневой груди трупа. Лезвие легко рассекало плоть по круговому контуру, сантиметр за сантиметром очерчивая линии моей будущей маски, и вскоре я уже смог перевернуть Доминика и закончить этот этап одним решительным движением ножа, идущим снизу вверх по холодной коже до самой линии роста волос. Вот теперь-то мне предстояло как-следует поработать крюком и я счел необходимым перед этим влить в себя еще немного пивка.

Перетащив холодильничек в дом, я осушил еще одну бутылку, после чего вернулся к столу и был крайне удивлен тем, что Перес исчез, оставив после себя лишь лужицу крови да неприятный осадок от того неоспоримого факта, что поток дерьма на мой вентилятор все никак не прекратится. В качестве вишенки на торт- нож также пропал, потому я сделал пару шагов назад и, выхватив из-за пояса «Ругер», погасил фонарь. Темнота вокруг на несколько секунд стала мне самым злейшим из врагов, наполненная шорохами, скрипом дерева, отдаленным гудением шоссе, в коих я искал лязг ножа или шаги, но потом свет Луны, к которому приспособились глаза, пролил ясность на окружающую меня печальную действительность.

Дом был пуст и, прежде чем я вспомнил про джип с болтающимися в замочной скважине ключами, ночь пронзили белые столбы света фар и машина, взревев двигателем, рванулась с места, унося в своем чреве Доминика и мои надежды на скорое разрешение дела. Но разочарование пришло вторым, после инстинктивного импульса, буквально швырнувшего тело вперед и, пробив хлипкую входную дверь, я вылетел на улицу с такой силой, что едва-едва удержался на ногах, а после парой диких, неуклюжих, но крайне мощных прыжков лобрался до уже выезжающего на проезжую часть внедорожника и, запрыгнув на подножку, левой рукой вцепился в рейлинг, а правой- разбил окно. Я не успел понять, что в салоне никого нет, поскольку уже в следующую долю секунды сильная рука вцепилась мне в волосы и тело взмыло в воздух, увлекаемое вверх полуголым Пересом, глаза которого горели красным, будто огни поезда.

Машина, на крыше которой можно было четко различить вмятины от ног, протаранила забор дома на противоположной стороне улицы и, наехав на остов старого «Бьюика», перевернулась набок, беспомощно ревя мотором и вращая колесами, а мы с Домиником рухнули на гору досок. Точнее, рухнул я, а наркобарон, ныне ставший ревенантом, или одержимым, как вам будет более угодно, приземлился на обе ноги и, повернувшись ко мне, тянущемуся к револьверу, торжествующе провещал- «Рад тебя видеть, малыш!»

Голос был знакомым, но разум сопротивлялся воспоминаниям о нем, как ребенок- овощам, оттягивая время до того, как с губ сорвутся слова, отдающие горечью- «Красс, давно не виделись...». Носящее это имя существо некогда было другом и учителем, показавшим, как глубоко я могу пасть в поиске способов утолить свою жажду насилия, но ныне движение вверх, путем человека, а не зверя- вот чем было мое существование, потому я прицелился в один из багровых углей- глаз, окон в душу, сдерживающих демона внутри тела-оболочки, и не особо дружелюбным способом закончил фразу- «.. но недостаточно давно, чтобы я был рад встрече!»

«Ооооох,»- с наслаждением протянул демон, прикрывая глаза и подставляя ветерку бледную кожу, под которой неистово пульсировали синие вены,- «Как-же давно я мечтал об одной-единственной ночи в мире смертных! Прокрасться в дом, спящий в неге, вскрыть пару глоток, высосать всю их кровь до последней капельки и приступить к сладкому...сладкому десерту- нежному мясу их первенца! Да, после такого не жалко и вновь вернуться в скованные холодом чертоги преисподней!» Да, преисподняя вытравила из него последние крохи человечности, но это только сделало мою руку тверже, а прицел вернее в ту секунду, как палец сжался на спусковом крючке и отправил свинец на свидание с одним из глаз одержимого.

Увы, за неимением практики уже на протяжении нескольких десятилетий, я совсем позабыл, как быстр может быть ревенант, особенно, если его оболочка еще полна нерастраченных жизненных сил, так что пуля прошла мимо, а Красс, за доли секунды переместившись мне за спину расплывчатым пятном, с такой силой пнул меня под зад, что тело закрутилось в воздухе, будто волчок, и, пролетев с десяток метров вверх, рухнуло на крышу дома, возле которого еще пытался встать на колеса джип. Древние стропила не выдержали и черепица провалилась подо мной, увлекая тело вниз, сквозь опилки и пыль.

Когда я смог таки продрать глаза от забившейся туда пыли и кое-как прочихался, то обнаружил, что одержимый сидит на полу неподалеку, чуть в стороне от света фонаря, висящего на одном из выступов пробоины в потолке, неспешно потягивая пиво и копаясь в телефоне Мастерса. «Кто-б мог подумать, что технологии шагнут так далеко меньше чем за десять лет?»- с ноткой восхищения в голосе протянул Красс,- «Я помню, как тот чудной грек предложил Цезарю идею с винтом, для орошения пшеницы, и сенаторы смотрели на него, как на колдуна, а теперь каждый носит с собой частицу будущего.»

Дотянувшись до обломка доски, с торчащим из него ржавым гвоздем, я быстро махнул им, пытаясь достать до головы одержимого, но тот небрежным взмахом ладони выбил деревяшку из моей руки и внезапно сорвавшись с места, нанес мне сильнейшую пощечину тыльной стороной ладони, отбросившую мое тело в стену. Штукатурка засыпала меня с ног до головы, но я был куда-более поглощен сломанной челюстью, которую требовалось вернуть на место до того, как начнется регенерация. Обычному человеку на такое потребовались бы месяцы, но у меня, еще недавно как следует подкрепившегося жизненными силами нескольких наркоторговцев, этот довольно болезненный процесс занимал считанные часы.

Красс, отвлекшийся на телефон, в котором он, судя по-всему, смотрел подборку самых смешных рекламных роликов этого года, не обратил на мои маневры никакого внимания, потому я беспрепятственно дополз до осколка зеркала, отражающего в своей растрескавшейся поверхности Луну, освещающей комнату столбом света, пробивающимся сквозь дыру в крыше, и, скрипя зубами от боли, принялся вправлять суставы и засовывать обломки костей обратно под кожу. «Больно быть человеком, не так-и?»- сквозь смех, вызванный одним из видео, бросил мне одержимый и, мигнув огоньками глаз, внезапно включил 11-ю сюиту Генделя и, положив телефон на стол, двинулся вперед, размахивая руками, будто дирижер.

«Помнишь ее? Мы ехали сквозь горящий Гамбург под плачущую скрипку и пламя отражалось в наших глазах, а тот немец все скулил и скулил, пока ты не вспорол ему глотку. Вот-же было время!»- произнес Красс и, злобно ощерившись, рванулся вперед и еще одной пощечиной вынудил меня откатиться в угол. Челюсть вновь выскочила вбок, но нет худа без добра, по пути мне в руку попал здоровенный ржавый гвоздь. Правда, попал он не лучшим образом, пробив ладонь насквозь, но это все-же было лучше, чем ничего, так что я сжал кулак, скрыв меж пальцев бурое острие, и, развернувшись к одержимому, прошипел- «Так ты приперся сюда, чтобы поностальгировать о былом, да видосы посмотреть?»

«Увы, нет,»- резко мотнул головой Красс,- «Я здесь, чтобы забрать твою душу и уничтожить тело!» Я, пусть и не без труда, но присел, поскольку встать со сломанной ногой не представлялось возможным, и крикнул ему- «Ну тогда давай! Чего-ж ты медлишь!» Одержимый мрачно процедил- «Мне это не доставит удовольствия, но Стах хочет твою душу, а я не могу возразить. Не сейчас.»

«Так теперь ты служишь ему?»- с этими словами я все-же встал на ноги и, опершись на стену, с издевкой добавил- «Пописай на газету... песик!». Красс оскалил зубы и, рывком приподняв меня в воздух за шею, прорычал, с каждым словом вбивая мое тело в стену и осыпая опилками с потолка,- «Да как тебе, шестерящему на упырей, хватило дерзости именовать меня «песик»!!» Он потерял над собой контроль, ослабил бдительность, и я одним-единственным взмахом ладони, вогнавшим гвоздь глубоко в глазницу оболочки демона, разрушил стену, удерживающую Красса на этой стороне реальности.