Онлайн чтение книги Тьма над Эл.Эй. Dark over L.A.
Глава 13- Пляжная вечеринка

Мне пришлось очень долго кататься вдоль побережья, чтобы найти хоть один пляж, не заполненный кучей потенциальных свидетелей, греющих жопы на солнышке или бодро катающихся на серфах, потому, когда я, наконец, обнаружил подходящее место, то поспешил загнать свою новую машину- угнанный со стоянки у «Волмарта» универсал, под прикрытие камней и, содрав с себя обгоревшие останки куртки и джинс, погрузить тело в прохладную воду. Но едва отплыв от берега, я сразу-же понял, почему это место не пользуется популярностью среди купальщиков и серферов- мощное обратное течение подхватило меня и понесло в сторону океана, навстречу более прохладным потокам воды. Несмотря на недавний прием «камней», матушка-природа оказалась сильнее моих рук и ног, и, лишь оказавшись за добрую сотню метров от берега, кажущегося теперь бесконечно далеким, я решил действовать более тонко, поплыв вбок, перпендикулярно направлению течения, сражаясь, тем самым, лишь с частью его мощи.

Это сработало, но едва тело сильными движениями преодолело рвущийся на глубину поток, благополучно выбравшись на спокойный участок, где я смог впустить воздух в легкие парой вдохов, первых за десять с лишним минут, как снова ощутил движение воды самыми кончиками пальцев на ногах и тут-же был атакован. Здоровенная акула впилась мне в ногу и потащила тело за собой, вниз, в зеленые глубины. Оружия у меня при себе не было, а метка, вытатуированная на руке, сгорела вместе со старой кожей еще в «Бьюике». Но в ней и так не было-бы проку: в том пепелище остались лежать и все-те пушки, что я мог призвать к себе.

Мы ушли на глубину нескольких метров и акула внезапно разжала хватку и проплыла мимо, с силой поддав мне хвостом при этом. Ее гнев можно было понять- вкус у моих плоти с кровью довольно неожиданный и странный, пропитанный магией. «Будто ешь пепел и пьешь чернила»- так выразился один не самый приятный человек, некоторое время тому назад решивший отведать моей плоти в сыром виде. С тех пор я не проводил таких дегустаций, так что его мнение было единственным отзывом о данном блюде. И я прилагал все усилия к тому, чтобы все так и оставалось.

Но акула вряд-ли будет рассказывать об этом в «Твиттере», так что я проводил ее взглядом «третьего глаза», пронзающего океанские глубины на многие и многие метры, и парой мощных гребков всплыл наверх, навстречу Солнцу, сопровождаемый лентами крови, сочащейся из ран от акульих зубов. Возможно, они привлекут сюда еще больше хищников, и высокие шансы именно на этот вариант дальнейшего развития событий вынудили меня оборвать купание и устремиться к берегу, рассекая водную гладь и фыркая, как морской котик.

Выйдя на песок, я принялся отряхиваться так, как это делают собаки, энергично тряся конечностями и топая босыми ногами, и когда ощутил себя совсем сухим, то бросил на окена прощальный взгляд и побрел к машине, попутно разглядывая обновленную кожу, на которой уже появился первый загар. До того, как огонь подкорректировал мне внешность, мои волосы были куда-как длиннее, а на коже проступали старые рубцы и шрамы, теперь исчезнувшие вместе со всеми татуировками. И, хоть пламя и сожрало мне брови, я был почти-что благодарен ему, ведь практически все приметы, связывающие Дрэйка ДеМора с моими старыми личностями- Оливером Росси, Хуаном Морено, обратились прахом и разлетелись по ветру, избавив Вашего покорного слугу от лишних усилий по их маскировке. А я не любил сложности.

В машине, до меня принадлежавшей какой-то не особо аккуратной домохозяйке, из одежды были только безразмерные штаны для беременных. Их единственными преимуществом был аромат кондиционера для белья, потому я выложил их на капот универсала и призадумался о том, где-бы нарыть еще шмоток. Из этих тяжких дум меня вырвали звуки песни «Дани Калифорния» от «Ред-Хот-Чили-пепперс» и рык движка «Форда Бронко», въехавшего на пляж и сразу-же устремившегося ко мне.

В нем сидело трое волосатиков крайне недружелюбного вида и я сразу почуял неладное, едва взглянув на них. Стереотипные быдланы с побережья, обожающие наезжать на приезжих и чужаков, портя своими рожами все очарование этого Эдема. Что-ж, если я прав, то сегодня явно не их день. Как и не мой.

Один за другим попрыгав из своей жукообразной тачки на песочек, они переглянулись меж собой и побрели ко мне, лениво разминаясь и скаля зубы в неприятно-плотоядных ухмылках. Не доходя до моей машины с пару метров, тот из них, что был покрепче других, небрежным тоном осведомился- «Заблудился, приятель?» Я мотнул головой и ответил ему столь-же неприглядным оскалом и словами- «Неа, я точно знаю, где нахожусь.»

Приятель любопытного- тощий латиноамериканец с татуировкой «Локо» на предплечье, хохотнул- «Секите, он прямо навигатор!» Третий, не тратя время на лишние любезности, вытащил из кармана нечто, оказавшееся ножом с выпрыгивающим лезвием и, нажав на кнопку, показал мне волнистые линии его режущей кромки. «Нет, братишка, ты не знаешь...»- с притворной грустью в голосе поведал мне Локо и, посмотрев на водящего перед собой клинком парня, улыбнулся- «Но не волнуйся, мы дадим тебе карту и позаботимся, чтобы ты ее не потерял, верно я говорю, Роман?»

«Видишь-ли,»- серьезно сообщил мне тот парень, что заговорил самым первым,- «Мы тут не любим, когда на нашу территорию вторгаются. Да еще и не платят за визит.»

Я усмехнулся и, внимательно осмотрев всю троицу, вновь вернулся к «номеру один», с явной издевкой парировав- «Если вы считаете эти пляжи своими, то у меня для вас плохие новости: отныне они все принадлежат мне. И я прямо сейчас начну их помечать так, чтобы шавки вроде вас сразу знали, что к чему».

Роман, похоже, решил, что я недостаточно хорошо рассмотрел его ножик, и, еще до того, как моя рука залезла в трусы, попытался полоснуть меня по лицу. Он лишь ненамного опередил Локо, шагнувшего вперед с кулаком, занесенным для удара, и оба они, помимо очевидной задержки в развитии, также медлили и в своих атаках. Их бандитского напора более чем хватило-бы для напуганного обывателя, не привыкшего к насилию, но, по моей шкале, они едва поднялись над «единичкой», а дилетантов я любил еще меньше, чем излишние сложности.

Не вынимая правую руку из своих «семейников», я отклонился назад и, схватив Романа за пальцы, держащие нож, сжал их так, что у того затрещали кости, и потом вывернул лезвие вбок и резко дернул вправо, проделав на предплечье Локо, неосторожно выбросившего свою граблю вперед, длинный широкий разрез, мгновенно заливший загар латиноса кровью. Они оба заорали практически одновременно, но их вопли перекрыл сочный хлопок выстрела. В моей новехонькой шкуре появилась новая дырка, прямо напротив сердца, и я, заскрипев зубами, перевел взгляд с Локо на его разговорчивого дружка, сжимающего в лапе револьвер- его последний довод.

«Вот это ты очень зря...»- сообщил я стрелку и, вырвав из руки Романа ножик, блокировал пару его неуклюжих безоружных атак- с кулаков и ног. Локо, на пальцах которого, кстати, был роскошный кастет, вновь испытал удачу, на этот раз достав мою челюсть прямым ударом, и тут-же жестоко за это поплатился: я, реагирующий на нокаутирующие удары иначе, чем обычные люди, перехватил руку и воткнул лезвие ему под подбородок, а затем отшвырнул залитого собственной кровью латиноамериканца на песок. Еще один выстрел от стоящего вне моей достягаемости засранца, но эта пуля прошла мимо и я, прямо-таки физически ощущая, что Госпожа Удача обнимает меня, пнул Романа по шарам и, когда он скрючился, резко развернулся и, выбросив руку с ножом в ней вперед, отпустил оружие в полет, закончившийся в плече горе-стрелка.

Тот с воплем выронил револьвер и, бросив своих дружков-пирожков, помчался к «Бронко», видимо, решив признать мои притязания на эти земли, так что я мог заняться Романом. Он пытался меня порезать, а я, как существо, верящее в карму, также верил и в быстрое и жестокое кармическое воздаяние, потому отпускать говнюка живым совсем не планировал и, взяв его бычью шею в захват, толчком другой руки быстро развернул ему корпус и сам повернулся. При этом скручивающем движении на его позвоночник было оказано такое давление, что душонка, сидящая в этом теле, вылетела наружу так быстро, что я практически мог услышать звук смываемого в унитаз дерьма.

Как и рев приближающегося автомобиля, едва-едва перекрывающий рэп, доносяшийся из динамиков аудиосистемы- видимо, лидер этого поссе недоумков был глух к тому милосердию, что я ему уже предложил, воткнув ножик не в его перекачанную грудь, и решил переехать нас всех здоровенными колесами своего джипа, но в итоге раздавил только Локо, с поросячьим визгом исчезнувшего под «Бронко». А я, откатившись в сторону, запрыгнул в «Форд» и, схватив его водителя за воротник «гавайки», раз двадцать ударил о приборную панель головой, остановившись лишь когда та прогнулась под похожим на окровавленную губку лицом.

«А во всем виноваты жестокие видеоигры!»- назидательно сообщил я своему отражению в зеркале заднего вида и, на секунду задумавшись, добавил- «И пищевые добавки! Эмульгаторы и искусственные красители приводят меня в настоящую ярость! Хотя диссертацию на эту тему я-бы вряд-ли написал!» Этот малоосмысленный монолог был слишком длинным, нелогичным, и явно не годился на роль ударной фразы, но я попытался утешить себя тем, что это все-равно никто не услышит, а уж потом можно придумать что-то, типа: «Кто сказал, что насилие не выход? Иди сюда и я те наглядно докажу, что ты ошибся!».

Похоже, я думал над этим довольно долго, совершенно позабыв о мире вокруг, и щелчки многочисленных пушек, снятых с предохранителя, доказали: шанс на создание реплики получше был только что упущен безвозвратно, заставив руки аккуратно подняться вверх, над головой, а глаза- вновь устремиться к зеркалу заднего вида, на котором теперь царила синева мундиров, прорезаемая вспышками света сирен нескольких машин спецназа, подъезжающих на подмогу к доброму десятку полицейских, окруживших джип. На какую-то долю секунды я задумался о том, чтобы вылезти из «Бронко» и показать им, что на самом деле значит выражение «хреновое утро», но потом осознал, насколько, на самом деле, устал и покорно положил ладони на ветровое стекло, дожидаясь, пока их закуют в наручники. Кажется, мне все-таки придется навестить Бюро и насладиться тем фурором, что вызовут в Интерполе, ЦРУ и ФСБ отпечатки моих пальцев, вбитые в поиск.

Я заподозрил неладное еще в тот момент, когда один из спецназовцев- крупный парень с татуировкой волчьей головы на шее, застегнул на моих руках не стяжки, не типичные для правоохранительных органов наручники, а самые настоящие железные кандалы, будто явившиеся сюда из казематов Тауэра, но было уже поздно для сопротивления аресту и мешок, закрывший мне голову, я воспринял уже как нечто само собой разумеющееся: не протестуя, не требуя адвоката, а только сохраняя ледяное спокойствие и запоминая все, что мне подсказывали оставшиеся чувства, на тот случай, если придется искать дорогу назад.

Сделав восемь шагов вперед, я пригнул голову и, опять-же повинуясь направляющим меня рукам конвоиров, опустил зад на жесткое сиденье. Руки дернуло вперед и натянувшаяся с расчетом на то, чтобы лишить меня возможности двигаться, цепь начала чуть заметно подрагивать- судя по всему, ее пристегнули к полу. И, едва массивный замок грохнулся на металл, как холод, который я до того списывал на утренний ветер с залива, стал нестерпим, в лицо дохнуло якутским морозом и Дарк почти что нежно прошептал мне на ухо сквозь мешковину, скрывавшую от взгляда его лицо,- «Я так горжусь тобой...»