Онлайн чтение книги Клетка для мотылька Cage of the Moth
Глава 15

Сын Хен накинул мне на плечи полушубок и, придерживая за них, чтобы я не упала, провел по темному коридору к запасному выходу. И Фань ушел в другую сторону после того, как провел большим пальцем по моей щеке и поймал губами предательскую слезинку, повторив, словно мантру, что я теперь его… Дрожь вновь пробрала, и мой телохранитель сильнее запахнул мою совершенно не греющую верхнюю одежду перед тем, как открыл дверь машины и помог мне сесть в салон. Он остался стоять на улице рядом с распахнутой дверью, будто ждал чего-то или кого-то, и я увидела, кого, спустя пару минут.

— Я всех предупредил. Отправляйся в другой машине следом, — он удобнее перехватил спящего сына и посмотрел на меня в тот момент, когда я удивленно разглядывала непроницаемое лицо Сын Хена.

Оторопело наблюдая, как принц садится в машину рядом со мной, я придвинулась практически вплотную к противоположной двери и замерла, не решаясь дышать. В груди болезненно закололо, и давно забытый приступ паники вновь напомнил о себе подкатившей тошнотой и звоном в ушах. Пришлось зажмуриться и схватиться за голову, потирая виски, вновь задаваясь вопросом: наяву ли все это происходит или нет?

— Наби? — И Фань полушепотом позвал меня, и я открыла глаза, всматриваясь в его лицо в мелькающем свете фонарей, что все-таки проникал сквозь тонированные стекла. — Ты плохо себя чувствуешь?

Я покачала головой, пытаясь успокоиться, но выходило из рук вон плохо: сердце как отбивало бешеный ритм, так и продолжало отбивать, отдаваясь пульсацией в висках. Мне не хотелось говорить, потому что казалось, что стоит открыть рот, как я выдам что-то не то, что-то окончательно обличающее мои чувства и эмоции, зашкаливающие теперь.

И Фань продолжал путать меня, словно специально водил за нос по кругу, показывая свою холодную сторону, а потом резко толкал на прямую, в конце которой была видна его нежная и, я даже сказала бы, ранимая сущность. Мне искренне было жаль принца и каждого из королевской семьи, ведь они были вынуждены носить маски, играть роли и всегда улыбаться (в случае с И Фанем, то не улыбаться и отталкивать от себя людей, но это была лишь защитная реакция, как я поняла). Они все были невольниками, я бы даже сказала рабами своего положения: власть, корона, положение в обществе, — все давило. Но я, правда, ни разу не видела короля Джи Ена в состоянии уныния или печали, он всегда держался достойно, даже когда был наедине с семьей. Он действительно являлся сильным правителем мира сего и держал брата за шиворот идеально выглаженной белой рубашки, подтягивая его за собой.

— Мама, — прошептал Гун и отвлек меня от мыслей и внутренней борьбы.

Малыш нахмурился и почесал макушку, растрепав до этого уложенную челку, которая сразу же упала на глаза. Он что-то шептал и похныкивал, и я неуверенно протянула руку, перестав потирать виски, но остановилась так и не прикоснувшись к голове ребенка, потому что посмотрела на И Фаня. Он сидел с опустошенным и растерянным выражением лица, будто обдумывал, что ему делать: прижать сына к себе или высвободить руку, чтобы успокоить. Я заметила, как он повел плечом, словно вот-вот перехватит Гуна удобнее одной рукой, и все же закончила движение, убрала пальцами мешающие волосы с лица мальчика, положив ладонь на его голову и поглаживая. Гун перестал хмуриться и вновь спокойно уснул, изредка причмокивая, а принц резко поднял голову и перевел немного безумный, как мне показалось в свете очередного фонаря, взгляд, под которым мы остановились, взгляд на меня, но ничего не сказал. Он молчал до самого дворца, погрузившись в свои мысли, и так же молчаливо покинул меня, скрывшись в его распахнутых дверях, унося сына в детскую. Оставалось гадать, о чем думал И Фань, почему он сегодня себя так вел и что именно означало его заявление о моей принадлежности ему? Я разве походила на вещь, чтобы быть чьей-то? И каждый из этих вопросов меня беспокоил чрезвычайно сильно.

Сын Хен неожиданно появился перед открытой дверью машины, из которой я, следуя за наследным принцем, пыталась вылезти, но не могла: слишком длинное платье мешало, и ноги путались в нем, полушубок сковывал движения, а водитель банально не успел среагировать на мои неудачные потуги и был буквально пригвожден к месту суровым взглядом моего телохранителя. Я повернулась и заметила, как мужчина вернулся к своей двери и замер, когда Сын Хен отвлекся от него и протянул мне руку, помогая встать на твердую землю.

— Спасибо, — прошептала я, поправляя подол платья. Пребывая в растрепанных чувствах от насыщенного событиями сегодняшнего дня, я не сразу заметила, что мой страж все еще стоит рядом, галантно подставляя свой локоть в качестве опоры. — Я так скоро привыкну и не смогу самостоятельно передвигаться по территории, — проворчав, я все-таки схватилась за мужчину, который в ответ слегка приподнял уголки губ и повел меня по извилистой аллее к крылу, где была моя комната.

— Какого черта ты творишь, Фань? — строгий голос короля не был слышен на улице, но стоило мне шагнуть на террасу и войти внутрь, меня парализовало. — Ты понимаешь, что ни к чему хорошему это не приведет? Когда же ты начнешь думать? Думать, брат! А не делать сначала, оставляя после себя проблемы.

Наше с Сын Хеном появление не было замечено, потому что Джи Ен стоял ко мне спиной и на повышенных тонах отчитывал младшего брата, который скрывался за углом коридора, однако я не могла сдвинуться с места, боясь помешать. 

— Я понимаю и принимаю всю ответственность на себя, — И Фань был твердо уверен в своих словах, судя по его тону. — И я все очень хорошо обдумал.

— Ты говорил тоже самое, когда поползли слухи о тебе и Со Ен. — Упоминание этой женщины больно кольнуло в область сердца. — И что же? Где она? Меня совершенно не волнует, сколько у тебя женщин, кто они и чем занимаются, поверь, если мне надо будет, я уже завтра утром буду знать все, но я доверяю тебе, полагаясь на здравомыслие, Фань, твое здравомыслие, которое, видимо, ужасно хромает на обе ноги! Я ничего не имею против Наби. Ее любит Гун, да и проверка не показала ничего — она действительно просто няня, волей случая попавшая на службу во дворец, но твоя выходка на балу может дорого обойтись ей. — Я замерла, вслушиваясь в каждое слово, и заметила, как Джи Ен погрозил брату пальцем.

— Прости, но я, правда, все обдумал и принял решение.

— Какое решение? И Фань, ты же не хочешь сказать…

Я вздрогнула от хлопка дверью за спиной и в ужасе оглянулась: Сын Хен с виноватым видом от того, что прервал разговор, будто только зашел, стоял у входа. По спине пробежал холодок, потому что я, казалось, физически ощутила взгляд, скользнувший по мне. Пришлось повернуться, зажмурившись, и поклониться королю. Не хотелось смотреть на вышедшего И Фаня, не хотелось встречаться взглядом ни с одним из мужчин, поэтому я, не поднимая головы, шмыгнула мимо них, услышав слова извинения от Сын Хена. И почему же он молчит, судя по всему, только в моем присутствии?

— Договорим потом, доброй ночи. — Заходя уже в свою комнату, я услышала последнюю фразу короля Джи Ена. Почему-то от нее веяло холодом и чем-то стальным, но я не горела желанием узнать, все ли в порядке с принцем, поэтому поспешно захлопнула дверь, втянув Сын Хена за собой.

— Побудь со мной, пожалуйста, — просьба была странной, из-за этого одна бровь мужчины взметнулась вверх, показав крайнее удивление. — Я не хочу находиться одна, мне не по себе. — Телохранитель качнул плечами и подошел к стулу возле туалетного столика. Он удобно устроился, откинув полы пиджака, но, немного подумав, снял его совсем, оставшись в белой рубашке на подтянутом теле, которое так же обтягивали кожаные ремешки кобуры. — Просить тебя поговорить со мной, конечно, бессмысленно, — я усмехнулась, когда лукавая полуулыбка тронула губы Сын Хена, — хотя ты, вроде бы, не немой. — Он слегка кивнул, упершись локтями в колени и скрестив пальцы на руках. — Так почему же ты молчишь?

Он продолжал смотреть на меня, и уголки его губ все еще были приподнятыми, но молчание продолжалось, и только легкое вертикальное движение плеч было ответом, а как его истолковать — я не знала.

«Потому что»?

«Так надо»?

«Не хочу»?

«Не могу»?

«Не знаю»?

Какой из этих вариантов был верным? Я вздохнула, скинув с себя душный полушубок и сняв туфли, аккуратно отставила последние в сторону и собрала волосы найденной возле зеркала заколкой. Я все-таки доверяла Сын Хену, и его присутствие немного расслабляло, даря чувство защищенности. Он не сделал мне ничего плохого (я надеялась, что и не сделает) и всегда помогал, пусть его и приставил ко мне король (и вопрос, зачем, тоже меня волновал, ведь от И Фаня я пока не добилась внятного ответа), а мысли о моем нарушителе спокойствия — принце — сейчас очень сильно напрягали. Кажется, все во мне сейчас кричало о том, что я боюсь очередной встречи с ним тет-а-тет и прикрываюсь своим телохранителем, чтобы избежать этого, ведь мне не понравился диалог между королем и принцем относительно моей персоны, а И Фань не станет распаляться в присутствии постороннего. Я так думала. Я надеялась, что так и будет.

Стук в дверь отдался глухим эхом в моих ушах, и я вздрогнула, кинув перепуганный взгляд на Сын Хена. Он, будто поняв меня, поднялся с места, отложил пиджак и закатал рукава, только после всех этих махинаций подойдя к входу в мою комнату и открыв. Я заметила немного возвышающуюся макушку И Фаня над головой телохранителя, когда последний отворил дверь, и принц явно был удивлен, а еще, кажется, возмущен из-за присутствия постороннего мужчины в моей скромной обители.

— Что-то случилось с Наби? — И Фань первый прервал игру в гляделки и задал вопрос. Его голос всколыхнул во мне миллионы ярчайших вспышек, которые, кажется, стали угасать по мере отдаления воспоминаний о его губах и прикосновениях, но снова всполошились и теперь взрывались под кожей, оставляя после себя следы-мурашки.

Сын Хен молчал, едва кивнув куда-то в сторону, и вышел, незаметно кинув взгляд на меня. Я же осталась недвижима, гадая, что обсуждают мужчины за дверью в мое отсутствие. Отрицать, что И Фань мне больше, чем просто нравился, было бессмысленно, и его действия лишь сильнее выбивали почву из-под ног и убеждали в этом. А ведь пару месяцев назад я боялась вспыльчивого принца и, сама того не замечая, била ему по больному, купаясь в презрительных и злых взглядах Его Высочества, но оттаивая от теплых ладошек его сына. Мне иногда даже казалось, что все хорошее, доброе и милое, что было (но я на тот момент времени не была уверена, что у И Фаня вообще были такие качества изначально) в принце по наследству и без остатка перешло к Гуну, но сейчас я понимала, что была далека от истины. И Фань был добрым, понимающим и хорошим, но, в то же время, властным и эгоистичным, а если судить еще по случайно подслушанным разговорам его и брата, то, в добавок ко всему, не всегда думающим о последствиях. И в этом я убедилась сегодня сама лично. Интересно, а о каких последствиях для меня шла речь в их разговоре?

Я снова задумалась и уже почти потянула бегунок замка вниз, чтобы снять это шикарное платье и убрать его обратно в коробку, но вошедший в комнату Сын Хен округлил глаза, опалив мою застывшую руку взглядом, и заставил вытянуть ее вдоль туловища.

— Он ушел? — задав единственный волнующий меня вопрос, я с облегчением выдохнула, когда мужчина утвердительно кивнул. — Что ты сказал ему? — В голове начали носиться вопросы другого характера, типа: «Не обиделся ли он?», «Что подумал о присутствии наедине со мной Сын Хена?», «Зачем он вообще пришел?», и я с ужасом взглянула на моего телохранителя, понимая, что И Фань мог совершенно неправильно истолковать увиденное, если только мой защитник не развеял догадки. И Сын Хен уже открыл рот, кажется, желая заговорить со мной, наконец, но трель звонка моего мобильника не дала ему этого сделать, да и мне вдруг стало все безразлично, потому что на экране высветился контакт «мама», а она никогда не звонила в столь поздний час без причины.

***

Я не мог сосредоточиться на дороге, потому что рядом сидела заплаканная Наби и с периодичностью в несколько секунд всхлипывала, вытирая ладонью новые слезы. Она что-то шептала, но я мог разобрать только обрывки фраз, исходя из которых понял, что она проклинает себя. За что? Сын Хен ничего не объяснил, буквально ворвавшись в мою спальню, когда я лежал на кровати и бесцельно смотрел в потолок, отруганный мало того, что своим братом, так потом и его лучшим другом, а по совместительству телохранителем Наби. Ужасное чувство вины и пожирающая изнутри совесть все-таки были пробуждены нравоучениями, но я не хотел уже ни с кем спорить и доказывать, что решительно настроен насчет Наби, ее будущего статуса и ответственности за все, что сделал, делаю и собирался сделать потом.

— Наби, ты можешь сказать, что случилось? — следуя указаниям навигатора, я свернул с шоссе на непримечательную и узкую дорогу и посмотрел на девушку рядом: ее руки дрожали, и телефон, зажатый между ладонями, подрагивал в унисон с ними.

— Я ужасная эгоистка. Ужасная дочь. Я так давно звонила родителям, — она снова всхлипнула, и я свернул на обочину, остановив машину и всем корпусом повернувшись к ней. — Зачем мы остановились? — Наби встрепенулась, вытирая щеки и озираясь в темноте салона, будто могла что-то разглядеть.

— Пока ты мне не расскажешь причину своих слез, мы никуда не поедем.

— Мой отец попал сегодня в больницу. Мама говорит, что инсульт. У меня было нехорошее предчувствие, но я отмела его из-за предстоящего бала… Я ужасная дочь! Почему не позвонила и не узнала раньше, как у них дела? А теперь… — она снова заплакала, но остальных слов я не мог разобрать из-за невнятного шепота, на который перешла Наби.

Вот, значит, в чем причина столь позднего решения уехать из Сеула… Не найдя, что ответить и чем поддержать, я медленно протянул руку в сторону Наби и прикоснулся к ее плечу в моей куртке. Она вздрогнула, но не отпрянула, позволив заключить себя в объятия.

— Ну же, Наби, успокойся. Слезами не поможешь, давай, соберись! Или ты думаешь, что твое заплаканное лицо поможет матери? Ей нужна поддержка, а с остальным я разберусь.

— Вы? — девушка отодвинулась немного и посмотрела в мое лицо, которое осветилось светом фар проехавшего мимо автомобиля.

— Я.

Вывернув с обочины, я еще раз посмотрел на девушку рядом, которая, кажется, немного успокоилась, и погнал машину дальше. Обдумывая по пути, что сказать брату, ведь он наверняка снова будет меня отчитывать за то, что Сын Хен остался во дворце, другой охраны рядом нет, и бронированный Мерседес его не убедит в нашей безопасности, — я понял, что все это, ожидающее уже ближе к утру, не так пугает, как раньше. На данный момент времени я больше переживал за Наби, слез которой мое сердце не может вынести с привычной холодностью.

— Мама сказала, что папу увезли в медицинский центр, — Наби потерла глаза от яркого для нее света, которым нас встретил ночной Ансон, — только я адреса не знаю. — Она уже потянулась за телефоном, чтобы позвонить матери и узнать точный адрес, но я остановил ее, вбив в поисковик навигатора запрос «медицинский центр Ансон».

— Он? — указав на результаты, выведенные на экране, я нажал на нужный после кивка девушки и свернул на следующем повороте, следя за построенным маршрутом.

Мы быстро добрались до нужного места, и Наби пулей вылетела из машины, придерживая платье и поднимая его выше, чтобы не мешало идти. Она не переоделась после бала, а пока Сын Хен отлучился, чтобы сообщить мне о странном полуночном звонке и поведении Наби, она уже выскочила на улицу, обувшись в потрепанные кеды и даже не подумав накинуть ничего сверху на оголенные плечи. Сейчас весь ее облик был странным: вечернее платье, старые кеды и мужская куртка, которая велика ей на несколько размеров, но даже в таком виде Наби была красивой. Не мешали красоте ни спутанные волосы, собранные на затылке, ни заплаканные, немного припухшие глаза, ни покрасневший нос. Ее хотелось обнять, завернуть в одеяло, словно в кокон, и не отпускать, грея теплом собственного тела. Я тряхнул головой, прогоняя навязчивую мысль, и прибавил шагу, чтобы не потерять девушку из виду, — все-таки я понятия не имел, куда нужно было идти.

— Мама!

Я наблюдал, как Наби подскочила к вставшей со стула женщине и заключила ее в объятиях, снова запричитав и зашмыгав носом. Глупая, ведь ничего плохого она не сделала, а винит себя… Подойдя ближе и встав за спиной девушки, я осмотрелся, оценивая медицинское учреждение и не увидев врача нигде рядом, отправился к посту дежурной медсестры, шепнув на ухо Наби, что сейчас вернусь, и поклонившись ее матери. Женщина удивленно на меня посмотрела, но сразу же всем ее вниманием завладела дочь, начавшая расспрашивать о состоянии отца.

Кажется, на открытии этого центра присутствовал Джи Ен, а я был отправлен в Шанхай тогда налаживать переговоры о возвращении очередной семейной реликвии, которая имела историческую ценность для культуры страны. Найдя и пост, и медсестру, и врача, а так же узнав все и попросив не поднимать шумихи по поводу моего присутствия, я вернулся к палате отца Наби и сел на стул рядом с девушкой, расстегнув и вторую пуговицу рубашки. Легче не стало. Давящее ощущение на шее никуда не пропало, но попытка не пытка, как говорится.

— Я встретился с врачом, — начало разговора между матерью и дочерью, что прекратился с моим приходом, было прослушано мной, поэтому я посчитал, что могу прервать их, раз уж они не продолжают. — Они сделают все, что в их силах, и как только состояние твоего отца стабилизируется, он будет перевезен в клинику Миры в Сеуле. Я позвоню сейчас, и там все подготовят к нашему прибытию, но на данный момент времени мы больше помочь ничем не можем. Давай, я отвезу вас домой.

— Спасибо, — прошептала Наби, опустив взгляд.

— Простите, но кто вы? Наби, где Тао? Когда ты сказала, что сейчас же выезжаешь, я думала, что приедешь с ним.

Женщина внимательнее присмотрелась ко мне, не имея такой возможности раньше, и я заметил удивление, а за ним и какой-то ужас на ее лице. Процесс узнавания во мне наследника престола у всех происходил по-разному, но у большинства именно такие эмоции сменяли друг друга. Наби дернулась, когда ее мать ахнула и резко поднялась, а я не успел остановить женщину и теперь чувствовал себя неуютно: не хотелось сильно светиться здесь, но несколько человек обратили внимание на нашу странную компанию.

— Ваше Высочество, простите, — мама Наби, девушки, которая завладела моими мыслями и сердцем, с уважением склонилась предо мной, потребовалось немного силы, чтобы усадить ее обратно. Она искала ответы на невысказанные вопросы в глазах дочери, переводя взгляд с нее на меня.

— Тише, пожалуйста, я не хочу афишировать мой визит сюда.

— Дочь, что происходит? Почему ты приехала с принцем?

— Я вам все расскажу сам, только давайте выйдем из больницы?

Мимо нас прошло несколько врачей, и они скрылись за дверью палаты отца Наби. Спустя несколько минут из прохода показался край больничной койки, которую выкатывал один из докторов, а второй нес в руках капельницу и подталкивал свободной рукой передвижной монитор, показывающий жизненно важные показатели пациента. Мама Наби переполошилась и хотела уже подскочить к врачам, но в этот раз я успел схватить ее за руку.

— Не волнуйтесь, вашего мужа переводят в другую палату, за ним будут постоянно присматривать.

— Почему? Зачем его переводят? Врач что-то сказал вам? Что-то страшное?

— Нет-нет, это мое распоряжение предоставить лучшую палату и уход. Это все, что я могу пока сделать. А вам нужно отдохнуть. Давайте, я отвезу вас домой, а утром вы сможете навестить господина Хван.

Благодаря Наби мне удалось уговорить ее мать уехать из больницы, но, как оказалось, их дом находился на самом краю города в примыкающем районе из частного сектора. Путь туда занял минут сорок, но я был уверен, что по загруженным дневным дорогам мы ползли бы не меньше часа.

Я воспользовался своим недолгим уединением, пока Наби и ее мама ушли в дальние комнаты, и достал свой телефон. Три пропущенных. Не хорошо это. Решив перезвонить сразу брату, я почти нажал на значок вызова, но экран мобильника оповестил о входящем звонке, и это был Джи Ен.

— Легок на помине, — сразу же ответив, я стал ждать потока ругательств в мою сторону, но в трубке была тишина. — Если позвонил, чтобы молчать, то я кладу трубку. Почти четыре часа утра, я устал сегодня.

— Где ты? — Джи Ен ответил. Он был недоволен. Эмоции брата я угадывал всегда, как и он мои.

— В Ансоне.

— Что ты забыл в Ансоне в четыре часа утра? — я готов был поклясться, что Джи Ен потер лоб, — он всегда так делал, когда его что-то утомляло.

— Почему ты не спишь? Время позднее.

— И Фань, ко мне пришел Сын Хен, он сказал, что ты куда-то сорвался с Наби, запретив ему ехать с вами. Что случилось? Какого черта ты снова испытываешь судьбу и мотаешься по городам без охраны? Ты уже не подросток, чтобы бунтовать, да и за тобой никогда подобного не замечалось. Или ты это делаешь мне назло?

— Успокойся, Джи Ен, я на защищенной машине, никто, кроме тебя и Сын Хена, не знает, где я нахожусь. Я цел и невредим, просто у Наби отец попал в больницу. Ты же не думал, что я смогу сидеть спокойно, узнав об этом?

— Опять Наби… — Джи Ен вздохнул. — Фань, ты же понимаешь, что уже сейчас началась охота за головами? Репортеры, газетные писаки и все, кому не лень, ищут информацию о таинственной девушке, с которой танцевал наследный принц. И ладно, если бы Наби просто ходила и присматривала за Гуном, — тогда бы не возникло подозрений, что она обычная няня, но после твоего отъезда вместе с ней поползли слухи. Я не смогу утверждать, что она простой наемный работник. И Фань, ты меня слушаешь?

Я, конечно, уже не слушал, увидев вошедшую в гостиную тему нашего диалога. Наби переоделась и выглядела вымотанной и очень уставшей, но вязанный тонкий свитер и обтягивающие лосины придавали ее внешнему виду некую легкость и хрупкость, а распушенные волосы лишь подчеркивали это.

— Я перезвоню завтра, не беспокойся. — Отключившись, я убрал телефон в карман брюк, наблюдая за смущенной девушкой.

— Мама просила передать, — она протянула какую-то одежду мне, — это вещи моего двоюродного брата. Не бойтесь, они чистые.

— Я и не боюсь, — хмыкнув, я взял аккуратную стопку сменной одежды, — спасибо.

— Это вам спасибо, — Наби потерла глаза и сморщила нос, — алкоголем пахнет… И Фань! Вы же пили, как сели за руль? — Ее перепуганные глаза заставили меня улыбнуться. — Почему не отправили со мной Сын Хена? — А последнее замечание немного ослабило улыбку.

— Я не пил на балу, если ты об этом. Если бы мы всегда пили со всеми на подобных мероприятиях, то давно спились бы, и о королевской семье и монархии можно было бы слагать легенды.

— Но я же видела, — не унималась девушка.

— Ты видела пригубленный бокал шампанского, с которым я бродил весь вечер. Глоток в общей сложности, конечно, оказался в моем желудке, но этого мало, чтобы опьянеть. А Сын Хена я видеть рядом с тобой не хочу. Его слишком много в последнее время, — честно признался я, заметив, как вспыхнули щеки Наби от моего признания. — Еще вопросы?

— У меня их слишком много, — еле слышно прошептала она, отступив на шаг назад, будто боялась моего слишком близкого присутствия, но я расслышал. — Комната справа, где открыта дверь, — Наби указала в сторону, заговорив громче, — там постелено для вас.

— Завтра задашь все интересующие тебя вопросы. А теперь иди спать, — проходя мимо, я замер и, повернувшись, задержался взглядом на губах девушки, но вовремя себя одернул, позволив лишь провести по ее щеке. — Спокойного утра, Наби.

Впервые после многих лет странной опустошенности и существования по заданному алгоритму мне захотелось творить глупости, что я успешно и делал, как заметил Джи Ен. И главная глупость была сделана утром, когда я отвез маму Наби в больницу, а сам вернулся в ее дом, где больше никого не было, кроме нас двоих.