Онлайн чтение книги Неоцен настоящий. Десять миллионов лет спустя The true Neocene. Ten million years later
Глава 7. Пустыня у подземных рек нового континента.

Тогда я задумал посмотреть, каким же способом этот «изобретатель» решает труднейшую задачу: на своих утиных перепончатых лапках подняться по отвесной стене. Я встал на следующее утро до свету, когда и ребята мои и утята спали непробудным сном. В кухне я сел возле выключателя, чтобы сразу, когда надо будет, дать свет и рассмотреть события в глубине корзины.

Пришвин М. М. Изобретатель.

Неоцен известен не только лесами и морями с ледниками, но и огромными пустынями. Сухой климат подлинного ледниковья оставил их везде, куда не долетает морской ветер, и нет обилия полноводных рек.

Мелкие в ледниковое лето водоёмы пересыхают до дна, а истёрзанная ветрами равнина засыпает вездесущими горами пылью и песками их летние останки, этим постоянно меняя речное русло каждой речки. Вот и в африканской части Лавразиоафрики такая пустыня есть, обильная и загадочная. Впрочем, как и все прочие пустыни. Вы никогда не встретите здесь верблюдов и кактусы с пальмами, ибо они все вымерли навсегда. Каменисто-песчаная Большая Пустыня, тянущаяся почти по всему центру африканской части Лавразиоафрики к югу от реки Серп, что кривой дугой стекает с молодого и полного жизни Гибралтарского хребта, смертоносна для многих, но жизнь этой реки заселила и эти суровые, неприветливые места.

И в начало ветренной зимы, когда температура стала + 15 по Цельсию, но сухость воздуха не оставляет надежду любым влаголюбивым видам, по выгоревшей в короткое и страшное ледниковое лето равнине медленно идёт крупное белесое и при этом массивное животное. Размером и весом с белого карликового пони, но глазастое побольше лошади, с очень мощными, немного короткими косматыми широкими лапами с тупыми когтями и подушечками для защиты от обжигания о песок. Мощная морда с крепкими серыми зубами, с меховой защитой от смены времени тепла и холода за один день на манер голоценового яка. Да, и для пустыни пони - это уже крупный размер!

Есть-то почти нечего, кроме колючих верблюжьих деревьев (Camelophyta echinus) и обильного около подземных вод растения-камня (Litophyta megalithus). И ещё сухой травы, кишащей всякими насекомыми типа термитов. И питающимися ими златокротами. Поэтому маус-землекоп (Marmot fodiens) и высматривает такие места, где можно наесться на неделю и идти через обжигающие пески с пылью дальше. Но вдруг песчаного цвета зверь остановился и схватил, казалось бы, кусок спрессованного жарой песчанника, но он завизжал и в крике отчаяния раскрыл рот, полный игловидных зубов. Это был златокрот. Он и сам охотник на термитов, но крупному зверю нужно есть что-то более весомое, благо съеденный мёртвый бурезов, летевший через эти места на миграцию и умерший от теплового удара лишь чуть помог унять голод. Как и съеденные целиком им одним плоды верблюжьего дерева.

Эти не очень большие запросы в питании достигаются простым способом. Маусы-землекопы смогли освоить уникальную адаптацию в мире млекопитающих. Она покажется странным откатом к рептилиям и конкретно ранним терапсидам, но в мире, где мало еды, она очень важна. В прочее время она бы не закрепилась отбором, но неоцен помог.

Теплокровность у пустынных маусов — не постоянное явление. Они могут её в жару выше +35 полностью отключать, становясь временно пойкилотермными. Это помогает им легче пережидать в полупокое всё лето, а осенью и весной, когда цветёт всё и вся, есть сочную растительность и обильную фауну из насекомых, птиц перелётных, различных слепозмеек и грызунов, накапливая жир на прочие девять-десять месяцев в году. Размер мауса-землекопа — не ошибка, а способ накопить побольше жира. Сейчас половина его тела состоит из жира, который закрывает ему спину и затылок, а также плечи и лапы сверху. До его роста доживает один из двадцати детёнышей, трое из которых только у одной его семьи погибли вместе с самкой-сестрой. Они ушли выживать и он сам — тоже. К счастью, он был не один, и его самка дожидалась его в тени другого, обглоданного, но большого и дающего обильную тень верблюжьего дерева. Она была беременна и собиралась рожать, что делало всю ситуацию критической.

Надо было что-то делать, она не перейдёт пески без посторонней помощи.

И помощь пришла. Неожиданная помощь, надо сказать.

Внезапно перед ними обрушился вниз огромный массив пережаренного Солнцем грунта, образуя крутые и пологие в разных местах склоны, по которым можно спуститься в тень и переждать солнцепёк. Тут же из-под обрушившейся и с виду бесплодной пустынной земли рванули грызуны, и пара с удовольствием наелась ими до отвала. Даже самка ловила покрупнее, так как не обладала быстрой реакцией из-за предродового состояния, а самец ловил всех подряд и часть добычи отдал ей.

Но открытие этого провала в ста километрах от бывшего Берега Скелетов голоцена обнажило обычно скрытую часть пустыни: подземные воды. Вот настоящее счастье для жителей сухих пустынь! Пара спустилась в провал, найдя там место получше, думая побыть одни, чтобы самка пришла в себя. Не тут-то было! Со всей пустыни сюда через неполный час пришла орава птиц и зверей, среди которых были даже детёныши из его семейного гнезда! Выросли чуть-чуть, оказывается, не погибли благодаря тому, что держались вместе.

Свежую холодную воду пили все, даже почти не толкаясь: хватало всем, на битый год жир можно запасти, употребить всю доступную обильную воду и пищу. Этот соблазн не смог пропустить мимо себя никто, все ему поддались. Те, кто погиб в первоначальной давке, не пропали даром, выжившие животные не оставили от

них даже костей.

Некоторые, видя серовато-белую подземную траву (Etrygia albus grottetius), которая росла в полной темноте на берегах пятиметровой в ширину бурной подземной реки, чей свод обрушился от времени и тотальной сухости воздуха, принялись есть и её. Но это плохо кончилось для неоценовых пустынных сусликов: растения, растущие без света Солнца, слабоядовиты для жителей поверхности, и все они страдали от болей в животе. Да и маус-землекоп отравился, едва не вырвал съеденное, и лишь усилие воли спасло его от данного позора. Как и от того, что придётся голодать, бездарно растратив подобный подарок скупой жизни.

Но грызуны, карликовые и не очень подземные маусы (Maus grotterius albus), которые стали альбиносами от подземной жизни, тоже собрали жатву: часть златокротов и маусов с поверхности сломала себе шею и серьёзно покалечилась при падении свода подземной реки вниз, так что и они не остались голодными. Хотя они раньше ели подземную траву с семенами и уйму термитов, спускавшихся сюда за водой, но и такой пир не следует упускать!

Так появился новый оазис, и верблюжьи деревья через год активно дали всходы, ведь их семена могут годами лежать в песке и при наличии воды прорастать. А этоже всегда и всюду в пустынях привлекает животных. Некоторые из любопытства и в поисках тени даже заходили в глубины подземелья и теряли всякую ориентацию там, где подземные жители куда как лучше приспособлены к жизни, и им чаще доставалась дармовая еда. Лучше всех из гостей сверху приспособился тихо сошедший вечером в этот провал старый панцирный пустынный

ёж-муравьед (Erinus mimercophagus): он и так пять лет от рождения до этого дня жил наполовину под землёй, а вот теперь и вовсе одно изобилие незнакомой доселе пищи, благо любой ёж имеет иммунитет к ряду опасных ядов. Остаток дней, а именно три года, он дожил в покое, ведь тут столько пищи, и даже белым грызунам не прогрызть его панцирь, да и сами они иногда попадали ему на обед. Как и термиты, которых он на поверхности благодаря языку съедал сотнями за полные сумерки, так как ночью очень холодно, и все прячутся, а днём ловить кого-то на обед — смерти подобно. То же самое сделали и три пустынные жабы, пошедшие ночью за термитами туда же, но две из них погибли под очередным обвалом, а третья дала жизнь потомству, часть из которого выжила, но не перенесла очередной зимы в мрачный, холодной воде

подземной реки.

Такие подземелья испокон веков тянутся на сотни километров, и местная фауна легко выжила там, стеснённая новинкой природы, маусами, и новой флорой, но в целом не пострадала так, как поверхность. Даже приобрела нечто новое: маусы и подземная трава высушили стены старых пещер, а последняя поглотила колоссальные объёмы углекислоты, и там стало не так сыро и опасно дышать, что дало шанс меньше болеть животным. Так жестокие подземелья неоцена стали намного изобильнее, чем в любую прошлую эпоху Земли.

Тем более, что через разветвлённые пещеры многие маусы попадают в горы и на берега моря, легко адаптируясь к новым условиям. Да и старые виды пот этим тропам находили лучшие места для жизни. Всё-таки грызуны лучше прочих животных ориентируются в лабиринтах пещер, ибо они жили, а норах и лабиринтах из плотной почвы всё время и поэтому изначально к этому предадаптированы!

Так как в такие места часто заходят, то появились ещё новые виды, а именно малый подземный ёж-муравьед, сумеречные маусы (Maus melanosolus), бывшие ранее подземными, но через такие проломы выходящие ночью покормиться фауной, тоже вылезающей из нор.

К слову, самка мауса-землекопа родила вполне успешно, самец отбил её и её троих детёнышей от агрессоров и съел троих подземных маусов за попытку лезть, куда не просят.

Они, к слову, оказались очень недурными на вкус.