Онлайн чтение книги Когда взойдёт Солнце When the Sun rises
Глава 11.

                                                                                                                                                  Август, 1919 год

– И снова я останавливаюсь у вас. Наверное, надоел уже. 

Молодой мужчина на пол головы выше Рэна в элегантном песочном костюме по очереди пожал руки Рэну, Акихико и Тэтсуи. Маленькую ручку Кимико ждал лёгкий, будто дуновение ветерка, поцелуй. Дочь маркиза слегка улыбнулась и немного покраснела под взглядом сапфировых глаз. Глядя на это, Чиё всеми силами сдерживала улыбку. Но куда больше сил она тратила на то, чтобы не выдать своего любопытства.

Сегодня утром в поместье прибыл мистер Ален Брэдбери, партнёр «империи Окада» и, как сказали слуги, друг Окады Акихико. Мистер Брэдбери был англичанином, что привлекало внимание к его внешности и акценту. Чиё не стала исключением, в своей жизни она ещё ни разу не видела англичан, да и людей с подобной внешностью вообще: очень высокий, голубоглазый с золотистой шевелюрой и более плавными чертами лица. И теперь, стоя в холе среди остальных слуг, она пыталась разглядеть его, но так, чтобы её не заметили. Однако полностью составить в своей голове образ этого мужчины она не могла, потому что тот очень плохо говорил по-японски, используя в основном английскую речь, которая старшей Итикаве напоминала какие-то непонятные заклинания.

– Господи, Ален… - вздохнул Акихико. – Ты не только наш партнёр, но ещё и друг. В поместье Окада тебе рады всегда.

Чиё захлопала глазами. Юко, стоявшая слева от неё, заметила странное состояние сестры Наоки и слегка толкнула её в бок, кивком спрашивая, в чём дело. Итикава нахмурилась и подвинулась ближе к Юко.

«Сколько языков знает Окада-доно?» – она выводила иероглифы медленно и аккуратно, чтобы Юко, которая сейчас воспринимала «речь» Чиё лишь на ощупь, могла её понять.

-Окада-доно и Окада-сама знают ещё по два языка кроме японского: французский и английский… – зашептала личная горничная Кимико в ухо Итикаве, чтобы их никто не услышал.

«А русский? Окада-сама же наполовину русский», – Чиё вновь принялась старательно выписывать иероглифы на ладони Юко.

Девушка широко раскрыла глаза и посмотрела на Итикаву, но тут же отвернулась, надеясь, что никто не заметил её неподобающего в данной ситуации поведения.

– Если вспомнить… – забубнила горничная себе под нос, и Чиё пришлось придвинуться ещё плотнее, чтобы услышать. – То Окаде-сама, и правда, приходили письма на русском несколько раз. Да и я как-то слышала, что он говорил на нём с водителем, Андреа-саном… Хотя я могу ошибаться, так как не слышала прежде речи русских. Выходит, молодой господин вместе с русским и японским знает четыре языка – поразительно. Недаром маркиз передал временное управление ему. – Юко глубоко вдохнула и выдохнула, посмотрев на слуг-мужчин, что стояли напротив. – Чиё-сан, а где Наоки?

Не успела Чиё и руки поднять, чтобы ответить, как Рэн попросил Судзуки-сан провести их гостя в его комнату, а Кудо распорядиться насчёт обеда. Остальные же слуги должны были выполнять свои ежедневные обязанности. Прислуга поклонилась хозяевам и их гостю и, когда те ушли, поспешили кто – куда. Поспешила по своим делам и Юко, в течение получаса должен был приехать учитель Кимико по музыке, поэтому надо было всё подготовить. Чиё же в этот раз поручили вместе с Мидори заняться мытьём ванны, и девушки немедля туда поспешили.

Пока Мидори начищала полы в предбаннике, Чиё занялась самой ванной. Спустившись в офуро*, Итикава посмотрела вперёд – теперь пол находился на уровне живота. Подобное нравилось девушке, ей всегда казалось, что, садясь в ванную, человек уходит в подземные воды. Чиё оперлась рукой на мраморный «ободок» офуро и провела тряпочкой по деревянному покрытию. Потом снова и снова, нажимая сильнее, но это не могло отвлечь её от мыслей о младшем брате.

Пошёл уже третий день, как она его почти не видела. Сегодня утром они случайно столкнулись, но, получив приказ от Судзуки-сан присмотреть за маркизом, Наоки сразу же убежал в хозяйскую комнату. При этом он старательно не смотрел в глаза ни Судзуки, ни даже своей сестре.

В тот день, когда его искал Рэн, Итикава так и не вернулся к себе в комнату. Чиё всю ночь просидела на его футоне, но брата не застала. Не желая беспокоить остальных, она взяла масляную лампу и обошла с ней всё поместье в поисках брата, но Наоки нигде не было. Правда, несколько комнат оказались закрытыми…. Не найдя брата, она подумала, что тот, возможно, помогал молодому маркизу или читал ему и заснул. От Юко и Мидори девушка слышала, что раньше Окада-сама пару раз звал мальчика, чтобы тот почитал ему на ночь, но потом он предпочёл просто разговаривать со своим слугой перед сном. Возможно, на этот раз было то же самое, поэтому Чиё вернулась в комнату брата и осталась там. Но на следующее утро Наоки в комнате не появился, а работа уже звала. Чиё перепугалась и решила спросить о брате у молодого господина, с которым столкнулась в коридоре. На её вопрос Рэн отвёл взгляд, тяжело вздохнул, а потом повернулся и с улыбкой ответил, что его вновь начала мучить бессонница, поэтому он попросил Наоки почитать, и они уснули оба. После этого он попросил не волноваться за брата и возвращаться к своей работе. Это показалось Чиё странным, она решила всё же сходить к Наоки, но, услышав гневный крик Судзуки: «Гость приедет уже завтра, а у нас ещё ничего не готово!» - была вынуждена оставить свою затею. В обед она услышала о брате от Юко: «И чего это Итикава так в библиотеку летел?». Старшая Итикава стукнула себя по голове: чего она так волнуется? У брата забот полый рот, вот они и не могут встретиться. Однако вечером она снова не нашла его в комнате и решила подождать, но Кудо, заметивший её, отправил девушку спать, заверив: «Чиё-сан, с ним всё будет хорошо. Я видел, как он шёл к колодцу». Как не пыталась Итикава отнекиваться, а Кудо всё же уложил её спать – завтра должен был быть трудный день.

И вот завтра наступило. Она, наконец, увидела братишку, но тот…выглядел как-то странно. Почему-то Чиё показалось, что Наоки старался их избегать. Он выглядел опустошённым и разбитым, и это рвало сердце Чиё. Внутренний голос подсказывал ей – что-то произошло! Но именно сейчас к хозяевам приехал партнёр по работе! Именно сейчас всех слуг загрузили работой выше крыши!

«Так нельзя! - подумала Чиё, смывая со стенок ванны пену, - Я должна поговорить с братом!»

Именно поэтому она побежала к комнате маркиза Окада сразу же, как только закончила свою часть работы. Мидори от неожиданности даже вскрикнула. Итикава совершенно забыла приличия: она взбегала по лестнице, чуть приподняв подол кимоно, чтобы было быстрее и легче подниматься. Смотря под ноги, девушка не заметила Рэна и столкнулась с ним. Молодой господин успел среагировать и схватить сестру Наоки за руку, прижав к себе – ещё немного, и они бы упали.

– Чиё-сан, что произошло? Куда вы так спешили? Вы же могли упасть. – заговорил Рэн, отойдя от лестницы.

«Я хотела увидеть брата. В последнее время он странно выглядел».

Рэн всматривался в ладонь, на которой только что писала девушка, ничего не выражающим взглядом. На долю секунды на его лице пробежало раздражение, но в тот же миг исчезло.

-Чиё-сан, Наоки сейчас с моим отцом: вы же знаете, ему вчера опять нездоровилось. – Рэн мягко улыбнулся, стараясь внушить Итикаве спокойствие . – А после вы, конечно, сможете встретиться. Я не стану говорить вам «не волнуйтесь», потому что вы меня всё равно не послушаете…. – вновь заговорил Окада после небольшой паузы, видя опущенный взгляд служанки. – Из-за приезда мистера Брэдбери в поместье прибавилось работы, но не отчаивайтесь.

«Постараюсь. Спасибо и извините за доставленное беспокойство, Окада-сама», - Итикава поклонилась молодому господину и, с тоской глянув на коридор второго этажа, ушла помогать на кухне.

Окада проводил девушку взглядом и повернулся к комнате отца. Вчера маркизу Окада действительно стало хуже – пришлось вызывать врача. Господин Такеда, лечивший маркиза всё это время, заболел сам, поэтому Араи Кёске, правая рука Такеды-сэнсэя, пришёл вместо него. Обычно Араи-сан, среднего роста мужчина в коричневом костюме и с лёгкими усиками, заходил к ним время от времени, чтобы проверить самочувствие маркиза, поэтому в поместье ему все доверяли.

Араи-сан осмотрел маркиза и сделал ему укол, после которого тому полегчало, и он уснул. Доктор какое-то время молча смотрел на пожилого человека с серебристыми волосами и усами. Его спящее лицо было таким умиротворённым, что вместе с впалыми щеками и сухими губами создавало впечатление, будто его обладатель заснул навсегда. Собрав вещи в чемодан, Араи-сан покинул комнату маркиза и вздохнул: «Боюсь, вашему отцу осталось уже недолго, - доктор по очереди посмотрел сначала на Рэна, потом на Акихико, - Состояние господина Окада продолжает ухудшаться, а лекарства перестают помогать. Пульс прощупывается слабо, есть сбои в работе сердца, хрипы стали отчётливее, кончик языка явно голубо-фиолетового цвета. Я, конечно, выписал новые лекарства, но они всего лишь ненадолго продлят ему жизнь».

«На сколько?» – спросил тогда Рэн.

«Примерно, до октября. Плюс-минус пара недель, не более. До Нового года он точно не дотянет»

Братья переглянулись между собой и поблагодарили доктора. Кудо проводил его до выхода. Акихико с Рэном давно подозревали, что их отцу не выкарабкаться: после очередного приступа ему становилось только хуже. И в таком состоянии он был уже чуть меньше года. К тому же с каждым разом он всё реже и реже приходил в себя.

Узнав о состоянии отца, Кимико расплакалась. Пусть у него и было мало времени, но он никогда не забывал свою дочурку и играл с ней, когда выдавалась свободная минутка. Юная госпожа любила отца, потому что помнила его рядом с собой, в отличие от матери. Тэтсуе такой расклад не нравился совсем: «Кажется, я догадываюсь, кто всем будет управлять после смерти отца! Неплохо устроился, бра-а-атец. А может, ты и отца, как нашу мать…». Договорить в тот раз Тэтсуе не дала пощёчина от Акихико, которого слова младшего брата вывели из себя. Ему уже надоело каждый раз слушать подобное в адрес Рэна. Акихико не хотел смерти отца, который заботился о нём, пока игнорировала матушка, который любил его, когда не любила мать. Что же касалось Рэна, то он не понимал, что чувствует. Даже сейчас, стоя перед дверью, ведущую в комнату отца, он этого не понимал. Он не испытывал к нему не любви, не ненависти. Да, он был благодарен ему и чувствовал себя в долгу за то, что отец забрал его из дома во Владивостоке, где он никому не был нужен, но…. Разве он уже не сполна выплатил этот «долг», приведя их дело к расцвету, когда остальные «тонули»? Чувствовал ли Рэн привязанность? Не особо. Просто знал, что они – отец и сын. Внутри ничего не ёкало при мысли, что этот человек вот-вот умрёт…. Ещё немного так постояв, Окада взял ручку двери и повернул.

Наоки вытер со лба мужчины выступивший пот и сел обратно, поморщившись – в пояснице отдало неприятной тупой болью. Прежде он никогда не видел маркиза Окада, но много о нём слышал, причём всё, что он слышал, так противоречило друг другу, что мальчик даже не знал: чему верить. Предпочёл не верить вообще ни чему. Итикава положил тряпочку в тазик и закатил глаза.

Когда на следующее утро он проснулся в комнате маркизы совершенно один, его охватил дикий ужас. Тошнота подступила к горлу, и его вырвало. Наоки был опустошен, даже слёз не оказалось. В голове было пусто, но эта пустота стала моментально заполняться воспоминаниями из прошлой ночи. Поэтому, пока Итикаву не вырвало снова, он подбежал к окну и вдохнул свежий воздух. Ноги подкашивались, тело ниже поясницы пульсировало и болело. Но настоящая паника началась тогда, когда он понял, что именно только что потекло по его ногам. Мальчика пробрала крупная дрожь. Она колотила его, как хозяин лавки нерадивого продавца. В голову пробралась одна навязчивая мысль – бежать. Брать сестру и бежать из этого дома! Бежать от этого человека! Но куда? Куда бежать? Перед глазами предстал образ Матсушиты и его хозяйки, маркизы Фудзивары. Когда-то она обмолвилась, что хотела бы такого слугу, как Наоки.

Собрав все свои силы, мальчик поднялся и надел свою одежду. Белёсая жидкость капнула с ноги. Увидев её, Итикава побледнел. Он схватил простыню и вытер ей ноги. Ему нужно срочно вымыться и написать Матсушите! Собрав грязные простыни, Наоки покинул комнату маркизы прикрываясь ими. У выхода он столкнулся со служанкой из традиционной части поместья, которая искала Судзуки-сан. Юноша всучил ей грязные простыни со словами: «Судзуки-сан просила это постирать!» - и убежал. Девочка была новенькой, поэтому поверила Итикаве и пошла стирать.

Вбежав в свою комнату, юноша упал. Слёзы боли текли по его щекам. Он приложил руку к пояснице, тяжело дыша, взял чистую одежду и, прихрамывая, пошёл к колодцу, прячась от остальной прислуги.

Тогда он подумал, что вылил на себя весь колодец, но ощущение чужих рук, скользящих по его телу, так и не прошло. Голова начала кружиться, и Наоки решил закончить. Переодевшись в чистую юкату, он пошёл обратно. В доме все суетились, поэтому на него почти не обращали внимание. Закинув грязную одежду в угол, теперь мальчик на неё не мог смотреть, он сел за стол, чтобы написать Матсушите, но чуть не вскрикнул. Положив на стул несколько хакама, Итикава смог более-менее сидеть.

«Здравствуй, Матсушита-кун. Извини за столь неожиданное письмо, но у меня к тебе важное дело. Маркиза Фудзивара как-то обмолвилась, что ей нужна новая прислуга. Понимаю, это неожиданно, но, если она всё ещё ищет слуг, то мы с сестрой готовы приехать к вам. Прошу тебя, пожалуйста, узнай об этом и дай ответ, как можно быстрее. Позже я попытаюсь тебе всё объяснить.Итикава Наоки»

Запечатав письмо, Наоки вложил его в тетрадь по математике и пошёл к Андрею Парфёнову. Мальчик слышал, что Судзуки-сан хотела отправить водителя в город за какими-то вещами, поэтому теперь он молился, чтобы водитель ещё не уехал. На его счастье господин Парфёнов всё ещё был в поместье и как раз уже собирался уезжать.

Когда Итикава обратился к нему с просьбой, мужчина слегка опешил. Мальчик просил его заехать в дом Фудзивара и отдать конспекты слуге по имени Матсушита Арата. За это Наоки готов был сделать для водителя всё, что тому будет угодно. Андрей забрал тетрадь и потрепал мальчика по голове. Итикава благодарно поклонился, чуть ли не синея от тупой боли, и пошёл обратно в дом. Ему стоило огромного труда идти нормально, не прихрамывая на каждом шагу так, будто нога сломана.

В доме его встретила Судзуки-сан и немедля отправила в помощь на кухню, за что тот был ей безмерно благодарен: на кухне ему не придётся постоянно двигаться. Чистя овощи, мальчик мысленно просил всех богов, чтобы Матсушита ответил ему быстрее. А ещё он молился, чтобы сюда не пришла его сестра. Чиё сразу поймёт, что с ним что-то не так, а он не хотел волновать сестру. Только не её. Погрузившись в мысли, Наоки чуть не резанул себя по пальцу, рассматривая который, он вспомнил прошлую ночь.

Ответ от Матсушиты-куна Наоки получил вечером, когда шёл с кухни. Русский водитель протянул мальчику тетрадку со словами: «Тот мальчик сказал, что это другой ваш конспект. Он всё переписал и очень вам благодарен». Юноша ещё раз поблагодарил и раскрыл тетрадь сразу, как тот ушёл. Среди листов было заложено письмо с подписью «Итикаве Наоки».

«Итикава-кун, это, и правда, было неожиданно! И почему ты передал письмо, спрятав его в тетрадь? Но ты обещал позже всё объяснить, и я тебе верю. Что касается новой прислуги, то маркиза по-прежнему её ищет, поэтому, будет очень хорошо, если вы с сестрой начнёте работать у нас. Ты очень нравишься маркизе Фудзиваре. Но почему вы решили уйти из поместья Окада? Ты же говорил, что тебе там очень нравится…. Хотя об этом потом. Расскажешь, как переедешь.Матсушита Арата»

Получив ответ, Наоки выдохнул. Он спрятал письмо среди вещей и решил отравиться в поместье Фудзивара завтра, когда все будут суетиться с прибывшим гостем. Он хотел сначала поговорить с маркизой или главной горничной их дома, договориться обо всём, а потом вернуться за сестрой и сказать Судзуки-сан, что они увольняются. Это казалось Наоки самым тяжёлым. Судзуки-сан…как ей всё объяснить? Как уйти так, чтобы Окада Рэн не узнал об этом сразу же?

– Р…Рэн..? – раздался хриплый шёпот. Итикава повернул голову и увидел, что маркиз пришёл в себя. – Это ты…Рэ…Рэн..?

– Окада-доно, вам что-нибудь нужно? Окады-сама здесь нет. – мальчик склонился к хозяину поместья, заглядывая в его полу прикрытые карие глаза.

– Во…ды… - прохрипел маркиз.

Наоки поспешил налить из графина немного воды в стеклянный стакан и, придерживая мужчину, поднёс стакан к его губам. Тот сделал несколько глотков и лёг обратно. Юноша промокнул его губы сухой салфеткой и поставил стакан на прикроватный столик.

– Кто…ты?

– Меня зовут Итикава Наоки, Окада-доно. Я работаю в поместье с марта.

– Нао…ки.. – повторил мужчина. – Из Сарато…минай…

В глазах Наоки проскочило удивление. Откуда хозяин поместья знает о нём? Разве когда он пришёл сюда, этот человек уже не был прикован к постели? Да и на работу его принимали Судзуки и Рэн.

– Рэн расс…казывал о тебе… - непонимающее выражение лица слуги позабавило маркиза Окада, и он попытался улыбнуться, но не вышло. – Говорил, что…нанял нового слугу…ученика Сарато…минай… - каждое слово давалось ему с трудом, поэтому Итикава пытался его остановить, но маркиз продолжал. – Простого и…такого…живого…

Итикава широко раскрыл глаза. Этот человек сказал о нём такое? Наверное, это было в первые дни работы.

– Я виноват…перед ним…и перед его…матерью и перед…всей семьёй, поэтому… - маркиз сделал глубокий вдох. – Попытайся понять его…

Наоки увидел взгляд мужчины на стакан и подал ему воды. Попив, маркиз Окада лёг и заснул. Казалось, что всё произошедшее сейчас лишь сон, и человек перед Итикавой не приходил в себя. В голове юноши повторялись слова отца Рэна: «Попытайся понять его…». Но как можно пытаться понять того, кто сотворил с тобой такое?! Как понять того, кто поступает настолько подло? Того, кто втягивает в свои дела невиновных людей? Как понять?!

«Щёлк», - ручка двери повернулась, и та открылась. В комнату вошёл Рэн. Наоки напрягся, он, даже не оборачиваясь, знал, кто это. Тихие, будоражащие кровь шаги в этом доме могли принадлежать только одному человеку – Окада Рэну. Молодой человек закрыл за собой двери и подошёл к кровати отца, встав за спиной Итикавы, к горлу которого снова подступал комок. Наоки сглотнул и затаил дыхание, смотря перед собой.

– Как он? – спросил Рэн, кладя руку на плечо Наоки. Тот вздрогнул. – Приходил в себя или по-прежнему видит сны? – рука временного главы дома скользнула Наоки за ухо, заправляя непослушную прядку, потом по шее спустилась на плечо, а от него вниз, раздвигая полы юкаты и очерчивая шею юноши.

Итикава резко вскочил, чуть не опрокинув стул. Рэн был вынужден на пару шагов отступить назад. Практически не дыша, мальчик развернулся к двери, стараясь не смотреть на своего хозяина, и на негнущихся ногах покинул комнату. Ему срочно нужно было уходить. Уходить самому и забирать из этого кошмара Чиё.

– Итикава-кун? – окликнул его Кудо в холле. – Ну, слава Богам, хоть кто-то! Пошли со мной. К Окаде Кимико-доно приехал учитель музыки, поэтому Юко с ней. Чиё-сан с Мидори помогают на кухне, а Икари с несколькими слугами уехала в город. Рук не хватает, а стирать выше крыши!

Наоки толком-то и ответить ничего не успел, как Кудо уже тащил его за собой. В итоге план по уходу из поместья во время суматохи с приездом гостя пришлось отложить. Грязного белья взаправду накопилось много. Можно было подумать, что слуги решили перестирать бельё со всего поместья! Но разве они не занимались этим вчера? Или теперь, пока мистер Брэдбери не уедет они каждый день будут всё стирать?!

– Итикава-кун? – Кудо заглянул парнишке в глаза. – Всё нормально? Ты бледен. Нехорошо себя чувствуешь?

– Нет. – мотнул головой Наоки и приступил к работе.

Только вот его мысли постоянно уходили в другую степь, поэтому полностью сосредоточиться на стирке не получалось. Стирали они, к слову, втроём: он, Кудо и та самая новенькая девушка, которую Наоки встретил вчера утром. И если девушка и Кудо-сан справлялись со всем быстро, то Итикава мог одну простынь мусолить около получаса: она либо выскакивала из рук, либо пыталась, либо с ней ещё что-то приключалось. Кудо не мог больше на это смотреть и отправил мальчика вешать то, что уже постирали, но и тут Итикава был заторможен. Он вновь чувствовал прикосновение холодных рук Рэна к своей коже. Уму не постижимо! Он трогал его перед больным отцом! Сдерживая очередной рвотный порыв, Наоки зажал себе рот руками и попытался немного успокоиться.

После стирки и сушки им предстояло снять высохшее и выгладить его, а потом ещё разнести по комнатам и застелить кровати. Когда Наоки опомнился, на улице уже было темно. Идти в дом Фудзивара в такое время слишком небезопасно, но у него просто не было выбора. Итикава собирался попросить у Матсушиты разрешения переночевать в его комнате, а на утро… На утро поступить на новую работу. Однако уходить сейчас, когда по всему поместью горел свет и бегали слуги, было не слишком умно, поэтому юноша решил дождаться ночи.

Сегодня в честь приезда мистера Брэдбери в доме устроили роскошный ужин. Судзуки-сан решила отправить в услужение господам Кудо, Юко и Чиё как самых спокойных и ответственных слуг. Вообще она собиралась изначально вместо Кудо послать Наоки, а самого Кудо попросить приготовить ванну, но мужчина сказал, что Итикава сегодня был весь день бледный, поэтому ему лучше будет отдохнуть.

Расставив блюда, слуги встали у входа. Мистер Брэдбери на ломанном японском вперемешку с английским выражал свой восторг кухней дома Окада. Чиё и половины из сказанного не смогла понять, но то, что рыба мистеру Брэдбери очень понравилась, она запомнила точно.

«Мистер Брэдбери прямо как взрослый ребёнок!» - хохотнула девушка в мыслях.

Постепенно разговор от расхваливания ужина перешёл к делам компании, и Чиё, судя по тому, как Кимико начала мучить вилкой кусочек морковки, поняла, что девочка заскучала. Ей определённо не было дела до всех этих заумных разговоров на английском языке, в которых она ни слова не понимала. Итикава вздохнула и незаметно толкнула Юко, указывая на юную госпожу.

– Ох… - вздохнула Юко и зашептала. – Чиё-сан, не могла бы ты отвести госпожу в её комнату? Не пойми неправильно, но ты же до этого не прислуживала на ужинах, поэтому мне лучше будет остаться здесь.

У Чиё же и в мыслях не было, думать что-то не так. Она кивнула и посмотрела на Кимико, которая перехватила этот взгляд. Девочка, увидев кивок Итикавы на дверь, просияла.

– Прошу меня простить. – заговорила она, когда в разговоре образовалась пауза. – Но время уже позднее, поэтому я хотела бы отдохнуть.

– Тебе и правда пора спать. – согласился Рэн и увидел шелохнувшуюся Чиё. – Чиё-сан, отведите Кимико.

Итикава поклонилась и неспеша направилась к госпоже. Девочка встала из-за стола, но случайно зацепилась носком туфли за ножку стула. Чиё успела подхватить госпожу, но сама резко попятилась назад и наступила себе же на ногу. Упасть Чиё и Кимико не дал Акихико, вскочивший из-за стола. Молодой человек поймал сестру Наоки и помог ей нормализовать положение. Все с облегчением выдохнули, а Итикава поклонилась.

– Будьте осторожны в следующий раз. – улыбнулся старший сын семьи Окада и застыл. Он и раньше видел улыбку Чиё, но почему-то сейчас она показалась ему немного другой: более мягкой и слегка уставшей. И было в этой усталости что-то притягательное.

Кимико и Чиё покинули ужин, а Акихико сел обратно за стол, возвращаясь к разговору, но при этом держа в мыслях тёплую улыбку сестры Наоки.

Кимико шла к своей комнате, держа Чиё за руку. Это доставляло ей особое удовольствие. Девочка не понимала, почему рядом со старшей Итикавой ей становилось так хорошо, но это не мешало ей проводить с Чиё время.

– Чиё, помоги мне принять ванну. Только пойдём в ту, что в старом поместье, здесь ванну будет принимать мистер Брэдбери.

Девушка кивнула. Они зашли в комнату юной госпожи за сменной одеждой, а после пошли в старый дом. Кимико не захотела менять платье, предпочтя надеть свежее уже после ванны.

В традиционной части поместья было необычайно тихо. Свет горел почти везде, но в коридорах и комнатах царила пустота. Поэтому до ванной они дошли довольно быстро. Ванная комната в старом поместье мало чем отличалась от той, что была в европейском. Пожалуй, единственным отличием было то, что из ванны в традиционном поместье открывался вид на сад, а в западном такого не было – всё находилось за стенами.

Чиё сложила чистые вещи аккуратной стопочкой и помогла Кимико раздеться. Выпутывать двенадцатилетнюю девочку из корсета было ещё той морокой. Бедняжка задышала легче, когда противная «зажимка лёгких», как она называла корсет, перестала стягивать её в своих тисках.

Смывая пену с волос и тела Кимико, Чиёв рея от времени поглядывала на выход. Её мысли опять возвращались к младшему брату. Странное, необъяснимое предчувствие засело глубоко внутри девушки. Может, это лишь её воображение, но последние дни в поместье царила натянутая атмосфера. И, кажется, что больше эта атмосфера повлияла именно на Наоки… Нет, им точно надо поговорить!

– Чиё…

Итикава резко вернулась в реальный мир, услышав голос маленькой госпожи. Кимико посмотрела на девушку, загадочно улыбнулась, а потом резко её обняла, крепко прижимаясь. И без того вымокшее кимоно Чиё ещё сильнее пропиталось влагой, а сама служанка чудом удержала равновесие, чтобы не упасть. она пыталась понять, что это только что был за порыв, чувствуя, как тонкие руки сжимают ткань на её спине. Улыбнувшись, сестра Наоки опустила руку девочке на спину и погладила. Кимико застыла, уткнувшись лицом в грудь Чиё. Итикава попыталась заглянуть в глаза госпожи, но та старательно их скрывала. Скрывала свой румянец, заливший лицо, когда тёплая рука прошлась по её спине. Мурашки вперемешку с непонятным предвкушением в груди заставили сердце юной Окада биться быстрее. Переборов себя, она подняла голову и посмотрела на нежно улыбающуюся Чиё. Но взгляд Кимико остановился на губах девушки: миниатюрных, в меру тонких и чуть заострённых. Таких естественно розовых и слегка приоткрытых. Девочка облизнулась, и в её голове птицей пролетела мысль: «Каково было бы их поцеловать?» И именно эта мысль и отрезвила Кимико, вывела её из сладко забытья, заставила перестать доверительно и почти что соблазняюще льнуть к ничего непонимающей Чиё.

Итикава не ожидала такой резкой смены в поведении юной госпожи. Когда та её обняла, то выглядела так беззащитно, а когда подняла голову, будто хотела что-то спросить или сделать, но не решилась. Девушка не стала настаивать, понимая, что сейчас, возможно, просто не время. Полностью смыв пену, Чиё слегка обтёрла Кимико сухим тёплым полотенцем и помогла ей забраться в офуро. Погрузившись в воду по плечи, потому что Чиё предусмотрительно поставила на дно ванны невысокую скамеечку, девочка прикрыла глаза. Тёплая вода почти сразу разморила её, отчего сильно захотелось спать. Итикава это поняла и, стоило Кимико начать засыпать, растормошила её. Переодев госпожу в спальную юкату, девушка повела её обратно, но по пути юная Окада заклевала своим носиком, и Чиё пришлось усадить её себе на спину и придерживать за ноги. Во сне дочь маркиза крепко цеплялась за одежду Итикавы, что у той возникли небольшие проблемы с тем, как потом отцепить спящую девочку от себя и уложить её в кровать. Поэтому комнату юной маркизы Чиё покинула только глубокой ночью.

Проходя мимо комнат слуг, она остановилась у двери брата и уже занесла руку, чтобы постучать, но потом остановилась. Кудо-сан сказал, что Наоки сегодня себя странно вёл. Может, он устал и уже спит? А она его разбудит…. Мотнув головой, Чиё прислонилась лбом к двери комнаты брата: «Я с тобой, Наоки…» - произнесла она одними губами и пошла к себе.

Однако, даже постучи или зайди Чиё в комнату брата, самого Наоки она бы там не обнаружила.

Дождавшись, когда все в поместье лягут спать, Итикава сменил юкату на хакаму с хаори, собрал свои немногочисленные пожитки в чемодан и покинул комнату. Стараясь ступать бесшумно, чтобы не издавать лишнего шума, и оглядываясь время от времени, Наоки решил направиться к парадному входу. Он помнил запрет на пользование этим входом для слуг, но сейчас была глубокая ночь – его не заметят. А у входа для слуг он может с кем-нибудь столкнуться.

Пройдя по коридору, мальчик никого не встретил. Свет Луны проникал в холл через окна и освещал дорогу. Ещё раз оглядевшись, чтобы никого не было рядом, Наоки открыл дверь и тихо покинул дом. На улице стояла тишина, не было слышно даже стрёкота сверчков, не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. На небе не было не единой звездочки, только огромная полная жёлтая луна. Поправив хакаму, Итикава двинулся к воротам. Идти он решил не через сад, а по его краю. Зная одного человека, в столь позднее время он мог запросто прогуливаться под деревьями. Всё шло гладко, и вскоре кованые ворота поместья показались перед мальчиком. Покрепче сжав ручку чемодана, Итикава ускорил шаг, но…

– И куда ты собрался, Наоки? – из-за дерева вышел Рэн, спрятав правую руку в полах юкаты. Его волосы не были перехвачены лентой и аккуратно лежали на плече.

Итикава резко остановился, чувствуя, как ноги прирастают к земле, и от них к горлу начинает подниматься сковывающий холод. Наоки не двигался, спиной ощущая приближение хозяина, но тот внезапно остановился в паре шагах от него, молча всматриваясь в спину юноши.

– Не поздновато ли для визита в дом маркиза Фудзивара?

– Что..? – Наоки поспешно оглянулся, но натолкнулся на пристальный взгляд Рэна и отступил назад. Его пробила мелкая дрожь. – Откуда вы…?

– Здравствуй, Матсушита-кун. Извини за столь неожиданное письмо, но у меня к тебе важное дело. Маркиза Фудзивара как-то обмолвилась, что ей нужна новая прислуга… - не выражая никаких эмоций, Окада начал цитировать письмо Наоки, которое тот написал Матсушите.

Итикава побледнел, и все его мысли сразу же отразились на его лице. Он не понимал: откуда Окада Рэн узнал содержание его письма Арате.

– Итикава-кун, это, и правда, было неожиданно! И почему ты передал письмо, спрятав его в тетрадь? Но ты обещал позже всё объяснить, и я тебе верю. – процитировал молодой маркиз второе письмо, наблюдая за сменой эмоций у Наоки. Казалось, у того вот-вот земля уйдёт из-под ног. – Да, Наоки…. Это я написал то письмо, что было якобы от Матсушиты. – подтвердил Окада мысли мальчика. – В твоей комнате я видел тетради Матсушиты, у него…занимательный почерк. Мне не составило труда скопировать его – всего-то написать левой рукой.

– Но как…. Я же попросил Андреа-сана пере… - Итикава замолчал на полуслове. Теперь он понял, что совершил роковую ошибку, попросив передать письмо русского водителя, ведь тот верно и преданно служил Окада Рэну и знал его ещё с Владивостока.

– Все мы люди, и всем нам свойственно совершать ошибки. – выдохнул временный глава, глядя на мальчика, мысли и чувства которого были как на ладони. – Ни ты, ни я не исключение.

– Это уж точно! – неожиданно сорвался Итикава. – Прийти в этот дом было огромной ошибкой с моей стороны!

– Но ещё большей ошибкой будет, если ты сейчас покинешь его. – Рэн продолжал сохранять спокойствие, хоть это и давалось ему с трудом. А вот Наоки себя уже слабо контролировал. Ярость и гнев слишком захлестнули его, что вылилось в повышенном тоне разговора.

– Да неужели?! После того, что вы сотворили со мной, когда я вам доверял, оставаться в этом доме – вот самая большая ошибка!

– Хорошо. – неожиданно быстро согласился Окада, прищурив глаза. – Можешь идти, но Чиё останется здесь и займёт твоё место.

– Что? – пыл юноши резко поутих, стоило ему услышать имя сестры. – Я не оставлю с вами сестру..! Что она вам сделала..? И что значит – займёт моё место?

– Хм…. Кажется, я уже говорил, что выкупил твою сестру из борделя, когда туда её продал ваш отец. И заплатил я тогда сумму немалую. Поэтому теперь я всего лишь хочу вернуть деньги обратно.

– Мы вернём вам всё до последнего сена! – в ужасе вскрикнул Наоки.

– Разумеется. – ухмыльнулся Рэн. – Поэтому я тебя и не держу – ступай. Накопи денег и верни их, но твоя сестра останется здесь как залог. А раз уж ты покидаешь меня, то она станет прекрасной заменой.

– Не… Не смейте трогать сестру! – Итикаву трясло от страха, гнева и отчаянья. – Пожалуйста, только не сестру… - он упал на колени.

– Хорошо, но что ты можешь предложить взамен? – Окада подошёл к мальчику, закрыв собой луну.

– Я… - Итикава запнулся. Что он мог предложить? У него не было ничего. Ничего кроме сестры. Только Чиё была его самым драгоценным сокровищем, только она не давала ему опустить руки. У него не было ни денег, ни власти, ни связей. Он всего лишь деревенский мальчишка, приехавший в Токио учиться. Так что он может дать взамен?!

– Ну? – поторопил его молодой человек.

Наоки сжал кулаки, загребая ими землю и мелкую траву. Он понимал, к какому именно ответу его подводит этот человек. Понимал, но не мог…. Воспоминания ядовитыми змеями терзали его изнутри, заставляли тело пылать от одного только намёка о произошедшем. Это приносило самую настоящую физическую боль. Хотелось просто взять и исчезнуть. Забрать Чиё и исчезнуть, но он не мог. Человек перед ним не отпустит с ним Чиё, а идти одному, значит, подписать единственному дорогому человеку приговор. Нет, Наоки не мог этого допустить.

– Я… - начал он, но голос его дрогнул. – Я останусь здесь…. И буду делать вс…. – слова застряли в горле, не желая срываться с языка, но от этого зависела жизнь его сестры. – И буду делать всё, что прикажете. Только прошу: не трогайте сестру. Только не её..! – Итикава склонился в поклоне, утыкаясь лбом в землю.

Рэн какое-то время молча смотрел на мальчика. Сейчас внутри него всё сжималось от той боли, что доставляла ему эта картина. Как же он желал обнять его, прижать к себе, сказать, что не причинит ему вреда, но…. Он не мог. Да, он лицемер. Жадный лицемер и эгоист. Но он тот – кто он есть.

– Неплохо. – Рэн присел рядом с Наоки, приподнимая его лицо за подбородок. – Меня вполне устраивает.

Он притянул мальчика к себе, грубо целуя. Язык моментально скользнул в чужой горячий рот. Итикава сидел, не смея пошевелиться. Зажмурившись, он сжался, но дрожь от этого не прошла. Язык Рэна хозяйничал внутри его рта, постоянно цепляя его собственный язык. Неожиданно мир перед глазами Наоки закружился, а в следующий миг он уже лежал на земле, прижатый телом Окады, чьё колено весьма ощутимо надавило на пах юноши.

– Н…Нет..! – попытался вскрикнуть Ноки, остерегаясь, что их мог, пусть и случайно, но кто-то увидеть.

– Неважно где и когда… - начал Окада, надавливая сильнее на пах и шепча в ухо мальчика. – Если я захочу, мы займёмся этим. Ты принадлежишь мне. И только мне. – говоря всё это, молодой маркиз вырисовывал влажные узоры языком на шее юноши, от чего тот выгибался, пытаясь попутно освободиться и от ноги на паху. –Наоки…Наоки….

Итикава зажмурился и крепко сжал губы. По его щекам потекли слёзы. А в голове крутился всего один вопрос: «Почему?» Но ответа он не мог получить.

Офуро* - традиционная японская ванна. Традиционно изготавливалась из дерева, сейчас используются и другие материалы. Человек погружается в офуро по плечи. Для сохранения тепла часть офуро может закрываться специальной крышкой.