Ноябрь начался на редкость ветреным. Вся сырость октября сошла на нет. Голубое, ясное с утра до вечера небо из глубины светилось от солнца. И на этом хрустальном небосклоне четче вырисовывались оголенные кроны с остатками пожухлых листьев.

После Хэллоуина Глен думал, что сгорит от стыда, только он зайдет в аудиторию к одногруппникам. Еще в  вестибюле университета , ему показалось, что уже каждый (будь то студент или препод) знает, что Югарт после «Вечера всех святых» проводил его до дома, что они обменялись номерами, что потом краснобровый написал ему: «Спокойны ночи, mein Lieber». Глен машинально прикоснулся к губам. О, да! Самое главное событие того вечера – их поцелуй. И пускай он был короткий, до смешного простым, но ЭТО был их ПЕРВЫЙ, мать вашу, поцелуй! На улице! Где их мог увидеть любой человек, если бы неприглядная октябрьская мгла.

Зорин не договаривался о встречи с Майзером. Австриец после пожелания спокойного сна ничего не писал, да и Глен не писал ему в ответ.

«Что я ему скажу? Что он мне скажет? Как мне себя вести? Может, лучше было, остаться дома?» - вся эта карусель вертелась и вертелась в голове парня, пока он не понял, что аудитория заполнилась студентами, лекция началась, а студент по обмену так и не пришел.

Югарт не появился и на следующую пару, и на последующую. Зорин удивлено окидывал ряды лектория, выискивая красные волосы, но «немец» как в воду канул.

На следующий день повторилось тоже самое.

И на следующий.

Глен напряжено сжимал в руках смартфон. В этой легкой штучке - чудо цивилизации и эволюционно-технического прогресса – было то, чем мог воспользоваться Зорин, чтобы узнать: что случилось с Югартом; почему этот паршивец прогуливает лекции; почему не пишет ему, не звонит; и вообще что происходит в его взбалмошной башке? Забавно, что какие-то несколько нехитрых  последовательных телодвижений: разблокировка, поиск контакта и нажатие на зеленый кружок вызова – откроют все загадки, которые беспокоили Зорина третьи сутки.

Но Глен был не так жалок и слаб. Он мог терпеть любые невзгоды. Это еще девушкам Зорин мог поддаться, «побегать» за дамой ради ее удовольствия, но за парнем -  увольте.

И все-таки Зорин не выдержал и перед самым сном в четверг скинул в переписку: Что делаешь? И тут же стер это убогое сообщение. Глен, схватив подушку и ткнувшись в нее со всей дури лицом громко замычал, так сильно, что на этот зов отчаянья вбежала потревоженная мать. Такой выходки от  сына она ни разу не видала. Глен еще долго спокойно пояснял, успокаивая маму,  что это ничего страшного, просто не клеится курсовая, и он устал, вот по этому и сорвался.

Мать с сомнением, но поверила сыну, накапала валерьянки и заставила выпить. А потом, как маленького уложила в кровать, подоткнув, как в детстве, одеяло и спросила:

- Может чего-нибудь почитать «легкого» перед сном?

- Давай сказку про лунный свет, – обдумав предложение, согласился Глен.

Он лежал, подперев подушкой щеку, и любовался мамой. Она сидела неподвижно, освещенная приглушенным светом настольной лампы, держа привычным жестом книгу, точно в такой же позе, какую Глен помнил, будучи еще ребенком. Ее приятный голос выводил в тишине знакомое повествование:

- «Восход Луны ровно в семь часов. Посторонним вход воспрещается», - небольшая пауза. - Котенок был посторонний, и ему, значит, тоже запрещалось подходить к Луне. Но он все-таки подошёл, потому что не умел читать.

«Потомучто я не понимаю их смысла» - почему-то в это же мгновение Глену вспомнились свои же слова, оброненные Югарту в ту роковую ночь, когда он сам, по своему желанию, поцеловал мужчину. Глен смотрел на спокойное, тонувшее в темноте, лицо мамы и подивился, тому, что вспоминает поцелуй с Югарта и это его нисколько не раздражает. «Чтобы сказала, ты, - Глен перевел взор на пальцы матери, сжимавшие обложку, - если бы узнала, что твой ребенок становится геем? Что он без конца думает о парне, который преследует твоего сына, и этот самый сын целует его без робости на улице? Что с тобой происходит, Глен?»

 

Забавно, но все что тревожило Глена на протяжении недели, разрешилось самым обычным способом. В субботу (около половины девятого утра) зазвонил телефон. Глен сонно пошарил, пытаясь выключить «этот чертов будильник», но, взглянув на экран, увидел - надрывается входящий вызов.

Свайпнув вверх, Зорин поднес устройств к уху:

- Ммм, алло…

- Ты еще спишь, mein Lieber?

Глен тут же присел: «Югарт!»

- Суббота же, - невпопад ответил Зорин, сильно сжимая смартфон.

- 7 ноября…

- Где ты был?! – Глен не стал ходить вокруг да около. Он был зол на Югарта и дал выход своей эмоции. – Ты пропустил лекции! В понедельник надо принести курсовую по социологии. Ты в курсе, что Бебедев, хоть на вид и добренький, но поблажек не делает?

- Ты беспокоишься о моей успеваемости? – промурлыкалось на другом конце телефона.

- Я не о чем не беспокоюсь! – взъерепенился Глен и выскочил из кровати. -  Я думаю лишь о себе! И еще раз о себе, - Зорин потопал в ванную. – А сейчас я приму душ, так что отключаюсь. Не звони мне.

И тут же выключил связь, чтобы Майзер не успел отпустить какую-нибудь непотребность вроде: В душ и без меня?

- И почему я подумал, что он скажет мне такое? – спросил свое отражение Глен. – Мне кажется или  у меня действительно не все дома от него?

- Гленка, - в дверь ванной постучалась мама. – Мы с Сашей поедем к тете Зое, помочь перекрыть крышу  сарая. Ты слышишь меня?

- Слышу, - крикнул Глен, убавляя напор воды.

- Я не знаю, как получится. Если останемся с ночевкой, то отпишусь. Хорошо?

- Хорошо!

Выйдя освежившимся, Глен почувствовал себя барином. Вся квартира была в его полном распоряжении. Конечно, вечеринку не закатишь, мама и дядя могли вернуться сегодняшним вечером, но что-то же можно придумать. «Позвоню как Сеньке, может, он свободен», - решил для начала Глен и взял смартфон. На экране висело новое сообщение: «Позвони мне, когда будешь свободен, mein Lieber». Глен открыл приложение. Ну, так и есть, оно было от Майзера.

Зорин, положил телефон на  кухонный стол и начал, неспешно, готовить себе завтрак.

- И что ему от меня надо? И опять этот мьен лийбер.

Глен вбил в Яндексе-переводчик интересующее словосочетание и высыпался ворох слов: дружище, милок, милый, мой дорогой.

- Милок? – от изумления, парень пронес мимо кружки ложку с сахаром. Мелкие белые крупинки рассыпались по столу.

Глен выругался и стал убираться.

- Милок, - недовольно фыркнул Глен, сметая сахарный песок в руку. -  Дружище? Какой я ему дружище? – «Мой дорогой? - Зорин недовольно прикусил губу. – Да вряд ли он будет такое писать мне».

Поев, Глен задумчиво уставился на черный плоский аппарат, таящий в себе сообщения от «немца». Зорин вздохнул и открыл контакты.

- Hallo…

- Ну, - откинувшись на спинку стула начал Глен - чего хотел?

- Ты так долго моешься. Любишь воду?

- Тебя это волнует?

- Меня волнует все, что связано с тобой.

«Опять за свое принялся» - Зорин устало запрокинул голову. 

Собеседник молчал и Глен молчал тоже.

- Что ты сейчас делаешь? – наконец спросил Югарт.

- Завтракаю.

- Что ешь?

Зорин скосился на недопитую кружку с кофе и ответил:

- Ничего. Я уже поел.

- Я тоже давно позавтракал, пока ты спал. Ты лежебока, Глен, - и шестым чувством Зорин понял, что невидимый абонент улыбается.

- Ну, я люблю вздремнуть, - согласился Глен и, согнув колено, поставил правую стопу на стул. – И вкусно поесть. А еще я люблю повеселиться. Так что мотай на ус кто тебя «притягивает».

- Вкусно поесть? Ты? Тогда почему отказывался так упорно от торта? Ты не любишь шоколад?

- Я люблю шоколад, - Глен в смущение накрыл ладонью лицо и возблагодарил Господа Бога, что это был не видео звонок. – Слушай, мы и дальше будем трепаться о еде? Если да, то я вешаю трубку.

- Nein, nein, - быстро откликнулся Югарт. – Глен, давай погуляем?

- Погуляем? – Зорин, изогнувшись, посмотрел в окно. Погода была чудесная. – Можно.

- Gut, - обрадовались на другом конце. – Я буду через 15-20 минут. Одевайся теплее и выходи. Возьми перчатки. Serous.

И Югарт сам прервал звонок. Глен удивлено уставился на черный экран.

- Ничего себе, команды: одевайся, выходи, захвати перчатки.

Глен взглянул на настенные часы и со вздохом поднялся. Все равно делать было нечего, а тут хоть какое-никакое, но развлечение.

 

- Очуметь!  - Глен ускорил шаг. Он не верил своим глазам - Майзер сидел на скутере. – Ты совсем сдурел? +8.

- Я же попросил одеться тепло, - Югарт не возмутимо протянул Глену шлем. – Перчатки? Das ist sehr gut, - одобрительно закивал парень и улыбнулся. – Садись.

Зорин растеряно окинул скутер и седока на нем.

- Куда мы поедем?

- Geheimnis, - ответил Майзер и ткнул шлем в грудь Глена. – Надевай.

- У тебя права-то есть? – Глен неуверенно принял зашитый шлем.

Югарт показал карточку.

- Да они же иностранные, - опешил парень.

Югарт не возмутимо порылся в другом нагрудном кармане своей кожанки и вытащил листок:

- Все законно. Я никогда бы не подверг твое здоровье риску. Или ты мне не доверяешь?

Глен смотрел на листок и не понимал, что ему делать. Он никогда не был таким растерянным как сейчас. «Еще подумает, что у меня кишка тонка», - Зорин с легким разряжением надел шлем и сел позади водителя.

- Держись крепче.

- Держусь, - голос Глена  глухо отдавался из-за шлема. – Поехали.

- Нет, - Югарт повернул налево голову. – Ты плохо держишься.

- Плохо? – не понял пассажир.

Зорин и пикнуть не успел, как ладони Югарта в черных перчатках, нашли его руки и властно заставили обхватить его талию.

- Schon besser, - прокомментировал «немец» и скутер, тут же сорвавшись с места, помчался по дороге.

Зорину ничего не оставалось, как держатся за Майзера. Вначале он еще злился на поведении Югарта, в мыслях проклинал, что согласился на эту авантюру: поехать туда не ведомо куда. «И куда же мы едем? – размышлял Глен, смотря, как знакомые улицы сменились, малознакомыми районами. Они обогнули северную часть города и выехали через эстакаду, на объездную дорогу. И тут Глен начал догадываться, куда вез его Югарт. А когда они миновали каменный монумент «ЭДЭМ. Эко-парк будущего» и рядом стоящий указатель «500м» со стрелкой поворота на право, то сомнения в их конечном пункте назначения уже не стало.

 

- Откуда ты узнал про парк? – спросил Зорин, снимая шлем.

- Ольга рассказала, - водитель ловко слез с сиденья.

Югарт произнес имя старосты так, что не знай Глен Синицыну, то подумал, что Майзер говорит не о своей ровеснице, а о взрослой, малознакомой женщине.

- Оля? – зачем-то переспросил Глен, вертя в руках шлем.

- Она тебе нравится? – Югарт, фривольно облокотился на скутер и заглянул в лицо пассажиру.

- Н-нет…

- Вот и хорошо, - Югарт протянул ему руку.

Глен вручил парню шлем и спрыгнул на асфальт.

- Я тут вечность не был, - сказал Зорин потягиваясь.

- Почему?

- Не знаю, – Глен направился по тропинке к арке имитирующие большие вековые деревья. – А что тут делать? У нас в городе есть достаточно скверов и парков, помимо этого, чтобы гулять.

Югарт шел рядом и молчал.

- Видишь, - Зорин махнул вправо. – Эту аллею, сажала наша школа, а дальше, должен быть участок нашего класса из кустов гортензий. Ух, как Вера Игнатьевна носилась. Ей сказали, чтобы кусты были посажены по спирали, - Глен фыркнул, давясь смешком, - а парни решили прикольнуться и посадить рядками, как картошку, мол, так проще. Как она орала. Мама дорогая. Даже родителей вызвала на неплановое собрание. Девчонки потом на нас волком еще две недели смотрели. Эй, ты куда?

- Посмотреть на, - Югарт запнулся. - Как ты назвал кусты?

- Гортензии, - Глен свернул вслед за Югартом на небольшую лужайку. – Погоди, тут нельзя ходить по траве.

- Это же Эдем, - Югарт раскинул руки. – Тут можно ходить, где хочешь.

- А дорожки для кого сделали? – с легким раздражением отозвался Глен, сверля взглядом красную макушку. – У вас в Европе наверно по газонам не ходят. Сто пудово штраф получишь.

- Тут нет предупреждающих табличек на запрет. И я же не голым собираюсь тут ходить, чтобы меня штрафовали.

Глен язвительно усмехнулся.

- Да? Хотел бы я посмотрел, как ты в костюме Адама, скорченным будешь тут шариться по кустам. Хотя сегодня довольно солнечно, может, и побегаешь до полиции не замерзнув.

- Хочешь на это посмотреть? – Югарт с вызовом обернулся к Глену.

- Я похож на человека, которому нравятся такие представления?

- Я еще не знаю, что тебе нравится, mein Lieber.

- Кстати, Юг, - Глен отвел взгляд от всепрожигающего взора синих глаз, - что ты имеешь в виду, говоря: майн либа?

- Тебя, mein Lieber.

- Прекращай паясничать! – взорвался Глен и злобно зыркнул на собеседника. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! – рассерженный указательный палец больно впился в грудь Майзера. - Мне надо знать, что ты от меня хочешь! Ты порой так говоришь, что ничего не понятно! Ты не представляешь, как меня это бесит! Ты…

-  Oh, mein Gott, Глен. Какой же ты шумный, - Югарт властно притянул к себе возмущенного парня. - Не мог бы ты заткнуться и поцеловать меня? Я скучал по тебе всю eine verdammte Woche...

Дыхание Югарт жаром обдало его, Глен, почувствовав, как щеки начали предательски гореть, торопливо прикрыл глаза.

- Ich habe dich so vermisst, - прошептал австриец, обнимая его крепче.

Майзер изогнул шею и поцеловал Зорина куда пришлось.

Глен запрокинул голову, подставляя под требовательные губы свою кожу. Второй поцелуй получил кадык. Третий смазано коснулся кончика подбородка. Югарт странным маршрутом приближался к заветным губам. Вот и они были покрыты его нежностью.

Глен пошатнулся, отступая назад, но Югарт не дал ему отстраниться.

- Не беги от меня... Разве я опасен?

«Да! - грохотала в сознание Глена. - Ты - опасен! Очень опасен!» - его рука неосознанно потянулась к волосам Югарта, пальцы потонули в мягкости густых волос.

- Ого, - удивился русский. - А на вид кажутся жесткими.

Глен погрузил вторую кисть в каскад волос и повёл, расчесывая к шее.

- Они реально мягкие, - улыбнулся Глен.

- Нравится? - Югарт смотрел на счастливое и одновременно удивлённое лицо юноши.

- Очень! - не смог сдержать свой восторг Глен.

- И мне тоже.

Губы Югарта больно врезались с улыбающийся рот Глена. Зорин тут же сомкнул губы, прикрывая зубы. Но Югарт не отлеплялся. Он надавил сильнее и Глен сдался. Он открыл рот, впуская чужой язык в себя. Ему не было противно, он и сам хотел этого. Ему нравилось, как Югарт требовал, то, что желал.

Зорин интуитивно знал, что сейчас «немец» намерен «поиграться» с его ртом, дотошно пройтись языком, исследуя все закоулки, выискивая сладкие точки, от которых в ногах появляются легкие приятные вибрации. «Но не сегодня», - Глен уперся в плечи парня и надавил, отстраняясь.

- Т-ты, - выдохнул Глен. Губы еще помнили поцелуй. – Ты слишком торопишься.

- Думаешь? – Югарт попытался снова поцеловать, но Глен, сильно стянув красные пряди, потянул их от себя.

Югарт не хотел сдаваться и снова настойчиво устремился к Зорину.

- Прекращай, - загорелая рука  припечатал рот парня.

- Тефе не понфраилось?

- Нет. То есть да, то есть, - Глен быстро отдернул руку с губ и насупился.

- Чем ты не доволен, mein Lieber?

- Можешь не звать меня так?

Югарт изумлено вскинул бровь

- Меня это, - щеки Глена покрыл легкий румянец. – Мне… Мне неловко, - Зорин не больно толкнул Майзера в грудь. – Понял? Не зови меня так. Хорошо?

- А как же мне тебя звать?

- Глен, - Глен глубоко вздохнул и выдохнул. – Так достаточно.

- Gut, wie du sagst, - расстроено выдохнул австриец, но, словив не понимающий взор Глен, тут же поправился. – Хорошо, как скажешь. Веление mein Lieber – закон.

Глен не мигая, смотрел на Югарта, а потом устало обратился к небу о помощи. Он уже устал бороться с этим «немцем», с его лексиконом, манерами. «И как он может нравиться всей группе? – Зорин озадачено склонил голову, как птичка. – Удивительно…  Порой он невозможно бесит… Но иногда…»

- Ладно. Можешь звать меня своим «либа», только не при людях. Понял? Только когда наедине, – Глен строго погрозил пальцем Югарту. - Усек?

- Ja, ja, - закивал в согласии парень и снова потянулся за поцелуем к Глену.

- Эй, попридержи лошадей, ковбой, - Глен постарался увернуться, так как Майзер пленил все его ладони.  – Поцелуй – когда я разрешу. Понял?

- У тебя много условий, Глен, - Югарт обижено надулся. – Мы уже составляем брачный контракт? А еще упрекаешь меня в спешке.

- Ты все выворачиваешь, как только тебе удоб… - глухое урчание из живота перебило начинавшую тираду Глена.

- Что это? – Югарт озадачено уставился на юношу. – Это у тебя?

Глен покраснел как вишня.

- Ну, все хватит тискать меня, - смущение придало парню сил, и он вырвался из мужских объятий. – Все. Поехали домой. Я проголодался.