Онлайн чтение книги Я там же, где и ты I'm where you are
СЦЕНА 19 (концовка)

И это было реальное облегчение. 

Они лежали рядом, обтертые и уставшие. 

Глен тупо таращился в потолок. Да, такого он точно никогда не испытывал. И Югарт оказался прав: в туалет он не хотел. То что излилось была не моча. Хоть в этом можно было не стыдиться. 

- Это был сквирт? — просил Глен и прикоснулся головой к любовнику, все так же таращась в потолок.

- Да, — довольно хмыкнул Майзер. — Что-то такое. Тебе понравилось?

Глен молчал.

- Ты был восхитителен, — Югарт навис над Гленом и томно поцеловал в губы. — Ответь: тебе понравилось?

- Да, — улыбнулся Глен и по лисьи сощурил веки. — Было не плохо.

- Не плохо? — глаза Майзера округлились от удивления. — И только? Всего лишь — не плохо?

Глен рассмеялся. Он залился хохотом, закрываясь от любимого.

- Ха-ха, — руки взмыли вверх, упали на голову и грубо взъерошили красные волосы. — У тебя такое лицо. Ха-ха. 

Югарт, как гранитная плита, нависал над весельчаком.

- Обиделся что ли? — отсмеявшись, спросил Зорин. 

- Я думал, что тебе очень хорошо, — Майзер сделал нажим на слове «очень». — Я думал ты на пике блаженства. В раю. А что я слышу от mein Lieber? Было не плохо.

- Было нормально, — подначил австрийца  русский и снова рассмеялся.

Майзер обижено смотрел на парня. Глен смеялся от души, не со злости. И Югарт не мог злиться на счастливого Глена. Его любимый смеялся, он был радостен, а значит счастлив. Разве не этого он желал? Глен с ним, в его объятьях, в его постели, в его доме. Югарт нагнулся и, изловив, поцеловал улыбающийся рот. Он упрямо вжался в него, утихомиривая. Отстранился и снова поцеловал, но уже требовательнее, с языком.

После их взаимных откровений (состоявшиеся более чем неделю назад), Глен стал приходить чаще и даже оставался пару раз с ночевкой, вот как сейчас. Большего и желать не хотелось.

Югарт упал на бок, лег на спину и потянул Глена на себя. Тяжесть любимого успокаивала, дарила покой. 

- Трахни меня, — тихо попросил Югарт.

- Ты хочешь еще? — Глен смотрел с нежностью.

- А ты? — Югарт поцеловал кончики пальцев. — Не хочешь?

- Я немного устал, — промурлыкал Глен. — Хочу спать. Завтра учеба, а еще репетиция. 

Репетиция. Точно, еще были эти чертовы репетиции. Югарт смолчал и безропотно обнял, отвернувшегося от него Глена. Только Господь знает, как он ненавидит эти репетиции. Этот традиционный праздник День студента уже не нравился австрийцу. Он отнимал у него Глена. Любимый задерживался там дотемна, а мог это время проводить с ним. Югарт был не дурак и понимал, что ребята из группы были настроены серьезно. Коллективный дух и желание не подвести группу поразил  студента по обмену, такое для него было в новинку. И все бы было нормально, и Югарт бы смерился со всем до 25 января, если бы не староста. Синицина давила на совесть участников, не давала продыху, тянула команду к победе. Югарт даже неосознанно выучил ее боевой девиз: «Делай хорошо — хреново само получиться». Зорин каждый раз при этих словах, вылетевшие из командных уст воодушевленной девы, прятал в уголках рта улыбку, но Югарт все равно это не нравилось. Что-то во взгляде у Глена становилось иным, когда он разговаривал с Ольгой, и это «что-то» сильно тяготило Югарта, потому что он знал что Зорин и Синицина были полгода назад вместе. И хоть Глен заверил, что они просто друзья, но Югарт не  мог унять ревность, она грызла его, как бешеная росомаха: неистово, безжалостно, до костей.

Иногда Югарт посещал репетиции. Он бесшумно, как ниндзя, проскальзывал в актовый зал, старался сидеть максимально тихо, не привлекая внимание. Но это не получалось. Как только Глен замечал австрийца, приходилось делать всеобщий перерыв.

Зорин подходил к Майзеру и спрашивал: Почему он здесь? Может, лучше бы было, пойти домой и сделать конспект, а не терять драгоценное время тут? Не уж-то он чего-то или кого-то ждет? 

Глен спрашивал это легко, в шутку, явно играясь с ним, и Майзеру в этот момент хотелось схватить провокатора, бросить на плечо и уволочь в свою берлогу. Но здесь присутствовало слишком много свидетелей, и приходилось великодушно терпеть, чтобы потом можно было поцеловать, для начала, Глена в укромном уголке под лестницей, до того как они реально останутся без лишних людей, в интимной безопасности, наедине.

- Ты останешься, сегодня, на ночь? — тихо спросил Майзер, испытывающие смотря в карие глаза. Этот вопрос всегда следовал за поцелуем.

Ответа не последовало. Югарт грустно вздохнул. 

- Мне надо домой, — сказал Глен и ободряюще похлопал по плечу парня. — Мама просила. Дядя уехал в командировку. Ей не хочется быть одной дома.

- Да. Конечно, — кивнул Югарт и нежно стиснул ладонь любимого. —  Не оставляй ее одну.

«Я глупец! — покорил себя австриец, когда русский ласково взлохматил ему волосы. — Скоро и к матери начну ревновать. Я тоже не хочу быть без тебя. Oh, mein Engel. Meine Sonne. Mein Lieber». (О мой ангел. Мое солнце. Мой любимый)

- Ну, я тогда пойду, — Глен неуклюже клюнул в щеку задумавшегося парня. — Я забегу в библиотеку, забыл кое-что. Надо взять методичку по соционике и домой. И ты иди. Я напишу, перед сном. Хорошо?

- Хорошо, — Югарт собрался и выдавил дежурную улыбку. Он не хотел расстраивать Глена своими глупостями. — Я буду ждать…

Неприятная тоска накрыла Югарта, как только Глен ушел. Казалось что с уходом парня, ушло и тепло из жизни. Майзер остро ощутил одиночество и пустоту рядом с собой. После смерти матери и дяди Батриса это чувство — невыносимой опустошенности — временами накрывало его. Только специальные таблетки помогали хоть как-то стабилизировать воспаленный разум, усмирить взвинченные нервы, смягчить израненное сердце. Но порой этого не хотелось. Лекарство притупляло все чувства: и плохие, и хорошие. Оно не могло выборочно воздействовать только на негатив и так же гасило наслаждение. А как хотелось испытать эйфорию с любовником по максимуму. И Югарт принимал таблетки только тогда, когда четко знал, что у них с Гленом секса не будет. Например: как сегодня.

«Надо идти домой, — парень вышел из облюбованного укромного закутка, поправляя пальто. — Поем и приму лекарство. Позвоню тете Лии. Я ей обещал и с Мией надо пообщаться… Черт, я забыл купить молоко и...» 

 - Я видела, как вы целовались, — неожиданно раздалось из-за спины. 

Югарт остановился, словно налетел на невидимую стену. Он резко развернулся. Перед ним стояла Оля в своей шубке из чернобурки.

- Не понял?

- Я видела. Я видела, как вы целовались.

- И что? — Югарту не понравился тон старосты, и он также сухо спросил, подстраиваясь под атмосферу. «Если она это видела, — принял, не раздумывая ни минуты, решение австриец, — то нет смысла скрывать. Что ей надо?»

- Вы парни. Парни не целуют парней.

Майзер хмыкнул и уверено провел рукой по волосам, расчесывая:

- Но вот целуют. Ты сама же видела. И что дальше?

Синицина со злостью смотрела на спокойного Югарта.

- Глен раньше такого не делал. Он был не такой!

Югарт сделал угрожающий шаг вперед и резко замер, словно приостанавливая себя, дабы не налететь на девушку. Он не ожидал услышать такие слова.

- Что ты этим пытаешься сказать?

- Ты его совратил! - Оля уже не сдерживалась. Она поняла, что нападение и честность самое лучшее в этой ситуации. - Если это так, то отстань от него! Занимайся лучше своими делами: учебой или тем, зачем ты там приехал по обмену. Не тащи в это болото Глена. Не таскайся за ним. Ты уедешь, а он останется здесь. Ты хоть понимаешь, как ты его компрометируешь? А вдруг кто еще узнает?!

- Пока знаешь только ты, - подметил Югарт. - И кто сказал, что он останется?

Оля ошарашено замолчала. Она не ожидала такого вопроса.

Майзер поводил головой, осматриваясь, и тихо произнес:

- Не лезь туда, куда не следует. Просто забудь что видела. Ты ничего не понимаешь. Глен не против быть со мной. Ты его плохо знаешь.

Парень свел на груди руки и дерзко вскинул подбородок. Его движение не понравились Оле. «Не уже ли они на столько близки? Не уже ли Глен с ним встречается? Но как?! Он же всегда был с девчонками, даже с этой Таней...»

Воспоминание о той шлюхе, что разрушила ее серьезные отношения (а лучше сказать первые и пока единственные романтичные отношения), как кнут стеганул по самолюбию золотой медалистки, гордости семьи, школы, института и города.

- Ты такой же, - процедила Оля, нервно вцепляясь в перекинутую через плечо сумку.

- Такой же? - переспросил Югарт и, разведя руки, согласился: - Ну да, я такой же. Я - гей. Я это не скрываю. Просто в России к этому неоднозначно относятся. Мне лишние проблемы не к чему.

- А Глен знает?! - выкрикнула Оля и тут же осеклась, понимая, что если Зорин целовался с австрийцем, то тот ему так же все рассказал. Да и понятно, что натурал не станет этого делать, только вот такой извращенец, со специфическими наклонностями.

От вопроса Югарт подавился смешком, но тут же взял себя в руки и сказал:

- А ты как думаешь? Конечно, я ему все сказал заранее. Я не вру человеку, с которым вступаю довольно близкие отношения.

Майзер сделал нажим на слово «близкие» и с вызовом посмотрел на бывшую своего партнера, словно вызывал на бой. Перчатка была брошена, осталось либо поднять, либо пройти мимо, давя в душе обиду и ущемляя свою важность.

Оля, не мигая, смотрела на студента по обмену. «Нахал! - кипело в мозгу девушки. - Конченный нахал! Он как будто смеется надо мной! Над Гленом! А с виду и не скажешь. Такой раньше казался милым. Кто бы знал, что в нем скрывается такой подвох. Он точно опутал его. Глен наивный как валенок! Ну что он в нем нашел? Что?!»

- Я всегда была предоставлена сама себе, -  внезапно заговорила староста группы, смотря в глаза в глаза оппоненту. Ее голос был полон спокойствия, но обдавал не скрываемым холодом, заставляя мурашки бегать по коже. - От меня требовалось только одно - не осрамить семью.  Ты не знаешь, с кем связался. Я не позволю тебе посрамить моего друга. Оставь его. Оставь Глена в покое. Не приближайся к нему. Не смей его трогать.

Югарт расхохотался: громко, с наслаждением. Оля вздрогнула от такой наглости, она была поражена такой реакцией.
«Точно псих!» - промелькнуло в девичьих мыслях.

- Я не держу его, - Майзер сделал резкий выпад и, схватив девушку за руку, притянул к себе. - Он сам приходит ко мне, - зашептал он, склонившись к самому уху. - Глен не ребенок, он сам решит с кем быть. Ты ему не сестра, чтобы следить за его любовными... пристрастиями. Не зли меня, - мужская рука разжалась, отпуская Олю. - Я даже не посмотрю что ты бывшая mein Lieber.

Девушка, как немая, стояла, смотря в грудь парня. Она не смела, поднять глаза, чтобы посмотреть в лицо этому в конец оборзевшему пацану.

- Давай постараемся быть дружелюбнее, - предложил Югарт. - Мы же взрослые люди. Глен не вещь чтобы делить его между нами. Он со мной. Не будь третьей лишней.

Внезапно раздалась музыка. Оля вздрогнула, это была любимая песня Глена. Она озадаченно смотрела, как Майзер невозмутимо достал вибрировавший смартфон, извергающий из себя «Do I Wanna Know».

- Извините, надо ответить, —  сказал Югарт и повернулся к Синициной спиной. —  Hallo, mein Lieber! Ты уже дома? Ты только вышел из библиотеки? Да, хочу! Сейчас подойду. Жди у входа, уже иду.

Югарт довольно улыбался. Он выключил телефон и показал пустой экран девушке:

- Видишь? Я его не заставляют. Он сам хочет меня. Пока.

Оля смотрела в удаляющую спину парня, идущего к ее бывшей любви.

«Он мой соперник?!» - почему-то эта шальная мысль промелькнула в голове девушки. Она вспомнила, как Глен держал ее нежно за руку, пока они пели номер, с какой теплотой смотреть на нее и в груди неприятно кольнуло.

Оля тосковала по Зорину. Она не хотела рвать с ним, он ей все еще очень-очень нравился. Из всех парней с кем она контактировала, Глен был самым наилучшим вариантом, он даже без вопросов мог стать первым кандидатом в мужья. Но его измена. Синицына нахмурилась, пальцы собрались в кулаки. Если бы не эта Таня...

Из-за этой Татьяны Оля всем сердцем возненавидела всех Тань кои были и есть, и будут на белом свете. Для нее это имя стало нарицательным сродни «проститутка», что-то схожее с «наташа» для турков. А теперь еще и какой-то парень лез к ее Глену.

«Может он скучает по мне? - безумная догадка промелькнула в мыслях. - Может он так скучает по мне, терзается из-за того, что все так сложилось? Ведь если Глен хотел, то замутил бы с девчонкой. Не с парнем! Он запутался! Он не может быть с девушками из-за того, что он все еще думает о нашем расставании? А этот козел воспользовался его страданиями!»

Боже как порой бывает наивно женское сердце. Но еще больше оно бывает ослеплено придуманными мечтами, фантазиями, иными представлениями. Оля знала, что ей делать - она должна вернуть Глена. Зорин хочет быть с ней! Лучше ему быть с ней, чем с Майзером. Уж в последнем она ни на йоту не сомневалась.