Онлайн чтение книги Сцена Stage
Действие третье

I

 

Вольто обволокло теплой темнотой. Из-за соленой воды боль от ран усилилась стократно. Он вдруг осознал, что все еще держит камень в руках, словно ребенка. Однако годами вдалбливаемое ему бережное отношение к своим конечностям не позволяло актеру отпустить груз. Уже давно перестав видеть поверхность, Вольто стремительно погружался в пучину. Прошло около минуты, и актер понимал, что воздух уже на исходе. Закрыв глаза, он попытался вспомнить улыбку Вэймо, но нехватка кислорода мешала ему сконцентрироваться. Вдруг камень в его руках куда-то исчез, а затем что-то холодное коснулось кожи за ушами. Актер распахнул глаза.

Перед ним было лицо Вэймо. Сначала Вольто решил, что он умер, а милый друг встречает его на том свете. Однако секундой позже он заметил, что юноша перед ним был не совсем Вэймо. Его голову тоже покрывал платок, а на лице присутствовали шрамы. Вот только они были не лиловыми или красными, а ярко голубыми. Из глаз же пропала зелень, теперь они меняли цвет и переливались, как опалы. Только когда «Вэймо» убрал пальцы с его шеи, Вольто вспомнил, что уже давно должен был задохнуться, но этого не произошло. Напротив, из его рта теперь вылетали пузырьки воздуха.

Актер отпрянул назад, но юноша, начав движение одновременно с ним, снова приблизился. Тогда Вольто двинулся влево, «Вэймо» и на этот раз предугадал его маневр. Актеру стало интересно, что будет, если он поплывет в противоположную сторону. Однако стоило Вольто развернуться, как чьи-то руки обхватили его талию и осторожно потянули назад. Пару раз обогнув его, «Вэймо» остановился перед актером. Вольто вопросительно уставился на юношу, но тот лишь улыбнулся. Актер не мог не узнать эту улыбку, хотя еще несколько минут назад силился оживить ее в памяти. Поэтому, когда юноша, взяв его за руку, поплыл вперед, Вольто беспрекословно доверился ему.

Молодой человек не знал, в каком направлении они плыли: оказавшись в воде, он перестал ориентироваться в пространстве, но путь не занял много времени. Вскоре перед ними возник вход в пещеру, и Вэймо с Вольто нырнули внутрь. Затем они стали подниматься, пока наконец не вспыли на поверхность, внутри пещеры. У Вольто зачесалась шея, и он ощутил острую необходимость набрать в грудь воздух. Вэймо же, казалось, это не требовалось. Подплыв к каменному берегу, юноша ловко забрался на него, а потом помог выбраться и Вольто. Только здесь, на суше, актер смог разобрать цвет одеяния Вэймо. Оно было из необычайно легкой, струящейся ткани оттенка морской волны, к тому же абсолютно сухой. В то время как одежда Вольто, промокнув насквозь, липла к телу. В пещере было прохладно, и при каждом выдохе рот актера застилался паром. Все вокруг, даже свисавшая с потолка пушистая мишура, было блестящим и белым, будто покрыто изморозью. Актер пораженно глазел по сторонам, не в силах оторваться от этой красоты.

– Природы той же, что и каи, их люди называют карстом[1].

Услышав знакомый голос, Вольто вздрогнул и повернулся к юноше.

– Ты Вэймо?

– Под этим именем я вам известен.

 Если это и вправду был Вэймо, то Вольто не мог не радоваться. Если это и вправду был Вэймо, он также не мог не злиться. Он будто вновь увидел на юноше непроницаемо-прозрачную маску. К горлу Вольто подкатил ком, а в глазах встали слезы, размывая очертания милого сердцу лица. Протянув руку, Вэймо шагнул к нему, но актер тут же отступил назад.

– Ты… ты… как ты смерти избежал?

– Как Вэймо я знаком лишь вам, другие же зовут меня Макарой.

Глаза Вольто раскрылись сильнее, а слезы устремились вниз. На его лице уже давно не осталось каи, а в дрожащие губы примешалась синева. Что не укрылось от глаз Вэймо, потому что уже через миг он оказался рядом с Вольто, замыкая его в кольцо своих рук.

– Ты… ты… ты… – плача повторял актер, пока его кулачок колотил грудь Вэймо.

– Можете без ямба, – улыбнулся юноша.

– Ты уаааасен… Почему… ты… не скаал мне ааааньшееее? – в его полузавывании никто из живущих не смог бы признать знаменитой дикции Сэнцы Вольто, но Вэймо каким-то чудом его понял.

– А вы б поверили признанью?

– Не наааююю.

– Но я подсказывал, – заметил Вэймо в свое оправдание и поднес руку к лицу актера.

– На маска-раде? – Вольто вдруг перестал плакать.

Его покрасневший взор, скраденный шторами век, был прикован к пальцам юноши. Едва касаясь кожи актера, они проследили влажные дорожки под его глазами, словно лучи солнца, осушая соленую капель, а потом неторопливо отстранились. Но даже тогда щеки Вольто продолжали хранить подаренное им тепло.

– Для этого… надел Макары маску? – спросил актер, подняв взгляд, его плечи вздрагивали в такт вновь пробудившемуся запинанию.

– Так вы ее узнали?

– Не сразу, – шмыгнул носом Вольто. – Ее я надевал всего однажды… для посвященья танца.

– Почему бы не носить ее и дальше? – удивился Вэймо.

– Я богом средь людей ходить не стану, – ответил Вольто, отвернувшись. – Про имя тоже не соврал ты?

– Среди богов зовусь я Эммой, это правда, – подтвердил юноша. – И вы зовите так же, коль удобно.

– Меня ты не равняй богам, но это имя правда проще.

– Тогда зовите как короче.

– И почему, ваше морское благородие, со мной вы до сих пор на «вы»? – поинтересовался актер.

– Увы, привык, – ответил Эмма, пожимая плечами.

Вольто только сейчас заметил, что ему стало теплее, а одежда высохла. Хотя его зубы до сих пор стучали.

– И это ты умеешь?

– Вы про одежду? В таком обличье я водой легко заведую.

– А в человеческом?

– Ограничены мои движенья. Могу слегка ее нагреть иль остудить.

– Иль масло в ней переместить? – догадался Вольто.

– И это, – улыбнулся Эмма.

– Раз высохла одежда, меня ты можешь отпустить.

– Могу, но не хотел бы, – ответил юноша.

– А демоном наглей ты, – заметил Вольто, поерзав.

– В чем дело?

Стоило актеру согреться, как вернулась боль. Эмма, который в этой форме был выше актера, чуть склонил голову и увидел кровоподтек на его шее. Отстранившись, он задрал рукава Вольто, под которыми прятались ожоги, а отсутствие ногтей было и так открыто глазу.

– Нить стать должна была вам оберегом, – недоуменно произнес он.

– А коль я сам позволил это? – спросил Вольто, опуская рукава.

– Но почему? – воскликнул Эмма.

– Причины выяснять здесь ни к чему, коль ничего тут не изменишь, – вздохнул Вольто.

– Я раны эти излечу, но боль, что вы терпели, не отменишь.

– Ты тоже ведь терпел, а я свою почувствовал в соленой лишь воде.

– Если бы я знал…

– Везде бы соль убрал? – усмехнулся Вольто.

– Я б раньше начал шторм.

– И чем бы он помог? Ведь жертва лишь предлог, они не верят ни в богов, ни в демонов. Ты лишь добился бы, чтоб этажом я выше был в темнице. Иль ты хотел весь остров потопить?

Эмма промолчал.

– Ты говорил, что можно исцелиться?..

– Да, но… – юноша замешкался. – Придется обнажиться.

– А нельзя частично?

– У вас и внутренние есть поврежденья.

– Лечи лишь те, что так заметны.

– Не так все это действует, – вздохнул Эмма.

– А как?

– Прошу за мной вас следовать, – сказал юноша, поворачиваясь.

Чуть поодаль от места, где они всплыли, пещера разветвлялась на несколько туннелей. Вольто зашел в один из них вслед за Эммой. Через метров тридцать они повернули и прошли еще столько же, прежде чем туннель закончился, а пещера стала шире и светлее. Ультрамариновые своды этого грота были усыпаны светлячками, а в его центре находился небольшой водоем. У Вольто возникло нехорошее предчувствие.

– Здесь так красиво, что нет слов, полюбоваться ты меня привел?

– Вы можете не притворяться дурачком, я знаю, что уже вы догадались, в чем заключается лечение мое.

– Ты предлагаешь этот водоем мне для купания?

– Чтобы сработал сей прием, тут должен бог купаться с вами.

Глаза Вольто превратились в блюдца.

– До свадьбы заживет, – бросил он, разворачиваясь назад к туннелю, но был остановлен Эммой.

– Боюсь, что не успеет, – сказал он. – Ведь вы уже мое владение.

Повернувшись, актер смерил его диким взглядом.

– Что за нелепость? Тебе я не давал обета, – вспыхнул он.

– Но дали это, – Эмма показал ему висящий у него на шее шнурок, цвет которого был идентичен цвету волос Вольто.

– И что из этого? – спросил актер, признав свой локон.

– У нас эти понятья равноценны, как равен и обмен наш.

– Обмен?

Эмма указал на ухо актера, и тот, дотронувшись до него, нащупал кафф.

– И в чем же равноценность?

– Эта драгоценность из моих чешуек сделана, а в ваших волосах и мой есть тоже.

– Мне нацепил на ухо свою кожу? – то ли пораженно, то ли раздраженно воскликнул Вольто, но украшение не снял.

Эмма рассмеялся.

– Кхм, на то похоже, – подытожил он.

– Не знал я ваших церемоний, а значит, это незаконно.

– Согласье ваше не играет роли, ведь брак ни в чем вас не неволит. Ну будет. Мы отошли от темы разговора. Ради вашего здоровья, я, так и быть, глаза закрою, своими можете смотреть куда угодно.

В последний раз именно Вольто уличал юношу в чрезмерной застенчивости, хотя сам он, как оказалось, был ничуть не лучше. Правда, дело было не столько в стеснительности, сколько в нежелании актера показывать Эмме еще больше последствий пыток.

– Могу хотя бы я оставить панталоны? – с надеждой спросил он.

Эмма покачал головой.

– Ничего, что чуждо от природы.

– А цацки твои, значит, можно? – проворчал Вольто.

– Как вы уже сказали, это моя кожа, – напомнил ему демон.

– Ну хорошо, – сдался актер. – Но божества вперед.

Вольто зажмурился, чтобы дать Эмме время раздеться, но тут же услышал:

– Я все.

Открыв глаза, актер обнаружил, что Эмма уже сидел в бассейне, вода в котором доходила ему до ребер. Вольто был поражен, что ему удалось сойти в водоем настолько бесшумно.

– Теперь глаза закрой.

Эмма повиновался, и актер принялся раздеваться. Из-за ран его скорость даже близко не подходила к молниеносности демона. Сняв мантию, он стянул с себя штаны и сорочку, оставшись в одних батистовых шортиках. Он никак не мог решиться расстаться с ними.

– Подглядишь, уйду…

– Домой? – улыбнулся Эмма.

– К другому, – припугнул его Вольто, и лицо юноши сразу стало серьезным.

– Пока не скажете, их не открою.

Избавившись от последней вещи, актер хотел быстрее скрыть наготу под водой, но в спешке поскользнулся на мокром камне. Прежде чем он успел упасть, что-то подхватило его. Подняв голову, Вольто понял, что каким-то образом очутился на руках у Эммы. Глаза демона все еще были закрыты, но шрамы на его щеках «расцвели фиалкой». Хвала богам, собственный срам спасал взор актера от всего, что было у Эммы ниже пояса. Однако это не отменяло того факта, что их обнаженные тела теперь соприкасались. Вольто ощутил, как к лицу приливает кровь.

– Вам нужно осторожней быть, – укорил его Эмма.

– Не знал, что тут так скользко, – ответил актер, стараясь взять себя в руки. – Мерси.

Демон сам занес Вольто в воду, оказавшуюся на удивление теплой, и лишь потом отпустил. Актер немного отошел и сказал:

– Можешь их открыть.

Глаза юноши распахнулись. Теперь Вольто не о чем было волноваться, ведь вода закрывала его по грудь, а след на шее Эмма и так уже видел. И все же он немного смутился под пронизывающим взглядом демона.

– Я все хотел тебя спросить про эти шрамы.

– А эти? Совсем забыл стереть их, – сказал Эмма, и в это же мгновение шрамы на его лице затянулись. – Я их специально сделал, чтоб вы узнать меня могли.

– И те, что были раньше, обманом ты поставил?

– Нет, отметки получил я в «честном» наказании, неосторожен был, когда бродил я по Маскаре.

– И ты не мог их излечить?

– Я в воздухе едва мог жить, он не моя стихия. Чтоб по земле ходить, перо и одолжил я.

Вольто потянулся к перу в своих волосах.

– Пока на сушу я не возвращаюсь, его необязательно снимать вам.

– Ты, кстати, мне сказал раздеться, а сам остался при платке, – справедливо заметил Вольто.

– Так он ведь не в воде, – усмехнулся Эмма.

С этим актер поспорить не мог, даже длинные концы платка лежали позади юноши, на камне.

– А все-таки нечестно, – буркнул Вольто.

– Его могу я снять, но вы же будете жалеть об этом.

– Ты ведь сказал, что волос твой в той нити, а значит, я его уж видел. Раз ты не можешь оказаться лысым, чего ж тогда боишься?

– Хорошо, – закрыв глаза, Эмма потянулся к платку. – Смотрите.

Ткань скользнула юноше за спину, открывая серебристо-белые локоны, но стоило поменять угол видения, и вкрапленный в них блеск мог заиграть любым цветом радуги. Каждый отдельный волосок был таким же толстым, как та нить. Вольто думал, что волос демона каким-то образом был вплетен в нее, но нет, это он и был. Актер смотрел и все не мог налюбоваться.

– Ты прав, они ужасны, скорее спрячь их от меня подальше, пока я не соткал из них отрез на платье, – предупредил Вольто.

– Вы сами в этом виноваты, ведь из-за вас они такими стали, – улыбнулся Эмма, беря платок.

– С какой же это радости?

– А кто про сладкий снег рассказывал?

– Не говори мне, что они еще и сладкие, – ужаснулся актер.

– Я их не пробовал, не знаю, но пахнут странно, – в тон ему ответил демон.

– Постой, не убирай их!

Эмма застыл с платком в руке, недоуменно наблюдая за приближением Вольто. Протянув руку, актер подцепил прядь его волос и поднес ее к носу.

– Пахнет снегом талым, – через секунду вынес он вердикт, а затем сунул прядку себе в рот, чем вконец шокировал демона. Лицо Вольто скривилось. – Скорей соленые, чем сладкие, – сказал он, возвращая локон его родичам. – Но в чем тут связь со мной, не понимаю.

– А в том, что волос наш свой цвет определяет под вкус того, кто нас пленяет, – выпалил юноша, а когда осознал, что произнес, смутившись, отвел взгляд.

– Оу, – вымолвил Вольто. – Теперь мне ясно.

Взяв платок из рук демона, актер встал на цыпочки и покрыл голову Эммы.

– Раз для моей они услады, то только мне их и показывай, другим же не давай и кончика касаться.

– Тут можете не волноваться, они ужалят всех, кроме хозяина. Кстати об этом, скажите… эта мразь… случайно… не пыталась?..

– Что? – спросил Вольто, внимательно смотря на него.

– Он вас не домогался? – выдохнул демон.

«Он собирался, но из-за нити его план накрылся медным тазом», – про себя подумал актер, а вслух сказал:

– Не бойся, я нетронутым остался, если тебе это важно.

– Нет, я… я вовсе не…

– Ваше океанское сиятельство, можете без ямба.

– Конечно, это важно, я б не хотел, чтобы над вами… – Эмма снова запнулся. – Чтоб что-то сделали без вашего согласия.

– Понятно, – только и сказал Вольто. – Долго нам еще купаться?

– На шее вашей след остался.

– Я больше не звезда театра, могу и шрамами украситься, – пожал плечами актер.

– И все же я прошу вас задержаться. Иль вы торопитесь куда-то?

– А я могу собой распоряжаться?

– Я вам сказал уже, вы сам себе хозяин.

– А если я хочу обратно?

– Коль вы уверены, что вас не схватят, то пожалуйста. Но что вы делать там собрались?

– Закончить то, что начал.

 

Как оказалось, из этой пещеры можно было попасть в «Театр Лагуны», именно так Эмма и увидел три года назад танец Вольто. Разумеется, сначала нужно было проплыть пару десятков метров вверх. Как и до этого в море, юноша коснулся пальцами за ушами Вольто, а потом взял его за руку, и они нырнули в воду. Сначала они двигались вниз, затем, повернув, стали подниматься по туннелю. Как только он остался позади, водный свод над ними начал светлеть, становясь все тоньше и прозрачней, пока наконец на нем не засиял дублер солнца. Первым, что увидел Вольто, когда они всплыли на поверхность, был бескрайний горизонт, но потом Эмма обхватил ладонями его голову и аккуратно повернул ее в нужную сторону. Сцена была еще ближе, чем он представлял.

Вольто не знал, сколько времени провел с Эммой в пещере, но сейчас был день, а спектакли обычно показывали вечером, поэтому им нужно было где-то укрыться до этого часа. Под сценой находилась небольшая платформа, которая поднимала персонажа, когда нужно было эффектное появление. Однако она использовалась преимущественно летом, чтобы актерам не приходилось мерзнуть, согнувшись в три погибели. Это место идеально подходило для их цели, но совсем не подходило их размерам. Все-таки платформа предназначалась для одного человека, и даже самый гибкий актер и бог не могли уместиться на этом квадратике с удобством.

– Мне и в воде вполне комфортно, – заверил юноша Вольто.

– Сейчас ты в человечьем облике, – напомнил ему актер, дергая за перо в волосах Эммы.

Поразмыслив с минуту, Вольто придумал положение, в котором они оба влезут и при этом испытают минимум дискомфорта. Он усадил юношу на платформу и сказал ему развести и согнуть в коленях ноги. Затем сам, взобравшись на квадратик, сел между ног Эммы и, так же раскинув и согнув свои, закинул их на бедра Эммы. Держаться они могли либо друг за друга, либо за край платформы сзади. Правда, Вольто не учел одной мелочи: в такой конфигурации определенные части их тел неизбежно сближались, отчего поза выглядела весьма неоднозначно.

– То, как мы переплелись, напомнило мне твистер, – хихикнул демон.

– Что прости?

– Игра такая, – пояснил он. – Вы можете сесть сверху, я не возражаю, – пожал плечами Эмма.

– Моей не выдержишь ты тяжести, знаем, плавали. Ты под одной моей ногой чуть не сломался.

– Не виноват я, что вес в воде мы по-другому ощущаем, – сказал в свою защиту юноша. – Но потихоньку привыкаю.

Вольто недоверчиво вскинул бровь.

– Не верите? Тогда сейчас мы и узнаем, – сказал Эмма и, обхватив руками талию актера, рывком усадил его сверху.

– Ты знаешь, сколько времени еще придется ждать? – зашипел Вольто, держась за плечи юноши. – Не высидишь ты столько, – хоть и сказал это, актер не мог не заметить, что Эмма стал значительно сильнее.

– Придется поменяться нам и только.

– Ведь и тебе, и мне так неудобно.

– Почему? Мне так комфортно даже чересчур. Неловко тут другому кой-кому.

– Коль в этом я признаюсь, меня на место ты посадишь?

– Нет, пока причину не узнаю.

– Ее и так прекрасно знаешь, я смущаюсь.

– Нет, вы повторяете одно и то же разными словами, а я хочу, чтоб вы сказали, чем вас эта поза напрягает.

Вольто раздраженно вздохнул и заерзал на месте.

– Вам лучше этого не делать, иначе не ручаюсь за последствия, – предупредил его Эмма.

– Мне проще показать, чем передать словами, – пояснил актер. – Ведь именно возможность тех последствий меня-то и пугает.

– Но вы не можете предугадать мою реакцию.

«Зато свое я тело знаю», – подумал Вольто, отводя взгляд.

– Оу, кажется, я понимаю, – сказал Эмма, опуская руки ниже. – Не меня, а самого себя вы опасаетесь.

– Что на тебя нашло? У рыб ведь в мае сезон спаривания. Сейчас же только март.

Эмма прыснул.                

– Но если в этом русле рассуждать, то я скорей уж пресмыкающееся.

– Что это значит?

– Я ближе к змеям или ящерам.

– То есть к ползучим гадам?

– К плывучим, – поправил его юноша.

– Прости, не знал я. Ну что, могу я сесть нормально?

– Ладно, – согласился демон, неохотно отпуская актера. – Мне кажется, я слышу ноту си Патриции чуть чаще, чем обычно.

– Своего она смогла добиться.

За время ожидания они несколько раз сменили положение, а Вольто даже успел сплавать за кулисы и прихватить костюмы, маски и каи: Эмме было трудно управлять в воде этим телом. Заодно актер раздобыл для себя немного вяленой рыбы, которую стал жевать, как только оказался на платформе. Заметив странное выражение на лице демона, молодой человек опустил руку с недоеденным хвостиком.

– Прости, я не подумал, что тебе то будет неприятно, – извинился он, потупив взор.

– О чем вы? – не понял Эмма.

– Ну, что при тебе морскую тварь ем. Забыл я слова Альдо.

– И что, что рыбу я не ем? Ей каждый день питаются сагарцы, и я смотрел на это без проблем.

– А недоволен тогда чем?

– Я просто… – начал юноша и опустил взгляд. – Я виноват пред вами.

– За что?

– За все то время, что были мы в пещере, ни пить, ни есть я вам не предложил. А вы ведь были после плена наверняка истощены.

– Могу тебя заверить, что твой бассейн меня не только исцелил, но и отбил мне всякое хотенье и есть, и пить. Как из него я вышел, сразу стал бодрее, как будто голод с жаждой утолил.

Губы Эммы едва тронула несмелая улыбка.

– И только лишь теперь его я снова ощутил, – добавил Вольто. – Так ты не супротив? – уточнил он, показывая юноше хвостик.

Демон лишь шире улыбнулся и покачал головой. Восприняв это как согласие, актер вновь вонзил зубы в рыбу. Покончив с ней, Вольто взял одну из масок и стал покрывать внутреннюю ее часть каи.

Через какое-то время они наконец услышали сверху бой барабанов. К концу первого акта молодые люди переоделись, и Вольто приготовился вновь спуститься в воду.

– Постойте. Быть может, плыть нам не придется, – остановил его Эмма.

Актер воззрился на него в недоумении. Когда барабаны обозначили начало антракта, платформа вдруг стала подниматься вверх.

– Как ты это сделал? – прошептал Вольто.

– Друга попросил об одолжении.

Причина, по которой они ждали перерыва, заключалась в том, что это время постановщики часто заполняли фарсом, дабы не потерять зрителя. Поэтому в появлении на сцене незапланированных персонажей сейчас не было ничего удивительного, и у них было больше шансов осуществить задуманное.

Как и ожидалось, когда на подмостках как из-под земли вдруг выросли два человека, зрители на платформе возликовали, предвкушая забавное зрелище. На одном из актеров была белая, ничего не выражающая маска, на другом – бежево-оливковая. Первым начала движение белая маска, поэтому внимание публики сразу обратилось к этому персонажу, тем более что на нем было некое подобие короны, а значит, он был не так-то прост. «Король» вольготно расхаживал по сцене, любуясь своими владениями, как вдруг заметил рядом другого человека. Подойдя к незнакомцу, он начал с ним беседовать. Не услышав слов, зрители поняли, что это – пантомима, обычное явление для таких интермедий, однако они нашли странным кое-что другое. Когда незнакомец вступил в разговор, его маска оживилась. Она меняла выражения, как лицо Сэнцы Вольто, с той лишь разницей, что на ней не было каи.

Король был поражен не меньше аудитории. Расставшись с незнакомцем, он прошел в другую сторону сцены и, достав из-за пазухи невидимое зеркало, стал разглядывать в него свое лицо. Однако, как бы он им ни вертел, оно отказывалось выражать что-либо, кроме безразличия. Рассердившись, король разбил зеркало и зашагал обратно к незнакомцу. Правитель поведал ему что-то, от чего человек пришел в ужас. Собеседник тут же успокоил его и протянул простолюдину маску. Тот сначала с сомнением посмотрел на нее, но после убедительных доводов монарха все-таки надел личину и, поблагодарив мудрого правителя, уверенной походкой покинул сцену. Король радостно захлопал в ладоши, а потом потер их в нетерпеливом жесте.

На сцене вновь появился второй персонаж, хоть он и был в другой одежде, лицо его было таким же живым, как и у предыдущего. Увидев это, король тотчас подскочил к подданному и, встав позади, стал управлять им, словно куклой. Сначала он сделал несколько незамысловатых манипуляций, дабы убедиться, что человек его слушается, а затем его же руками надел ему на лицо маску. Потом король отпустил облицованного, но не прошло и секунды, как маска на лице человека куда-то испарилась, а наряд сменился на другой. Зрители одобрительно заголосили. Они повидали много перевоплощений на сцене, но ни разу не видели, чтобы костюм сменялся так быстро, а маска исчезала как по волшебству.

Перед ними снова было живое лицо, с которым король проделал то же самое, что и с предыдущим, а затем костюм сменился снова. Только теперь публика смотрела не на очередное бежевое лицо, а на белый лик бывшего Сэнцы Вольто, знакомый каждому маскарцу. Протянув руки к маске правителя, Вольто попытался стянуть ее, но как бы он ни старался, она не поддавалась. Когда он убрал от нее свои руки, зрители ахнули: на маске короля розовели отпечатки ладоней Вольто. Актер пораженно уставился на свои белые от каи руки. Личина монарха вовсе не была маской, она была настоящим человеческим лицом!

Король, воспользовавшись смятением Вольто, потащил его к краю сцены и столкнул артиста в воду. Среди публики послышались вопли: никогда прежде во время спектакля актеры не оказывались «за бортом». Но Вольто все было нипочем. Когда король, довольный своим успехом, отвернулся, актер снова взобрался на сцену. Оставляя за собой лужи, он стал медленно подбираться к правителю.

– Схватить мятежника Вольто! – раздалось со зрительской платформы.

От Моро, который пусть и с опозданием, но пришел на дебют своей протеже, не укрылся «тайный» смысл постановки, и, разумеется, он не мог не узнать Вольто, хотя и не ожидал увидеть его живым. Люди графа рванули по мостику, соединявшему сцену с платформой, как вдруг поднялась громадная волна и смыла весь отряд, что был сейчас в распоряжении Моро. Вольто и Эмма в это время устремились к краю сцены. Когда до воды им оставался какой-то метр, актер услышал стук приклада о дерево и, прыгая в море, прижался к Эмме.

Только под водой демон, как обычно коснувшись пальцами шеи Вольто, заметил бурое облако за спиной актера. Развернув Вольто боком, Эмма обнаружил на его лопатке темную точку, из которой тянулся кровавый дымок. Обхватив актера за талию, юноша притянул его к себе и поплыл вниз. Кровь уже начала привлекать морских хищников, но, завидев демона, они тут же поворачивали обратно. Хотя, даже посмей они атаковать, догнать такую добычу им было не по силам.

Когда они оказались в гроте, Эмма опустился на камни. Вольто, без сознания, лежал у него на коленях. Перевернув его, демон удлинил несколько ногтей на своей руке и разрезал ими ткань у актера на спине. Вонзив два когтя в отверстие на лопатке Вольто, Эмма подцепил застрявшую там мушкетную пулю и извлек ее. Затем полоснув материю еще в нескольких местах, он легко избавил актера от одежды. Демону же достаточно было пожелать, чтоб его собственное одеяние исчезло само собой. Убрав когти, он положил одну руку актеру под спину, а другую – под колени, а затем встал. Зайдя в водоем, Эмма опустил руки ровно настолько, чтобы вода покрывала тело актера, оставляя нетронутым его лицо, и стал ждать.

– …У тебя руки, случаем, не онемели? Я б повалялся так еще с неделю, – услышал демон голос Вольто спустя несколько мучительных часов ожидания.

Опустив взгляд, юноша встретился с парой сверкающих черных глаз, смотрящих на него. Демон молчал.

– Ты злишься, верно? – догадался актер. – Прости, я не хотел, чтоб тебе больно сделали.

– Своими действиями вы мне в сто крат больнее сделали. Вам ведь известно, что мне сложнее умереть, чем человеку? – холодно произнес Эмма.

– Наверно, то рефлекс был, или считал, что нить урон смягчит.

– О чем вы думали во время? Позвольте мне за вас ответить. Хотели, чтоб вместо меня пуля угодила в ваше тело. Так чей приказ должна нить выполнять?

– Ее в расчет я мыслей не приня́л, – задумчиво произнес Вольто. – Ну что, мне можно встать?

Эмма отпустил руку, что удерживала ноги актера, и помог тому принять вертикальное положение. У Вольто слегка закружилась голова, и он ухватился рукой за предплечье демона. Только тогда молодой человек осознал, что был наг и что тем, кто его раздел, был Эмма. Каким бы умелым тот ни был, демон не мог сделать это не глядя. Конфузливо обняв себя руками, актер стал обследовать камни в поисках своих вещей. Однако обнаружил что-то похожее, лишь сделав полный оборот и заглянув демону за спину. Обойдя его, Вольто дошел до границы водоема. Одежда лежала довольно близко, но длины его руки явно не хватило бы, чтоб ее достать. Было бы странно после всего просить Эмму закрыть глаза, поэтому он просто решил быстро подтянуться на руках и схватить первую попавшуюся тряпку, а уже потом, прикрывшись ей, вылезти на берег. Стоило ему опереться о край и немного приподняться над водой, как по обеим сторонам от его рук вдруг возникла пара чужих, а к спине прислонилось что-то холодное.

– Кто дозволенье дал вам уходить? – раздался низкий голос демона у самого уха Вольто.

– Забыл тебя спросить. Ты говорил, я сам себе хозяин, – сказал актер, снова перенося вес на руки, но тут же ощутил, как демон за его спиной сделал то же самое, нависнув над ним тенью.

Понимая, что, в отличие от бога, не сможет навек застыть в таком положении, актер сдал назад. Эмма последовал его примеру.

– Перестань ребячиться, – пожурил его Вольто. – А коль рука дотягивается, подай мне мои вещи.

– Я превратил их в ветошь, – похвастался Эмма.

– И что теперь мне делать?

– Вы можете ходить нагой или остаться здесь со мной, – предложил юноша, задев кончиком носа ухо Вольто.

– Нельзя же мне торчать здесь вечно, а где твоя одежда?

– Она всегда со мной, и именно поэтому ее не может взять другой, – собрав рукой волосы актера, Эмма перекинул их вперед, оголяя его спину.

– Тогда пока что обмотаюсь тем тряпьем, – сказал Вольто, снова порываясь покинуть бассейн, но рука Эммы, обхватившая его талию, притянула актера назад.

Теперь его касался не только торс юноши, который стал заметно теплее, но и что-то более горячее пониже. Вольто, к своему ужасу, заметил, что аналогичная часть его собственного тела тоже не замедлила с реакцией.

– Ты говорил, что не хотел, чтоб кто-то действовал без моего согласия. А самого тебя ограниченья не касаются?

– Коль не согласны вы, тогда сопротивляйтесь, – прошептал Эмма, все сильнее прижимаясь к актеру.

– А слов что, недостаточно?

– Они у вас расходятся с желаньями, – впервые за это время Вольто ощутил на своей шее дыхание юноши, и оно согревало, как летний ветерок после купания.

– А ты откуда знаешь? – тихо спросил актер.

Вместо ответа, рука Эммы стала опускаться вниз по его животу, пока не коснулась самого чувствительного. Актер резко втянул ртом воздух. С этим аргументом он поспорить не мог. Немного потершись об него сзади, демон вдруг отстранился, а затем его рука скользнула меж ягодиц Вольто.

– Что ты делаешь?!

– Лишь хочу процесс облегчить. Я, конечно, его бы мог уменьшить…

– Нет, – одернул его Вольто и тут же смутился.

– Оу, вы предпочитаете большой?..

– Размер тут не играет роли, – поспешил оправдаться актер. – Просто... – Вольто замешкался. – Я хотел бы, чтоб ты был собой, – закончил он, пряча лицо в сгибе руки.

Эмма на мгновение замер, а потом, приблизившись к лицу актера, нежно произнес:

– Именно поэтому я и хотел вас подготовить.

Спустя мгновение палец юноши оказался внутри Вольто, а через некоторое время к нему присоединились поочередно второй и третий. Даже если демон пообещал, что не будет видоизменяться, Вольто был уверен, что он удлинил их. Иначе как могли они добраться до того места, прикосновение к которому вызывало у актера странное и приятное чувства одновременно? Вольто уткнулся губами в свою руку, чтобы не слышать собственного дыхания, безумным эхом отдающегося от мерцающих сводов.

Внезапно пальцы демона исчезли, а его ладонь легла на бок актера. Секунда-другая – и пустота стала вновь заполняться.

«Что толку от этой подготовки?» – раздраженно подумал Вольто, инстинктивно пытаясь вырваться, но Эмма ему не позволил. Стиснув зубы, актер несколько раз ударил рукой о камень, но она тут же была схвачена демоном.

– Вы покалечитесь, – предостерег его юноша. – Не нужно молча все терпеть, кричите, если хочется, никто вас не услышит здесь.

«А у тебя что, нет ушей?» – мысленно парировал Вольто. – Аааа, – внезапный толчок сорвал с его губ стон, однако вызвано это было не болью, а другим, примешавшимся к ней ощущением. Актер тут же зажал рот рукой, но та вновь оказалась пригвожденной к камню пятерней демона.

– Не вижу выражения лица, так дайте хоть послушать голос ваш, – сказал Эмма.

Спереди тело Вольто прислонялось к холодным камням, отчего ему казалось, что он зажат между льдом и пламенем, язык и губы которого ласкали его шею и лопатки. С каждым движением боль притуплялась приливами наслаждения, словно сточенная водой галька. Но течение ускорялось, а волны нарастали, что не могло не пугать Вольто.

– Подожди! – взмолился актер, чувствуя, что еще немного, и его просто-напросто смоет этим потоком.

Но вместо того, чтобы послушаться, демон оторвал его от камня и прижал спину актера к себе.

– Нет, стой, я… я… – умолял оставшийся без опоры Вольто.

«Я либо вознесусь на гребень, иль буду погребен под нею», – промелькнуло у него в голове.  Боясь, что вот-вот потеряет контроль над своим телом, актер зацепился стопами за ноги демона, а рукой обхватил находившуюся у него за спиной шею. В следующую секунду все его мышцы натянулись, словно струна, а светлячки на потолке грота стали закручиваться в звездную спираль, уносящуюся в темноту.  

Когда перед глазами немного прояснилось, Вольто нашел себя снова лежащим животом на камне. Стоило молодому человеку пошевелиться, как его нога тут же оказалась в воздухе, а затем и все его тело подняли и развернули на сто восемьдесят градусов. Актер увидел перед собой лицо Эммы, который все еще находился внутри него. Ноги Вольто обвились вокруг таза юноши, а руки – вокруг шеи. Но это было необязательно, ведь демон и так держал его.

– Ты не забыл, случайно: я смертным телом обладаю и выдержкой твоей не отличаюсь, – но как только он произнес это, по безумному огоньку в глазах Эммы актер понял, что увещевания здесь не помогут.

– Простите, – тихо ответил юноша, утыкаясь носом ему в ключицу. – Но одного мне раза мало, – прошептал он, проталкиваясь глубже.

– Ааааа, да ты совсем неуправляем, – прикрикнул на него актер, со всей дури впечатав ладонь в грудь демона.

– Вы правы, – ответил тот, тяжело дыша. – Сейчас я невменяем.

Сказав это он впился губами в шею Вольто, вырвав у того пораженный вздох, а потом и вовсе, прижав актера к каменной стенке бассейна, стал вбиваться в него еще неистовее. Вольто некогда было вдохнуть, а в камне, казалось, вот-вот образуется кратер.

– Стой… прошу… помедленнее… Эмма! – попробовал образумить его актер, но юноша совершенно потерял голову, а вместе с ней, должно быть, и слух. Вольто ощутил, как нить в его волосах угрожающе натянулась. – Вэймо!

Демон наконец оторвался от его ключиц и поднял свой взгляд. Актер обхватил руками лицо юноши, касаясь пальцами за его ушами. Мутная пелена безумия, что застилала глаза Эммы, стала рассеиваться. И вскоре на Вольто смотрели два ясных, сверкающих опала, в которых отражались растерянность и испуг.

– Я… сделал больно вам? – неуверенно спросил он.

– Нет, все в порядке, – покачал головой актер. – Ты можешь продолжать, но только понежнее, ладно?

Кивнув, Эмма легко коснулся губами запястья Вольто, а потом, обняв, понес его к центру водоема.

– Мы можем выбраться на берег, – прошептал юноша ему на ухо, когда они были на месте.

– Еще успеем. Здешний пол не мягче стен, – улыбнулся Вольто. – Если только я тебе не в тягость.

– Мы в моем царстве. Я здесь не ощущаю тяжесть. Вы можете хоть век на мне болтаться, как на лиане, – заверил его демон.

– Опять меня сравнил ты с обезьяной?

Эмма засмеялся.

 

 Проснувшись на каменном полу – Вольто приходилось засыпать и на более неудобных поверхностях, – актер попытался сесть, но с первого же движения понял, что его желание неосуществимо.

– Сожалею, я должен был вас отнести в бассейн после последней серии.

Повернувшись на голос, Вольто увидел стоявшего невдалеке Эмму. За исключением платка, все его одеяние было белым, и актер обрадовался, что они не были в карстовой пещере, ведь тогда он бы вряд ли смог распознать демона на фоне стен. Подойдя к нему, юноша помог актеру сесть. Только сейчас Вольто обнаружил, что на нем тоже было черное шелковое одеяние наподобие халата и из такой же ткани штаны.

– Ах ты… – в глазах актера загорелась злость. – Подлец! Ты мог меня одеть так с самого начала, вместо того чтобы меня… выматывать, – Вольто хотел было ударить юношу, но у него не было сил даже на это. – Ургх…

– Простите, когда вы из воды хотели вылезти, то ямки Аполлона[2] засветили, у меня так в голове и помутилось, – тихо объяснил Эмма.

Уши Вольто вспыхнули.

– Ох, найти бы, чем тебе мне засветить, чтоб разум твой навеки прояснить, – проворчал актер, озираясь вокруг в поисках тяжелого предмета.

– Это может подойти? – спросил демон, протягивая ему что-то.

Вольто посмотрел на раскрытую ладонь юноши, и у него перехватило дыхание. Перед его глазами был мерцающе-белоснежный цветок олеандра.

– Где ты снег сумел найти?

– Его я создал из воды.

Актер смотрел на цветок, боясь дотронуться до него, однако даже без тепла его рук тот вдруг начал таять.

– От моего дыхания зачах он? – ужаснулся Вольто.

– Нет, он сам увял. Странно, раньше мне на дольше это удавалось, – озадачился Эмма.

– Все в порядке, я рад уже тому, что им мне довелось полюбоваться, – успокоил его актер. – К тому же с красотой всегда так, – добавил он, наблюдая, как испаряется вода на ладони демона. – Куда бы нам теперь податься? – задумался Вольто.

– Хочу вас кое-кому представить, но для начала нужно искупаться, а то не сможете передвигаться.

– Ну хорошо, – неохотно согласился актер. – Но только не смотри на ямки, – предупредил он юношу.

  

Как только Вольто и Эмму скрыла морская гладь, зрители повально бросились читать брошюрки, розданные им в начале спектакля. Им не терпелось узнать, о чем, собственно говоря, был этот фарс. То, что люди там увидели, повергло их в шок. Многие из них уже поняли содержание сценки, но не могли и подумать, что речь в ней идет о короле Басилио, точнее о его предке. На внутренней стороне сложенного втрое листа говорилось, что личина их правителя на самом деле маской не является, это и есть его настоящее лицо. Предполагается, что недуг этот наследственный и такими же странными, безэмоциональными, маскообразными лицами обладали все монархи Маскары за прошедшие три века. Более того, маски не спасают от чумы, потому что никакой чумы на острове уже давно нет, если она вообще когда-то была в Маскаре. Это доказывает не только опыт сагарцев, но и то, что правительство врало людям о покрытии масок, уже давно используя вместо каи известь. Утаивая это, они хотели предотвратить массовую побелку домов и последующий за ней окончательный отказ от масок. Но самым шокирующим был последний пункт, где людям сообщалось, что треть масок в Маскаре на данный момент покрыта не каи, и даже не известью, а чужеземными белилами, состав которых никак не связан с морем. Самой старой из таких личин семь лет. И за все это время никто из носителей не заболел. Люди не знали, верить написанному или нет.

К сожалению, не все успели дочитать до конца: брошюры стали изыматься прибывшим к Моро подкреплением. Вскоре графу доложили, что подобные листовки распространялись не только среди посетителей театра, но и среди всего населения Маскары. Конечно же, это было делом рук «Подполья». Откуда же Данте узнал правду о короле Басилио?

Все просто: за несколько часов до спектакля Эмма отправил в «Лагуну» послание, в котором раскрывалась причина поведения властей. Данте всего лишь нужно было включить в свой разоблачительный памфлет еще один пункт. Эмма и Вольто же догадались обо всем еще во время аудиенции у короля. В тот момент, когда Басилио узнал секрет полумаски «Луки», внезапно выдвинувшийся клюв поцарапал его маску. Слой каи стерся, явив желтоватую кожу снизу, на которой чуть позже выступило несколько капелек крови. Еще до этого юноша заметил, что, когда король говорил, у его «маски» открывался рот. Это выглядело довольно жутко, ведь не сопровождалось какими-либо движениями мимики. Сначала он подумал, что, подобно полумаске Луки, личина приводилась в действие особым механизмом. Но, когда король подошел к поставленному на колени Эмме, тот не увидел под его подбородком контура маски, на шее также не было следов стыка. Конечно, никто, кроме него, не осмелился бы поднять взгляд перед королем, хотя бы окажись они в такой же от него близости. Позднее царапина лишь подтвердила уже сложившуюся у него теорию. О силиконе в Маскаре еще не знали, но даже если бы клюв порвал своего рода мягкую маску, она бы непременно начала топорщиться вокруг пореза, а значит, оставался лишь один вариант.

 Все это, за исключением отсутствия нижней границы маски, не укрылось и от глаз Вольто. Актер, возможно, лучше, чем кто-либо другой, понимал Басилио и даже сочувствовал ему, тем не менее, чудом избежав смерти, он все еще хотел рассказать людям правду. А единственным местом, где он мог это сделать, была сцена.

Когда Моро отдал приказ сжечь все брошюры и поймать распространителей, Данте, перескакивая с крыши на крышу, сбрасывал листовки прямо людям на головы. Задержавшись на карнизе третьего яруса колокольни, мастер вдруг почувствовал, как его схватили и стали затаскивать внутрь. Уже находясь под крышей, он обернулся и увидел кошачью мордочку. Данте вопросительно посмотрел на нее, но девушка лишь повернула его голову обратно к улице и указала пальцем на снующих внизу солдат.

– Не знал, что тебя ищут? – спросила она.

– Не ожидал, что поиски начнутся так стремительно. Разве что твой дядя на спектакль явился, – предположил мастер.

– Его дела меня не занимают, я в замке не живу и с ним не разговариваю, – гордо заявила Камила.

– А как меня нашла ты?

– Да ты не очень-то скрывался. Я проходила мимо ратуши, а ты как раз там пролетал. С тех пор мой взор не покидал крылатых очертаний. Но странно, за все то время, что за тобой я наблюдала, нигде не видела твоих товарищей, – удивилась девушка.

– Не могла узреть ты тех, кого на свете не было и нет. Я сам себе единственный подельник, – вздохнул Данте.

– Нет, еще есть Вольто с Вэймо. Я слышала, что они целы и гастролируют с концертом, – напомнила ему Камила. – Еще есть я, – неуверенно добавила она. – Хоть вечно от меня не больше пользы, чем вреда.

– Ты не права, минутою назад сама ты это доказала.

– Что делать дальше ты собрался? – спросила девушка, чтобы скрыть смущение.

– Брошюры у меня еще остались, пока их не раздам все…

– Их можно ведь разбрасывать и по пути к селению сагарскому, – подсказала она.

Скакать по крышам было небезопасно, да и Камила не осилила бы такой прыжок, поэтому им пришлось спуститься с колокольни и, постоянно озираясь, передвигаться по переулкам.

– Как смог один ты заменить треть масок? Клиентов у тебя что кот наплакал, – озадачилась Камила.

– А дам средь них нет и подавно, – усмехнулся мастер.

– Лишь молодых я выпроваживала, – заметила девушка в свою защиту.

– Ты знаешь, что к другим я мастерам частенько хаживал обмениваться опытом и навыком.

– И им подсовывал ты краску?

Данте кивнул.

– Затем следил за их клиентской базой, не будет ли смертей внезапных.

– А если б смерти оказались?

– То на себя ответственность я взял бы, но за семь лет такого не случалось, а если кто-то умирал, то я причину сразу проверял.

– И все ж над человеком опыты так ставить…

– Неэтично? Аморально? Все это знаю без тебя я, – с горечью произнес Данте. – Но были ж и на добровольцах испытанья. Хоть это прозвучит как оправданье, но я уверен был, что сменой краски не нанесу вреда им. А коль в живых останусь, потом я сам на суд людской предстану. Сейчас же нам важней поведать правду.

– Зачем тебе все это? Неужто маски так ужасны? – полюбопытствовала Камила.

– Ужасно то, что их нам надевает власть.

– А разве ты не так же их снимаешь?

– Я лишь раскрыл всем их напрасность, а дальше сами пусть решают: снимать иль на себе оставить.

– Так ты поборник гласности, – глубокомысленно заключила девушка.

Разделившись по разным сторонам, двое пробегали по улицам и разбрасывали листовки, а при виде солдат тут же ныряли в проулки. Когда до «Лагуны» оставалась пара улиц, внимание Камилы привлек поднимавшийся в небо черный дым. И именно в этот момент из-за угла появились четверо солдат и схватили девушку. Даже Данте было трудно голыми руками справиться сразу с четырьмя, поэтому он со всей силы приложил мешком с брошюрами сначала одну пару, а затем вторую. Ткань не выдержала, и листовки разлетелись по мостовой.

– Благодарю, что подсобила, я дальше сам, – сказал Данте девушке. – Скорее шелести отсюда юбками своими, – поторопил он ее, заметив у одного из солдат признаки пробуждения.

Камила, не отводя от него взгляда, сделала несколько неуверенных шагов.

– Ну что ты топчешься на месте? Шустрей, шустрей, – мастер подкрепил слова движением руки.

Только когда девушка наконец повернулась и засеменила по улице, Данте бросился к «Лагуне».

Добравшись до пристани, он не мог поверить своим глазам: один из мостов полыхал огнем, другой же сагарцы только собирались поджечь. Каонаши, видимо, решили отрезать себя от беспорядков в городе, чтобы ненароком не стать козлами отпущения.

Заметив человека у моста, сагарец с факелом замешкался, и Данте сорвал с себя маску. Признав в мастере своего, моряк жестом призвал его поспешить, но тут на пристани показались солдаты.

– Беги, – раздался за его спиной голос Камилы, которая каким-то образом очутилась возле моста и теперь подталкивала застрявшего Данте.

– Откуда ты взялась здесь? Скорее прячься, – сказал ей молодой человек, но девушка не двинулась с места.

 Мастер заподозрил неладное.

– Не вздумай тут остаться, одной тебе не задержать их.

– Проваливай, пока мост не поджег сагарец, – прикрикнула на него Камила, и на этот раз Данте ослушаться не посмел.

Когда он добежал до середины моста, сзади послышались возгласы. Обернувшись, он увидел, что девушка подожгла что-то на том конце, одновременно отрезая путь солдатам и выполняя за моряка его работу. Сама же она, к удивлению мастера, осталась при этом на мосту. С каждым порывом ветра дым скрывал фигуру Камилы, и только когда Данте побежал к ней, он разглядел, что девушка стояла в одной комбинации: она подпалила сооружение собственным кринолином.

– Мило! – крикнул Данте окаменевшей Камиле.

Девушка сразу очнулась и, повернувшись, устремилась к нему навстречу.

– Ты что, рехнулась? – спросил у нее Данте, когда они, воссоединившись, вместе рванули к поселению. – Зачем осталась на мосту?

– Хочу с тобой в селение, – ответила Камила на бегу.

– Ты уверена? Ведь я преступный элемент, изменник.

– Тогда я твой сообщник.

– Но я ведь бедный, к тому же безработный.

– И я без денег, а на тебе, по крайней мере, есть одёжка.

– Ты хоть заметила, что я мужского пола?

– А с ним что-то не так? – спросила она, снимая с себя маску Ньягу[3] и выкидывая ее в море. – А то ведь я такого же.

Как только они добежали до сагарца, он затащил их на платформу и тут же для верности приложил к мосту еще и свой факел.