Онлайн чтение книги нездоровая любовь unhealthy love
2

— Евгений! — с четырех лет мама зовёт меня полным именем, и лишь иногда, если хочет похвалить или попросить чего, может снизойти до Женечки. — Сынок, ну как же так? Хорошо хоть только ушиб и воспаление. А если бы перелом? Ты же всегда такой тихий и спокойный, как же ты так упал?      Версия "подрался", отпала, так как с некоторых пор я не дерусь от слова совсем. Наш тренер по каратэ всегда говорил, что искусство борьбы создано исключительно для самозащиты. Поэтому я только тренируюсь, а в драки и потасовки не лезу и от соревнований отказался сразу. Все, кто меня знают, стараются не цеплять и другим советуют не связываться, потому что хватило и одного раза в восьмом классе, когда чей-то дальний родственник приехал в гости, и, попав на нашу тусню, вдруг решил, что надо мной можно подшутить. Этот придурок обозвал мою персону гомиком. При всех. Да, смазливое личико. Да, большие карие, почти чёрные глаза. Да, до тринадцати лет меня путали с девочкой. И да, девчонки вокруг меня вьются гужиком — меняй, не хочу. Вот именно — не хочу.

      Когда нас разняли, вернее оттащили меня от этого урода, который между прочим был на голову выше и крупнее в плечах, скорую не вызвали лишь потому, что моя мама доктор, и оказала необходимую помощь, в том числе и повязку на поломанные ребра.

С тех пор я обещал ей никогда не драться. А вторая причина, по которой я в принципе никого не бью, это то, что я собираюсь стать врачом и сам лечить людей, как мама, и как дед, который погиб в войну, спасая жизни солдат.

      Лёжа в постели далеко за полночь, я вдруг вспомнил, что не вытащил карту из кармана брюк, и это чудо, что мама не включила стирку, потому что машинка была почти пустой.

      Вставив карту в ноут, я стал просматривать папки, коих в памяти было несколько десятков. У девушки просто фотострасть. Чего только не снимают скучающие девы! Цветы и деревья с разных сторон. Людей, идущих, стоящих и сидящих на лавочках. Детей, причём близким планом, и если это знакомые, то ничего, а если чужие? Я бы не хотел, чтобы моих детей фотографировали посторонние люди. Еда. О, это наверное что-то вроде болезни уже. И вот среди всего этого разнообразия — парни. Сидят, стоят, целуются. И опа…вот оно. Антона я как-то сразу и не узнал, снято было издалека и как-то боком. Он стоит напротив какого-то парня, и они вроде ругаются. Потом Антон хватает парня за грудки. И последние фотографии, штук десять, приближенных, одна за другой, как они целуются.

      И тут я залип окончательно.

      Если бы рядом со мной стояли два парня и целовались, страстно, горячо, или даже просто касались друг друга губами, я бы тут же отвернулся. А от этих снимков я не мог оторваться. Каждое движение, полуприкрытые веки, выступающая жилка на шее, еле заметные капельки пота по щекам, полуоткрытые губы и кончик языка, что стремится попасть внутрь…

      Низ живота потеплел, жар спустился ниже и вот я уже чувствую, как в трусах моих стало тесно.

      Закрываю крышку ноутбука, делаю пару глубоких вдохов-выдохов. Прислушиваюсь к внутреннему себе: «Ау, Жека, куда девалась твоя натуральность? Лови её, пока не сделала тебе ручкой. Тебе ж нравилась Лилька с параллельного класса…»

      Но натуральность видимо вылетела в приоткрытое окно, в прохладу весенней ночи, окончательно вильнув хвостом и скрывшись за поворотом.

      Снова открываю ноут и снова припадаю к экрану, рассматривая фото и понимаю, что ревную совершенно незнакомого парня к другому, с которым он целуется.

***     

 Сегодня утром проснулся новый я. Ночью всё для себя решил. Если найду того парня... На тот момент я даже не подумал, что кроме имени и фамилии нужно как минимум номер школы, потому что Антон явно учится не в нашей. Так вот если найду, и смогу влюбить в себя такого парня, как этот красавчик, в чьей ориентации сомневаться не приходится, тогда смело признаю себя геем. Сам себя. Признаю. Вот только беда, раз он целует парня, значит занят. Возможно у них любовь. Вот при встрече и выясню.

      На большой перемене отыскал своего приятеля, которого вчера ходил поддерживать на открытой конференции юных дарований в институте технологий. Юрка представлял проект по квантовой физике. Мы давно дружим, только учимся в разных классах. У него физико-математическое направление, у меня биохимическое.

— Юра, — отвлекаю кудрявого шатена от его девушки Танечки, они с ней уже два года вместе. — Ты не знаешь из какой школы вчера ребята с компьютерными технологиями выступали?

— А зачем тебе? Хочешь перекинуться с медицины в программисты? Так ты ж в компах дуб-дерево, — смеется Юрка, а Танечка улыбается своими белыми ровными зубами. Улыбка у неё классная, а вот когда серьёзная, лицо совсем другое, даже немного неприятное.

— Вот ещё. Ты же знаешь, я потомственный. К тому же мне нравится то, что я учу и буду учить. Просто один парень кое-что потерял, и мне нужно ему это вернуть.

— Кажется из сорок девятой. Или пятьдесят второй. Нет, точно из сорок девятой, — говорит Юрка, а сам уже отвернулся и продолжает зажимать свою Танечку.

      Говорю спасибо, но меня никто не слышит, занимаясь своим, вдохновенным. А я возвращаюсь к себе в класс и отпрашиваюсь с последних двух уроков, чтобы съездить в указанную школу.

***   

   Добраться в другой район труда не составило — маршрутки полупустые, пробок среди дня не бывает.

В школе сразу прошел в учительскую, спросил у скучающей молодой преподавательницы, кто из их школы вчера защищал проект. Она ответила, что практикантка и не знает. Дождался конца урока. Из пяти учителей, что заходили в учительскую, только одна назвала одиннадцатый «Б» и двух ребят, и судя по имени и фамилии одного, я нашел то, что искал. Меня направили на второй этаж, где проходил его следующий урок. Звонок прозвенел и я, постучав три раза, открыл дверь, сделал шаг вперёд и уверенно сказал:

— Здравствуйте. Сафонова Антона с вещами к директору.

      Я стоял и ждал с таким серьёзным видом, что ни у кого в истинности моих слов не возникло никаких сомнений. Пожилая учительница нашла глазами Антона, я проследил за её взглядом и замер, вглядываясь в его лицо. Пару секунд мы смотрели друг на друга, затем я улыбнулся кончиками губ, а Антон подхватил свой рюкзак и направился на выход.

— Как ты меня нашёл, — ни тебе здравствуй, ни даже руки пожать.

— Кто ищет, тот всегда, найдёт, — вспомнил подходящую поговорку. — Вообще-то я два урока прогулял. Куда пойдём?

— В смысле? Зачем пришёл?

      Весь мой задорный запал сгинул от таких его слов, грубости и откровенного нежелания идти на контакт. А чего я ожидал? Что он бросится на шею тому, кто вчера заныкал карту памяти с компрометирующими фотками, оставив человека с мыслями о том, что эти фотки могут появиться где угодно и испортить ему жизнь, или что я могу начать его шантажировать. Конечно, я бы никогда так не поступил, но он-то этого не знает. К тому же я, чужой человек, стал свидетелем личного, интимного. Это бы любого напрягло.

— Ладно. Давай здесь поговорим.

      Мы остановились, и я посмотрел теперь уже совершенно серьёзно, даже как-то грустно.

— Вот, — достаю кусочек пластика и протягиваю, — прости, что вчера не отдал, ты так быстро ушёл, а я растерялся.

      Антон посмотрел, как мне показалось, с презрением, двумя пальцами взял карту и поднёс ближе, рассматривая.

— Ты видел, что на ней? — взгляд равнодушный, веет холодком.

— Да, не удержался от соблазна узнать, из-за чего пострадал, — показываю до сих пор опухшую и перебинтованную руку, а сам всё это время смотрю ему в глаза.

— Понравилось, что видел?

— Не очень.

— Что, так плохо вышел? Никудышный из меня актёр?

— Актёр? Ты разве играл? Мне показалось, что чувства были искренние, — уголки рта ползут вниз, никогда не умел держать себя в руках.

— Тогда, что тебе не понравилось?

— Наверное то, что… — хотелось крикнуть, выплюнуть ему в лицо "Что с тобой был не я!", но, кто я такой, чтобы так вести себя с человеком, которого едва знаю. — Нет, ничего.

      Разворачиваюсь и иду в обратную сторону. Ускоряюсь, но вдруг понимаю, что здесь выхода нет. Останавливаюсь и просто стою.

— Что такое? Заблудился? — голос раздается почти у самого уха.

      Вздрагиваю, поворачиваю голову и встречаю холодный взгляд голубых глаз. Смотрю на них, затем на губы и отворачиваюсь. "Боже, за что мне всё это?"

— Пошли.

— Куда? — чуть не падаю, когда крепкая рука сжимает меня ниже локтя и тянет за собой.

— Ты хотел поговорить. К тому же я тебе должен. Только вот с собой у меня нет.

      Мы вышли со двора школы и направились в сторону высоток, которые находились через улицу и дальше за парком.

— Куда мы идём?

Зачем спрашиваю? Могу идти куда угодно и сколько угодно, если с ним. А Антон идёт молча, иногда поглядывает в мою сторону и, кажется, улыбается.