Онлайн чтение книги нездоровая любовь unhealthy love
16

В воскресенье после обеда я попрощался с мамой и Эдуардом и с конкретными намерениями двинулся к месту учёбы. Мне нужна была передышка, и я её себе дал, теперь я готов ко всему, потому что понял, чего хочу и как хочу.      В комнате было темно, и я не сразу понял, что она пустая. Кровати заправлены, на столе идеальный порядок, стопочки книг и тетрадей как никогда аккуратные, заметно, что кругом прошлись мокрой тряпкой.

      Раздеваюсь, выкладываю ноут, кое-что из еды, спасибо маме за заботу, укладываюсь поверх одеяла, вытягиваю ноги и потягиваясь руками вверх. В таком положении и застал меня Антон, зашедший в комнату с кастрюлькой в руках, фартуке на бёдрах и румянцем, которого я раньше не видел.

— О, ты уже вернулся. А я тут кашеварю — рагу с мясом. Давай ужинать?

      Он поставил кастрюльку на подставку, полез за тарелками, вилками и… бутылкой вина. Наблюдаю, стараясь подавить смешок, такого приёма я не ожидал.

      А Антон уже по тарелкам еду раскладывает, вино разливает. Когда закончил, окинул взглядом стол, затем посмотрел на лежащего и наблюдающего меня, подошёл и присел рядом.

— Жень, — он взял мою руку в свои ладони, — я бы очень хотел вернуть назад то время, когда наделал херову тучу ошибок, в частности в отношениях с тобой, но, как известно, прошлого не вернуть. Поэтому, если ты можешь, прости. За то, что не понял себя, не удержал тебя, не разглядел того, кто нужен, кто дорог. Думал, что не любил, но ошибся. Понадобилось время, чтобы разобраться. Теперь мне всё понятно. Теперь, если позволишь, всё будет по другому, как скажешь. Как захочешь. Вот он я, — Антон развёл в стороны руки, — бери и делай, что хочешь.

      Весь свой словарный запас я забыл вмиг, в голове пронеслась всего одна авантюрная мысль, за которую я и зацепился.

— Значит любишь? — начинаю, принимая положение сидя.

— Да. Люблю, — продолжает сидеть в моих ногах.

— Как захочу и что угодно? — беру его руки со своих колен и тяну на себя, усаживая к себе на колени лицом к лицу, обхватывая сзади и протискивая пальцы за пояс штанов и трусов, нащупывая и сжимая ягодицы.

— Всё что хочешь, — тянется за поцелуем, но я уворачиваюсь, прячу лицо на его груди, сдерживая хитрое выражение и смешок.

— Ладно. Тогда я сверху.

      Поднимаю взгляд, чтобы увидеть выражение его лица. Округлившиеся глаза, отвисшая челюсть, выступившие мгновенно капельки пота на лбу и над верхней губой. Надо же, какие эмоции!

— Ээээ… — он теряет дар речи, и меня это начинает веселить.

      Начинаю целовать его лицо, как раньше — щёки, глаза, виски, нос, подбородок цепляю зубами, но не столько больно, сколько чувствительно. Поднимаюсь языком к уху и покусываю сильнее, сначала в мочку, а затем обводя раковину по кругу.

      Гуляющие по моей спине руки сжимают крепче в районе лопаток, и я слышу протяжный стон. Сдался? Уверен, что да. Разве у него есть выбор?

      Опрокидываю Антона на кровать и седлаю его сверху. Сегодня у меня всё получится. Нет, минет делать не буду, тут многократные тренировки нужны, а мне сейчас не хотелось бы опростоволоситься. И с другими штучками тоже экспериментировать не стоит. Сегодня обычный, классический, гейский трах. Божечки, неужели я дожил до этого? Только бы без всяких там внезапных непредвиденных обстоятельств! Я же это заслужил? Выстрадал? Да что тут такого? Каждый имеет право быть сверху, и Антон сам сказал, что могу делать всё что захочу.

— Постой, — слышу я слабое сопротивление снизу, и тут же руки Антона прижимают меня к себе. — Я согласен, Жень, я на всё согласен, только…

— Что? — отжимаюсь на руках, не понимая, что может быть «только».

— Только ты должен понять, что это будет мой первый раз, поэтому я должен подготовиться. Ну, ты знаешь, о чём я.

      Фух. А я уже успел испугаться.

— А ты не сбежишь? Ты точно согласен?

— Всё, что скажешь, лишь бы ты не сбежал.

      И мы целуемся. Долго и нежно. Глубоко и чувственно.

      Как же я скучал по этим губам и языку, который хочу ощущать на каждом миллиметре своего тела. Скучал по затуманенным глазам, что всматриваются в мои и выискивают в них чувственные искры, вспыхивающие вместе со срывающимися с губ протяжными стонами. И по рукам, сильным и горячим, что сжимают до боли и тут же ласкают невесомыми прикосновениями подушечками пальцев, тоже скучал. И я готов простить ему всё и всех, если он отныне будет только моим, если будет любить только меня, ведь я так нуждаюсь в этой любви и в нём самом. Он — мой воздух. Моя жизненная энергия. Моё сегодня и завтра. Мой свет. Моя жизнь. Мой инсулин и антибиотик, без которого я ничто.