Онлайн чтение книги Хранитель чести Honourkeeper
Глава 13: Кровавое поле

Гномьи рожки пронзили воздух суровым баритоном. К ним присоединился бой барабанов, сигнализируя о призыве к оружию. Зазвучали и эльфийские рога. В сочетании с криками гномов это была нестройная какофония.

На южном краю огромной пологой равнины собрались огромные полки гномов. Их подкованные железом сапоги взбивали землю, а доспехи громко лязгали, когда они занимали позицию. Батарея камнеметов и баллист была доставлена на неглубокий гребень на мулах, вьючных животных быстро увели, как только механизмы были установлены. Со своего наблюдательного пункта инженеры и их подмастерья оценивали расстояние и траекторию, производя вычисления на каменных табличках с мелом.

Хегбрак занял позицию на уединенном холме неподалеку, крепкие колеса его Наковальни Судьбы погрузились на несколько дюймов в мягкую землю, Страж Наковальни молча стоял перед ним. Мастер-рунолог взмахнул молотом, чтобы обработать изгибы на плече, прежде чем провести пальцами по рунам на наковальне, чтобы ощутить ее силу.

Сразу за краем пологого гребня стояла толпа стрелков, они курили трубки и заряжали арбалеты. Некоторые искоса поглядывали на эльфийских лучников, ожидавших неподалеку, стоявших в безукоризненно прямых рядах, каждый воин был зеркальным отражением эльфа рядом с ним, их длинные луки покоились на плечах с легкой грацией.

Море доспехов раскинулось перед лучниками, непроницаемая стена щитов из стражи очага и воинов клана гномов с высоко поднятыми штандартами. Над всеми ними возвышалось великое знамя Карак Унгора, и Хаггар крепко сжимал его, бормоча клятвы Грунгни и Валайе.

Морек, пятьдесят или более воинов позади знаменосца, тоже поклялись в хорошей битве и твердой победе. Однако его разум был противоречив, когда он рассматривал эльфийские копья в их рядах. Ведомые охотником Корвейлом, он надеялся, что они смогут удержать оборону.

Большую тревогу вызывала кавалерия, находившаяся далеко на северном фланге и скрытая сиянием восходящего солнца, отражавшегося от их доспехов. Морек не мог видеть их командира, Летральмира с волосами цвета воронова крыла, но знал, что он там, и чувствовал, как его гнев усиливается. Он воспользуется им, решил гном, воспользуется им против врага. Капитан стражи очага поднял свой топор и ждал приказа наступать.

Багрик сидел на своем троне в нескольких сотнях футов от линии фронта на самой высокой точке склона. Вместе с Италредом он наблюдал за сборами холодными глазами. К королю гномов и принцу эльфов присоединились их помощники, дипломаты и другие наблюдатели, и они разделили неловкое молчание друг с другом. Каждый был защищен своими собственными телохранителями и облачен в полное боевое снаряжение. У Багрика была небольшая когорта стражи очага. Италред, несмотря на то что был верхом, был окружен множеством копейщиков в тяжелых доспехах. Ни один из них не должен был участвовать в битве. Было сочтено слишком опасным рисковать ими в первой вылазке, когда силы противника еще не были оценены.

Вороны собрались в небе над полем боя.

Принц Италред хмуро посмотрел на них, бормоча что-то по-эльфийски и рисуя в воздухе гибкими пальцами заклинание.

Багрик почувствовал силу ритуала, с мрачным лицом наблюдая, как армия союзников выдвигается на позиции, точно так, как он описал в военной палатке. Если бы только все сражения проходили так, как в таблице стратегий.

С востока донесся громкий шум, когда в поле зрения появилась огромная и ужасная орда, наблюдаемая издалека в телескоп Морека. Воины, украшенные кровью и одетые только в меха и шкуры, кричали и бесновались. Люди, вооруженные клинками, вплавленными в кости, с лицами, закрытыми кожаными масками, и кожей, утыканной шипами, скакали впереди основных сил. В своем безумии берсеркеры дергали за удерживающие их цепи, кровавая пена стекала с их подбородков из-под масок, которые они носили.

Рычащие стаи диких собак, чьи мускулистые бока покрыты лихорадочным потом, натягивали поводки своих искажённых хозяев по обе стороны от берсеркеров. Один из обезумевших воинов подошел слишком близко, и его утащила свора гончих. Его извращенные крики были недолгими, когда собаки разорвали его на части в ужасных темных брызгах.

Кованые щиты издали воинственный хор, когда в поле зрения появились рабы и бронированные хускарлы, смеющиеся и ревущие, как сумасшедшие. Свирепый шум, однако, был заглушен раскатами грома, когда в поле зрения появились звери, закутанные в густой шерстяной мех и подгоняемые норсийцами, вооруженными длинными зазубренными копьями.

Морек слышал о боевых мамонтах ледяного севера, но никогда не видел ни одного из них, не говоря уже о том, чтобы сражаться с ним. Он слышал, как истребители, которым дали себя проявить, взвыли от возбуждения при их виде. Смерть от клыков или копыт одного из этих зверей была бы достойной участью.

«Они, конечно, уродливы», - подумал Морек, рассматривая мамонтов, занявших позицию напротив его фланга, через дальнобойный объектив, глядя на их широкие мохнатые уши, длинные свисающие морды и глаза-бусинки.

Пока он наблюдал, внимание Морека было отвлечено на середину неровной боевой линии норсийцев, где массивный военачальник верхом на другом монстре прокладывал себе путь вперед. Он был огромным грубым мужчиной, весь мускулистый, с сухожилиями, похожими на веревки. Его голову почти закрывал черный шлем, украшенный шипами, с двумя изогнутыми рогами, торчащими из висков. Зверь, на котором он ехал, был саблезубым, мускулистым хищником гор. Морек уже видел такого зверя раньше. Кошачьи, их тела представляли собой волнистую массу твердых, похожих на плиты мышц, а их короткая жесткая шерсть была серо-белой, чтобы лучше гармонировать со снежными вершинами, где они устраивали свои охотничьи угодья.

Гном никогда не видел, чтобы кто-то ездил на нем верхом.

В отличие от голодных собак, саблезубый смотрел только на ближайших воинов, которые нетерпеливо расступались, чтобы пропустить его. Еще более примечательным было то, что у его хозяина не было плети для этого существа, не было подстрекательства, чтобы запугать его; только железная воля обеспечивала его господство. Достигнув передней части орды, он поднял могучий обоюдоострый топор, рукоять которого, казалось, слилась с его плотью, и проревел вызов. Его армия и трубный рев мамонтов вторили его крику. С ужасным звуком, эхом разнесшимся по горам и равнине, пришли северяне, причем целыми толпами.

Вдоль строя гномов и эльфов протрубили рога, когда Багрик со своего высокого наблюдательного пункта отдал приказ наступать.

В ответ громко и ровно забили барабаны стражи очага - медленный ритм, определяющий темп движения на левом фланге. Звук эхом отозвался в шлеме Морека, когда гномы начали двигаться.

- Держитесь вместе, идите вперед в порядке! - проревел Морек вдоль строя и услышал, как другие капитаны вторили ему. - Мы загоним этих собак обратно в море, - пообещал он под громкие аплодисменты, глядя на приближающиеся орды норсийцев. Лающие и воющие, эти искажённые люди действительно были адскими тварями, какими он их себе представлял, и на мгновение бравада Морека застряла у него в горле.

- Холодное пиво и безалкогольные напитки любому гному, который встанет рядом со мной! - крикнул он, наконец обретя дар речи. Из рядов послышались новые одобрительные возгласы. Только длиннобородые ворчали, сетуя на падение стандартов и хулиганство молодежи.

Все еще влажная от последних остатков тающей зимы, широкая равнина мерцала в лучах утреннего солнца, когда эльфийская кавалерия пустилась галопом, их пронзительные боевые рога сигнализировали об атаке.

Пока стража очага и когорты воинов клана медленно продвигались по полю боя, Морек разглядел рассеянные группы всадников в легких доспехах, выстроившихся перед глубокими клиньями эльфийских рыцарей и эскадронов колесниц. Ему сказали, что это были мастера верховой езды Эллириона, и во всем известном мире не было более прекрасных воинов в седле. Для Морека лошади были предназначены для еды или для перевозки тяжелых грузов, а не для верховой езды. Эти эльфийские способы ведения войны были ему чужды. Но он не мог отрицать их эффективность, поскольку эллирионцы выпускали смертоносные стрелы и проводили стремительные ложные атаки по всему левому флангу орды норсийцев, медленно вытягивая их, чтобы разрушить их строй.

Язычники ответили тем же, разочарованные своим бессилием прижать стрелков с близкого расстояния с помощью пращников и метателей дротиков, только несколько эльфов были сбиты с коней. Позади них приближались Летральмир и его рыцари, сопровождаемые колесницами.

- Слишком быстро, слишком быстро, - пробормотал Морек себе под нос, осознав стремление эльфийских рыцарей оттачивать свои клинки кровью. Северяне все еще сохраняли слаженность действий, и дальний обстрел еще не начался всерьез.

При этой мысли небеса внезапно потемнели, и воздух наполнился визгом тысяч стрел и стрел, парящих над головой. Тяжелый звон и грохот боевых машин гномов добавили более глубокий, более звучный хор к какофонии смерти, и на несколько мгновений солнце затмила буря из дерева, железа и камня.

- Ха! - Морек торжествующе ударил кулаком по воздуху, когда смертоносный дождь иссушил далекие ряды норсийцев. Плотно сбившиеся группы рабов были проткнуты на месте, где они стояли, оперенные древки торчали из их тел, как шипы. Бронированные хускарлы корчились в агонии, когда их по двое и по трое пронзали огромные болты баллист с железными наконечниками, или кричали в отчаянии, когда камни камнеметов сокрушали их. Бойня была безжалостной, но, по правде говоря, это была всего лишь царапина. Норсийцы продолжали наступать, несмотря на неминуемую смерть, которая ждала их впереди, смыкая ряды и перешагивая через мертвых и умирающих, пока их могучий военачальник ревел от ярости.

Морек услышал знакомый звук эльфийских рогов, и его взгляд снова переместился на север, к эльфийским рыцарям, ехавшим по флангу.

Эллирионская конница отступила, чтобы позволить наконечнику копья эльфийской конницы атаковать. Драконьи доспехи вспыхнули красным и раскалились, когда рыцари бросились в атаку, завывая боевыми рогами, и врезались в плотный квадрат рабов со всей силой раската грома. Северяне были раздавлены молотящими копытами, насажены на копья или изрублены мечами, когда эльфийская конная элита продолжила свое неотразимое наступление. Никто не мог подобраться близко, огромная скорость эльфов и их сверкающая итильмарская броня делали их практически непобедимыми.

Отчаявшись остановить резню, трусливые жители севера уже толпами бежали от ярости эльфов, но норсийцы выпустили на волю своих закованных в цепи берсеркеров. Не обращая внимания на опасность, казалось бы, невосприимчивые к боли, воины в масках ринулись на рыцарей, размахивая клинками. Многие были растоптаны, другие рассечены среди фонтанирующих кровавых дуг, но самозабвение, с которым берсеркеры бросались на своих врагов, оставило кровавую брешь из мертвых и раненых в рядах эльфов, когда рыцарей стаскивали с коней, или их коней выбивали из-под них норсийские клинки.

Морек наблюдал за смертельной схваткой с небольшой долей мрачного удовлетворения теперь, когда битва пошла не по плану эльфов.

Поделом им за то, что они ушли вполсилы, подумал он, но затем был вынужден удивиться, когда рыцари выстроили свои силы, один клин отделился от другого, чтобы сформировать вторую волну с вновь прибывшими колесницами. Вместе они врезались в разъяренных берсеркеров, которых скосили колесницы или разрубили надвое их лопастные колеса. Морек кивнул в знак неохотного уважения к их доблести, когда эльфы перебили норсийцев и переформировали своих копьеносцев, чтобы атаковать остатки рабов.

С небольшой победой рыцарей-драконов Морек почувствовал нетерпение к битве, размахивая своим топором, когда норсканцы приблизились.

- Вперед! - взревел он, и воины-гномы вторили его воинственности.

Всю дорогу вдоль строя маршировали гномы, их союзники-эльфы - маленькие островки серебра в море несгибаемой бронзы и железа, в то время как небо над головой снова потемнело…

С вершины склона Багрик наблюдал, как второй дальнобойный залп наполнил воздух, словно огромный рой упрямых насекомых, когда он обрушился на наступающий фланг норсийцев. Всего в нескольких футах от того, чтобы пожать еще одну смертельную жертву из пронзенных людей, ракетный шторм вызвал огромную волну зеленого радужного огня, которая яростно поднялась из самой земли. Стрелки сгорели дотла, а расчёт баллист вместе с орудиями погиб в сильном пожаре. Камни, брошенные с мангонелей, взлетали, как опаленные зеленые метеориты, сквозь стену пламени, трескаясь и рассыпаясь в пыль, когда они ударялись о поднятые щиты норсканцев.

- Колдовство, - выплюнул Багрик, как будто это слово оставило горький привкус у него во рту.

Король гномов увидел, как Хегбрак спустился с холма, сила рунного мастера развернула колеса и понесла его вниз по склону. Он услышал произнесенные рунные ритуалы, запечатленные на языке Хегбрака, в то время как тело мастера рун было окутано магией, связанной с наковальней. Его волосы и борода встали дыбом, когда по ним пробежали струйки молний. Вокруг крепкого тела Хегбрака возник нимб необузданной энергии, пылающий лазурным сиянием. Рунный мастер, все время повторяя заклинание, сфокусировал силу, направив ее в свой молот и удерживая его там на мгновение, прежде чем он закричал и ударил по наковальне.

Голос Хегбрака прогремел подобно грому, эхом разнесшись по полю боя, когда была выпущена дугообразная молния. Она вырвалась из Наковальни Рока, яростно потрескивая, прежде чем врезаться в приближающуюся орду, которая была избавлена от шторма стрел. Тела норсийцев были подброшены в воздух чистой разрушительной силой взрыва, и после ужасной молнии остался огромный след выжженной земли и изломанных людей.

Моргая от остаточной вспышки, Багрик искал в бушующей толпе воинов норсийского шамана. Но прежде, чем он смог найти его, звериный крик раздался с северного фланга, где сражались эльфийские рыцари.

Рабовладельцы сдались под их натиском и слишком легко бежали перед неистовыми эльфами. Рассеявшиеся норсийцы увидели громоздкую массу, накрытую грубым брезентом из сшитой кожи, который ранее был скрыт бегущими воинами. Веревки, связывающие массу, были отпущены, и гигантский боевой мамонт встал на дыбы перед эльфами, трубя о своей ярости.

Прикованные к своему неумолимому курсу, эльфийские рыцари не имели возможности развернуться. Некоторые пытались остановить своего противника, но воины позади них толкали их вперед или выбивали из седла во время резни и топтали. Другие скакали с фаталистической самоотверженностью, их копья впивались в бока и грудь мамонта. Столкновение с его неподатливыми передними лапами было похоже на удар о камень, и эльфы, неспособные увернуться, рухнули на него, их драконья броня была бесполезна против такой неподвижной силы.

Мамонт взвыл от боли, в ярости размахивая бивнями и бешено топая копытами. Новые крики раздирали воздух, когда колесницы разбивались о зверя, как щепки, или были перевернуты его молотящими клыками и мордой. Рыцари, выбитые из седла в самоубийственной атаке, были раздавлены в лепешку, кровь их тел капала с окровавленных ног мамонта, когда они поднимались и падали.

С опозданием носитель рога попытался восстановить некоторый порядок, но зверь был в ярости, рыцари не смогли даже замедлить его, а густая пушистая шкура мамонта отражала все удары, кроме самых яростных.

Пока они роились, как сбитые с толку насекомые, вокруг существа, сталкиваясь друг с другом или уносимые своими перепуганными конями, вернулись рабы. Норсийцы перегруппировались и с грохотом врезались в тех рыцарей и колесницы, которые все еще сохраняли какое-то чувство согласованности в ужасной схватке.

- Клятва Грунгни... - выдохнул Морек, наблюдая за резней издалека с отстраненным ужасом. Страдальческие крики эльфов, видевших как убивают их сородичей, находившихся дальше по линии, привлекли его внимание. Морека больше беспокоил тот факт, что их северный фланг рушился. Только эллирионские всадники оставались в резерве, и их слабые усилия не могли сломить смертельную схватку, в которой погрязли рыцари. Даже когда они собрались, чтобы выпустить еще один град стрел, норсийцы выпустили еще больше берсеркеров, которые преследовали эллирионцев, несмотря на то, что их били пращами и дротиками.

Морек почувствовал, как его сотрясла дрожь, когда она прокатилась по линии.

Эльфы двигались. Быстро.

- Стойте! - закричал капитан стражи очага. - Стойте! - умолял он их, но голос гнома потонул в безумии.

Черный, как власяница, залп за залпом лучников, стрелков и машин застилал небо. Норсийцы уже почти настигли их. Скоро они окажутся слишком близко к боевым порядкам союзников, чтобы рисковать дальнейшим обстрелом. Зеленый огонь периодически вспыхивал, когда невидимый шаман творил свою магию, превращая стрелы в пыль и раскалывая камень. Хегбрак двинулся вперед, не отставая от медленно марширующей стражи очага Морека. С каждым ударом молота мастера рун на наковальне потрескивали дуги молний. На его лице застыла сосредоточенная гримаса, пот намылил бороду, когда он с яростью выкрикивал рунические ритуалы.

Тем не менее, эльфы продвигались вперед все быстрее и быстрее: копейщики стремились приблизиться к врагу, чтобы победить его и прийти на помощь осажденным рыцарям. Морек все еще держал оборону, крича своим подопечным, чтобы они не отставали и держались вместе. Голос Хаггара присоединился к голосу капитана стражи очага, и другие лидеры гномов последовали их примеру.

- Держать строй! - снова и снова кричал Морек, наблюдая за приближающимися ордами норсийцев, зная, что приближается время, когда они столкнутся. Он пригнулся, когда камнеметы обрушили на него шквальный огонь. Из-за их смертоносной тени они казались ближе, чем были на самом деле, и он покраснел от своей глупости. Стрелы и болты последовали быстро, и сверхъестественное пламя норсийского шамана снова поднялось, чтобы сжечь их. Только на этот раз за ними тянулся сужающийся дым, который рос и сворачивался в густой клубящийся туман. Цепляясь за землю, туман несся по равнине с пугающей скоростью, намного быстрее, чем норсийцы, и поглотил передовых эльфов.

Странные очертания сливались в этой дымке пока она превращалась в поднимающийся туман. Гномьи глаза Морека различили гибкие тела эльфийских женщин, извивающихся в тошнотворном супе. Эльфийские копейщики, пойманные в ловушку завитками дыма, по-видимому, были обмануты. Они выкрикивали имена на эльфийском – Морек мог только предположить, что они оплакивали своих близких, – и еще больше людей вышло вперед, все они бросили оружие на землю.

Когда туман медленно рассеялся, гном увидел копейщиков в объятиях неземных дев тумана, их лица были усыпляющими, поскольку они были совершенно очарованы.

- Валайя, сохрани нас, - выдохнул он в благоговейном ужасе.

Линия разрывалась. Багрик видел это так же ясно, как выпуклый нос на его лице. Воодушевленные бедственным положением своих сородичей, полки эльфийских копейщиков на левом фланге ускорили шаг, некоторые даже бежали, чтобы быстрее сблизиться с врагом. Эльфийские капитаны, в частности охотник, выкрикивали приказы о сдержанности – Багрик видел, как его гномы делали то же самое, – но эльфами словно овладел внезапный порыв и вынудил их к отчаянным действиям.

- Это что, дисциплина?! - рявкнул король Италреду, который стоял в каменном молчании, нервная дрожь на его челюсти выдавала его гнев.

Медленно, но неотвратимо, как истирающаяся веревка, нити которой больше не выдерживают веса, строй распадался на части. Тесно сплоченные полки почти бессознательно дрейфовали друг от друга, как плавучие острова в тисках бурного моря. Там, где раньше царили гармония и сплоченность, теперь появились разрозненность и беспорядок, коварно пробивающиеся на правый фланг. Неровный строй эльфийских копейных полков выступал из колеблющейся линии железа и бронзы, как посеребренные зубы, медленно извлекаемые из гигантской пасти. По мере того, как их затягивал колдовской туман, эльфы становились все более растянутыми, пока даже отдельные отряды не превратились в неровную и бессвязную массу.

Линия гномов пыталась удержаться, но это только усугубило проблему, поскольку эльфы отступили, и в стене брони союзников начали появляться дыры.

- Следуй за ними, Морек, - тихо сказал Багрик, видя опасность такой, какая она есть. - Будь прокляты эльги! - прорычал король, не обращая внимания на присутствие Италреда и стуча кулаком по краю трона. - Черт бы их побрал! - воскликнул он.

Морек поморщился, почувствовав, как налет темной магии подтачивает его решимость. Один из стражников очага рядом с ним вышел вперед из своего ряда, когда медленный марш гномов приблизил их к исчезающему туману и эльфийским сиренам, обитающим внутри. Морек ударил воина по шлему, чтобы привести стража очага в чувство.

- Назад в строй! - прорычал капитан. Затем Морек на мгновение закрыл глаза, пытаясь изгнать то колдовство, которое пыталось повлиять на него. Когда он открыл их снова, чары рассеялись, и он увидел дев такими, какими они были на самом деле – грязными демонами; женщины, но с извращенными телами.

Запястья заканчивались когтями. Бледная, покрытая чешуей плоть, эластичная, но желеобразная и влажная, мерцала странным блеском. На их головах были гребни или длинные волосы, похожие на усики, которые колыхались и извивались змеевидным образом. Ноги с изогнутой спинкой заканчивались когтями, а рты демонеток были черными, как смоляные ямы, заполненные крошечными зубами, похожими на позвоночники.

Покорные эльфы тоже увидели их, но их ужасное осознание было слишком поздно, поскольку демоны разрывали их на части зубами и когтями, вгрызаясь в их шеи или потроша их тела с извращенным ликованием. Эльфы, следовавшие за своими убитыми сородичами, сначала отшатнулись, но по настоянию Корвейла набрались храбрости и бросились в атаку.

Морек больше не мог сдерживать свои силы. Норсийцы были почти рядом с ними, а демонетки кромсали эльфов на куски. Вторая стена копий атаковала с охотником во главе. Сквозь брызги крови и неистовое сверкание клинков и разбитых щитов Морек смог разглядеть Корвейла, который шагал в ряды демонов, его обоюдоострый топор раскачивался, как маятник.

Капитан стражи очага зарычал от гнева. Их тщательно продуманные планы рвались на части, как пергамент на ветру. Но как раз в тот момент, когда он собирался отдать приказ атаковать, на юге раздался раскатистый рев боевых рогов, доносившийся со стороны крайнего фланга армии.

Из-за нагромождения разбросанных камней, разрушенных временем и погодой с горы, появился оборванный отряд норсийских всадников. Закутанные в меха, с покатыми бровями и мускулистыми телами, покрытыми татуировками и украшенными бронзовыми кольцами и шипами, воины кричали и кричали, когда ехали на своих грубых, фыркающих скакунах без седла. Вооруженная крючковатыми цепями, бронзовыми топорами с длинными рукоятками и копьями с кремневыми наконечниками, норвежская кавалерия направлялась прямо к возвышенности и ракетной батарее союзников со смертельным намерением.

Морек был пойман на ничейной земле - на полпути между достижением эльфов и на полпути от осажденных артиллерийских войск на вершине склона. Даже когда он наблюдал за эльфийскими лучниками, этими войсками на самом краю, пытающимися перестроиться и противостоять нападающим, он с ужасающей уверенностью знал, что они не смогут восстановить свои ряды вовремя. Без оплота на левом фланге, который мог бы защитить их, лучники были легкой добычей. Такой легкобронированный строй, оказавшийся зажатым во фланг и неспособный пустить в ход луки, потерпел бы поражение от решительной кавалерийской атаки, даже такой неровной и недисциплинированной, как норсийцы.

Морек считал горы неприступными. И все же каким-то образом северяне нашли проход через него и использовали это знание, чтобы обойти их с фланга. Было обидно думать, что эти мерзкие язычники перехитрили их. Союзники заплатят за свое высокомерие кровью.

Выкрикивая свои дикие боевые кличи, норсийцы врезались в неподготовленных эльфийских лучников. Ничтожно немногие были сбиты со своих животных бесполезным градом стрел, прежде чем началась резня. Неудержимые, северяне прорубались сквозь эльфов, как плуг сквозь пшеницу, отрубая головы и самозабвенно метая копья и топоры. Кровожадные гончие, бегавшие рядом с норвежскими лошадьми и кусавшие их копыта, жадно набросились на раненых, их дикие глаза сверкали, а пасти запеклись кровью.

Неспособные выдержать ужасную атаку, с беспорядком в своих рядах, эльфы бежали, спасая свои жизни, и началось медленное разрушение артиллерийской батареи.

В тот мимолетный момент, который возвестил о прибытии норсийской кавалерии и последующей бойне эльфийских лучников, Морек представил, как вся задняя линия рассыпается, как бумага перед пламенем: сражающиеся убиты, боевые машины уничтожены, тыловые эшелоны всей армии союзников внезапно оказались под угрозой. Гном посмотрел на Хаггара, но даже во время краткого затишья в бушующей битве он был слишком далеко, чтобы его можно было позвать. Морек повернулся к своему сержанту.

- Нарваг, возьми половину стражи очага и отведи их обратно в наши ряды! - прорычал он, даже когда гномы начали наступление на пораженных эльфов, сражающихся с ордой демонов.

- Капитан? - спросил сержант Нарваг в явном замешательстве.

- Посмотри назад! - рявкнул Морек, с силой поворачивая голову Нарвага, чтобы он мог видеть норсийскую конницу и её продолжающееся неистовство, гномы-стрелки теперь несли на себе основную тяжесть их убийственного внимания.

- Немедленно, милорд, - быстро ответил он, приказав трубачу сигнализировать о разрыве строя, одновременно выкрикивая дальнейшие инструкции полкам, которые внезапно оказались под его командованием.

Две когорты, по пятьдесят человек в каждой, отделились от толпы гномов и начали решительный марш обратно к своим позициям и теперь окровавленному подъёму.

Непреклонная линия Морека из бронзы и железа была ослаблена, но он ничего не мог поделать. Грохотали барабаны, рога выкрикивали боевые приказы, строй гномов редел, и, чтобы заполнить бреши, оставленные их ушедшими собратьями, Морек с огнем в сердце устремился вперед.

Теперь, когда враг был так близко, черные бездушные глаза демонеток влажно блестели, северяне неслись за ними, как дикие собаки, капитану стражи очага оставалось сделать только одно.

- Хазук! - Морек взревел, приказывая своим воинам атаковать.

Гномы скорее топали, чем бежали, их тяжелые доспехи из железа и громрила громко лязгали. Набрав обороты в задних рядах, гвардия очага Морека обрушилась на демонеток со всей яростью Гримнира, в то время как другие гномы выстроились рядом с ними, готовясь встретить наступающих северян.

Крякнув, Морек подставил свой щит под удар - коготь демонетки едва не пронзил его насквозь.

«Валайя, они быстрые…», - подумал он, когда его отбросили назад. Но гном был непреклонен, и он разрубил демона пополам, руны на его топоре ярко вспыхнули, когда они попробовали неестественную плоть. Черный ихор потек из раны, как гниющий сироп, прежде чем существо отшелушилось и растворилось в эфире. Второй демон набросился на капитана стражи очага, и он был почти уничтожен, но на его пути встал гном в доспехах. Демонетка уклонялась от неуклюжих ударов воина, ее тело извивалось, как у змеи, прежде чем обезглавить гнома яростным ударом когтей.

Жертва гнома - это все, что было нужно Мореку. Пока демонетка все еще упивалась добычей и похотливо слизывала кровь с когтей, Морек разрубил существо пополам, её талия отделилась от нижней части тела и рухнуло в лужу зловонной грязи. С каждой убитой демонессой в воздух поднималось облако усыпляющего мускуса, притупляющего чувства и замедляющего тело. Гномы затаили дыхание и двинулись дальше. Эльфы тоже теперь перестроили свои ряды и наносили смертельные удары своими копьями, пронзая визжащих демонесс, прежде чем отрубить им головы.

Эльфы были быстрыми и умелыми, хотя демонессы не уступали им в скорости и ловкости. Там, где гномы полагались на свою стойкость, чтобы пройти через битву, копейщики атаковали серебристым пятном, бросаясь влево и вправо, парируя удары, сражаясь вместе, как одна совершенная машина войны. Демонов, хотя и смертоносных, было немного. Вместе эльфы и гномы убили каждого несчастного из них за несколько безумных минут, но цена была высока. Трупы гномов и эльфов валялись на земле. Обливаясь потом, некоторые воины все еще дрожали от своих усилий, союзники сомкнули ряды. У них едва хватило времени перевести дух, прежде чем норсийцы бросились на них, размахивая топорами.

- Сомкнуть щиты! - крикнул Морек, перекрывая грохот битвы.

Тысяча гномов, столкнувшихся щитами, поднялась с металлическим лязгом. Похожий крик эхом донесся из со стороны эльфов, и они опустили свои копья, образовав смертоносный лес заостренной серебряной смерти.

Подобно отвратительной волне пота, мускулов и грубой жестокости, северяне разбивались о стену щитов гномов или бросались на эльфийские копья. Сначала это была резня, когда норсийцы разбивались о хорошо выверенную линию из бронзы и железа или насаживались на серебряные наконечники копий, но их огромная масса быстро сказалась, когда передние ряды союзников были разорваны, кричащие эльфы и гномы были сбиты с ног грубыми топорами или вытащены из их защитных построений и разрублены.

Взрыв артериальной струи отозвался в ушах Морека, когда она ударила в его шлем, окрасив лицевую панель в красный цвет. Он прикончил бородатого норсийца ударом в грудь, после чего вырвал свой топор, на котором остались кровавые куски плоти. На него обрушился второй удар: мощный удар молота по наплечнику гнома послал всплески горячей боли по всей руке. Морек стиснул зубы и подавил их, ударив северянина в рот бронированной перчаткой, раздробив тому челюсть. Вонзив лезвие топора в живот воина, Морек убил его, прежде чем отрубить руку третьему и вонзить свое оружие в голову упавшего. Мучительный крик был громким, но коротким. Битва закружилась вокруг него, размытое пятно красных руин и смерти с металлическими краями. Гном слева от Морека упал, копье вонзилось в глазное отверстие его шлема. Еще один страж очага из

шеренги позади заполнил пробел. Еще один гном поблизости был убит, его судьба неизвестна Мореку. Задние ряды снова вышли вперед. И медленно, очень медленно линия сужалась.

- Узкул а умгал! - закричал Морек, разрывая и убивая, пока его мышцы горели от усилий.

«Смерть людям»! Эти слова эхом отдавались в его голове. Еще один враг, ревниво взирающий на богатства Караз Анкора, еще один враг, которого нужно уничтожить в его расе, еще один, который обладал всем диким варварством зеленокожих, но которые, казалось, были едины в своей цели преднамеренного уничтожения.

Запах крови заполнил ноздри Морека. Горячая жидкость плескалась в его тяжелых ботинках. Гном не был уверен, его это или врага. Шум битвы превратился в вездесущий гул, грызущий его решимость все время, пока он сохранялся. Воины падали. Мелькали мечи и топоры. Кровавая бойня вспахала некогда плодородные поля равнин, придавив пышные травы и окрасив их в багровый цвет.

Несмотря на тщательное планирование, продуманную и отточенную тактику, это превратилось в нечто большее, чем рукопашная схватка. Выживание было всем, что двигало Мореком сейчас, это было желание пожать столько мертвых, сколько сможет унести его топор. Впереди, в сгущающейся темноте надвигающейся грозы, ему показалось, что он увидел вспышку молнии от наковальни Хегбрака. За ним последовал рев какого–то зверя, который преследовал внезапно погрузившееся во тьму поле - саблезубый, яростно лающий по воле своего ужасного хозяина.

В безумии, пока он резал, рубил и рубил, Мореку показалось, что он различил древний штандарт длиннобородых, поднятый рядом со знаменами рунного мастера, вместе почтенные гномы проложили кровавый путь через ряды норсийцев, чтобы привести вождя и его элитных воинов в битву.

Силуэт рунного мастера появился во вспышке света, разорвав слои тьмы, которые теперь лишь ненадолго окутали поле. В лазурной вспышке появилась еще одна фигура, намного крупнее Хегбрака, верхом на звере, который, казалось, был извлечен из глубин мира. Два великих воина, гном рунный мастер и норсийский военачальник столкнулись, и земля содрогнулась от ярости их грома. Как только это произошло, вспышка молнии погасла, и Морек больше не мог видеть эпическое противостояние.

Ближе был развевающийся штандарт Карака Унгора, неистовый дракон, все еще гордо и вызывающе поднятый Хаггаром, когда он яростно сражался вместе со своими воинами дальше по неуклонно редеющей линии.

«Держи его высоко, парень, - подумал Морек во время короткого затишья в бою. - Держи его там, где мы сможем его видеть».

По мере того, как тянулись неумолимые минуты, даже стоическая выносливость гномов подвергалась суровому испытанию.

Багрик бессильно наблюдал с гребня, как его воины, как родные, так и близкие, были убиты. Когда он осмотрел колеблющуюся линию фронта и бурлящую схватку, в которую превратилась битва, его взгляд сразу же переместился на возвышенный склон и тяжелое положение боевых машин и стрелков, развернутых там. Но в нескольких сотнях футов от его позиции шла смертельная борьба за то, чтобы отвоевать ее у норсийских всадников, убивавших там по своему желанию. Кровавая расплата за этот маленький холм была действительно тяжелой.

К тому времени, когда прибыли когорты стражи очага, большинство эльфийских лучников были мертвы или бежали с поля боя. Даже сейчас резервные силы оттесняли их назад и готовили ко второму удару. Лицо Италреда было серьезным, когда он видел, как они бежали. Из двухсот эльфов, ослепительно сиявших серебром и белизной в начале битвы, осталась лишь горстка окровавленных душ, с покрытыми грязью одеждами и потускневшими доспехами.

Несколько боевых машин были повреждены, хотя, к счастью, северянам не хватило мастерства или изобретательности, чтобы уничтожить их. Но многие экипажи были убиты, подмастерья и инженеры, которых нелегко было заменить. Полк враждующих кланов лежал на поле боя, сражаясь до последнего, их неповиновение было горькой прелюдией к их неизбежной гибели.

С гневным ревом Багрик приказал своим телохранителям вступить в схватку вместе со стражами очага. Объединившись таким образом, гномы теперь почти очистили хребет, спасая тех, кто еще оставался в живых. Тех немногих норсийских всадников, которые не погибли или не скрылись в скалах, медленно загоняли в угол и предавали смерти.

Багрик сохранял свое сердитое расположение духа: это была всего лишь пиррова победа на том, что быстро превращалось в поле сокрушительного поражения.

В центре равнины, теперь скрытой от глаз кровью и телами, кипящая масса битвы достигла своего апогея. Линии из бронзы и железа сокращались по мере того, как их ряды быстро редели. Гномы и эльфы лежали с головы до ног в густеющих лужах собственной крови, лицом вниз в грязи: мертвые, умирающие и расчлененные в набухающей трясине внутренностей.

На мимолетное мгновение Багрик почувствовал, как его сердце ободрилось, увидев такое неповиновение перед лицом непримиримого врага. Даже эльфы, признал он, были непоколебимы перед лицом смерти.

Даже ублюдок Летральмир отличился, убив мамонта своим тайным эльфийским клинком и отправив оборванного зверя с грохотом на землю. Его предсмертные муки потрясли орду, но такое количество нельзя было отрицать, и даже сейчас они сильно давили на эльфийских рыцарей, пытаясь окружить их, когда они отступали. Колесницы были полностью разрушены, теперь так много сломанного белого дерева, разбитых колес и искореженных эльфийских тел. Норсийские гончие, отпущенные своими хозяевами, с жадностью набросились на мясо своих убитых и раненых лошадей.

Хотя их разорванное и окровавленное знамя все еще было высоко, гордость Ултуана медленно умирала в отчаянной и затяжной битве.

- Мы не можем выиграть эту битву, - процедил Италред сквозь стиснутые зубы, как будто это признание причиняло ему сильную боль. - На этих полях сражений нельзя добиться чести.

Прошла еще одна мучительная минута, прежде чем Багрик заговорил снова. Его глаза были жесткими и холодными, когда он наблюдал за битвой. На мимолетную секунду он подумал о Нагриме, и его каменное сердце смягчилось.

- Я знаю... - прошептал он.

Со сжатыми кулаками король гномов повернулся к одному из своих военных помощников, стоявшему рядом с ним. Даже когда он держал другого гнома под своим непроницаемым взглядом, он все еще колебался.

- Подайте сигнал к отступлению! - прорычал он наконец. - Отвести все войска!