Онлайн чтение книги Отравленные тишиной Poisoned silence
Контракт с тишиной

С.Кинг wrote:Начальный долг — ерунда. А вот проценты… Тебя ломают проценты.

— Пойдешь с нами, — заявляет один из громил, обращаясь к Лексу, не замечая меня позади. А может, и заметил, но значения не придал, считая, что случайный прохожий им не помеха. — Хозяин с тобой поболтать хочет.

— Вот сам и ползи к своему хозяину, шавка, — пытается огрызаться Лекс, — а я с вами никуда не собираюсь.

Громила скалится — разнузданно и недобро. Удар — медленный с замахом, Лекс пытается уклониться, но для удачного маневра в кольце обступивших его противников слишком тесно. Кулак попадает куда-то в область виска. С моего места отлично видно, как Лекс хватается за голову рукой, шатаясь, прислоняется к стене и, оглушенный, сползает по ней на землю. Наши глаза встречаются, и я вижу, как едва различимо шевелятся его губы.

— Помогите, — говорит он. А может, «уйдите» или просто выдыхает, для меня это уже не имеет значения.

Сердце дает перебой, а после волнение отступает и остается только взгляд зеленых глаз, цепляющийся за меня с надеждой. Поблизости, как на зло, ни души. Улица словно вымерла, рассчитывать на помощь не приходится. Может, и к лучшему.

Резко встряхиваю опущенной рукой, и камень-накопитель, свободно болтающийся на цепочке вокруг запястья, послушно сползает в ладонь. Сжимаю его в кулаке и представляю, что вместо обсидиановой капли амулета держу податливый чернобокий плод переспевшей вишни. Заклятье освобождения я проговариваю уже на ходу, сорвавшись с места, и с силой стискиваю кулак. Воображаемая вишня в моих фантазиях и отполированный камень в руке лопаются одновременно. Я чувствую под пальцами каменную крошку вперемешку с липкой жижей и вытираю руку о куртку. Заклятье невидимки всегда под рукой на случай, если понадобится быстро и незаметно скрыться. И пусть моя визуализация заклинаний примитивна, как всегда уверял учитель, зато действенна.

Даже не подумав затормозить, налетаю сбоку на одного из троицы, хватаю его за пиджак и по инерции тащу за собой. Похоже, жертва завладела их вниманием целиком. Мое вмешательство для них полная неожиданность.

Громила, в которого я вцепился, не устоял, увлекаемый моим весом, делает несколько шагов, когда я бью его кулаком в живот и сразу же локтем с разворота по лицу. Он охает и скрючившись падает на мостовую. Двое его подельников смотрят с недоумением. Потом медленно, словно сомневаясь, правильно ли они делают, устремляются ко мне, заходя с боков, набычившись.

Заклятье дезориентирует и не дает сконцентрироваться на цели. Их взгляды блуждают по сторонам, останавливаясь на окнах соседних домов и побитом подельнике. С меня же их внимание соскальзывает, как водяные капли по вощенной бумаге. Стоит бандитам отвлечься на мгновение, и они начинают моментально забывать обо мне. Улучив момент, рывком бросаюсь к ближайшему головорезу. Прижимаю ладонь к его лицу.

— Эксорцио те крейтра!* — рычу, прежде чем тот успевает отстраниться. Из-под пальцев плещет алым, и глаза моего врага стекленеют.

— Иди три вперед, пока тебя кто-нибудь не остановит! — скороговоркой выпаливаю первое, что приходит в голову, и мой противник, молча развернувшись, послушно уходит. 

Оставшийся бандит провожает удаляющуюся спину товарища недоуменным взглядом, потом с трудом поднимает глаза на меня. Его дружок позади нас, охнув, перекатывается на живот, становится на одно колено, пытаясь подняться. Делаю шаг назад и мимоходом с размаха бью его ногой в голову, не давая встать. Тот заваливается боком на землю и затихает. Сзади над ухом раздается тяжелое хриплое дыхание, и я еле успеваю вовремя увернуться, чтобы избежать прямого тяжелого удара кулаком. Последний не выбывший из драки бандит явно выносливее и устойчивее своих подельников. Тяжело дышит, будто на нем ездили верхом, но сопротивляется заклинанию из всех сил. Смотрит прямо на меня и прет, как поезд. Откуда-то из-под полы он вытягивает короткий тесак и, угрожающе перебрасывая его с руки на руку, начинает подходить все ближе.

Мое время на исходе. Того и гляди появятся ненужные свидетели, набегут стражники, начнут разбираться, что здесь происходит. Первое правило полуподпольной жизни: никогда нигде не светиться и не позволять себя втягивать в разного рода разбирательства, особенно с законниками. Переплетаю пальцы, стараясь выровнять дыхание. Сдержанность, хладнокровие и выдержка. Или отмывать мне потом наспех брусчатку, пока никто не заметил.

Решив, видимо, что лучше уже не будет, мой противник натужно замычал, словно ворочал тяжеленные булыжники, и, замахнувшись тесаком, бросается на меня.

Волна силового удара встречает его на полпути, сбивает с ног, протаскивает по мостовой и впечатывает в стену. Тело содрогается и безжизненно оседает на землю, а я перевожу дух.

Присаживаюсь на корточки рядом с Лексом. 

— Вы в порядке? — спрашиваю, и тот очумело кивает. Его взгляд бесцельно блуждает, словно Лекс не может понять, откуда слышится голос. В какой–то момент он смотрит мне в лицо, а потом взгляд сползает на плечо, соскальзывает по руке, упираясь в землю, и снова приобретает недоуменное, растерянное выражение. Запоздало вспоминаю, что заклятье действует не только на врагов, но и на всех поблизости. Квинтэссенция чар частично осталась у меня на руке, но большая часть размазана по куртке. Торопливо сбрасываю ее с плеч.

— Поднимайтесь, — подхватываю Лекса под руку, — вас надо привести в порядок, —  и тот послушно встает. 

Из рассеченной брови по виску течет тонкая струйка крови. Судя по лицу, испуган и ошарашен, но относительно невредим. До двери не больше трех шагов.

Торопливо отпираю дверь и затаскиваю Лекса внутрь.

— Я на минуту, — торопливо обещаю, — вы пока проходите, присаживайтесь.

Мне надо срочно придумать, куда деть два тела, распростертые перед домом. Бандит, ушедший под действием гипноза, вряд ли вспомнит о случившемся. Со временем заклятье пройдет, и он очнется посреди улицы в недоумении, как тут оказался. Скорее всего, ничего не сможет вспомнить с самого утра. Но что делать с оставшимися двумя? При беглом осмотре выясняется, что оба бандюги без сознания, но жить будут — даже впечатавшийся в стену хмырь ухитрился не сломать шею. Как бы незаметно избавиться от них? И как бы убедиться, что они не заявятся позже свести счеты?

    Решение есть. Оно лежит в верхнем ящике комода под стопкой одежды, заранее заготовленное как раз на такой случай. Амулет, аналогичный использованному перед дракой, с той лишь разницей, что в нем запечатано заклятье Отвращения. Для моментального реагирования оно не подходит — придется повозиться с активацией, потому и не ношу при себе. Зато, если человек без сознания и в запасе есть пять минут, можно внушить ему нежелание когда-либо возвращаться, думать или рассказывать о произошедшем. Да и вообще вспоминать о том, что случилось. А после останется только простейшим антипохмельным пассом привести их в чувство, и, шарахнувшись от меня, как от чумного, побредут они сами собой восвояси, настолько быстро, насколько позволят ушибы и синяки.

     На то, чтобы вернуться в дом, взбежать по лестнице на второй этаж и найти накопитель, уходит не больше пары минут. Взмолившись богам, чтобы они послали мне ещё хотя бы каплю времени, выскакиваю за порог и застываю в недоумении. Поверженные бандиты исчезли. Вокруг по-прежнему безлюдно. Жаркий день разогнал с улицы прохожих не хуже волшебства. Выхожу на середину мостовой, беспомощно оглядываясь. Мысль, что за то короткое время, пока я бегал за амулетом, оба молодчика синхронно очнулись и ушли, причем настолько далеко, что уже успели исчезнуть из виду — даже навскидку кажется абсурдной. Они лежали бесчувственными тушами и вряд ли пришли бы в себя в ближайшее время, хоть марш над ухом играй. Но факт остается фактом. Кручусь на месте, стараясь понять, что произошло, но тщетно. 

     По спине пробегает тревожный холодок. «Мой дом — моя крепость», — шепчет внутренний голос. И я, попятившись, возвращаюсь внутрь и запираю за собой засов. Прислоняюсь лбом к темному шероховатому дереву двери, замираю, силясь услышать по ту сторону нечто подозрительное. Но с улицы до меня доносится только приглушенный воробьиный гомон. 

Два возможных свидетеля колдовства — сами по себе не шутка. А два пропавших свидетеля с незапечатанной памятью — просто катастрофа. Трясу головой, стараясь отогнать тревожные мысли. С этим разбираться будем после. Сейчас надо подумать о другом.

Спасенную мной жертву я обнаруживаю в гостиной. Лекс сидит в пол-оборота к двери, примостившись на самом краю одного из стульев, стоящих вкруг обеденного стола. Шагов он видимо не услышал и моего присутствия пока не обнаружил. Я благодарен судьбе за эту отсрочку. Опираюсь плечом на дверной косяк, и, пользуясь возможностью, рассматриваю нежданный гостя. Ноги неожиданно становятся ватными, а во рту пересыхает. Мне хочется забиться в самый тёмный угол и замереть, потеряться там навсегда.

С нашей последней встречи прошло слишком мало времени, чтобы Лекс успел сильно измениться. Сколько я не хожу в кафе на ежеутренний ритуал кофепития? Три недели, четыре? Странно, но почему-то дорогой мне образ почти стерся из памяти, изменился, пройдя через метаморфозы болезненных воспоминаний, почти потерял связь с оригиналом. И сейчас, невольно сравнивая хранимое в памяти с человеком перед собой, я с удивлением понимаю, что волосы у него оказываются короче, чем у Лекса из моих мыслей. Не по плечи, а просто словно давно не стрижены, растрёпанные, падают на лоб, топорщатся узкими иглами по воротнику.

И вовсе они не белые, как мне почему-то казалось, а рыжевато-русые. И нет никакой болезненной хрупкости. Просто немного худой, среднего роста. На мгновение меня иглой пронзает безумная мысль, что я привёл в дом незнакомца. 

Словно почувствовав на себе тяжелый взгляд, Лекс резко оборачивается. Он напряжен, как пружина, и готов сорваться с места при любом намеке на опасность.  Наши глаза встречаются, и он с облегчением обмякает, опознав во мне одного из постоянных посетителей, которого приветствовал некогда каждое утро. На мой взгляд, довольно легкомысленно. И тот факт, что мы ранее виделись в кафе и иногда перебрасывались ничего не значащими фразами, не делает меня менее подозрительным, учитывая обстоятельства. Но после пережитого любое знакомое лицо для Лекса в радость. И хоть левая половина лица у него в крови, да и чувствует себя, наверняка, неважно, мимолётное ощущение безопасности приносит такое облегчение, что он улыбается. На щеках проступают ямочки, придавая лицу немного насмешливое хитрое выражение. И я узнаю его по этой улыбке.

Кто бы мог подумать - лицо забыл, а чувства остались. Мне становится смешно и страшно одновременно. Выходит, я себе что-то вроде божества создал — ни образа, ни силуэта. Одно ощущение любви и трепета.

— Спасибо за помощь, — первым нарушает повисшую тишину Лекс. — Вы появились в очень нужный момент. Ваш дом?

Я киваю. Невольно из груди рвется тяжелый вздох и закрадываются плохие мысли. Неужели все мои усилия окажутся напрасными?

Притаскиваю из кухни лохань с водой, бинты, пластырь, зеркало и чистую тряпку. Сгружаю все на стол и усаживаюсь напротив, жестом предлагая гостю привести себя в порядок.

— Крепко вас приложили, — замечаю, глядя как вода в лохани окрашивается в розовый цвет по мере того, как тот смывает с лица кровь. — Что им было нужно?

— Насколько я понял, — заявляет мой новый старый знакомый, — хотели меня похитить. Понятия не имею для чего. Последнее время я иногда замечал краем глаза, что за мной исподтишка наблюдают какие-то подозрительные люди, но, каюсь, не придавал этому значения. Наверное, им надоело заниматься слежкой, и они решили, что сегодня удачный момент для решительных действий.

Мой гость бросает окровавленную тряпку в воду, задумчиво косится на бинты, но, решив, что это перебор, берётся за пластырь.

— А я вас узнал, — продолжает он, разглядывая в зеркале нанесенный лицу ущерб. — Вы раньше часто заходили в кафе, где я работаю. Простите, не знаю как вас по имени...

Я с трудом сдерживаюсь, чтоб не заскулить от безнадеги. Больше всего мне сейчас хочется схватить его за шиворот и выставить вон.

— Рен, — коротко отвечаю. 

— Лексерос, — сообщает Лекс то, что мне и так прекрасно известно.  

Знакомство состоялось. И не трудно даже. Как присохший бинт с раны сорвать. Сначала страшно и рука не поднимается, а после уже сомневаться поздно, только и остается, что переводить дыхание. 

— После всего произошедшего вам лучше не гулять по городу одному, — говорю я. — У меня нет таксофона, но, если подождете, я выйду, поищу свободную карету.  Доставит куда вам надо от порога до порога. 

Но мое предложение не вызывает энтузиазма.

— По правде говоря, мне надо было сюда, — говорит Лексерос, для верности ткнув пальцем на стул под собой, на случай, если я его недопонял. — В этот дом.

— Вы шли ко мне? — уточняю я удивленно. 

— Не к вам конкретно, — туманно поясняет новообретенная проблема. — Это может показаться странным... Некоторое время назад я был в этом квартале по делам. И один из уважаемых мной людей дал мне адрес и попросил заодно зайти, забрать  почту. И знаете, могу поклясться: до этого случая я ни разу не бывал в этом доме и не знал до сегодняшнего дня, кто здесь живет. Но я испытал тогда такое странное чувство... Будто знаю это место. Будто во сне его видел. И вдруг очутился тут наяву. Все как-то... Знакомо.

От возбуждения он вскакивает с места и начинает ходить взад-вперед по комнате. Задача отловить эту головную боль и отправить восвояси как можно быстрее, становится первоочередной. 

— Да, история странная, — торопливо соглашаюсь я. — Но, к сожалению, мне пора уходить. Был рад вас выручить. Советую обратиться за помощью к страже и не выходить без охраны, пока этих молодчиков не схватят. Может, все-таки вызвать вам извозчика?

Лекс смотрит на меня странным взглядом — недоверчивым и задумчивым одновременно.

— Не стоит, моя карета стоит за углом. Тут два шага пройти. Вряд ли они все еще караулят меня у двери, — наконец отвечает он. — Вы им задали неплохую взбучку. 

Рука сама собой ползет к карману, и я нащупываю амулет с заклятьем Отвращения. Сейчас он повернется спиной и пойдет к выходу. Это мой единственный шанс. Или у меня будет третий случайный свидетель. 

Я почти уверен, что Лекс, даже зная правду, никому не проболтается. Но я не могу допустить, чтобы он запомнил этот дом и эту дверь. Наше знакомство — точка невозврата. Я не имею права рисковать. 

До выхода из гостиной, по коридору — шагов десять, не больше. Отпущенное мне время стремительно подходит к концу, а я никак не могу решиться. Уже в самом конце коридора, собрав волю в кулак, резко шагаю вперед, когда Лекс неожиданно оборачивается, и я застываю с поднятой рукой, припечатанный пристальным взглядом зеленых глаз. 

— Простите, что злоупотребляю вашим гостеприимством, — словно не замечая странной позы, в которой я застыл, говорит он. — Но я хотел бы увидиться с вами еще раз, Рен, если ли вы позволите. Вы сегодня спасли меня, в прямом смысле этого слова. Моя семья имеет вес в этом городе. Я бы хотел вас отблагодарить.

«Лучший подарок для меня  — никогда не видеть, как ты умираешь», — думаю я. 

— Вы позволите? — настигает настойчивый вопрос, и я отвечаю: «Да».

_____________

*Exorciso te creatura (лат.) - Заклинаю тебя, тварь.